Перевал Дятлова forever

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Перевал Дятлова forever » Другие интересные темы » ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ИСТОРИИ


ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ИСТОРИИ

Сообщений 1 страница 28 из 28

1

Хочется рассказать об одной очень необыкновенной истории, связанной с нашими последними императорами и друзьями этой императорской семьи.

https://i2.imageban.ru/out/2023/02/08/17f4247a047188ae6b30e2fdc3428814.png

http://rxpress.spb.ru/media/file/binary … rk_pdf.pdf

Маргарита Сергеевна Хитрово (в замужестве Эрдели) (17.10.1895 - †26.03.1952, NYC, New Jersey, USA), Рита – фрейлина Высочайшего Двора. Принадлежала к старинному дворянскому аристократическому роду, основателем которого был Эдду-Хан по прозванию Сильно-Хитр, выехавший из Золотой Орды на службу Московскому князю во второй половине ХIV века. Фамилию Хитрово носят многие достойные сыны Русского Отечества, верой и правдой служившие русским царям в чине военных и мореплавателей, бояр и сенаторов, дипломатов и чиновников.
Отец – камергер Сергей Константинович Хитрово (1865 - †1931). Мать – Любовь Владимировна, ур. Молоствова (1865 - †1923) – правнучка знаменитого генералиссимуса Александра Суворова. Таким образом, Маргарита Хитрово по материнской линии является одной из праправнучек великого русского полководца. Помимо Маргариты в семье Хитрово было ещё девятеро братьев и сестёр: Константин, Владимир, Аркадий, Александр, Сергей, Михаил, Мария, Любовь и Ксения.
Маргарита Сергеевна с отличием окончила Смольный институт благородных девиц, получив шифр фрейлины, и, соответственно, была принята к Высочайшему двору в качестве фрейлины Императрицы Александры Федоровны. Обладала легким и веселым нравом. Работала сестрой милосердия в Собственном Ее Императорского Величества лазарете в Царском Селе вместе со старшими Великими Княжнами Ольгой и Татьяной, с которыми находилась в близких дружеских отношениях.

В письмах Государыни к Государю за этот период времени нередко упоминается имя Маргариты Хитрово.
«Бэби очень весело провел время в "маленьком доме" с Ириной Толстой и Ритой Хитрово, – они вместе играли" (Письмо Государыни от 24 авг.1915 г.).
«Я просила пригласить Риту, Шахбегова, Кикнадзе и Деменкова к детям, чтобы провести приятно вечер, так как они не идут сегодня в лазарет и скучали бы без своих друзей…» (Письмо Государыни от 14 нояб.1915 г.).

Государыня Императрица Александра Феодоровна была очень разборчива в выборе друзей для своих детей. Анна Александровна Танеева (Вырубова) по этому поводу пишет в своих воспоминаниях: «Императрица боялась дурного влияния свитских барышень и даже не любила, когда её дети виделись с двоюродной сестрой Ириной Александровной».

Фрейлина Маргарита Хитрово, бывшая ровесницей Великой княжне Ольге Николаевне, составляла исключение. Её дружбе со старшими дочерьми Императора Ольгой и Татьяной никто не возбранял.
В период заключения Царской Семьи в Александровском дворце писала письма Великой княжне Ольге Николаевне. Комендант дворца полковник Кобылинский выразил удивление тому, что Маргарита подписывала свои письма собственным именем, в то время, как многие, отправляя корреспонденцию Царской Семье, не делали этого, как выразился Кобылинский: «трусят обнаружить свои отношения к Царской Семье. Вот вы прямо и открыто подписываетесь своим именем. А другие скрывают свои имена. Представьте себе, переписка попадет в руки теперешней власти и меня спросят: от кого эти письма?
Передайте, пожалуйста, авторам, что я прошу их прийти ко мне…»

Пыталась проникнуть во дворец, но безуспешно.

По свидетельствам современников, Рита была девушкой романтического склада, не лишенная артистизма. Её буйная фантазия подтолкнула её к авантюрному решению: самостоятельно, в одиночку поехать на выручку Царской Семье в Тобольск. Её необдуманный поступок, всё же более проистекает из её внутреннего благородства, был окрыляем чувством самоотверженности, чем-то сродни жертвенному порыву жен декабристов, некогда добровольно отправившихся в Сибирь вслед своим мужьям.

Подробности её отъезда в Тобольск в августе 1917 г. известны из книги Татьяны Мельник-Боткиной «Воспоминания о Царской Семье». Она пишет:
«Однажды ко мне в лазарет, как раз в начале корниловского движения, когда вокруг Царского уже были вырыты окопы, а корниловские войска стояли на станции Дно, приехала и раньше часто бывавшая у меня фрейлина Маргарита Сергеевна Хитрово, работавшая вместе с Их Высочествами в собственном Её Величества лазарете и страстная поклонница всей Царской Семьи.
– Я еду в Тобольск — объявила она мне.
Я уже раньше слышала об ее намерении ехать в Тобольск, но не ожидала, что это будет так скоро после их отъезда.
– Я еду завтра, у меня билет уже есть, а чтобы не возбуждать подозрения, я еду как будто бы на поклонение мощам Иоанна Тобольского. Туда много ездят, отчего же я не могу поехать на богомолье? А Вы мне дайте письмо, если хотите.
[size=12]Я дала ей письмо к моему отцу, и она отправилась, взяв еще много писем к лицам свиты и даже Их Величествам… <…>
Уезжая, она вся закуталась в пакеты со всевозможной корреспонденцией, а с пути писала открытки родственникам следующего содержания: «Я теперь похудела, так как переложила всё в подушку» или «Население относится отлично, всё подготовляется с успехом» и т.д.». [/size]

Путевые записки М. Хитрово были перехвачены, о содержании доложено Керенскому, который не замедлил дать телеграмму-распоряжение прокурору Тобольского окружного суда: «Из Петрограда. Вне очереди. Предписываю установить строгий надзор за всеми приезжающими на пароходе в Тобольск… Исключительное внимание обратите приезд Маргариты Сергеевны Хитрово, молодой светской девушки, которую немедленно арестовать на пароходе, обыскать, отобрать все письма, паспорты и печатные произведения, все вещи, деньги, обратите внимание на подушки. Керенский».
В Тобольск Маргарита Хитрово благополучно прибыла 18 августа 1917 года.

Татьяна Мельник: «Приехав в Тобольск, она моментально направилась в дом, где помешалась свита, и наткнулась на графиню Гендрикову, которая провела её в свою комнату. Затем туда же пришел мой отец, и они все мирно разговаривали, когда появился Кобылинский и объявил, что он вынужден арестовать Хитрово. Корреспонденция была отобрана, у графини Гендриковой сделали обыск, и её, моего отца, и Хитрово допрашивали, причем последняя, говорят, держала себя очень вызывающе. Затем её под конвоем отправили в Петроград. <…>
Вслед за тем приехал [в Петроград] Макаров, на смену которому в Тобольск был послан комиссар Панкратов с помощником — прапорщиком Никольским. <…>
Для Их Величеств последствия были, несомненно, неприятные, так как из-за этого уволили Макарова, человека, безусловно, иначе настроенного, чем Панкратов».

Приезд Маргариты Хитрово в Тобольск и скорый её арест нашёл отражение в дневниковых записях Николая II: «15-го августа. Пятница. Утро было серое и холодное, около часа вышло солнце, и день настал отличный… Утром на улице появилась Рита Хитрово, приехавшая из Петрограда, и побывала у Настеньки Гендр[иковой]. Этого было достаточно, чтобы вечером у них провели обыск. Чорт знает что такое!».
Из дневника Государя от 19 августа 1917 г.: «… Настенька лишена права прогулок по улицам в течение нескольких дней, а бедная Рита Хитрово должна была выехать обратно с вечерним пароходом…»
О том же с горечью пишет и Государыня Императрица Александра Феодоровна: «Риту снова отослали пароходом, я полагаю, в Москву. Нам не дали иконы, леденцы и жакет, которые она привезла».
По поводу инцидента. прокурор Тобольского окружного суда Корякин дал отчёт лично Керенскому от 22 августа 1917 г: «… Доношу, что 18 текущего августа в 8 часов утра, получив и лично расшифровав телеграмму, я установил наблюдение за всеми приезжающими и уезжающими из Тобольска лицами… По прибытии Хитрово, я опросил ее… После опроса был произведен личный обыск у Хитрово, она была арестована… а затем передана 19 августа Тобольскому губернскому комиссару для доставки её под надежной охраной в Москву, в распоряжение прокурора Московской Судебной палаты… Все лица,
на которых имелись указания, опрошены и… обысканы, но обыски и опросы положительных результатов не дали и лишь подтвердили, что Хитрово, до обожания преданная Семье бывшего Императора, приезжала в Тобольск узнать и, если возможно, увидеть издали бывшую Царскую Семью… К изложенному добавляю, что комиссар Макаров и член Гос. думы Вершинин, равно как и комендант полковник Кобылинский никакого шифра не имели».

В отношении М.С. Хитрово началось расследование, которое проводил прокурор Московской Судебной палаты А.Ф. Стааль.
Из донесения А.Ф. Стааля Керенскому от 25 августа 1917 г. следует, что, Хитрово виделась с полковником дважды, но о содержании их бесед «… ни прокурор (Корякин), ни Кобылинский не сочли нужным закрепить в дознании… Что же касается препятствий, поставленных полковником Кобылинским… В этом вопросе Вы являетесь единственным компетентным судьей».
13 сентября прокурор А.Ф. Стааль в газете «Известия» сообщил, что обнаружены «следы гораздо более крупного предприятия», что «к Царю в Тобольск пытаются проникнуть 10 человек из Пятигорска».
[size=12]Позже при допросе следователем Соколовым Керенский показал, что «эти сведения не подтвердились… Собирались молодые люди, столь же воодушевленные, сколь и неопытные. До правительства дошли сильно преувеличенные слухи, так что пришлось заняться расследованием. Серьезной опасности не обнаружилось, дело было закрыто…».

В сентябре 1917 года следствие по делу М.С. Хитрово было прекращено. [/size]
Татьяна Мельник (Боткина): «Бедная Хитрово была очень поражена всем случившимся, не представляя себе, что исключительно её странное поведение повело к её аресту, а её приезд – к удалению Макарова и смене его на более доверенное лицо».
После всего пережитого Маргарита продолжила переписку с семьей бывшего Императора, которая не прерывалась вплоть до весны 1918 года, когда Царская Семья была вывезена из Тобольска в Екатеринбург. Всего Маргарита Сергеевна Хитрово получила от Царственных узников 27 писем.

Можно лишь отчасти согласиться с мнением исследователей В.М. Хрусталева, Л. А. Лыковой, которые пишут, что: «Дело фрейлины Маргариты Хитрово, так до конца и не выясненное, но якобы свидетельствующее о контрреволюционном заговоре, подтолкнуло Временное правительство к принятию постановления об аресте Великого князя Михаила Александровича и его супруги графини Н. С. Брасовой, а также великого князя Павла Александровича, его жены княгини О. В. Палей и их сына князя Владимира Палея. В газетах подробно описывались, аресты, произведенные 21 августа 1917 года».
Причина ареста Вел. Князей и их близких не в Маргарите Хитрово, необдуманные действия которой послужили лишь мелким, незначительным поводом для реализации глобальных планов, успешному совершению которых способствовали сами же Вел. Князья.

Внешне безобидная, с оттенком весёлого приключения и благополучно завершившаяся для Маргариты Хитрово история имела неблагоприятные последствия не только для представителей рода Романовых, пребывавших до того момента на свободе, но и для людей, кто, действительно, трезво оценивая ситуацию, и сознательно идя на риск, пытался серьёзно решить задачу спасения Царской Семьи.
К их числу, прежде всего, следует отнести зятя старца Григория Распутина – Бориса Николаевича Соловьева, который прибыл в Тобольск в январе 1918 г. по поручению Анны Александровны Танеевой (Вырубовой). В Тобольске он соединил свои усилия с корнетом Уланского Её Величества полка Сергеем Владимировичем Марковым. После смерти Соловьёва Маркову вдовой Соловьёва была передана тетрадь личных записей Бориса Николаевича, которые были опубликованы Марковым в книге «Покинутая Царская Семья». Приведём некоторые отрывки из записей Б.Н. Соловьёва, где сказано о Маргарите Хитрово.
Прибыв поездом в Тюмень, Борис Николаевич направился к своим родственникам в Покровское: «К обеденному времени ямщик уже стучался в ворота дома моей жены, а через минуту моя теща, шурин Димитрий и все домашние наперерыв спешили обнять меня, закидывая массой вопросов, на которые я едва успевал отвечать. Только после обеда, когда я остался наедине с моей тещей и Димитрием, я рассказал им о цели моего путешествия.

Они сообщили мне, что поездка в Тобольск не безопасна, так как после ареста и высылки каких-то приезжих офицеров и придворной дамы (как я понял, речь шла о М. С. Хитрово), власти тщательно наблюдали за всеми приезжими, а тем более теперь, зимою, их очень мало».

В Тобольске Соловьёв встретился с епископом Тобольским Гермогеном (Долганевым), который сказал Соловьёву следующее: «Я пастырь, я призван духовно пасти моих верующих чад. Я по своему положению
у всех на глазах. Я не могу быть ни конспиратором, ни организатором тайного общества, кое должно быть тайным, ты это и сам понимаешь... Добился негласной связи с Царской Семьей и поддерживаю Ее не только духовно, но. по возможности, и материально, но эта последняя помощь ничто перед тем, что нужно было бы сделать... Когда Их Величества перевезли в наши края, я был уверен, что непосредственно приедет, действительно, строго конспиративно не одно лицо, а целый ряд преданных и верных Им людей.

У меня и в мыслях не было помышлять о добывании материальных средств, я не говорю уж, для Их спасения, а для Их повседневной жизни. В прошлом сентябре исподволь да разумно можно было многих людей здесь разместить, ну, а теперь.., Теперь все изменилось. Много напортило неудачное появление здесь М. С. Хитрово. Я ни на минуту не сомневался и не сомневаюсь в её преданности и безграничной любви к Царской Семье, но она была слишком малоосмотрительна во время своей поездки. И разве от неё можно требовать какой-то партийной конспирации, присущей нашим противникам? Не нам судить
её за её искреннее желание помочь Их Величествам. Потом приехало несколько человек офицеров. Нашумели, наболтали лишнего и были высланы. Результатом всего этого явилось строгое наблюдение за всеми приезжими. Теперь оно несколько ослабло, потому что за последние месяцы никто сюда не приезжал, но всё советую тебе быть осторожным. Помни, что всякий опрометчивый шаг с нашей стороны может быть гибелью для Тех, о ком мы заботимся...»

Встретился Борис Николаевич и с отцом Алексеем Васильевым: «Я спросил, знает ли он Кобылинского. О. Васильев ответил, что знает отлично, и сразу же стал предостерегать меня относительно последнего, говоря, что Кобылинский играет на два фронта и благодаря ему была выслана из Тобольска фрейлина Хитрово и два офицера братья Раевские. Раевских он знал отлично, так как они бывали у него. Они произвели на него впечатление очень молодых людей, вернее, мальчиков школьного возраста, начитавшихся Жюль Верна и пр., занятных и увлекавших молодежь романов с приключениями».
Наверное, характеристика, данная о. Алексеем братьям Раевским, применима и в отношении Маргариты Хитрово.

И всё же невозможно Маргарите Хитрово вынести строгий суд. Её действия – не авантюра, а отчаянная попытка, достойная всякого уважения. Её поступок – укор тем же самым представителям рода Романовых, и всем тем, кто, оставаясь на свободе, обладая трезвым умом и здравым рассудком, будучи во всеоружии своего опыта, силы, связей, предприимчивости, изобретательности, хладнокровия, мужества и решительности, не нашли в себе нравственной силы также стремительно поспешить на выручку своим Венценосцам. Нравственный поступок Маргариты Хитрово – это суд, но не ей, а им –
«сильным людям во Израиле», по чьей вине погиб Русский Самодержец и пала самодержавная Россия.

Дальнейшая судьба Маргариты Хитрово складывалась следующим образом. Двое её братьев сражались в рядах Белой армии и погибли на фронте. В апреле 1919 года Маргарита, опасаясь ареста, перебралась в Одессу. Из Петрограда она вывезла пакет с личным архивом, который решилась передать французскому офицеру. Вместе с ним архив отправился в Париж. Какое-то время Маргарита оставалась в Одессе, затем навсегда покинула Россию. Она осела в Сербии, где вышла замуж за Владимира Георгиевича Эрдели (1883 - 1959, Нью-Йорк). У них родился сын Николай, которого ласково называли “Буня”.

После революции семья Хитрово также эмигрировала из России. Мать Маргариты – Любовь Владимировна Хитрово умерла в Югославии в 1923 году, отец Сергей Константинович скончался, по-видимому, тамже в 1931 году. После окончания Второй Мировой войны Маргарита Сергеевна вместе с мужем и сыном оказались в лагере для перемещенных лиц (беженцев) в Зальцбурге, Австрия. Им
понадобилось четыре года, чтобы, в конце концов, эмигрировать через Латинскую Америку в Соединенные Штаты, в Нью-Йорк. К ним присоединился другой брат Маргариты Сергеевны – Михаил. Жили они бедно, при том, что Владимир Георгиевич был очень болен.

Маргарита Сергеевна посылала письма представителям рода Романовых, эмигрировавшим в США, умоляя помочь им хотя бы оплатить поездку в Европу для того, чтобы найти те исторические реликвии, которые принадлежали Романовым, и которые она некогда бережно хранила, но вынуждена была передать благородному французскому офицеру. Не оставляя надежды, она писала: «Дорогие мои, простите меня».

Скончалась Маргарита Сергеевна 26 марта 1952 года в Нью-Йорке (по другим источникам в Нью Джерси – NYC, New Jersey, USA). Похоронена на кладбище женского монастыря Новое Дивеево (Novoye Diveyevo Monastery), где хранятся царские святыни: крест из Ипатьевского дома в Екатеринбурге, а также два образа Спасителя, принадлежавшие Николаю II и находившиеся с Царской семьей в Тобольске и
Екатеринбурге.

Всё же её надежды оправдались, но уже после её смерти. В 2009 году архив Маргариты Сергеевны Эрдели (Хитрово) благополучно возвратился на Родину.

Корреспондент РИА Новостей Дмитрий Виноградов восстановил подробности истории обретения личного архива Маргариты Хитрово, основную часть которого составили письма Её Царственных Друзей из заточения, а также фотографии и предметы.
Эта история, изложенная Дмитрием Виноградовым, началась в Одессе с одной «странной встречи», которая произошла в апреле 1919 года. «К французскому морскому офицеру подошла хорошо одетая русская девушка – сразу видно, из "бывших", коими была тогда наводнена Одесса. Офицер напрягся – он ожидал просьб взять на борт военного корабля и вывезти из России, что было строжайше
запрещено.

Однако девушка всего лишь протянула французу средних размеров пакет. По её словам, это был её личный архив "с чрезвычайно дорогими её сердцу" письмами и реликвиями. Она просила вывезти архив во Францию и обещала когда-нибудь прийти за ним. Галантный офицер, конечно, не мог отказать несчастной девушке, которая должна была остаться здесь, в охваченной хаосом Одессе. Оставив адрес во Франции, офицер отправился на судно …».

Таинственной незнакомкой была Маргарита Хитрово, бывшая фрейлина Высочайшего двора. За переданным в Одессе пакетом к французскому офицеру так никто и не пришёл, пока – продолжает Дмитрий Виноградов: «Незадолго до Второй мировой войны в одном из парижских ресторанов обедала компания русских. Они оживленно беседовали по-русски, прозвучала фамилия Хитрово. К их столику подошел француз, уточнил, правильно ли он услышал фамилию, и рассказал, что владелец фирмы, в которой он работает, давно разыскивает Маргариту Хитрово, которая когда-то давно в Одессе передала ему на хранение некий сверток.
Среди присутствовавших оказался полковник Владимир Хитрово – родной брат Маргариты. Так архив бывшей фрейлины вернулся в её семью. Когда же на европейском континенте вновь начинается кровопролитная война, Владимир Хитрово уезжает в Латинскую Америку. Его потомки до сих пор живут в Венесуэле.
В марте 2009 года после долгих переговоров с участием МИД и лидеров дворянских обществ архив Хитрово был передан властям России. Церемония прошла торжественно, в особняке МИД РФ на Спиридоновке, с участием главы МИД Сергея Лаврова».

На сайте Императорского Православного Палестинского Общества в заметке от 20 марта 2009 г. приведены подробности исторического события, заслуживающие внимания:
«Около 100 документов и предметов времен последнего российского императора Николая II передано потомками старинного дворянского рода Хитрово в дар Федеральному архивному агентству РФ (Росархиву). Торжественная церемония передачи реликвий, сохраненных фрейлиной супруги Николая II Александры Федоровны Маргаритой Хитрово, прошла сегодня в особняке МИД РФ на Спиридоновке. В настоящее время потомки этого рода проживают в США, Швейцарии и Венесуэле.
– Россия благодарна потомкам древнего дворянского рода Хитрово, приближенного к царской семье, которые передали исторические реликвии Государственному архиву Российской Федерации (ГАРФ). Это очень волнующий день, – сказал министр иностранных дел России Сергей Лавров, выступая на церемонии.
– Сегодня на родину вернулись реликвии, переданные на безвозмездной основе от хорошо известной в России семьи Хитрово». Он напомнил, что «эта семья дала России великих полководцев – Суворова и Кутузова, была очень приближена к императорскому дому Романовых.

  П.С. Имя этого французского офицера - НЕИЗВЕСТНЫЙ. Вот такие были раньше люди у французов. Хранили и передали. Не попытавшись ни продать и ни получить славу.

https://interaffairs.ru/gallery/show/50

https://interaffairs.ru/i/rus_zarube_20let/carskie_pis_4.jpg
В 2009 году - кадет Николай Александрович Хирово

Это дублированная информация - в другом источнике.
https://ria.ru/20130307/926259369.html

История одной дружбы, история одного заговора. Маргарита Хитрово
История личного архива фрейлины императорской семьи Романовых - готовый сюжет приключенческого фильма, рассказывает Дмитрий Виноградов.

Кем она была — восторженной девушкой романтического склада, готовой, подобно женам декабристов, последовать в Сибирь за семьей императора? Или ловкой авантюристкой,  достойным потомком графа Суворова, представителем древнего аристократического рода, волею судеб оказавшейся в центре заговора, цель которого — бегство царя-батюшки из Сибири и даже его возвращение на престол?
И о чем эта история — о таинственном плане, способном развернуть историю России в другом направлении? Или о том, как в хаосе революции не растерять простых человеческих чувств?
Совсем недавно историки получили возможность исследовать личный архив фрейлины Маргариты Хитрово. История одного только этого архива могла бы стать сюжетом для приключенческого фильма. Чудесное спасение через Одессу, случайная встреча в Париже, переезд в Латинскую Америку…
Но и возвращение архива "Риты-душки" на родину не пролило света на обстоятельства ее загадочной поездки в Сибирь, к ссыльным Романовым.

Странная встреча в Одессе
В апреле 1919 года французские интервенты спешно отступали из Одессы. Наступали красные части атамана Григорьева, боеспособность французов на Украине была на нуле, а в самом Париже бушевал внутриполитический кризис — в общем, Франция приняла решение о свертывании военной операции на юге России.
К французскому морскому офицеру подошла хорошо одетая русская девушка — сразу видно, из "бывших", коими была тогда наводнена Одесса. Офицер напрягся — он ожидал просьб взять на борт военного корабля и вывезти из России, что было строжайше запрещено.
Однако девушка всего лишь протянула французу средних размеров пакет. По ее словам, это был ее личный архив "с чрезвычайно дорогими ее сердцу" письмами и реликвиями. Она просила вывезти архив во Францию и обещала когда-нибудь прийти за ним.
Галантный офицер, конечно, не мог отказать несчастной девушке, которая должна была остаться здесь, в охваченной хаосом Одессе. Оставив адрес во Франции, офицер отправился на судно, в глубине души уверенный, что с девушкой они вряд ли когда-либо увидятся.
Он оказался прав. А пакету, в коем хранились письма и фотографии императорской семьи, предстояли еще собственные приключения, прежде чем он вернулся на историческую родину — в Россию.

Подруга дочери императора
Кто была эта таинственная незнакомка? Скорее всего, это и была Маргарита Хитрово, бывшая фрейлина Высочайшего двора. Что делала она в Одессе и как из нее выбиралась — историки не знают. Хотя в целом ее судьба, судьба маленького человека, угодившего в жернова истории, известна довольно хорошо.
Маргарита Хитрово, 1895 года рождения (в момент встречи в Одессе ей было 23 года), принадлежала к старинному дворянскому роду. Основателем рода был выехавший во второй половине ХIV века из Золотой Орды Эдду-Хан по прозванию Сильно-Хитр.
Род Хитрово служил царской фамилии верой и правдой многие века. Он дал России многочисленных военных и мореплавателей, бояр и сенаторов, дипломатов и чиновников.
Отец Маргариты, Сергей Хитрово, был женат на правнучке знаменитого полководца Суворова, то есть Маргарита была одной из праправнучек генералиссимуса. Всего у нее было девять братьев и сестер.
Маргарита с отличием закончила Смольный институт благородных девиц и была принята к Высочайшему двору в качестве фрейлины императрицы Александры Федоровны. Обладая легким и веселым характером, Рита сдружилась с великими княжнами — дочерьми императора, особенно со своей ровесницей Ольгой.
Во время Первой мировой девушки работают сестрами милосердия Собственного Ее Императорского Величества лазарета в Царском Селе. К тому времени относятся фотографии из архива Маргариты, молитвенник с автографами царской семьи, из тех, что  раздавали раненым солдатам, и забавный сувенир — настольный крокет царевича Алексея, подаренный раненым, чтобы они коротали время за играми.

Миссия под прикрытием паломничества
Однако события катятся дальше. Политический кризис в России, Февральская революция, отречение Николая II от престола. В марте 1917 года по приказу Временного правительства семью "гражданина Романова" помещают под домашний арест в Александровском дворце Царского села. Фрейлина Маргарита Хитрово на момент ареста была за пределами дворца. Она пытается прорваться к любимым ею людям, но охрана не пускает.
В начале августа семью Николая II этапируют в далекий сибирский Тобольск — когда-то аванпост российских владений в Сибири, но к тому времени заштатный городок.
И вот тут Маргарита Хитрово начинает главное приключение своей жизни.
По свидетельствам современников, Рита была девушкой авантюрного и романтического склада, не лишенная буйной фантазии и артистических задатков. Она решает, подобно  женам декабристов, поехать за семьей императора в Сибирь.

Но вот самый интересный вопрос: зачем юная красавица собралась ехать в далекий Тобольск? Одна, через бунтующую Россию, в переполненных пьяной солдатней поездах?
Родственникам Маргарита рассказывает, что хочет навестить, хоть одним глазком увидеть своих кумиров — семью императора. Девушка собирается ехать под предлогом поклонения мощам святого Иоанна Тобольского. "Туда много ездят, отчего же я не могу поехать на богомолье?" — говорит она.

Секретная телеграмма Керенского
Но есть более интересная версия — на самом деле Хитрово участвует в разветвленном монархическом заговоре. Его цель — бегство императора из-под стражи и триумфальное возвращение на престол.
Для этого невинная девушка, которую никто не будет ни в чем подобном подозревать, должна выполнить важную роль связного — передать императору некие письма заговорщиков, чтобы Николай II узнал об их существовании и получил инструкции к действию.
Этой версии придерживается и известный историк-публицист Эдвард Радзинский. В своей книге "Николай II" он утверждает:  заговор действительно был, во главе его стояла знаменитая Анна Вырубова, большая поклонница Григория Распутина. Она якобы "лихорадочно собирала средства на спасения Семьи". Именно Вырубова командировала Хитрово в Сибирь.
В существовании такого заговора и личном участии в нем 22-летней фрейлины был уверен и сам министр-председатель Временного правительства Александр Керенский. Получив от агентов донесения о поездке Хитрово в Тобольск, Керенский отправляет прокурору Тобольского окружного суда шифрованную телеграмму.
"Расшифруйте лично… Предписываю установить строгий надзор за всеми приезжающими на пароходе в Тобольск… Исключительное внимание обратите на приезд Маргариты Сергеевны Хитрово зпт молодой светской девушки зпт которую немедленно на пароходе арестовать обыскать отобрать все письма паспорта и печатные произведения все вещи зпт не представляющие личного дорожного багажа зпт деньги…"
Об итогах обыска Керенский приказывает доложить лично ему.

"Обратите особое внимание на подушки"
О том, что это было не просто "паломничество" и заговор существовал — если не в реальности, то, по крайней мере, в пылком воображении фрейлины — свидетельствуют детали. Маргарита зачем-то прячет письма к императору, которыми ее снабдили люди из окружения царя, на собственном теле, под одеждой.
Из долгого путешествия она шлет с промежуточных станций родным многозначительные открытки. "Я теперь похудела, так как переложила все в подушку", — пишет она, что перепрятала письма. Или: "Население относится отлично, все подготовляется с успехом".
Открытки Риты из путешествия перехватывает полиция Временного правительства. Кроме того, мать Маргариты Хитрово в поезде с гордостью рассказывает подруге о том, какую важную миссию взвалила на себя ее дочь. Этот разговор подслушивает случайный попутчик, чиновник прокурорского надзора. Он тут же строчит донос властям.
Все эти детали только укрепляют подозрения Керенского в том, что заговор по освобождению царя существует, и Хитрово находится в самом его центре. "Обратите особое внимание на подушки", — телеграфирует он в Сибирь. Керенский предупреждает, что якобы вслед за Маргаритой в Тобольск едет группа молодых отчаянных заговорщиков "из Пятигорска".

В Тобольске
До Тобольска Маргарита плывет по Иртышу на пароходе — железную дорогу в этот город проведут только при Советской власти.  18 августа 1917 года она, наконец, прибывает к месту назначения.
Однако из-за типичного русского разгильдяйства Маргариту не арестовывают сразу же на сходе с корабля, как приказывал Керенский. Фрейлина отправляется прямиком к дому, где под арестом жила свита Романовых. Но ей удалось встретиться только со своей коллегой, еще одной фрейлиной, графиней Анастасией Гендриковой.
Запись об этом появляется в дневнике самого Николая II: Утром на улице появилась Рита Хитрово, приехавшая из Петрограда, и побывала у Настеньки Гендр[иковой]. Этого было достаточно, чтобы вечером у них провели обыск. Чорт знает что такое!
Маргариту Хитрово арестовывают прямо на квартире Гендриковой. Царственную семью и свою подругу Ольгу Романову она так и не увидела. Девушку увозят для допроса в полицию, у нее отбирают весь багаж. Вот что пишет в своем дневнике императрица, Александра Федоровна.
"Риту снова отослали пароходом, я полагаю, в Москву. Нам не дали иконы, леденцы и жакет, которые она привезла".
Маргариту вывозят в Москву — для дознания. Случай с Хитрово получил большой резонанс в тогдашней прессе. 13 сентября прокурор Московской судебной палаты Алексей Стааль заявил в газете "Известия", что через Хитрово "напал на следы гораздо более крупного предприятия".
Но вскоре Временному правительству становится уже не до разбирательств с непутевой "шпионкой" — начинается очередной виток кризиса, приведший к Октябрьской революции и Гражданской войне. Девушку оставляют в покое, а ее переписка с семьей "гражданина Романова" не прерывается до весны 1918 года, пока семья царя остается в Тобольске.

Пример преданности и отсутствия здравого смысла
Так был ли заговор или нет? И если был, то насколько серьезным и проработанным? Был ли у него хоть единый шанс закончиться успехом — с такими-то исполнителями?
Позднее Керенский признавал: "Собирались молодые люди, столь же воодушевленные, сколь и неопытные. До правительства дошли сильно преувеличенные слухи, так что пришлось заняться расследованием. Серьезной опасности не обнаружилось, дело было закрыто". Путешествие фрейлины бывший глава Временного правительства добродушно назвал "хорошим примером истинной преданности и отсутствия всякого здравого смысла".
Если у Хитрово при обыске и были обнаружены какие-то документы на этот счет, то они сгинули где-то в недрах спецслужб Керенского. С архивом фрейлины до нас дошли только сугубо личные письма из ее переписки с Романовыми.
Дочери императора жалуются на суровую сибирскую зиму — первую и последнюю в их жизни.
"Утром вчера было 29 градусов… Несмотря на усиленную топку, в комнатах холодно, у нас 8 градусов и сильно дует из окон, которые покрыты льдом. В коридоре теплее, так что мы и там сидим. Когда мерзнем в саду, ходим отогреваться в кухню, (где масса тараканов), а потом снова гуляем", — пишет великая княжна Ольга Романова своей подруге.
Вскоре приходят Новый год и Рождество.
"Здравствуй, Ритка милая! — писала 26 декабря Ольга — Вот уже и Праздники. У нас стоит в углу залы елка и издает чудный запах, совсем не такой, как в Царском. Это какой-то особый сорт и называется "бальзамическая елка". Пахнет сильно апельсином и мандарином и по стволу течет все время смола. Украшений нет, а только серебряный дождь и восковые свечи, конечно, церковные, т.к. других здесь нет".

Последние записи императрицы
У меня в руках — еще одна реликвия Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ). Это так называемый десятый, последний дневник из архива бывшей императрицы. Его на новый, 1918 год подарила женщине ее дочь, великая княжна Татьяна — более роскошных подарков они позволить себе уже не могли.
На розовой обложке — вышитая самой царевной белая свастика. Тогда этот символ еще не имел негативных коннотаций — это был просто древний индоевропейский знак удачи. По свидетельству современников, императрица считала его личным оберегом — где бы она ни находилась, она в укромном месте рисовала свастику.
Экс-императрица, англичанка по происхождению, писала на английском языке, ведь она воспитывалась у бабушки — английской королевы Виктории. Дарственная надпись ее дочери, великой княжны Татьяны, тоже сделана на английском.
Моей милой дорогой маме с самыми лучшими пожеланиями на новый год (семья, конечно, не знала, что ее в этот страшный год ждет, — РИА Новости). Пусть Божье благословение будет на тебе вечно. Твоя девочка Татьяна. Тобольск, 1918 год.
На страницах дневника — преимущественно личные впечатления, никаких комментариев к событиям в России или жалоб на условия содержания.
Вот запись от 3 июля (16-го по новому стилю) в дневнике императрицы.
Пасмурное утро, позже — хорошая солнечная погода. У Бэби легкая простуда (по традиции бэби в семье императоров называли младшего на тот момент ребенка, то есть на тот момент Алексея, — прим. РИА Новости) Все выходили гулять утром на? часа. Ольга и я готовили наши лекарства… Плела кружева. Каждое утро к нам в комнаты приходит комендант, наконец, через неделю принес яиц для Бэби (50 штук яиц для больного царевича принесли сердобольные монахини Ново-Тихвинского женского монастыря, — прим. РИА Новости).
Вечером в дневнике появилось продолжение.
8 часов. Ужин.
Совершенно неожиданно Лику Седнева отправили навестить дядю, и он сбежал, — хотелось бы знать, правда ли это и увидим ли мы когда-нибудь этого мальчика!
Играла в безик с Николаем.
10/2 часа. Легла в постель. +15 градусов.
Страницы дневника пронумерованы вручную, заранее. На соседней странице написано: 4 (17 июля), среда. На следующем развороте — 4 (19) и 5 (20) июля и так далее. Но страницы остались пустыми. Ведь автора дневника больше нет в живых.
В ночь с 16 на 17 июля 1918 года царская семья и их ближайшее окружение были расстреляны в подвале Ипатьевского дома. Нумеруя страницы, бывшая императрица не знала, что заполнить их ей не придется.
Последняя запись посвящена "Лике Седневу" — это 14-летний поваренок царской семьи Леонид Седнев. Царская семья, конечно, не знала, но большевики специально дали мальчику сбежать, чтобы не быть расстрелянным — решение о расстреле уже было принято. Семья царя переживала за поваренка, не понимая, что переживать надо на самом деле за себя…

Приключения пакета
Ну а что же Маргарита Хитрово? Двое ее братьев гибнут на фронтах Гражданской войны, где они воевали, конечно, на стороне белых. В апреле 1919 года Рита, как мы уже знаем, появляется в Одессе. Затем ей все-таки удается выбраться в эмиграцию. Там она выходит замуж за эмигранта Владимира Эрдели. Живет в США. 26 марта 1952 года умирает в Нью-Йорке, похоронена там же, на кладбище женского монастыря "Новое Дивеево".
Интересно, что за своим пакетом к французскому офицеру она не приходит — видимо, путешествие из Америки во Францию было эмигрантам не по карману. Пакет ожидает еще одна интересная история — семейный архив уже как будто живет своей,  самостоятельной жизнью.
Незадолго до Второй мировой войны в одном из парижских ресторанов обедала компания русских. Они оживленно беседовали по-русски, прозвучала фамилия Хитрово. К их столику подошел француз, уточнил, правильно ли он услышал фамилию, и рассказал, что владелец фирмы, в которой он работает, давно разыскивает Маргариту Хитрово, которая когда-то давно в Одессе передала ему на хранение некий сверток.
Среди присутствовавших оказался полковник Владимир Хитрово — родной брат Маргариты. Так архив бывшей фрейлины вернулся в ее семью.
Когда же на европейском континенте вновь начинается кровопролитная война, Владимир Хитрово уезжает в Латинскую Америку. Его потомки до сих пор живут в Венесуэле.
В марте 2009 года после долгих переговоров с участием МИД и лидеров дворянских обществ архив Хитрово был передан властям России. Церемония прошла торжественно, в особняке МИД РФ на Спиридоновке, с участием главы МИД Сергея Лаврова.
Фрейлина Хитрово получила от Романовых из Сибири 27 писем
Теперь "пакет" Маргариты — в нем 27 писем от Романовых, редкие фотографии, открытки и предметы — хранится в Государственном архиве Российской Федерации. Правда, никаких документов, проливающих свет на монархический заговор, историки в нем не нашли. Только личные письма.
Горячо благодарим Риту душку за милые открытки. Надеемся, что хорошо провели праздники. У нас они прошли незаметно, тихо. Теперь все время катаемся с горы, которую устроили во дворе. Я уже успела подставить себе на лбу шишку… Играют в темноте в прятки и т.д. Вспоминаем игры в лазарете и у Ани в доме (фрейлина Вырубова, — прим. РИА Новости) с тобой. Поступила ли Ксения в институт? (младшая сестра Риты, — прим. РИА Новости). Спасибо за известие об Н. Д. (возможно, предмет воздыханий юной Ольги Романовой, — прим. РИА Новости). Пора кончать, скоро пойдем к обеду. Целую крепко, Вас милую. Храни Вас Бог. 14 января 1918 года из Тобольска.

0

2

https://45parallel.net/vyacheslav_lobac … r_chast_9/

О том, как любили и уважали дедушку Колю, свидетельствует такой факт, случившийся уже после его смерти. У него был друг – механик в морском порту. В 1935 году его на пару лет направляют на стажировку в Америку. Оттуда он в 1937 году привозит Форд последней модели. Автомобиль верой и правдой служил ему до 1961 года, и тут у него полетел задний мост. А друг уже занимал должность главного механика порта, и понятно, что возможности починить свою машину у него были неограниченные. Но ничего не получалось у наших умельцев. И тогда он пишет письмо на фирму примерного такого содержания: «Уважаемый господин Форд! Я такой-то был в Штатах на стажировке в 1935–1937 годах, где приобрёл Форд последней модели. Машина безупречно ездила по нашим разбитым дорогам, и ни разу меня не подводила. А тут вышел из строя задний мост. Не могли бы вы меня выручить с этой проблемой. И ещё вопрос: могу ли я конвертировать рубли в американском консульстве Владивостока, чтобы рассчитаться с вами? С уважением, имярек».

Примерно через два месяца на имя этого человека приходит по морю контейнер с сопроводительным письмом. Передаю его смысл: «Уважаемый Господин! Вы поставили нас в затруднительное положение, так, как названная вами модель Форда давно не выпускается. Однако наши мастера сумели изготовить мост по старым чертежам в единичном экземпляре. Извиняюсь, но без вашего ведома мы использовали ваше послание в рекламных целях. Чтобы компенсировать вам моральный ущерб, фирма дарит вам Форд последний модели. Также для успешного развития вашего предстоящего бизнеса дарим вам пять тысяч шариковых авторучек фирмы «Пакер». С уважением. Подпись: Форд».

Ничего себе история! Даже смахивает на анекдот! Но, тем не менее, это – правда! И, конечно, друг деда в те годы даже не мог и мечтать о каком-либо бизнесе. И вот он начинает направо и налево раздаривать четырёхцветные шариковые авторучки. Большую партию он отсылает в Брест бабушке Лиде, как знак памяти о её муже. Теперь уже бабушка Лида начинает раздаривать всем подряд эту необычную в те годы канцелярскую принадлежность. Мне досталось пять штук! Только продержались они у меня меньше двух месяцев. На одну я сел, другую потерял, третью украли, четвёртую сломал, с пятой тоже что-то случилось.

0

3

https://proza.ru/2004/07/20-22
http://www.k2x2.info/medicina/rasskazy_ … rta/p5.php
https://royallib.com/read/lomachinskiy_ … rta.html#0

ДРУЖБА РЯДОВОГО С ГЕНЕРАЛОМ И ХИРУРГИЯ ГЕНИАЛЬНОСТИ

ЧАСТЬ 1 (ДРУЖБА)

Не, не вру – большой хирург, блестящий учёный, прекрасный организатор, генерал-майор, профессор, но бомж. Точнее, БОМЖ – «без определённого места жительства», общепринятая советская аббревиатура. Генерал-бомж, начальник кафедры Военно-Полевой Хирургии ВМА в условиях развитого социализма. И это не осквернение памяти заслуженного человека – это он САМ себя так называл. А был Дед Дерябин, как кто-то из пролетарских классиков писал – человечищем весьма достойным!

Но давайте по порядку. Выпало мне на третьем курсе быть свидетелем на свадьбе у одного сокурсника. Ну а батяня у того курка был крутым военно-полевым хирургом (10 календарных лет на войнах по всему глобусу!). Вообще о «Дяде Эде» (в ЦВМУ кличка «Ленин») надо писать отдельно – личность того заслуживает. Ну, понятно теперь, какого калибра гости были у такого крупнокалиберного вояки?

Короче, сижу я, рядовой. С одной стороны - жених, с другой – генерал-майор м\с Дерябин в форме. За столами от эполетов и лампасов в глазах рябит. Ну как посмотрит какой генерал в мою сторону – мне по стойке смирно вытянуться охота. Видит Дерябин – сильно колдобит курка их присутствие. Ну а как перед ними бухать, если им же сдавать экзамены!? Тогда он тихо так, но властно, говорит мне: «Товарищ курсант, пройдите в коридор». Есть, товарищ генерал! Пять секунд – я в коридоре, а генерал следом неспешно идёт.
Ген. Дерябин совершенно неожиданно спрашивет: «Коньяк будешь?»
Я: «Никак нет, товарищ генерал!»
Ген. Дерябин: «Почему?»
Я: «Уставом Внутреней Службы не положено!»
Ген. Дерябин: «Ну и глупо!»
Я: «А Вам принести?»
Генерал: «А я уже взял!» - и достаёт из внутреннего кармана кителя плоскую фляжку из нержавейки с теснённым профилем Сталина. Свинчивает крышку, нюхает: «КВВК-армянский, 35 лет выдержки. Один мой ученик прислал – сейчас начгоспиталя в Ереване».
Я: «Ну если Вы не возражаете и не доложите...»
Генерал: «Ну ты что, и вправду c причудой?» Передразнивает: «Не вввозззражаете, да не дддоложите! Кому мне на тебя стучать? Самому Министру Обороны? Я чай генерал... Слушай, а ты сам не болтун?»
Я: «Да нет, вроде. Курсанты не жалуются.»
Генерал: «Правильно, курсанты не жалуются – курсанты болтунов бьют!»
Я (с обидой): «Не, ну чесслово, товарищ генерал, никому не скажу, что с Вами коньяк пил, если... если дадите, конечно.»
Дерябин протягивает мне фляжку: «Ладно, посмотрим. Вот мой предшественник, генерал Беркутов, он всех, кого к себе в адьюнктуру на ВПХ брал в лоб спрашивал – А ты не сволочь?»
Я: «Ну, я не знаю...»
Генерал: «Ой, хоть честно! Хирургию любишь?»
Я, глотая коньяк: «Не-а.»
Генерал: «Совсем?»
Я: «Совсем... Не, ну правда, абсолютно не люблю. Раньше баловался, в кружок, там, к Вам на кафедру ходил – да и то больше с Вовкой, ну с женихом сегодняшним, за компанию.»
Генерал: «Ага, значит подлизываться тебе незачем?»
Я: «Так точно, а коньяк какой хороший! Ну такой замечательный, я такого не пробовал, и фляжка такая красивая...»
Генерал сразу обрывает меня: «Да, ничего коньячок. А ты где живёшь?»
Я: «Как где!? На Втором Факультете, ну на Маркса девять.» (*Прим. – скорее всего проспект Карла Маркса сейчас переименован)
Генерал: «О, на Девятой Карламарле! Ха, и я тамже! Соседи мы с тобой, получается. Хотя, вообще-то я там нелегально. А если совсем откровенно – то я бомж.»
Я: «Шутите, товарищ генерал.»
Генерал: «Нет, не шучу. Так, проблемы личного плана... Ну, конечно, была у меня квартира генеральская – всё чин-чинарём. Решил не ссорится, отдал тем с кем жил – пусть радуются, а подробности не интересны. Мне то много не надо – спать в тепле, да книги читать при свете. Ну позвонил я генерал-полковнику Иванову, тот просто-полковнику Образцову – а этот куда денется, ну иди живи на 2-й Факультет, милости просим. Вон и до кафедры рукой подать. А документально оформлять не зачем – и так вокруг одна бюрократия. Так что можно записать меня в Книгу Рекордов Гинесса – я первый советский бомж-генерал!»
Я: «А мы Вам не мешаем?»
Генерал: «Это я вам мешаю. Как идёшь домой – дежурные при виде генеральской формы орут как полуумные – весь первый этаж «смирняют». Слушай, что-то мы с тобой, брат, заболтались. Свадьба, в конце концов, пора тебе возвращатся к исполнению своих свидетельских обязанностей – ну там Свидетельницу танцевать, балагурить, тосты говорить... И не сиди ты как на госэкзаменах! Что генерал не человек? А человеки на свдьбах веселятся. Значит так – хлебни-ка ещё моего коньячка и пошли в зал.»

Через неделю после этой свадьбы стоял я в наряде по курсу. В тот день заступил дежурным по факультету один прапор с курса годом старше, – за «добрый» нрав и любовь к уставному порядку все его Рексом звали. Звонит, значит, мне это животное «на тумбочку» - дневальный, гони своего Деж-по-Курсу ко мне в «аквариум» (так мы застеклённое КПП в вестибюле Факультета называли). Я вроде трубку телефонную положил, но телефон у нас был калечный, и рычажки не всегда хорошо вдавливались. Вот и случился конфуз – Рекс в своей «банке» слышит, как я во всю глотку ору: «Свистун, Игорёха, беги скорее вниз – тебя Рекс, псина-козлина рябая-кривомордая, по-срочному вызывает! Кто-кто, Рекс, говорю – дебильный «кусок» с 4-го курса!»

Пятнадцать секунд, и Рекс взлетел на наш этаж - быстрее, чем мой дежурный от толчка до двери добежал. Морда красная, от злости скулы ходят: «Дежурный, останетесь на этаже, мне нужен этот курсант на продолжительное время для уборки внизу». Игорёк пытался меня отмазать, но Рекс пригрозил нас всех в конце смены с наряда снять и паровозом на следующие сутки опять поставить «за прямое оскорбление прямого начальника» (дословно). Ну типа, как же так - я аж Деж-по-Факу, а вы – говно.

Заставил он меня полы на первом этаже мыть. В общем дело не хитрое, при сноровке за 20 минут управиться можно. Да как только я этаж домываю, он берёт подошву сапог своих извёсткой мажет и по мокрому полу ходит (как назло там что-то подбеливали, и извёстка в его конуре стояла). А вот уже отмыть извёстку!.. Как не стягивай воду – как высыхает, так и пол в белых разводах. Короче, кто мыл – тот знает. Ну мне делать нечего – всё равно всю ночь мудохаться. Уже я этаж раза три промыл, смотрю Дед Дерябин в спортивном костюме на другом конце коридора за мной внимательно наблюдает. А мне с чего-то ну такой неудобняк стало, вроде как я чем-то постыдным занимаюсь. Пока расстояние было порядочным я делал вид, что генерала не замечаю, а как домыл до него – ну что дальше притворятся, мы ж вроде знакомы: «Здравия желаю товарищ генерал», хоть тот и не в форме.
Генерал: «Привет. За что он так тебя?»
Я: «Да вроде как обозвал я его.»
Генерал: «Так «вроде как», или всё же обозвал?»
Я: «Да я сам не знаю, случайно вроде, хоть и нехорошо, за глаза получилось, - трубка на телефон не легла... Ладно, товарищ генерал, мне мыть надо...»
Генерал: «Да подожди, ты! У Рекса к утру упадёшь.»
Тут у меня швабра из рук выпала и челюсть отвисла: «Как Вы сказали, у Рекса? Я именно так его и назвал.»
Генерал: «Да так все его называют. Вообще-то я стараюсь жить незаметно, но уж героев Факультета знаю, тут как говорится, кто мало говорит – тот много слышит. Давай, пойдём ко мне чай пить, а то вот я старый стал – бессонница мучает, а до всяких снотворных-седативных не хочу привыкать.»
Я: «Товарищ генерал, а наряд?»
Генерал: «Честно сказать, я в дела Факультета ещё ни разу не вмешивался, но попробую тебя на пару часов освободить» - и пошёл в стекляшку дежурного.

Через минуту я сидел в генеральской комнатушке – точно такой, в которой жил сам, только я делил её с тремя подобными организмами. Конечно, обстановка у Дерябина отличалась от нашей - книжные полки, вешалка какого-то диковинного дерева, дубовый стол, небольшой сервант с набором красивой посуды. Там же стояла и обычная курсантская кровать со стандартным постельным комплектом и даже заправленная абсолютно по-курсантски – кирпичиком. Тот факт, что Начальник ВПХ оказался знаком до таких мелочей с нашим бытом, меня удивил. Пока генерал хлопотал с электроплиткой я решал головоломку – толи в русской армии способ заправки кроватей не меняется никогда, и тогда генерал научился ему ещё будучи рядовым, толи кто-то его научил уже на Факультете. Так этот вопрос и остался невыясненым.

Генерал похвастался своими заварочными чайниками. По его словам это лучшие в мире чайники. Для зелёного чая – китайские, из сычуанского фарфора с плетённой ручкой сверху, а для чёрного – индийские из стерлинга (сплава серебра с никелем) и эбонитовой ручкой сбоку. Чайники оказались подарками учеников-азиатов с 5-го «импортного» факультета. Генерал заварил какого-то экзотически-ароматного чая, разлил по чашкам, в каждую бухнул по доброй ложке коньяку (самого обычного Самтреста 3 звезды, ну того - за 5 руб. 75 коп). Себе взял кусок сахара, но в чай не положил, а положил в чайную ложку, залил вонючей валерианкой и морщась отправил в рот.

Почему-то мне стало абсолютно ясным душевное состояние этого деда – на предсознательном уровне пронеслись подобострастные лица молодых хирургов, шепотки за его спиной от «умудрённых коллег» с немыми вопросами – «а не пора ли, генерал, на покой; уйди – нам свежий старт нужен», и его собственная чудовищная тоска и одиночество, сроднее тому, что называют «одиночеством в толпе». Генерал с полчаса пытался создавать видимость диалога, якобы интересуясь нашей учёбой, но было видно, что это дань вежливости – то, что надо ему, как профессору Академии, он прекрасно знает и без моих комментариев. Затем дед пустился в воспоминания. Рассказывал много и интересно – жаль сразу не записал, а сейчас, через четверть века, разве упомнишь!

Но одна вещь мне врезалась в память намертво. Далеко за полночь Дед Дерябин наконец подустал, и я понял, что пора идти домывать пол или, если Рекс изменил свое решениее после генеральского визита, то спать. Я поблагодарил генерала и встал из-за стола на выход. Генерал тоже встал, и задумчтво посмотрел на настенный календарь: «Подожди минуту». Я остановился. «Слушай, ты можешь мне сделать маленькое дело?»
Я: «Ну, постараюсь. Только мне в город выход не скоро – я «залётчик», нарядов полно ещё».
Генерал: «Да не надо никуда выходить. Дел то, через Боткинскую перейти! Я бы не просил, да завтра учёный совет аж на пять вечера назначили – скорее всего опять до поздна затянут. Своих же просить не охота – опять судачить начнут...».»
Я: «Товарищ генерал, так что сделать то надо?»
Генерал: «Да ничёго по сути не надо – надо проторчать с шести до девяти перед Кафедрой или до прихода странного человека с ведром цветов. Быть с наружи, в здание не заходить. Ну а вечером ко мне сюда прийти и описать, что видел. Да не бойся ты, не шпионаж это. Если он завтра придёт – ты не ошибёшься, сразу его узнаешь! Так, задание понятно? Ну тогда после девяти жду с докладом, а в награду я тебе расскажу одну интересную историю. Ну всё. Спокойной ночи!»

ЧАСТЬ 2 (ХИРУРГИЯ)

К назначенному времени я был перед ВПХ. Жду. Вот уже старшина Сашка Захарьев погнал курс на вечерний выпас – на ужин (рыба плюс картошка пюре, три года, день в день без перемен). А скотопрогонная тропа -это прямо-мимо-возле меня, (помните, надеюсь, хоженный маршрут), ну и чтоб меня не заметили, я спятался за Боткиным, перемешаясь вокркг памятника по мере прохождения курса. Вскоре я понял, что мёрз не зря.

Прямо к крыльцу подкатила чёрная «Волга» с гос. номером. Быстро вылез шофёр в сером пиджаке и при галстуке – крепкий стриженный дядька КГБ-шного вида. Он как-то колко, наверное профессионально, осмотрел пятячёк перед зданием, затем открыл пассажирскую переднюю дверку и вытащил громадный букет цветов. Да каких! Там были каллы, белые лили, красные «короны» - ну те, что цветками вниз, и ещё какое-то чудо, похожее на наперстянку. Меня, привыкшего к зимннему репертуару «тюльпан-гвоздика» с лотков перед метро, букет потряс.

Наконец водила открыл заднюю дверь«персоналки» и помог вылезти пассажиру. Сразу стало ясно – какой-то туз. А вот сам туз выглядел странно. Нет, одет он был что надо – дорогущий плащ-пальто из натуральной чёрной кожи с меховой подбивкой, пожалуй тоже натуральной. На голове норковая шапка-«пирожок», как у совсем больших людей, всяких там членов ЦК или Политбюро.

Но первое, что бросилось в глаза – человек явно страдал тяжелыми неврологическими расстройствами. Его движения были плохо координированными и перемежались инволюнтарными «дёрганиями» всего тела, руки била крупная, почти паркинсоническая дрожь. Он опёрся на трость и сильно выбрасывая одну ногу в сторону заковылял к двери. Его шофёр не на шутку встревожился, что человек пошёл один, побежал и первый открыл дверь – даже не столько, чтобы помочь, как скорее убедиться, что в «тамбуре чисто». Я вдруг понял, что первый раз в жизни вижу «проводку»охраняемой персоны, ведь у наших гнерал-полковников, начальников ВМА и ЦВМУ, водилами были простые солдаты, а не bodyguards.

Второе, что совершенно сбило меня с толку – это страшное уродство. Голова «туза» была несиметричной из-за чудовищных деформаций черепа, один глаз выше другого, очки с сильными линзами явно сделаны на заказ, лицо всё в грубых старых шрамах, но в общем выглядит слишком молодо для старпёра такого ранга.

Я хотел было пройти за человеком, да вспомнил, что генерал просил (или приказывал, если угодно) в здание не ходить. Простоял на морозе ещё с полчаса, пока парочка не вышла. Я был далековато, но мне показалось, что у туза-урода под очками блестели слёзы. Разглядеть толком я не сумел – его кэгэбэшный шоферюга моментально вперил в меня тяжелый взгляд, он явно запомнил, что я тут был по их приезду. К тому же уже слышался стадный топот идущих со столовки курсов, а попадаться «вне строя» на глаза в мои планы не входило. Оставалось только повернуться и бежать на Факультет.

В коморку к Дерябину я попал лишь после вечерней проверки. Дед опять спать явно не торопился. Я подоробно, как мог, рассказал (доложил, если угодно) ему, что видел. У самого любопытсво свербит – как шило в большой ягодичной мышце. Дед молчит. Я не выдерживаю и спрашиваю: «А кто это, если не секрет?»
Дерябин: «Секрет.» Потом видит крайнее разочарование на моей физиономии и добавляет: «Да, правда секрет, не мой секрет – казённый. Но раз обещял, то намёком скажу – это учёный-оборонщик.»
Я: «Это он Вам цветы приносил?»
Генерал: «Мне!? Да он со мной не разговаривает, как и с любым врачём в форме!»
Я: «А что так?»
Генерал: «Что, что – а то, что я его должен был убить!»
Я (ошалело): «Как убить?»
Генерал: «Да так и убить – очень просто, холодным оружием, скальпель же холодное оружие.»
Я: «А-аа, ну там, вачебная ошибка!»
Генерал грозно сверкнул своими глазами: «Запомните, коллега, врачебные ошибки, а тем паче ошибки военного хирурга убийством не являются – как бы прокуроры не внушали нам обратное. А будешь считать иначе – не сможешь работать. Стал бы я из-за этого тебе огород городить!»
Я: «Тогда я вообще ничего не пойму –что просто преднамеренно убить?»
Генерал: «Да, именно преднамеренно убить, но не просто, а крайне изысканно – в лучших традициях центрально-американских индейцев, всяких там Майя или Ацтеков».
Я думаю – дед гонит, а говорю: «А-аа... А как это?».
Генерал: «Да должен был я у него вырезать бьющееся сердце».

Генерал поставил чайник и неспешно стал рассказывать:
«Цветы эти для его второй мамки в честь его второго Дня Рождения. О чём речь сейчас поймешь.

Было это по моим понятиям – недавно, по твоим – давно. И был шанс у Академии стать вторым местом в мире (а может и первым!), где была бы осуществленна трансплантация сердца. Это сейчас все привыкли смотреть на западные достижения, как на икону. Тогда же мы им дышали в затылок, и уж что-что, а Южная Африка для нас авторитетом не являлась. Главную роль играл не я, а академик Колесов с Госпитальной (*Прим. – фамилия может была Колесников, сейчас точно не помню). Они там к тому времени уже тонну свинных сердец пошинковали, да и на собаках кое-что отработанно было. Что думаешь, экстракорпоралка у нас слабая была? Что без забугорных оксигенаторов не прошло бы? Да мы тогда уже над пузырьковой оксигенацией смеялись, работали с «Медполимером», разработали хорошие насосы и мембраны- гемолиз во внешних контурах был весьма приемлимым. Да, была наша оксигенация в основном малопоточной – ну а делов-то 20 литров дополнительной крови в машину залить! Всё равно больше выбрасываем. А какие наработки по гистосовместимости! Да нам неофициально вся Ржевка помогала – я имею в виду Институт Военной Медицины, они же там со своими «химерами» -ну облучённые с чужим костным мозгом все реакции отторжения нам смоделировали! А про оперативную технику я вообще молчу.

Короче всё готовово. Но, но очень большое «но» остаётся. Через Минздрав такое провести было невозможно, даже через их 4-е Главное Управление. И досада, кроме политической, вторая главная препона – юридическая. Ну вопрос, когда человека мёртвым считать. Сердце бьётся – значит жив, а когда сердце мертво – так на что нам такое сердце! Подбил Колесов меня с ним на денёк в Москву съездить, на приватный разговор в ЦВМУ. Пальма первенства уже утерена – «супостаты» «мотор» пересадили. Речь идёт по сути о повторении достигнутого. А ведь в СССР как, раз не первый – значит и не надо. Что с Луной, что с сердцем. Ну в Управлении и резко рубить не охота, и по напрасну рисковать не желают. Ситуация – ни да, ни нет. Хлопцы, разок попробуйте, но из тени не выходите, мы тут наверху за вас не отвечаем. Получится – к орденам и звёздам, нет – к неприятностям.

Ну и придумали мы бюрократическую процедуру, которая помогала эти ловушки обойти. Несколько потенциальных рецепиентов подобрала Госпиталка, всех протестировали. Дело ВПХ за малым – добыть донора. Мы даже придумали как нам через Боткинскую с ним «прыгать». Кому донорское сердце больше подойдёт – тому и пересадят. Так вот, был у нас документ с печатью Управления и за подписями Начальника и Главного Хирурга. Было в том документе упомянуто 11 фамилий на 12 пунктов под подпись– десять военных, ну кто к «донорству» будет приговаривать, одна – пустой бланк (это на согласие от блтжайшего родственника «покойника»), и последняя, самая малозначительная подпись вообще считай лаборанта – подтвердить оптимальную совместимость донор-реципиент при «переводе» в Госпиталку! Ну не совсем, конечно, лаборанта – я специально пробил должность в лаборатории клиники – ну там иммунология-биохмия; сразу взял туда молоденькую девочку сразу после университета. Нет хоть одной подписи – и «донор» автоматически остаётся в нашей реанимации до самого «перевода» в Патанатомию.

По понятным причинам намерение держим в тайне и ждём «донора». Через пару недель происходит «подходящий» несчастный случай. Считай рядом с Академией, сразу за Финбаном, пацан 17 лет на мотоцикле влетает головой в трамвай – прямо в ту гулю, что для вагонной сцепки. Скорая под боком – пострадавший наш, профильный, доставлен в момент. Прав нет, но в кармане паспорт. Ну я как его увидел – категория уже даже не агонирующих, а отагонировавшихся. Травма несовместимая с жизнью. Но на ЭКГ все ещё работающее сердце! Голову кое-как сложили, с кровотечением справились и быстро на энцефалограмму. Там прямые линии – красота мёртвого мозга. Говорю сотрудникам – боремся с возжмой инфекцией – в башке то точно некрозы пойдут! Ну нельзя же сделать хирургическую обработку травмы мозга в виде ампутации полушарий под ствол – а там всё побито! Ну и конечно реанимационное сопровождение и интенсивная терапия по максимуму – тело сохранять живым любой ценой, пока мы наш «адский документ» не подпишем.

Первым делом согласие родственников – без него всё дальнейшее бессмысленно. Одеваюсь в форму, беру для контраста с собой молодого офицера и пожилую женщину – что бы легче было уболтать любого, кто окажется этим ближним родственником. Мчимся по адрессу в паспорте куда-то на Лиговку. Заходим. Комната в коммуналке – на полу грязь страшная, на стенах засохшая рвота, вонь вызывает головокружение, из мебели практически ничего, похоже живут там на ящиках. Оказывается, что существует только один ближайший, он же и единственный родственник – его мать. Человеком её уже было назвать сложно – полностью спившееся, морально деградировавшее существо. Такого я ещё не видел – её главный вопрос был, а можно ли НЕ забирать тело, чтоб не возиться с похоронами. К сыну похоже она вообще не испытывала никаких положительных эмоций, а истерика и вопли моментально сменились откровенными намёками, что по этому поводу надо срочно выпить. Я послал офицера купить ей три бутылки водки. Документ она подписала сразу, как услышала слово водка! Получив подпись мы пулей вылетели из той клоаки с брезгливым осадком.

Но ещё более интересную новость я узнал чуть позже, когда в клинику прибыл тот офицер, что был послан за спиртным для «ближайшего родственника». Он столкнулся с другими обитателями той коммуналки и узнал некоторые подробности о самом «доноре» – крайне ассоциальный тип, хулиган, исключался за неуспеваемость из школы и ПТУ, хоть и молод – сильно пьет, страшно избивает свою мать! Короче, что называется – яблоко от яблони... А ещё через 10 минут, как по звонку Свыше, в клинику пришёл следоватеь и принёс ещё более увлекательную информацию – мотоцикл «донора» краденный, точнее отобранный в результате хулиганского нападения, а сам «донор» и без этого уже под следствем не то за хулиганство, толи за ограбление. Похоже единственное хорошее дело «донору» за всю его жизнь ещё только предстоит – и это отдать своё сердце другому.

Быстро все обзваниваются – собираем «заключительный» консилиум – бумаги под «приговор» подписывать. Все ставят подписи – сомнений ни у кого нет. Только одну подпись не можем пока поставить – анализы не готовы, времени не достаточно их завершить. В Госпитальной идёт подготовка, ответственной за лабораторию велено сидеть на работе, пока результатов не будет. Ну вот наконец и это готово – иди, ставь свою последнюю подпись! Ну а тётка и говорит, мол по документу на момент подсания я обязанна совершить осмотр! Тю, ты ж дура, думаю. А десяток академиков-профессоров совершевших осмотр и разбор полдня назад тебе не авторитет!? Ну вслух ничего такого не говорю, пожалуйста, идите. Смотрите себе тело под аппаратом, только не долго.

Она и вправду недолго. Пошла, взяла ЭЭГ, а мы ему энцефалограммы чуть ли не непрерывно гнали – ну как не было, так и нет там ничего. Мозг – аут! Стетоскоп достала – вот умора, да её в клинике вообще со стетоскопом не видели. На что он ей вообще? И что она там выслушивать будет – «утопил» ли дежурный реаниматолог его или пока нет. Да мне уже всё равно – счёт пожалуй на часы идёт. Что-то она там потрогала, что-то послушала, толком ничего не исследовала – курсант после Санитарной Практики лучше справится. А потом поворачивается ко мне и так это тихо-тихо, но абсолютно уверенно говорит:

– Он живой. Не подпишу я...

Девочка, ты деточка!!! Да ты хоть представляешь какие силы уже задействованы? Отдаёшь ли ты себе отчёт, что ты тут человек случайный – почти посторонний? А понимаешь ли ты, что городишь ты нам полную чушь – кровь в пластиковом контейнере тоже живая, а вот человек – мёртвый. Тело есть, а человека в нём нету! Короче ругали мы её, просили, убеждали, угрожали увольнением. Нет, и всё. И ведь сама по себе не упрямая, а тут ни за что не соглашается. Мол если я ноль – то и делайте без моей подписи. Сделали бы, да не можем мы без твоей подписи.

На утро собрались все главные действующие лица. «Донор» терпит? Да пока терпит – ни отёка легких, ни инфекции, кое-какая моча выделяется. Стараемся, ведём этот «спинно-мозговой препарат» как можем. А может потерпеть, если Колесов в Москву слетает и переутвердит новый документ? Не знаю, надежды мало. Короче день мы решали лететь или не лететь. Потом полетели. Что-то сразу не заладилось. А там выходные. Восемь дней волокита заняла. А «донор» терпит! Горжусь – во мужики у меня в клинике – мертвеца столько ведут.

На утро назначен новый консилиум с «вердиктом». Только не состоялся он – ночью на ЭЭГ кое-какие признаки глубокого ритма появились. Всё – дальше по-любому не мертвец, а человек. Зови спецов с Нейрохирургии – пусть погадают. Много они не нагодали – ведите как сможете, прогоз неблагоприятный. О том, что это был кандидат в доноры сердца – табу даже думать. Обеспечиваем секретность, как можем.

Длго он был в нашей реанимации. Сознания нет (а я тогда был уверен, что и не будет), но мозг ритмы восстанавливает. Попробовали отключить ИВЛ. Дышать пытается! Дальше – больше. Перевели в Нейрохирургию. Там ему много чего сделали, но ничего радикального – всё как у нас, что природа сделает, то и прогресс. Говорить пытается, шевелится. Уже порядком восстановившись из Нейрохирургии он попал в Психиатрию. Наверное для учебного процесса психо-органический синдром демонстрировать. А там вроде вот что было – перечитал все книжки, и всем надоел. Ну кто-то и подшутил – сунул ему вузовский учебник по высшей математике. А ещё через полгода комиссия и первая (!) группа инвалидности. А ещё через полгода ещё комиссия – пацана в ВУЗ не берут! Молит-просит – дайте вторую. Что он закончил, я не точно не знаю, по слухам Московский Физтех. Пять лет за два года. Если это не легенда – то на экзамены ходил так – один экзамен в день. Сегодня сдаю ну там математику за первый семестр, завтра сопромат за пятый, послезавтра ещё-что-то за девятый. Заходил на любой экзамен вне зависимости от курса. А к концу второго года что-то такое придумал – короче моментально целевое распределение в какой-то сверхсекретный «почтовый ящик». Ну а финал ты сам сегодня видел.

Колесов год ходил грознее тучи – полностью подробностей не знаю, но похоже кое-что просочилось на самый верх в ЦВМУ и выше в МО. Вроде сам Гречко об этом знал – может как байку в бане кто ему рассказал, а может в сводке прошло, типа вон в ВМА пытались сердце пересадить, да ничего не вышло. Видимо посчитали там наш подход к решению проблемы авантюрным, направление быстренько прикрыли.

Особисты и люди из ГлавПура нас самого начала предупреждали – какая-либо информация только в случае полного успеха. Боялись видно, что вражьи голоса злорадно запоют – в Советском Союзе провалилась попытка пересадки сердца, а вот у нас в Мире Капитала с пересадками всё ОКэй, как зуб вырвать. Нам последствий никаких – пострадавших то в этой истории нет, да и вообще полная картина известна еденицам и с каждым годом этих «едениц» меньше и меньше становится... Люди подписавшие этот конфузный документ молчат, а сам документ мы уничтожили – всё равно он силы без той подписи не имел, что макулатурой архивы забивать? Всё вроде тихо-спокойно... Забывается потихоньку. Но одна тайна всё же мне покоя не даёт. Невозможно это, ну абсолютно исключено и совершенно не научно. Но факт.

Знаешь, никто ему не мог сказать, что он «донором» был. Мы с Колесовым все варианты перебрали. Некому было рассказать. А он знает! Притом знает всё с самого начала. Даже как под ИВЛ трупом лежал.

Я: «Ну вы же сами говорили – учёный не простой, ну там КГБ вокруг всякое. Ну они же ему и сказали...»
Генерал: «Глупости! Не получается так.»
Я: «Ну а тётка эта?»

Генерал: «Нет, нет и нет! Парадокс, что он её вообще знает. А ещё больший парадокс, что всю дальнейшую историю после того дня она знает только со слов самого «донора»! Я от неё избавился сразу после отказа подписаться. Два года спустя разыскал её – меня сильно совесть мучила. Предложил вернуться в Клинику, посоветовал хорошую тему для диссертации. Она никогда не интересовалась судьбой «донора» – история в её изложении была очень простой – «донор» умер, тему закрыли, генералов надо слушаться. Так она и считала, пока «донор» уже в теперешнем виде не явился к ней ровно в тот же день, как она сказала, что он живой. И знает «донор» только то, о чём говорилось в его палате. А значить это может только одно. Когда у него на энцефалограмме прямые линии ползли – ОН ВСЁ СЛЫШАЛ! Слышал и помнил...»

Дерябин взял кусочек сахара и обильно полил его влерьянкой: «Ладно, поздно уже. Иди спать и не болтай много».

0

4

https://proza.ru/2014/03/09/1119

Катастрофа
Анатолий Емельяшин
Из раздела «СВАУЛ, Топчиха, 808 УАП».

Я заруливаю на заправку после полёта на высший пилотаж на больших высотах. По программе таких полётов два. Кроме провозного с инструктором и «на штопор» с замкомэски – эти два полёта предшествовали самостоятельному вылету. Второй я буду выполнять завтра, а пока проглатываю стартовый завтрак и неспешно иду в оцепление сменить Лёню Сажина.

К этому разделу программы подошли ещё двое из нашей группы и сейчас готовятся к такому же полёту. Отличие этих полётов (7 – 8 тыс. метров) от обычных на средних высотах в использовании кислорода; до высоты 5 тысяч летаем без него. Применяем не чистый кислород – прибор КП-1 позволяет настроиться на подсос воздуха и дышать смесью воздуха и кислорода в разных пропорциях.
Маска немного мешает, но к ней быстро привыкаешь. Дышать в маске начинаешь с земли – в воздухе её не одеть, да можно и просто забыть и получить кислородное голодание. Что это такое мы испытали в барокамере. Прибор настраиваем на минимальное потребление кислорода, чтобы реже дозаправлять систему.

На полпути слышу сзади хлопок выстрела из ракетницы и оглядываюсь. Ракета летит в мою сторону, а от квадрата бежит кто-то из курсантов. Останавливаюсь и жду. В подбегающем узнаю Лёню Балабаева. Что за чертовщина? Ведь он уже сейчас должен готовиться к своему вылету. Я был первым, за мной полетел Алексей Коваль, следующая очередь его.

Запыхавшийся Лёня сообщает: Коваль не вернулся, радиосвязи с ним нет, РП объявил «ковёр», а меня срочно требуют в квадрат. И тут до меня доходит, что пока я неспешно шёл в конец полосы, по ней не взлетела ни одна машина, только садились. И, по-видимому, уже все сели.

По времени Коваль уже 50 минут в воздухе, хотя продолжительность полёта 30. В положенный срок он не доложил о выполнении задания, на запрос не ответил. Что-то случилось. Но что?

В квадрате у репродуктора столпилась вся эскадрилья – инструктора, курсанты, механики самолётов и служб. Стоит напряжённая тишина, прерываемая запросами РП: «246-й, как слышите, приём». В ответ – только тихое потрескивание разрядов.
Напряжение на старте возрастает. Все понимают: если курсант потерял ориентировку и летит, не зная куда – такие случаи при отказе радиосвязи возможны, – то уже кончается керосин, и он будет совершать вынужденную посадку. Посадка вне аэродрома «на брюхо» тоже не подарок, но лучший вариант из возможных. Уже улетел в сторону пилотажной зоны на маленьком Як-12 заместитель комэски.

Инструктор и командир звена дотошно расспрашивают о подробностях моего полёта, работе кислородного прибора, показаниях приборов на всех режимах и эволюциях. Что я могу сказать, кроме уже сказанного ранее при получении замечаний о пилотировании? Что я сверх задания выполнял несколько дополнительных фигур? Так мы их всегда выполняем больше, чем по заданию. Наблюдающий за пилотированием курсант это видит, правда, инструктору мы об этом не докладываем, но он и сам знает. Но это не имеет никакого отношения к происходящему, самолёт был исправен, отклонений в показаниях приборов не было.

Наконец из репродуктора доносится: «Вижу, тридцать километров южнее зоны, горит… Подробности на земле. Связь кончаю». Это докладывает зам, проводящий облёт на Як-12. На этой машине он может снизиться до малых высот и всё рассмотреть подробно. Но он радиосвязь не возобновляет.
РП даёт команду свёртывать старт, курсантов строем ведут в казарму, к самолётам подруливают тягачи, буксируют на стоянку. Вскоре садится Як-12. Майор спрыгивает на землю и идёт в будку КП, не замечая вопросительных взглядов лётчиков.

Всем уже ясно – катастрофа! Но ещё теплится в глубине души маленькая надежда: «А вдруг живой? Вдруг успел катапультироваться!» Хотя понимаем, что зам рассмотрел нечто, заставившее его прекратить связь и дальнейший облёт места катастрофы.
После обеда у стоянки собирают механиков служб и солдат роты охраны БАТО, сажают на машины и отправляют к месту падения. Работа им предстоит долгая и жуткая – собирать обломки самолёта и, возможно, останки нашего друга.

Через сутки возвращаются с места катастрофы солдаты и сержанты. От них просачивается кое-какая информация. Затем привозят в ящике останки Алексея и помещают в комнатке «красного уголка».
Врач эскадрильи периодически меняет в ящике пузыри со льдом. От него узнаём: Коваль умер в полёте и о землю ударился самолёт с окоченевшим телом. Загадочно, непонятно и необъяснимо.

Учреждается специальный пост возле погибшего. Курсанты повально отказываются от дежурств, дежурят только добровольцы. Я тоже пробую отсидеть в этой комнатке свои два часа, и больше не могу – одолевает такое тоскливое и жуткое настроение, что хоть стреляйся.
Из группы только Лёнька сумел себя преодолеть и дежурил ночь, копаясь паяльником в радиодеталях. Он у нас радиолюбитель и вечно что-то мастерит. Счастливец – может отвлечься от тяжёлых мыслей.
В красном уголке (других помещений нет) покойник будет находиться до приезда родичей – отец и старший брат уже в пути, матери не будет, она слегла. Без родных нельзя решать вопрос о месте и времени похорон. Все считают, что останки увезут хоронить на родину Коваля, на Полтавщину.

Приезжают отец и брат. Отец едва держится, а брат проявляет такую настырность, будто сам хочет провести расследование. Следователи уже были – катастрофой занимается комиссия Главкома ВВС. Брат вконец измучил Овчинникова – нашего инструктора. Тот и так все дни ходит потерянный, с посеревшим лицом. А тут ещё брат высказывает твёрдое убеждение, что обнаружив неисправность, Коваль полез с ключами её исправлять, поэтому бросил штурвал и не выпрыгнул с парашютом. Вот это от них офицеры и скрывают, не хотят признаться в неисправности «аэроплана».

Куда полез, какие ключи? Чтобы разубедить ведём их на стоянку, показываем Миг-15. Я выступаю гидом – инструктор отказался отвергать глупые предположения. Видим, что он на грани срыва и берём родственников под опёку группы. Да и им с нами проще – они считают, что офицеры от них скрывают причины катастрофы.
Приглашаю их подняться по стремянке на плоскость, сдвигаю фонарь, показываю кабину. Не верят, – как здесь может разместиться человек? Коля Кадыков надевает парашют, садится, пристёгивается. Вдвоём объясняем, как работаем ручкой управления, педалями, сектором газа, как отстреливается кресло при катапультировании и прочие премудрости истребителя. Уютная кабинка «мига» их поразила. Видимо, они представляли лётчика за штурвалом как рулевого на капитанском мостике корабля.

Родственники решают захоронить Алексея на местном кладбище. Больше всего их пугает сложность перевозки. Не знаю, объяснили ли им, что транспортировку обязаны провести ВВС.

Дугласом доставляют обитый красной материей гроб в сопровождении двух врачей. Они готовят останки для похорон – родные потребовали провести прощание при открытом гробе.
Что там было укладывать в гроб? Из рассказов механиков, выезжавших к месту катастрофы, мы знаем, что тело исковеркано, а от головы сохранилось лишь часть лица с носом и челюсть с золотым зубом. Однако врачи знали своё дело – в гробу лежит подобие человеческого тела. Даже размозженный череп восстановлен. И из-под бинтов видна часть лица, по которой только и можно узнать погибшего.

Хороним в селе Панфилово на краю небольшого кладбища. Командир что-то говорит, строй механиков производит трёхкратный залп из карабинов. Я, как и многие курсанты, нахожусь в таком состоянии, что почти не замечаю церемонии. Оторопь и бездумное тоскливое состояние. Будто всё происходит где-то в другом мире, и я наблюдаю издалека. Полная отрешённость и безучастность.
Над могильным холмиком водружается клёпанная дюралюминиевая пирамида со звёздочкой на штыре. На пирамиде – силуэт рвущегося в небо МиГ-15 бис. Лётчики не погибают, – они уходят в небо!

Через неделю нам зачитывают выводы комиссии Главкома ВВС. Звучит примерно так:
«Курсант Коваль А.И. умер в воздухе – к моменту удара о землю кровь успела свернуться. Самолёт снижался продолжительное время и на планировании врезался в землю под углом около 15-ти градусов со скоростью 1000 – 1200 км/час, без крена. Двигатель ушёл в землю на глубину 2 метра, фюзеляж разрушился. В момент столкновения сработал пиропатрон катапультного сиденья при закрытом фонаре кабины. Фонарь сбит ударом кресла с курсантом. Кресло и тело курсанта по инерции улетели вперёд на 120 и 150 метров соответственно. Причём, при отделении кресла разорвался парашютный ранец и выпал купол парашюта, но не раскрылся".
Мы всё это уже знали. Знали, как удивился зам комэски, увидев с Яка за горящим МиГом вытянувшийся полураскрытый парашют с подобием человеческого тела в подвесной системе. Мы чётко представляем эту жуткую картину. Знаем мы от механиков и другие подробности, хотя их и предупредили о неразглашении. Выводы комиссии лишь обобщают уже известные нам факты и исключают кривотолки.

В этом году это первая катастрофа в училище. В прошлом году их было две, более месяца летнего времени было потеряно, отчего Толмачёвский полк не успел завершить программу. Но те катастрофы случились из-за ошибок курсантов при пилотировании. А сейчас? Смерть в полёте! Отчего? Объяснений нет.

Эскадрилья приступила к полётам. После перерыва все курсанты получают дополнительные провозные. Я тоже получаю дополнительный полёт на большие высоты и пару полётов по кругу на УТИ, а затем выполняю второй полёт на большие высоты на боевом МиГе. О катастрофе стараемся не вспоминать – иначе как дальше летать?
Пережитое отдаляется, переживания тускнеют и теряют свою остроту. Как говорится – жизнь продолжается.
Август 1956г.

0

5

Студенчество 1959-х. УПИ Физтех
https://proza.ru/2019/10/29/235

Физтехи и радиотехи, правофланговые студенческих рядов, жили в прекрасном здании общежития, выстроенном не где-нибудь на задворках, а на центральной улице Ленина,дом № 66. Здесь по субботним вечерам раскручивалась зажигательная танцевальная программа, на которую слеталась студенческая молодежь, больше девушки. Записи зарубежной эстрады последней моды, популярных в народе советских певцов, для которых были закрыты каналы телерадиовещания, ублажали продвинутую публику. Валерий Ободзинский, Вадим Козин, не имена, а жемчужная нить! Просторный входной вестибюль общежития был полон радостного волнения и не утихающего гула.
...
А вот с чистотой и порядком в некоторых жилых комнатах «общаги» творился кавардак. В студенческом приюте велась непрекращающаяся игра в кошки-мышки: санитарные тройки выводили на чистую воду неряшливых поселенцев, пренебрегающих полотерством, а те зорко охраняли свои владения, отстаивая проживание в антисанитарных условиях. Обитатели комнаты 206, укладываясь на ночевку, открывали традиционные прения – кому идти выключать свет? Добровольцев вылезать из-под одеяла и шлепать босыми ногами по пыльному полу часто не находилось. Тогда принимались гасить свет подручными средствами, - тапочки, ботинки, шапки, тюбики с зубной пастой и прочие подходящие предметы личного обихода летели в выключатель, пока очередной удачный бросок не прерывал электрическую цепь питания. Бывало, что все запускаемые «снаряды», даже подушки, расходовались безрезультатно, тогда задетые за живое метатели все-таки поднимались с кроватей, разбирали груду вещей по принадлежности и, возвратившись на исходные позиции, повторяли обстрел цели. Им надо было начатое дело довести до конца уже из спортивного принципа.

Однажды, во время упражнений по дистанционному способу управления освещением, раздался стук в дверь. Конспираторы вмиг примолкли, создавая эффект безлюдья в комнате.
- Шьем чувяк и бабуш из старых фетровых шляп заказчика, - послышался голос за дверью.
Пароль был правильный. Он сообщался особо доверенным лицам и менялся на каждую неделю. Поддавшись на уловку, затворники открыли дверь, и – авторитетной комиссии Студсовета во всей красе предстало захламленное логово. Вход в него преграждался грудой разбросанных вещей самого различного назначения. Полный провал конспирации! Тайные фискалы из числа комсомольцев-патриотов донесли-таки пароль до руководящего состава. На комсомольском собрании факультета нарушители правил проживания в общежитии были подвергнуты беспощадному разгрому. Секретарь факультетского бюро Володя Житенев в обличительной речи удивлялся, как обитатели засоренных берлог выходили из них чистыми и опрятными людьми.
...
Вскоре был обнародован приказ по факультету о выселении студентов из пяти комнат общежития за антисанитарное содержание жилья. Но не все из них поспешили его исполнить. Некоторые перешли на нелегальное положение. Один из нелегалов, Игорь Бондарев, поселился в комнате 202 под кроватью Вовы Комарова. Когда добропорядочная Вовина мама приехала навестить сыночка, то была шокирована особенностями студенческого жития. На ее беду, Вова, отлучившись в библиотеку, оставил мамашу в комнате одну, но, как оказалось, кроме нее здесь же присутствовал некто …

Началось с того, что в комнате вдруг чиркнула спичка. Женщина, вздрогнув от неожиданности, огляделась вокруг, - никого! Что за невидимка объявилась где-то рядом с ней? Посетительнице стало не по себе, она внутренне подобралась, внимательно оглядываясь по сторонам и готовая к новым неожиданностям, которые, впрочем, не заставили себя долго ждать. Из-под Вовиной кровати пошел дым! Пожар? Магия? И почему именно под сыновней кроватью затаилась неведомая угроза? Все смешалось в голове встревоженной мамы…

Женщина встала, осторожно подошла к Вовиному обиталищу и, преодолевая подступившие страхи, нагнулась, заглядывая под лежанку… Боже! Там лежал человек! Он был в спальном мешке, под головой – рюкзак. В руках у человека находилась раскрытая книга, во рту – курительная трубка…
- Что Вы читаете? – неожиданно для себя спросила мама.
- Квантовую механику, - спокойно ответил человек с курительной трубкой, оказавшийся студентом.
- Но почему Вы читаете механику под кроватью? – поинтересовалась несведущая женщина.
- Я здесь живу, меня выписали из общежития, - пояснил обитатель подкроватного пространства, выпуская очередную порцию дыма.
- И как Вам тут, не тесно? – участливо спросила собеседница.
- В жизни тесно не бывает, это доказал еще Диоген, - рассудил Игорь Бондарев.
- Кто такой Диоген? – Вовиной маме надо было досконально разобраться в обстановке.
- Древнегреческий философ, который жил в бочке…
- Как у вас интересно! – не скрывала своего любопытства повеселевшая мамаша. – Но Вы можете хотя бы заниматься за столом?
- Не могу. Меня застукает Гомонов и вышвырнет вон.
- Кто такой Гомонов? Философ?
- Нет! Он гомно!
- Какой ужасный человек! – возмутилась мамаша. – Но Вы хоть в магазины-то ходите?
- Хожу, но редко, - у меня ботинки дырявые. Но мне все приносит Вова, он настоящий товарищ…
Когда Вова вернулся из библиотеки, он застал умилительную картину. Его любимая мама, расположившись на полу на четвереньках, засунула голову под кровать и вела с Игорем оживленную беседу. Вылазить оттуда она отказывалась и уверяла Вову, что у него под кроватью живет чудесный человек, которому надо купить ботинки и спасти от этого ужасного Гомонова…

У свежего номера стенной газеты БОКС, что по аббревиатуре означало – Боевой Орган Комсомольской Сатиры, всегда толпился люд, уделяющий потехе час. Там было полно юморины. Под репродукцией известного полотна стояла надпись: «Картина Шишкина «Дубы». Посвящается второгодникам». А над заметкой о девушке, укравшей в раздевалке несколько модных болоньевых плащей, как бы случайно оказался крупный газетный заголовок: «Сук надо рубить». Газета выпускалась размером в шесть ватманских листов поочередно бригадами разных факультетов. Белый фон закрашивался гуашью, заполнялся страницами старых журналов и даже приклеенными листьями.

Как тут не последовать заразительному примеру? В группе ФТ-60 образовалась редколлегия сатириков и юмористов, в которую вошли Эдди Марченко, Валера Чепурко и Виктор Найденов. Они выпускали рукописный журнал под интригующим названием «До боли в аппендиксе», в котором публиковали собственные творения футуристического толка, иной раз удостаивали печатной площадью ярких представителей Серебряного века А. Блока, А. Белого, К. Бальмонта. Создатели отвлеченных образов считали безвкусицей называть белое белым, а черное – черным, что и без того всем понятно. Поэзия модернистов и символистов – для аристократии, для натур, владеющих иррациональным пониманием действительности; она отражает и передает читателю потаенный, едва обозначенный смысл, порой неясный самому автору. Впрочем, его не надо понимать, а только чувствовать и ощущать.

Журнал быстро приобрел популярность, но расходился из рук в руки исключительно по свободно мыслящим слоям студенчества. Комсомольцы-стукачи насторожились и устроили тихую охоту за таинственным рассадником крамолы. На третьем-четвертом выпуске журнала им удалось выманить подпольное издание у доверчивых простачков и доставить его в деканат.

У заместителя декана факультета Паригория Евстафиевича Суетина, человека решительного и категоричного, почему-то сложилось не самое благожелательное впечатление о нашем дружном коллективе: «В группе-60 собрались прохиндеи, а староста у них жуликоватый». С чего бы он взял? Или общежитский невинный беспорядок стал ему камнем преткновения? Но мы не обижались на Паригория, торжественно повторяя к месту и не совсем его крылатую фразу. Конечно, к несомненной заслуге старосты, Вади Остроумова из Нижнего Тагила, глаза которого всегда светились лукавством, относилось ведение им журнала посещаемости занятий, где все было в ажуре, хотя явка хромала на обе ноги. Декан смотрел на безобидные студенческие проделки своими осуждающими глазами, а тут еще рукописные издания подозрительного содержания…
...
Суровый заместитель декана вызвал на разговор Эдуарда Марченко, бывалого студента, исключенного с факультета пару лет назад за неуспеваемость. В руках Паригория Евстафиевича - знакомый до боли журнал.
- Посмотрел я ваши вирши. Забавно, но и вольнодумства хватает. Вот вы пишите: «Не будем доить трактором козу!» Вы на что, товарищи, намекаете, что в наших колхозах электродоилок нет?
- Ни в коем случае, Паригорий Евстафиевич! Как раз наоборот! Мы призываем шире применять наши замечательные электродоилки, а не доить коз трактором. Помните, лучший советский поэт Владимир Маяковский писал: «А вы ноктюрн сыграть смогли бы на флейте водосточных труб?» Вот и у нас это всего лишь аллегорический прием, - Эдик, главный редактор журнала, был стреляный воробей, и его непросто было сбить с панталыку.
- Вот что, любители аллегорий. Прекратите марать бумагу, иначе будет вам из института водосточная труба. Что-то рано вы забыли о Немелкове! Пока свободен, а журнальчик я оставляю в сейфе, как вещественное доказательство. И лучше вам впредь не попадаться.
***
Один из эксклюзивных номеров, вызывающих боль в аппендиксе, я привез в Свердловск-44, где всякий раз встречался со школьным другом, Валентином Семушкиным, сотрудником Уральского электрохимического комбината; он учился на вечернем отделении Уральского филиала МИФИ. С Валентином мы закупали батарею бутылок чешского пива, завозимого в элитный городок, или болгарского сухого вина и проводили выходные дни за шахматной доской, обсуждая актуальные вопросы бытия. Ему я и выложил собрание сочинений новаторского толка. Являясь сторонником классического реализма, Валентин не оценил вычурные начинания молодых новаторов, страдающих предпочтением формы и подчеркнутым индивидуализмом.
На выходе от друга я опустил журнал, хождение которого в институте не допускалось, в соседский почтовый ящик. Пусть люди повеселятся. В очередной приезд Валентин устроил мне головомойку за опрометчивый поступок, и поделом. Соседи восприняли подкинутую литературу за провокацию и отнесли ее, куда следует, точнее, по широко известному в городе адресу: улица Уральская 5, КГБ. Подъезд, где проживал Семушкин, был оцеплен нарядом милиции, все жители опрошены на предмет объявившейся подпольной агентуры, за связь с которой грозило выселение из закрытого города за сорок восемь часов. Прощай, Серебряный век! Никаких условий для молодых талантов.

0

6

Рассказ от художника
https://xn--80aajce2a9bkv.xn--p1ai/about/sotrudniki_kafedry/sotrudniki_proshlyh_let/blinov_vladimir_aleksandrovich/

БЛИНОВ ВЛАДИМИР АЛЕКСАНДРОВИЧ

Профессор, канд.техн.наук, заведующий кафедрой Архитектурной экологии Уральской государственной архитектурно-художественной академии.
Год и место рождения - 1938 год. г. Свердловск.
В 1963 году закончил строительный факультет УПИ им. С.М.Кирова по специальности "Городское строительство и хозяйство".

http://samlib.ru/b/bondarewskij_l/blinov.shtml

АНТРЕСОЛИ - РОДИНА ТАЛАНТОВ. В Уральском политехническом институте оазисом свободомыслия стала стенная газета БОКС, Боевой орган комсомольской сатиры. Редакция размещалась в главном корпусе, на антресолях. Не каждого сходу принимали в сплоченный творческий коллектив. Обычно кандидата ,способного паренька, подводили к двери редакции, где на матовых стеклах были изображены в диснеевском стиле - муха на одном стекле и слон - на другом. Что это такое, спрашивали новичка. Остроумец должен был догадаться: раздуть из мухи слона.

Яркая, красочная, на жесткой картонной основе, 80 на 200 см, газета вывешивалась в застекленном стенде, в вестибюле. Толпа студентов и преподавателей тут же бросалась читать и разглядывать газету: что нового, кого пропесочили, чего смешного придумали боксеры?

Нелегко бывало бороться с рутиной, бюрократизмом, бесхозяйственностью, косностью, разгильдяйством. Например, попробуйте найти новую, оригинальную обработку такого факта как "студент Н. пропустил М. часов лекций", когда случаи прогулов совершались ежедневно и не раз высмеивались в газете.

Тематисты сидят, мучаются. Художники ждут задания на карикатуру. Наконец, кто-нибудь выкрикивает: "А не изобразить ли двух прогульщиков, сидящих в ресторане?" "Точно! - подхватывает другой, - Они сидят, этак развалившись..." "Разливают по рюмкам, - подключается к обработке редактор, - И один другому говорит: - А не пропустить ли нам еще по одной?"

Художники хватаются за кисти. Тематисты "обсасывают" следующий факт: "На складе студенческого кафе происходит хищение сахара"...

Каждый номер проходил парткомовскую цензуру.

Некоторые изошутки, фельетоны, пародии, карикатуры становились классикой и вошли в "Золотой фонд" БОКСа.

КЕПОЧКА. Эпизодически в номере появилась "передняя статья" - хлесткая пародия на пустые и трескучие передовицы официальных газет. Смеялись читатели БОКСа над шутейными заметками фенолога ("...Тихо зимой в лесу, тихо, но нет-нет да заорет кто-нибудь"). Доставалось не только студентам, но и начальнику ВОХРа, проректорам и деканам.

Декан Барский не соизволил навестить студентов, выехавших на уборочную, проверить их житье-бытье. Тут же появляется стихотворный фельетон с использованием некрасовского рефрена "Вот приедет Барский, Барский все рассудит".

А это что? К цветастому картонному фону прикреплена помятая, видавшая виды, кепка. Из экспонатов Музея БОКСа. А ниже пояснение: "Этой кепкой помахал своим друзьям, уезжающим на целину, Вася Теткин, прикинувшийся нетрудоспособным". И рядом - фальшивая, поддельная справка. С печатью!

Теткин оказался сыном влиятельного в Кировском районе лица. Но ничего, экспонат остался на виду у читающей публики.

КОРОВА. Кто-то из боксовских тематистов придумал такую изошутку. Стоит корова, Обычная черно-пестрая корова. Но если приглядеться, то увидишь, что черные пятна на ней представляют части света и материки: чудо, уродилась этакая географическая корова. Дружно посмеялись выдумке и студент-архитектор Витя Лоскутов тут же изобразил пятнистую корову. Перед вывешиванием номера пришел парткомыч и, то хмуря брови, то одобрительно похихикивая, просмотрел весь материал. Замечаний не поступило. БОКС - в своей витрине. И вдруг во время большого перерыва вызывают в партком главного редактора, преподавателя математики А.Б Федорова. Срочно снять номер! Что такое, в чем дело, только что, утром номер был принят? А разве вы сами, Алексей Борисыч, не заметили как размещены пятна на корове? Почему территория СССР попала именно на филейную часть, то есть, простите за выражение, на задницу животного? Что вы хотите этим сказать? А.Б. даже оторопел. Никто, ни тематист, ни художник и не думал о таком умысле, чтобы географической коровой подложить парткому аполитичную свинью.

Федорову удалось уговорить парткомычей, не снимать всего номера, а просто перерисовать животное так, чтобы наша страна разместилась по центру туловища, а на филейную часть наползли янки. На том и порешили. Картинку перерисовали и приляпали поверх "антисоветской" коровы.

В парткоме, после дела Немелкова бдили за каждым шагом студентов и некоторых преподавателей. Припомнили и то, как студент Немелков любил подолгу разглядывать номера БОКСа: не оттуда ли и появилась в его голове крамола?

Как-то заглянул в редакцию (я был еще новичком в БОКСе). Вижу, в углу, на паркете стоит портрет Жданова, в рамке, под стеклом. Не порядок, думаю, и помещаю его на прежнее место. Прихожу на следующий день: что за дела? Жданов уже не в углу, а - в мусорной корзине!. Достаю товарища, растерянно верчу в руках. Черная шляпка гвоздя в недоумении уставилась на меня, требуя скорейшего возвращения покойного члена Политбюро на законное место. Распахивается дверь, входит, сверкая бритым черепом, Отто Новожилов.

- Отто, - обращаюсь к тематисту, - Кто- то все время снимает со стены Жданова.

- Так это ты его каждый раз возвращаешь на место? Брось! Он клеймил Зощенко, место ему - на свалке истории. Брось, откуда изъял!

О МАТИССЕ? "НИЗЗЯ!" Областное телевидение проводит конкурс молодых поэтов. Приглашают и меня.

За неделю до передачи, редакторша, она же по существу и первый цензор, отвергла "Последний снег" и "Опричнину". Предложено прочесть небольшой шутейный весенний стишок и "Три цвета" - впечатление от панно Анри Матисса "Танец".

Я не люблю стихов, посвященных другим видам искусства, но тогда, впервые побывав в Эрмитаже, прийдя в восторг от живописи импрессионистов и постимпрессионистов, накропал этот стих. Его финал:: "вот красный цвет - пять женщин в танце, цвет солнца, крови и огня. Я с вами здесь хочу остаться, примите в этот круг меня. Они устанут? С какой стати! И в праздники, и в черный день - пять женщин в танце. Их создатель - Матисс, художник чародей". Чародей, конечно, чуждое, в данном случае слово, из другого лексикона. Но дело не в этом. Прочитал и прочитал. Первый выход на экран!

Через пару дней, на кафедре, научный руководитель Гуго Вильгельмович Шауфлер выводит меня в коридор и тихо говорит: "Володя, кажется, наступают неприятности, кто-то сообщил в партбюро о твоем выступлении на телевидении, и что-то там не понравилось... Ты поговори с Иваном Митрофановичем, чтоб не дошло до оргвыводов".

Ничего не понимаю, что там могли усмотреть недозволенного? Иван Митрофанович Расчектаев, секретарь партбюро стройфака, на правах старшего товарища обнял меня за плечо: "Блинов, на тебя донес Дорман. У вас, кажется, близкая диссертационная тематика? Дорман ставит вопрос о твоем исключении из аспирантуры, дескать, аспирант - это будущий преподаватель, поэтому среди воспитателей - не место апологету буржуазии. Вобщем, дело дошло до институтского парткома. Я сообщил, что мы меры приняли, провели воспитательную беседу. Тебя вызовут. Будь мягче, покладистей. И, вообще, не связывйся с этим Дорманом".

Приглашают в институтский партком. Хотя я беспартийный. Господь Бог и наставления матушки, а, может, и заочное влияние Немелкова уберегли...

Секретарь по идеологии, приятный на вид человек, кандидат наук, в очках с изящной, золоченой оправой, но с фамилией Малофеев, предлагает выйти в коридор и побеседовать у подоконника. Чтоб никто не мешал. Мы знакомы с Малофеевым, он не раз курировал-проверял номера БОКСа.

- Владимир, - вежливо начинает секретарь, потирая руки с длинныи музыкальными пальцами, - Владимир, вы на днях выступили по телевидению. Это хоршее дело, это работает на престиж нашего вуза. Но вы прочли поэму (?), посвященную французскому художнику. Не скрою, я специально зашел в библиотеку и посмотрел в энциклопедии, кто такой Матисс. Это - не наше искусство! Оно далеко от социалистического реализма...

- Но позвольте, Ван Ваныч, произведения Матисса, Ренуара, Пикассо выставлены в наших музеях. Это устаревшие представления! Когда писалась БСЭ?. Сейчас другой взгляд... И, знаете, Ван Ваныч, многие франзузские художники - коммунисты...

Малофеев вздохнул, зябко потер холеные руки, положил мне холодные пальцы на плечо и проговорил:

- Не горячитесь, молодой человек. У вас вся жизнь и карьера ученого-градостроителя впереди. Я попытаюсь успокоить Дормана. Но и вы, голубчик, - это моя просьба, - в следующий раз, когда вас пригласят на теле или радио, не забудьте посоветоваться с нами. Заранее покажите тексты. Посидим, почитаем, вместе определимся. Договоились?

"РЕВОЛЮЦИЯ НЕ КОНЧАЕТСЯ". У БОКСа появились отделения и филиалы: БОКС-фордский университет (на своем опыте готовили газетчиков для других вузов и факультетов, в частности, наши выпускники организовали в Горном институте газету ИКС), БОКС-эстрада, БОКС-фильм и даже БОКС-кукла с единственным руководителем-кукловодом Геннадием Потаповым. Студент- архитектор Боря Демидов создал приложение к номеру БОКС-плакат.

Для начала он изобразил в виде графической мозаики главного редактора А.Б.Федорова. Затем появился плакат памяти Джона Кеннеди. Черно-белое изображение с красной змейкой-молнией. Очень выразительно и трагично. Парткомычи молчали.

Но вот Борис изобразил Ленина, причем светотени получались из строк произведеий Ленина. Было оригинально, но чего-то не хватало. Ну, Ленин и Ленин, в кепке, с характерным прищуром ("Товагищи, социалистичекая геволюция свегшилась!"). Необходимо наполнить плакат каким-то новым содержанием. И я предложил: сделаем снизу надпись "Революция не кончается, революция продолжается!". Отлично! Сделали, вывесили в вестибюле, рядом с номером БОКСа. Вот тут парткомычи взбеленились и забегали!

Является на антресоли один: вы почему такой плакат без согласования вывесили? А что, Ленина нельзя рисовать? Ушел, побледневший.

Приходит другой: мы посоветовались в парткоме и в комитете комсомола, Владимир Ильич изображен оригинально, можно сказать, хорошо. Но считаем в наши дни неуместным висеть плакату с подобной надписью. Мы сопротивляемся: Да что вы, право, это же его слова, - вешаем на уши лапшу - из поэмы Маяковского! Неважно чьи слова. Революция давно закончилась. Вы к чему призываете? Мы призываем к дальнейшим преобразованиям, к совершенствованию общества, разве в этом может быть некое окончание? Ребята, не уступает Малафеев и еще двое в штатском, мы вас убедительно просим снять плакат, нехорошо, если мы это дело поручим хозяйственникам... Мы вас прекрасно понимаем, и мы за совершенствование, но некоторые могут понять совсем по-другому. Согласны, товарищ Блинов? - секретарь будто пронзил меня взглядом поверх очков

Что тут скажешь!

Через неделю УПИ посетил Володя Житенев, ставший Первым секретарем Обкома ВЛКСМ. Зашел в редакцию БОКСа. Мы показываем ему запрещенный плакат: так и так, что тут крамольного, приказали убрать. Житенев обращается к своему приемнику секретарю комитета комсомола УПИ Бочко:

- Володя, я не вижу в этом ничего плохого, ты бы обяснил товарищам из парткома.

- Объяснял, но ты же знаешь наших...

Обжегшись на Немелкове, на воду дуют.

Так и жили.

0

7

Полоскин Борис Павлович
http://web.archive.org/web/201805111755 … luchay.htm
http://samlib.ru/p/poloskin_b_p/

Радиомастер
(Из раздела моего сайта "Ядерщики")

А.И.Анисимов

Александр Ильич Анисимов прошел всю Отечественную войну от первого выстрела до последнего. Мы, не нюховшие пороху, часто просили Ильича, так мы его называли, "поделиться впечатлениями".
– Был один забавный случай… – как-то начал он.
Я попытаюсь пересказать повествование Ильича своими словами так, как оно мне запомнилось:
"Штабной офицер объяснил разведчикам задачу: в ста метрах от нашего переднего края, на нейтральной земле расположен пустой блиндаж, надо укрепить на нем репродуктор и присоединить к нему провода. Двое лобастых парней в белых маскировочных халатах внимательно выслушали приказ, старший ответили по уставу: "Есть!", – и они скрылись в темноте.
В ожидании возвращения солдат штабной офицер ладонью левой руки гладил кисть правой. Раненная она была что ли? Радиомастер (а это был Ильич) указательным пальцем подпирал свою нижнюю губу, а кулаком другой руки упирался в поясницу, напоминая своей гражданской позой то ли заварной чайник, то ли вазочку для печенья. Зимняя шапка была ему великовата и прикрывала глаза. Ему очень хотелось курить, но при высоком начальстве он никак не мог решиться на это.
Морозная ночь притушила запахи войны, не так едко пахло гарью и тленом.
Диктор еще шевелил губами, повторяя текст обращения к немцам с призывом не проливать кровь зря, капитулировать, как парни уже вернулись:
– Задание выполнено.
Радиомастер включил аппаратуру, она не работала. Он проверил ее исправность, все было в порядке.
– Обрыв на линии, – доложил он штабному офицеру.
– Найти, – кинул тот разведчикам. В темноте не было видно его недовольного лица, но в голосе прозвенело столько металла, что ребята мгновенно исчезли в темноте. Это были вышколенные солдаты, а потому как они бесшумно исчезали и появлялись, можно было понять, что это – и отличные разведчики, наверно, из бывших охотников, из Сибири. Через полчаса они вернулись и доложили:
– Линия в порядке.
Радиомастер снова включил аппаратуру, репродуктор молчал.
Теперь гнев готов был обрушиться на радиомастера, сдерживая нарастающее раздражение, офицер сказал:
– Неисправность в радиосхеме.
Радиомастер, хотя был смертельно уставшим сержантом, притопавшим сюда в полутьме за восемь километров из расположения своей части, потому что штаб потребовал для выполнения важного задания опытного специалиста, для вида сделав несколько тестов, сквозь зубы, но, не нарушая субординации, процедил:
– Аппаратура в порядке, товарищ капитан.
– Уверены?
– Так точно.
Офицер разведчикам:
– Тщательно проверить линию, найти обрыв, долбаебы. – При этом он так резко взмахнул рукой, прервав поглаживание, что младший из разведчиков на мгновение зажмурился. Гнев начальника для них был страшнее смерти. Теперь они приползли через сорок пять минут:
– Линия в порядке, товарищ капитан, мы прощупали каждый вершок, – сказал старший.
Другой, что помоложе, добавил тоном, которым говорят последнее слово перед казнью:
– Ей Богу, товарищ капитан, провода целы.
Теперь офицер откровенно разозлился, его давно раздражала гражданский вид радиомастера:
– Просишь прислать специалиста, а присылают какое-то говно.
Дрема, все время одолевавшая сержанта, мигом слетела:
– За аппаратуру я отвечаю, она в порядке.
– Так почему же не работает репродуктор, черт возьми?
– Нет подключения к нему.
Офицер солдатам:
– Вы подключили репродуктор?
– Так точно! Прочно, надежно, проверяли не раз, не оторвать от линии.
Радиомастер швырнул мешавшую ему шапку в сторону своей винтовки, прислоненной к стенке траншеи, и, не дожидаясь приказа, неуклюже перевалился через бруствер окопа, удерживая правой рукой злополучные провода. Его серая шинель довольно долго была заметной на фоне белого снега. То тут, то там постреливали, небо чертили трассирующие пули.
В темноте без оружия ему стало не по себе, может, потому путь показался значительно длиннее, чем сто метров,– до злополучного блиндажа на нейтральной земле.
Неполадка была проста: парни, незнакомые с электротехникой, подсоединили не металлические провода к репродуктору, а лишь их тряпичную изоляцию. Они ее смотали с проводов и привязали крепкими бантиками к клеммам репродуктора. Радиомастер чертыхнулся, сделал нормальное подключение и вернулся.
Репродуктор заработал. Радиомастер нахлобучил шапку, – торжественно и вызывающе. И, наконец, решился достать кисет с махоркой. Но раздались немецкие голоса, репродуктор погудел и замолк.
Офицер, досадуя, что все придется начинать сначала и на другом участке, приказал выяснить, каким образом немцам удалось так быстро прервать передачу.
Командир разведвзвода, прихватив своих лобастых парней, исчез в темноте и довольно скоро вернулся.
– Произошла ошибка. Разведчики проскочили блиндаж на нейтральной земле и укрепили репродуктор на блиндаже в расположении противника. В нем спали немцы.
У радиомастера подкосились ноги и, чтобы не упасть, он ухватился за свою винтовку, все еще прислоненную к стенке траншеи".

Медвежья шкура
(Отрывок из раздела моего сайта "Ядерщики")
М.В.Келдыш

Б.П.Константинов

Забавные обстоятельства сопровождали знакомство с президентом Академии Наук СССР Мстиславом Всеволодовичем Келдышем (1911 – 1978).
В одном из своих походов по Западной Сибири я застрелил медведя, не просто так, – есть было нечего. Мясо мы скушали, а шкуру с когтями я привез в Ленинград, имея целью – выделать ее и приспособить для домашнего обихода. Жил я в коммунальной квартире, что исключало выделку в домашних условиях, пришлось тащить ее на работу в секретную лабораторию № 7.
В те годы чего только мы не делали на своем рабочем месте "для дома, для семьи", не в ущерб, конечно, основной работе. Кто-то пустил поговорку: "Интересно работать в нашем институте: каждый день выносишь что-нибудь новенькое". Позднее, в пенсионном возрасте: "Буду работать, пока руки носят". Существовала охрана, которая препятствовала и вносу, и выносу. Но в охране тоже – люди, которым иногда что-то надо починить, которые не прочь выпить, если нальют.
Однако строгости хватало. Как-то раз я получил на складе пять ползунковых реостатов для регулировки тока и напряжения в электрической сети, каждый размером в полешко для домашней печурки. С такой охапкой "дров" я подхожу к пожилой вахтерше и показываю накладную, согласно которой я то-то и то-то получил для нужд лаборатории, которая находится на другой охраняемой территории. Хотя из этой бумаги ясно, что я – не вор, что меня обязали перенести эти несчастные реостаты из одного места в другое, вахтерша, ни в какую, требует пропуск на вынос. А за ним с этими злосчастными "дровами" надо идти в бухгалтерию через всю территорию института. Можно себе представить в каком возбужденном состоянии я там появился. Бухгалтерша попыталась меня успокоить – "что поделать, таков порядок" и, мельком глянув в накладную, выписала пропуск. Молча подаю вахтерше новую бумагу. Прищурившись и отодвинув ее подальше от глаз, она читает: "Пропуск на вынос пяти аэростатов (?!)". Господи, неужели мне опять идти в бухгалтерию! Она пересчитывает аэростаты (?!), лежащие у меня на левой руке: "Раз, два, три, четыре, пять", – и миролюбивым тоном добавляет: "Вот теперь все в порядке" (впоследствии я видел ее фотографию на Доске Почета). Кованые ворота распахиваются, и, я (как мне удается удержать пять аэростатов, рвущихся в небо?) с трясущимися от смеха потрохами пересекаю улицу Курчатова, направляясь в нашу лабораторию.
Многое инородного производилось в секретной лаборатории, но до выделки медвежьей шкуры дело еще не доходило. Чаном для закваски шкуры послужил корпус аккумуляторной батареи для подводной лодки, которая, наверное, еще с военной поры валялась на задворках лабораторной территории. Она была внушительных размеров – метра полтора высотой. Я ее выпотрошил и срезал верхнюю часть так, чтобы стала высотой по грудь. Шкура должна была плавать в рассоле несколько дней, что и делала. По вечерам, когда все расходились по домам, я доставал ее из чана, раскладывал на большом лабораторном столе и острым ножом снимал прирези – подкожный жир и остатки мяса. Вонь стояла приличная, к утру она, слава Богу, почти выветривалась. Потом шкуру надо было просушить и отмять. Эти процессы должны были идти параллельно и не спеша. Поздно вечером я укладывал шкуру ворсом вниз, чтобы она медленнее сохла, а утром приезжал пораньше, складывал ее и прятал куда подальше.
И вот наступил долгожданный день, – шкура готова. Как не похвастаться? Большой лабораторный стол стоит посередине комнаты, на ней расстелена медвежья шкура. Постепенно вокруг нее скапливаются сотрудники, приехавшие поработать. Есть среди них и те, которые в силу своего характера не могут не покритиковать работу, выполненную коллегой. Шкура лежит мехом вверх, так нет, просят показать мездру – испод шкуры. А потом: "Вот тут у тебя плохо почищено, а еще вот здесь". Пришлось взять нож в руки и "исправлять отмеченные недостатки".
Как-то за этими делами мы не заметили появления в комнате еще одного человека, – заместителя директора института, доктора технических наук, лауреата Ленинской премии Бориса Александровича Гаева (1905 – 1974). Он подошел к столу, - в этом случае драматурги в тексте пишут ремарку – "немая сцена". Я спрятал нож за спину, как будто это что-то могло изменить, он молча обошел вокруг нас. Да, бездельники были пойманы с поличным. Пауза затягивалась, все потихоньку расползались по своим местам, демонстрируя свою непричастность к такому безобразию, как выделка медвежьей шкуры в рабочее время в секретной лаборатории. Наконец, я остался один с ножом за спиной возле шкуры и невдалеке от Бориса Александровича. От неестественного положения руку начало сводить судорога.
– Переверни-ка ее, – неожиданно попросил замдиректора.
Он погладил ворс, пощупал шкуру, констатировал:
– Паршивенькая.
И неожиданно добавил:
– Вот у меня шкура белого медведя – куда лучше!
В этот момент мне почему-то вспомнилось, что он знает наизусть всего Есенина.
Оказывается, в столь ранний час Гаев зашел в лабораторию, чтобы предупредить о предстоящем посещении ее президентом АН СССР М.В. Келдышем вместе с Б.П. Константиновым, который, продолжая руководить институтом, к этому времени стал вице-президентом Академии Наук (1967 г.).
Сначала прошел слух, что они будут в первой половине дня, потом – после обеда. Мы гадали: обед будет с коньяком или без?
В нашей "медвежьей" комнате показывать было нечего: одну экспериментальную установку разобрали, другую еще не успели установить. Поэтому Борису Павловичу Константинову пришлось рассказывать о ярком будущем проектируемого эксперимента. Запомнилось совершенно непроницаемое лицо президента. Он, стоя неподвижно, не проронил ни слова, ни разу не кивнул, ни один мускул его лица не изменил первоначального положения. Борис Павлович, наоборот, во время пояснения перемещался по комнате и почему-то слегка приседал. Мы решили, что обед был все же с коньяком. Под конец наш директор обратил внимание президента на мыло, которое магнитом удерживалось у основания водопроводного крана, как свидетельство того, что в этой комнате работают изобретательные люди. Заметим в скобках, что оно было куплено в магазине.
Когда высокие гости покинули нас, Макс рассказал анекдот: "Маша, хочешь, я тебе Келдыша покажу?" – "Ой, не сейчас, Ваня, не при народе".
М.В. Келдыш известен как создатель новых вычислительных методов и алгоритмов для решения атомной проблемы и ракетно-космических задач. Он трижды был удостоен звания Героя Социалистического Труда, в 1961 году был избран президентом Академии Наук и руководил ею 14 лет.
А "паршивенькая" медвежья шкура сослужила мне хорошую службу: ползая по ней, повзрослели мои сыновья. Когда она совсем облысела, пришлось с ней расстаться, медвежьи когти вместе с кабаньими клыками стали материалом для охотничьего ожерелья.

0

8

http://www.alpklubspb.ru/ass/a499.htm

НЕПРОЙДЕННЫЙ МАРШРУТ
Таисия БЕЛОУСОВА – ИТАР-ТАСС

https://i.ibb.co/7kcMwkJ/image.png
Вавилов Николай ИвановичНиколай Иванович ВАВИЛОВ (1887-1943) – русский ботаник, генетик и географ. В 1923 году был избран членом-корреспондентом АН СССР, в 1929-м – академиком. В 1924 году стал директором Всесоюзного института прикладной ботаники и новых культур, в 1930-м – директором Всесоюзного института растениеводства. Президент, затем вице-президент Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук им. В.И.Ленина (ВАСХНИЛ). 6 августа 1940 года Николай Вавилов был арестован и приговорен к расстрелу по обвинению в принадлежности к антисоветской организации «Трудовая крестьянская партия», а также во вредительстве и шпионаже. Позже приговор был заменен 20 годами заключения. Николай Вавилов умер в саратовской тюрьме.

Тайна гибели Олега Вавилова
https://i.ibb.co/4PdVPgx/image.png
Вавилов Н.И. с сыном Олегом. 1920 г.
https://i.ibb.co/y5Z3m8c/image.png
Мичурин и Вавилов с сыном. 1932-34 г.
https://i.ibb.co/G5y5bcq/image.png
Вавилов Олег. 1938 г.
Пару месяцев назад сотрудники Физического института РАН (ФИАН) Юрий Вавилов и Борис Альтшулер попросили меня расследовать гибель старшего сына академика Н.И. Вавилова – Олега, случившуюся 4 февраля 1946 года в Домбае и узнать подноготную человека, которого они считали виновником этой трагедии. По их версии, в группу московских лыжников НКВД внедрил инструктора альпинизма, аспиранта Института философии Бориса Шнейдера. Он якобы завел неопытного Вавилова на опасные скалы, где тот и погиб. Вечером другой участник похода Игорь Шафаревич отговорил лыжников идти на поиски пропавшего товарища. На следующий день они ничего не сделали для розыска тела, а их руководитель Немыцкий позорно сбежал в Теберду. Всесоюзный комитет по делам физкультуры и спорта (ВКФС) обращался в Генеральную прокуратуру с просьбой привлечь к уголовной ответственности Шнейдера и Немыцкого, но были ли они осуждены, неизвестно.

Изучив предоставленные архивные материалы, я хотела ответить отказом. Но тут в Интернете увидела статью «Сброшен по приказу сверху», («МК», 24.07.2007). О. Богуславская рассказывала о короткой, но яркой жизни Олега Вавилова – после окончания МГУ работал в ФИАНе, в войну занимался секретными разработками, в 45-м блестяще защитил кандидатскую диссертацию – а затем на ее вопросы отвечал историк Яков Рокитянский. Он поведал о том, как Шнейдер настаивал на восхождении на Семенов-Баши. Чтобы не вызвать опасений у Олега, он включил в группу студента Саясова. Позже, избавляясь от свидетеля, посоветовал тому покататься на лыжах на склонах. А сам повел Олега к обрыву, где, подкравшись незаметно, якобы ударил его в правый висок ледорубом, и тот упал в пропасть. В надежде, что начинающийся снегопад скроет следы, он не спешил за помощью. От уголовной ответственности Шнейдера защитила «организация, задание которой он так безупречно выполнил».

Ответы Рокитянского явно противоречили изученным мною документам. Что же произошло в действительности?

Путь на Семенов-Баши

https://i.ibb.co/WFYz1rq/image.png
Семенов Баши
Инициатором лыжного похода в Домбай членов альпсекции ДСО «Наука» был профессор МГУ В.В. Немыцкий, организатор и руководитель ряда высокогорных экспедиций. В группу записались 15 человек, но за пару дней до отъезда народ отсеялся, осталось семеро: Немыцкий, его жена профессор МГУ Н. Бари, доцент и аспиранты МГУ О.Воробьева, Е.Красильщикова и Ю.Саясов, докторант АН СССР И.Шафаревич и О. Вавилов. Чтобы не сорвалась поездка, Немыцкий включил в группу инструктора альпинизма, инженера А. Беляева. Что до Шнейдера, то, по практике тех времен, группу необходимо было «укрепить» членом ВКП (б), вот профессор и вспомнил о Борисе. Они были знакомы еще с довоенных времен, и Немыцкий весьма высоко ценил Бориса как альпиниста и надежного спутника. В мае 45-го он ходатайствовал о присвоении ему всесоюзного разряда по альпинизму, а в июле-сентябре по приглашению профессора тот участвовал в первой послевоенной научно-восходительной экспедиции на Тянь-Шань.

По свидетельствам Беляева, Красильщиковой, Воробьевой и Немыцкого, мысль о зимнем восхождении на Семенов-Баши возникла у кого-то еще в поезде. Вавилов, дважды бывавший на вершине летом, и Саясов восприняли ее «на ура». Горячие головы остудил Немыцкий: для зимнего восхождения надо разрешение ВКФС и снаряжение. Но разговоры эти между Вавиловым и Саясовым то и дело возникали.

Первые два дня лыжники (кроме Беляева, который слег с приступом малярии) гуляли по Домбайской поляне, посетили Чучхурский водопад. 2 февраля, когда группа каталась на склонах Семенов-Баши, Вавилов исчез. В Домбай он вернулся поздно ночью и сообщил, что провел рекогносцировку: при благоприятных условиях на лыжах можно дойти до вершинного хребта Семенов-Баши. Его поддержал Шнейдер. Немыцкий разрешает лыжное восхождение Шнейдеру и Вавилову. Саясову разрешено лишь кататься на склонах Семенов-Баши. И хотя руководителем группы назначается Шнейдер, Беляев почему-то рассказывает все, что он знает о вершине, не ему, а Олегу. 3 февраля Шнейдер, Вавилов и Саясов ночуют на верхних кошах (летней стоянке пастухов), а 4 февраля в 8 утра уходят на Семенов-Баши.

После восхождения на 600- 700 метров Шнейдер и Вавилов оставляют Саясова кататься на лыжах, обещая вернуться в 17 часов. По свидетельству последнего, «Шнейдер не выполнял функции начальника восхождения, распоряжался всем Вавилов. Вавилов же запретил мне идти дальше, когда подошли к гребню».

Драма у большого жандарма

Спустя некоторое время Шнейдер и Вавилов, оставив лыжи, выходят на южный контрфорс Семенов-Баши. Связавшись, они около часа поднимаются по легким скалам.

Чтобы выйти на юго-восточный гребень, надо обогнуть трудные скалы по снежному кулуару (углубление на склоне горы, идущее вниз с расширением). Но идти по снегу, который «очень размяк», невозможно. По свидетельству Шнейдера, «Вавилов настоял на том, чтобы выйти на скалы. Вавилов шел первым, он был значительно сильнее, я же чувствовал себя в тот день плохо».

К 15:00 восходители добрались до большого жандарма (скальный выступ на гребне, преграждающий путь). Взобравшись на него, Вавилов увидел – далее скалы трудные.

Во время перекура решили идти на запад. Спустившись по легким скалам 10- 15 метров , Борис спохватился: на месте привала он забыл ледоруб. Предупредив Вавилова, он отвязался и пошел к жандарму. А по возвращении увидел, что Олег, смотав веревку, идет по скалам на запад. На предложение Шнейдера вновь связаться тот ответил отказом. Шнейдер стал искать более легкий путь подъема. Поднявшись на несколько метров, он заметил, что Олег вышел на трудные обледенелые скалы, и предложил идти его путем. Вавилов попытался это сделать, но, не дойдя до конца скал 5- 6 метров , поскользнулся. Услышав шорох, Шнейдер тут же развернулся, и его глазам предстала страшная картина: «Вавилов сначала метра полтора-два скользил ногами вниз, затем вскрикнул и, отклонившись туловищем от скал, упал на скальный выступ спиной и далее падал вниз с камня на камень, ударяясь несколько раз головой. Первый удар был на 4 метрах , после 20- 30 метров падения он упал в снежный кулуар и покатился, поворачиваясь с боку на бок около ста метров. Вызвав лавину, по инерции ушел в сторону от течения лавины, а лавина унесла его веревку метров на сто». Позже Беляеву Борис расскажет, что Вавилов катился по кулуару, «как бревно», от разбитой головы на снегу протянулась кровавая полоса.

Шнейдер впадает в шок. Он не может тронуться с места, сидит и не сводит глаз с Вавилова. «Характер падения, положение тела, отсутствие каких-либо признаков жизни в течение полутора-двух часов привели меня тогда к твердому убеждению, что Вавилов убит. Спуститься к нему по скалам я не мог себе позволить, опасаясь сорваться», – объяснит он впоследствии.

Уже в сумерках Борис заставляет себя подняться и выйти на снежный кулуар, по которому он и спускается. По пути он несколько раз видел Вавилова, лежащего в той же самой позе, что окончательно его убедило: Олег мертв.

Возможно, Борис намеревался утром с помощью Саясова спустить Вавилова. Но Юрий, растянувший голеностопный сустав, был беспомощен. Идти в Домбай в кромешной тьме (а было новолуние), когда сил совсем не осталось, – чистое безумие. Шнейдер решает остаться в коше и здесь дождаться товарищей по группе. Всю ночь они не спали. Сон сморил их уже на рассвете. Около 10 утра Борис все-таки решает идти в Домбай. Вместе с ним ковыляет и Юрий.

Теперь о Шафаревиче. Вечером 4 февраля он не мог никого отговаривать идти на помощь Олегу, так как контрольный срок возвращения восходителей истекал только 5 февраля в 10:30 утра. В тот день утро было прекрасное, солнечное. Когда товарищи не вернулись вовремя, все подумали, что ребята просто проспали. Поэтому спасатели (Немыцкий, не имевший опыта спасательных работ, Шафаревич в разваливающихся ботинках и Беляев, ослабший после болезни), захватив лишь веревку и ледоруб, вышли из Домбая только в 11:30. Со Шнейдером и Саясовым они встретились в 13:00. Узнав о трагедии и увидев, в каком ужасном состоянии находится Шнейдер, стали думать, что делать. Беляев призывал сразу подниматься к Вавилову. Но Шнейдер идти на Семенов-Баши отказался: он устал, не спал всю ночь, больше суток не ел, а до Вавилова добираться 8-9 часов. Немыцкий решил, что Шафаревич и Беляев останутся в лагере «Алибек», где будут ждать Шнейдера и других спасателей.

Чтобы предупредить о трагедии местные власти и договориться о транспортировке тела, Немыцкий вместе с Бари и Воробьевой (от 45-летних женщин, не имевших опыта спасработ, толку мало) уходит на лыжах из Домбая в Теберду. У Гоначхира при падении он вывихнул плечо. Пришлось бросить лыжи и идти пешком. Из-за этой травмы Немыцкий так и не смог вернуться в Домбай. А там события развивались следующим образом.

Ночью 6 февраля спасатели не вышли из Домбая, так как еще вечером 5-го началась пурга и снегопад. И хотя к рассвету погода не улучшилась Шнейдер, лесник Панченко и Красильщикова все-таки отправились в «Алибек», куда добрались к 14 часам. При этом Шнейдер, растянувший голеностопный сустав, хромал. По свидетельству Беляева, к этому времени видимость упала до 10- 15 метров , толщина снежного покрова достигла 30- 40 см при непрекращающемся снегопаде, а в горах шли лавины.

К утру 7 февраля снега намело метр, снегопад не прекращался, что заставило спасателей спуститься в Домбай. 8 февраля группа уходит в Теберду, куда добирается лишь на следующий день. Шнейдер и Беляев хотели остаться, чтобы после окончания снегопада начать поиски. Но у них не было ни денег, ни продуктов. Пришлось уехать вместе со всеми.

Судилище «альпинистской общественности»

14 февраля, в день возвращения лыжников в столицу, дядя Олега – президент АН СССР С.И. Вавилов – выделил 10 тысяч рублей на поисковые работы. ВКФС сформировал группу поисковиков из опытных и известных альпинистов (А. Сидоренко, М. Ануфриков, П.Ф.Захаров, В.Тихонравов, В. Бергялло, П. Буков), в нее вошли А.Беляев, Б. Шнейдер и вдова Олега Лидия Курносова.

В Домбае Шнейдер повел себя странно. В 2004 году, в интервью  Рокитянскому Курносова рассказывала: «На поиски Шнейдер шел неохотно, иногда его буквально тащили. Сидоренко спрашивал: «Где ты видел последний раз Олега?». Тот всегда молчал». Поговори Лидия Васильевна по-доброму с Борисом, быть может, он и взял бы себя в руки. Но тогда она подозревала, что Шнейдер причастен к гибели мужа. Что до «товарищей альпинистов», то они вели себя, как подвыпившие забулдыги. По воспоминаниям Курносовой, «его (Шнейдера) ругали, хватали за грудки, использовали ненормативную лексику, иногда даже рвались поколотить, обвиняя в гибели Олега».

Первого марта, когда группа добралась до скал, Шнейдер сумел подробно объяснить, каким путем они шли, где отдыхали, показал место срыва и падения Олега, свое местоположение. А на следующий день в группе начались волнения: альпинисты возмущались плохим питанием, говорили, что из-за 6-метрового снега ничего не найдут, поиски надо вести, когда снег начнет таять.

4 марта руководитель группы Сидоренко составил акт о проведенных работах. Согласно его описанию, место аварии – скальная стенка крутизной 70-65 градусов, высотой 60- 70 м . По мнению членов группы, по скалам к Вавилову за 30-40 минут мог спуститься альпинист средней квалификации. Шнейдер акт не подписал. Почему – мне объяснили опытные альпинисты.

Утверждая, что со скал высотой с 20-этажный можно спуститься, Сидоренко  «забыл добавить», что для такого спуска Шнейдер должен был иметь: а) напарника; б) веревку; в) альпинистские ботинки с триконями. А у него в руках был лишь ледоруб. Попытайся Шнейдер спуститься в скользких лыжных ботинках, он тут же сорвался бы и погиб.

12 марта в ДСО «Наука» 25 «представителей альпинистской общественности» разбирали этот несчастный случай. Все лыжники оправдывались и каялись, кроме Шнейдера, понимавшего, что как опытный альпинист, как старший в двойке он виноват в гибели Олега.

Сидоренко акт от 4 апреля «альпинистской общественности» не показал, и о том, что собой представляла скала, не рассказал, зато заявил: «Мы пришли к убеждению, что Шнейдер безусловно мог спуститься к Вавилову. Никакого желания сделать это у него не было. Также считал излишним как можно скорее предупредить спасательную группу… Такое поведение позорно для альпиниста… такому человеку не место в рядах советских альпинистов».

Именитому альпинисту поверили. И началось. На этой и последующей разборке все наперебой обличали Шнейдера: бросил товарища в беде, у него нет совести... В громких обвинениях утонули слова известного альпиниста Летавета, что поведение Шнейдера, возможно, объясняется шоком.

1 апреля на заседании президиума секции альпинизма ВКФС, где собрались 72 человека, комиссия, разбиравшая несчастный случай, обнародовала свои выводы и предложила наказать участников группы.

Немыцкого вывели из президиума альпсекции, ему запретили руководить альпинистскими и туристическими мероприятиями, участвовать в мероприятиях всесоюзного значения и рекордных группах. Шнейдера дисквалифицировали, запретив участвовать в мероприятиях спортивных обществ. Беляеву запретили руководить восхождениями в 46-м году, Красильщиковой объявили выговор; остальным – от ВКФС – общественное порицание «за их недостойное альпинистов и советских людей поведение».

След ледоруба

В апреле для поисков Вавилова ВКФС выделяет 20 тысяч рублей. Секретарю Клухорского райкома партии и районному прокурору отправляют письма с просьбой направить в Домбай хирурга и следователя, чтобы установить: погиб ли Вавилов сразу или же он был жив какое-то время и ему можно было помочь. Еще не выехала из Москвы поисковая экспедиция, а зампредседателя ВКФС Никифоров обращается к Генпрокурору К.П. Горшенину с просьбой привлечь к уголовной ответственности Немыцкого и Шнейдера. Причину такой поспешности мне объяснил старый альпинист: «Если погибал родственник высокопоставленной персоны, спортивные чиновники всегда старались возбудить уголовное дело. Однако по этим делам осужден никто не был».

Отчет о работе второй экспедиции я отыскала в Государственном архиве РФ (ГАРФ).

21 апреля Захаров, Гусак, Сидоренко, Ануфриков, Малеинов, Бергялло, Курносова прибыли в Теберду. Поскольку родные решили похоронить Вавилова на Кавказе, Захаров договорился, что после обнаружения тела оно будет сфотографировано со всех сторон и спущено в Домбай, куда прибудут медэксперт и следователь. Из-за сильных дождей, сноса моста через реку Алибек и схода 15 лавин к месту поисков добрались только 1 мая. После тщательного изучения местности группа приходит к выводу, что «показания Шнейдера о пути подъема по стене, месте срыва Вавилова, его падении, остановке в кулуаре, нахождения Шнейдером более легкого пути выхода на гребень после падения Вавилова вполне близки к истине».

Так как Курносова по-прежнему сомневалась, а вдруг Шнейдер все-таки причастен к падению Олега, альпинисты, чтобы опровергнуть или подтвердить эти сомнения, 7 мая прошли по пути Вавилова-Шнейдера. После чего Сидоренко пишет «Выводы»: «Стена, по которой поднимались Шнейдер и Вавилов, выше 60 м при общей крутизне 70-75 градусов. Общая величина падения Вавилова от места срыва до начала кулуара 50- 55 м . Местонахождение Шнейдера от места срыва Вавилова – 30- 35 м (по горизонтали), с других участков, расположенных выше и ниже примерного места нахождения Шнейдера на гребне, «дна» кулуара не видно, тем более не видно место, где остановилось тело Вавилова после падения». Таким образом, Курносова убедилась в том, что Шнейдер не мог сбросить ее мужа в пропасть. Но ее мучил и другой вопрос: а что если Олег после падения был жив?

Поиски были долгими. В июне по семейным обстоятельствам уехали в Москву Захаров и Ануфриков, затем – по служебной необходимости – отбыли Гусак и Малеинов. Их заменили начальник и инструктор лагеря «Наука» Назаров и Никитин, а также инструктор из лагеря «Молния» Оробинский. 10 июня при очистке кулуара от снега искусственным вызовом лавин Курносова нашла тело мужа.

В статье Я. Рокитянского «Сын гения» приводится следующий рассказ Курносовой. После обнаружения тела она привезла из Теберды двух милиционеров, выписавших ей «свидетельство о смерти», где говорилось, что у Олега «справа в височной области след от удара ледорубом». Два экземпляра документа она привезла в Москву; один передала в ФИАН, откуда он исчез. Однако в качестве иллюстрации к статье факсимильно было воспроизведено свидетельство о смерти, где говорилось, что Олег Вавилов погиб при восхождении на Семенов-Баши, и никакого упоминания о ране в нем не было. О каком же документе рассказывала Курносова?

Из телеграммы спасателей было известно, что они везут в Москву заключение экспертов. Но в ГАРФ этого документа я не нашла. Зато установила, что в 1946-1947 годах в Домбае по факту гибели альпинистов составляли акты. Если гибель вызывала подозрение, тело осматривали судмедэксперт города Клухори (ныне Карачаевск) С.Г. Жгенти и главврач какой-либо из больниц Теберды. После чего составлялся «Акт на погребение» с описанием повреждений. А потому можно предполагать, что с Курносовой в Домбай прибыли медики, и в Москву она привезла не только свидетельство о смерти, но и «Акт на погребение». В поисках последнего обращаюсь ко второму мужу Курносовой Фрадкину. Моисей Иосифович с документом знаком, но отыскать его не может. Прошу вспомнить, было ли в нем упоминание об ударе ледорубом. Фрадкин возмущается: «Лидия Васильевна не могла сказать такое. В документе говорилось о ране «по размерам с лопатку ледоруба»!

Скорее всего, в Домбае у эксперта линейки не нашлось, зато неподалеку лежал ледоруб, с которым альпинисты ходили на поиски.

Юрий Вавилов, несмотря на итоги моих изысканий, по-прежнему убежден, что Олега убили, что уголовное дело существовало. Спрашиваю: а почему в таком случае Курносова не интересовалась ходом следствия? «Ее оберегали от волнений».

Не верится, что Курносову, благодаря настойчивости которой и состоялись две поисковые экспедиции, которая не сдалась даже тогда, когда ее помощники стали разбегаться, перестали интересовать обстоятельства гибели мужа. А потому могу предположить: медики в Домбае объяснили ей, что Олег при падении получил повреждения, несовместимые с жизнью, и по кулуару катилось уже безжизненное тело. Поэтому никакого уголовного дела заведено и не было.

Казалось, в этой истории можно ставить точку. Но мне не давала покоя существенная деталь – поведение Шнейдера в тот злосчастный день.

41-летний Шнейдер, хорошо владевший горными лыжами, был весьма опытным альпинистом: 11 восхождений на восточную и западную вершины Эльбруса, покорение трех вершин (Ляльвер, Гестола и Катын-Тау) знаменитой Безенги, траверс Бжудуха и Замка, первовосхождение в зимних условиях на пик Молодая Гвардия, первовосхождение (траверс) трех вершин Белая Шапка и т.д. Почти всегда он шел руководителем группы. С 1937 года участвовал в спасательных работах, в том числе транспортировал пострадавших с Эльбруса, руководил спасательной станцией Миссес-Кош. Почему же такой опытный человек 4 февраля так грубо нарушил правила горновосходения, действовал столь неадекватно?

Кто вы, товарищ Шнейдер?

Изучаю вот уже в который раз документы Шнейдера – официальную и спортивную биографии, анкеты, справки с места работы и учебы, заявления и пр. Личностью он был необычной и незаурядной. В 1924 году поступил на физмат МГУ, после 2-го курса по призыву комсомола ушел на завод, где работал токарем, был секретарем комсомольской организации. В 30-м году поступил в ИФИ (Институт философии и истории, созданный на базе гуманитарных факультетов МГУ); после 2-х курсов ушел по семейным обстоятельствам, работал председателем завкома и преподавал марксизм-ленинизм на курсах при райкоме партии. В 38-м поступил в элитный МИФЛИ (Московский институт философии, литературы и истории), где конкурс почти 20 человек на место, где учились А. Твардовский, К. Симонов, Д. Самойлов, А. Солженицын. В 41-м институт объединили с МГУ. В 42-м по сокращенной программе Шнейдер окончил МГУ. В 1942–1944 годах – политредактор в Главлите; в 1944–1945-м – политредактор в Мособлгорлите.

Ну, думаю, все понятно: в войну МГУ был эвакуирован в Ашхабад, куда попал и Главлит, вот он туда и пристроился. А быть может, его не взяли на фронт по болезни? Но если были серьезные проблемы со здоровьем, как же тогда в 45-м он смог совершить труднейшие восхождения на Тянь-Шане? Загадка…

Вновь пересматриваю шнейдеровские документы и вдруг нахожу то, на что раньше не обращала внимания. В анкете, где перечисляются восхождения по годам, и в спортивной биографии за 1943 год указаны перевалы Селлы, Абая, Туюк-су и вершины Абая, Туюк-Су, Молодая Гвардия, Комсомолец, Амангельды, Молодежный… Раскрываю атлас: перевал Селлы – это Кавказ, а Абая, Туюк-су и Молодая Гвардия и т.д. – Заилийское Алатау (Казахстан).

Как Шнейдер попал на Кавказ, предположить могу. Из Москвы он не эвакуировался, так как здесь оставался его отец, заведовавший перевозками в Наркомтекстильпроме. В аудитории он вряд ли сидел. Либо попал, как другие студенты МИФЛИ, в истребительный батальон, уничтожавший диверсантов в прифронтовой полосе, а потом защищавший Москву, либо в числе других спортсменов записался в Отдельный мотострелковый батальон особого назначения (ОМСБОН) НКВД и воевал за линией фронта. Второе – вероятнее всего, ибо он в совершенстве владел немецким. Как я установила, Шнейдер был не русским, как указывал в документах, а немцем. И до 14 лет жил в деревне Булганак Симферопольского района Крыма – бывшей немецкой колонии Кроненталь, основанной при Александре I.

На Кавказ Шнейдер мог попасть летом 1942 года либо с ОМСБОНом, который занимался борьбой с немецкими диверсантами и бандами дезертиров, либо в числе тех 150 альпинистов, которых Павел Судоплатов по заданию Берии отправил в Закавказье. Последние готовили красноармейцев к боевым действиям в горах, эвакуировали местных жителей, минировали перевалы и участвовали в их обороне, были разведчиками и проводниками. Шнейдер, исходивший Центральный Кавказ вдоль и поперек, тут был не лишний.

А как он попал в Казахстан? Вновь перечитываю анкету. Вот оно! Отвечая на вопрос: где и когда вы работали инструктором, Шнейдер в самом конце пишет: «1943. шк.инст-в Алма-Ата».

Ищу в Интернете школу инструкторов в Алма-Ате. Вот это сюрприз! В то время, когда Борис должен был перебирать бумажки Главлита, в знаменитой школе «Горельник» (находилась в подчинении ВКФС и Наркомата обороны СССР), он готовил горных стрелков, а точнее горных разведчиков-диверсантов.

Единственный человек, которому довелось работать с документами школы, хранящимися в Центральном государственном архиве Республики Казахстан, – доктор исторических наук Павел Белан из Алма-Аты. Но в его статье «Горные стрелки из «Горельника» инструктора Шнейдера, увы, нет. В 2005 году о Горельнике писала и алмаатинка Людмила Варшавская. Ей удалось побеседовать с кавалером ордена Красной Звезды, трех орденов Великой Отечественной войны Юрием Менжулиным. Юрий Николаевич – личность легендарная: в 43-м после ранения возглавлял учебную часть школы, весной 44-го ушел на фронт, геройски воевал в разведке и даже ухитрился со своими бойцами взять Русский перевал в тылу у немцев. После войны стал Мастером спорта СССР по альпинизму (Прим. ред. МС СССР он стал 29.02.1944).

Варшавская и ее знакомые отыскали номер телефона Менжулина, однако меня предупреждают, что он тяжело болен.

Услышав слабый голос, я на седьмом небе от счастья. Объясняю, чем занимаюсь, и спрашиваю, не помнит ли он Шнейдера.

– Конечно, помню, – отвечает Менжулин, и голос его крепнет. – Высокий, худощавый, лохматый, неухоженный философ. Человеком был спокойным, преподавателем – хорошим, доходчиво все объяснял курсантам. В работе – педантичен, аккуратен и нетороплив. Курсантов готовил не только теоретически, но ходил с ними на горно-тактические учения, отрабатывал тактику боевых действий. Оружием владел хорошо. Помню, он ухаживал за симпатичным инструктором Галей Сивицкой, видел не раз, как они ворковали. Но потом та вышла замуж за начальника штаба школы Мишу Грудзинского.

– Мог Шнейдер прибыть в Горельник с Кавказа?

– Да, хотя он об этом не говорил. Мы случайно узнали, что один из наших инструкторов воевал на Кавказе. Но тот тоже ничего не рассказывал: либо давал подписку, либо был приказ командования.

– Мог Шнейдер быть агентом НКВД?

– «Тихушником»? Ни в ком случае! Всех «тихушников» мы знали. Работай он на НКВД, мы бы легко вычислили это и постарались избавиться от него.

Рассказываю Менжулину о трагедии на Семенов-Баши и разборках.

– Чтобы судить Шнейдера, надо самому побывать на его месте, – говорит он. – В 43-м на глазах у меня и адъютанта слетел с вершины полковник Горин и разбился насмерть. Мы также долго находились в шоке. И эвакуировать тело через два перевала не могли. Нас тоже таскали, мол, недоглядели, но из-за войны все быстро прекратилось. А тело достали только через месяц, ходила за ним большая группа.

– Мог ли Борис в результате ссоры убить Вавилова?

– Бред! Это полностью исключено, потому что он был добрый и интеллигентный человек.

В спортивной биографии Шнейдер указывал, что в школе он пробыл 4 месяца. Павел Белан, с которым все-таки удалось связаться, сразу сообщил: фамилию Шнейдера встречал в книге приказов по школе. 2 августа 1943 года Шнейдер был назначен командиром-инструктором 3-го отделения. 15 августа, 27 сентября и 2 октября ему были объявлены благодарности: за проведение альпиниады и восхождение на вершину Школьник с 38 выздоравливающими офицерами и солдатами «в сложных условиях непогоды»; «за честное выполнение возложенных обязанностей» во время горно-тактического похода курсантов; «за отличную преподавательскую работу».

Поскольку после 2 октября имя Шнейдера в документах не встречается, есть основание считать, что в начале октября он отбыл из Горельника с первыми выпускниками школы. 60 человек (48 выпускников, остальные – командиры-инструкторы) оказались в лагере у подножия Эльбруса. 13 человек остались в лагере инструкторами, остальных распределили в Заполярье, Карелию, на Шпицберген, в Иран. Ходили слухи, что большая часть курсантов первого и второго выпусков воевала за линией фронта, в том числе в Карпатах, горах Югославии и Судетских Альпах. Операции, в которых они участвовали, и сегодня засекречены. По свидетельству Менжулина, никого из этих 102-х курсантов после войны он не встречал…

Куда попал Шнейдер, я не знаю. Но в Москве он появился в апреле 44-го. Вроде бы работал цензором в Мосгороблите (еще одна «крыша»?), а по совместительству два месяца преподавал в МИСИ, откуда уволился под предлогом занятости на курсах ЦК ВКП(б). В ноябре, сдав экзамены в аспирантуру, он снова исчезает и появляется в столице лишь в мае 45-го, при этом его в 39 лет снимают с воинского учета. Не из-за проблем ли с психикой? Сегодня часто говорят об афганском и чеченском синдроме. А вот о том, как на психике людей сказалась Великая Отечественная война, мы почти ничего не знаем.

Летом 45-го Шнейдер уезжает в экспедицию на Тянь-Шань. А по возвращении узнает, что из аспирантуры его отчисли. Не исключено, что тогда он решает изменить свою жизнь: стать профессиональным инструктором в альплагере. Но трагедия на Семенов-Баши разрушила все планы.

В июле того же 46-го он хотел пойти в горы с какой-то группой, для чего взял из личного дела в Институте философии справку ВКФС, где высоко оценивалось его участие в Чаткалькой экспедиции. Но, памятуя о запрете ВКФС, его не берут. Он уезжает на Кавказ в одиночку и идет на «Приют одиннадцати», где оставляет записку: решил покончить жизнь самоубийством, в моей смерти прошу никого не винить, ухожу на седловину Эльбруса.

Лучшего места для самоубийства не придумать. Стоит лишь сесть, расстегнуть куртку, а дальше мороз в 30-50 градусов быстро сделает свое дело, ветер (до 50 м/с) унесет тело по ледяной пустыне до ближайшей трещины. Но записку нашли альпинисты и поднялись на седловину. Обматерив Шнейдера, дав ему по физиономии, привели его в чувство и заставили идти вниз. Об этой истории Юрию Вавилову поведал участник той спасательной экспедиции известный альпинист Борис Рукодельников. А на встрече с друзьями-альпинистами в Доме ученых Рукодельников о Шнейдере, с которым ему довелось общаться в лагере, вспоминал как о скромном и деликатном человеке.

Я пыталась узнать, как сложилась дальнейшая судьба Шнейдера. Потомков его искать бесполезно, он не был женат. Дом, в котором он жил в 1940-е годы расселили еще в 60-е. Пыталась установить дату его кончины по времени погашения партийного билета. Тут помогли сотрудники Российского государственного архива социально-политической истории. Оказалось, что Борис Иванович получал новые партбилеты при обменах 1953-го и 1974 годов. Но его учетная карточка осталась непогашенной. Это может свидетельствовать об одном: Шнейдер дожил до ликвидации КПСС, когда райкомы и парткомы перестали регулярно передавать документы в архивы. Только вот после 1946 года на восхождения он уже не ходил. Ему оставалось только завидовать тем, «другим, у которых вершины еще впереди…».

Фото из архива Юрия ВАВИЛОВА и Моисея ФРАДКИНА

0

9

Альтернативное и помянутое выше
https://www.mk.ru/social/article/2007/0 … verhu.html

Сброшен по приказу сверху

У гениального российского ученого Николая Ивановича Вавилова было двое детей от двух браков. Младший сын Юрий по сей день здравствует и трудится над изучением архивов, по крупицам собирая историю жизни отца. А вот о старшем сыне Олеге до последнего времени было известно очень мало. Практически все, что было известно, больше касалось самого Николая Ивановича Вавилова. Кандидат исторических наук Яков Григорьевич Рокитянский, биограф Вавилова, долгие годы искал свидетельства жизни Олега Вавилова. И ему повезло. Он познакомился с вдовой Олега, Лидией Васильевной Курносовой. На основе ее рассказов и документов, которые ей удалось сберечь, он собрал уникальные сведения о жизни старшего сына Николая Вавилова.
Вот что удалось выяснить.

Первая жена Н.И.Вавилова, Екатерина Николаевна Сахарова, была очень непростым человеком. Окончила Петровскую сельскохозяйственную академию, некоторое время работала в Бюро по прикладной ботанике, которым руководил Николай Иванович Вавилов. Брак распался через 15 лет. Олег родился 7 ноября 1918 года.

Вот что писал Вавилов Е.И.Барулиной, которая в 1926 году стала его второй женой: “Жену свою знаю давно, со студенческих лет. Это была самая умная, образованная слушательница в Петровке… Была попытка пойти одной дорогой, но из этого ничего не вышло… этому мешал и тяжелый характер Екатерины Николаевны. И единственное, что связывает нас, — сын, которого нельзя не любить. Я очень хотел бы, чтобы он был дорог и тебе. В нем много моего, и мне хотелось бы передать ему лучшее, что смогу”.

Екатерина Николаевна много сделала для того, чтобы с детских лет Олег читал, изучал языки, интересовался наукой.Шести лет от роду он умел считать до 100 на русском и английском языках, зимой 1928 года начал читать по-немецки. Отец часто брал его с собой в командировки и экспедиции, а если Вавилов уезжал один, из всех городов присылал сыну письма и открытки. Несколько чудом уцелевших открыток — крошечное окошко в мир отца и сына, наполненный теплом и нежностью.

Физикой он заинтересовался, будучи подростком. В ФИАНе начал работать, еще учась в школе. В 1941 году, окончив физфак МГУ, стал научным сотрудником ФИАНа.

Из воспоминаний Лидии Васильевны Курносовой-Вавиловой: “Мы познакомились в университете. Я поступила на механико-математический факультет. Олег учился на физфаке… Олег иногда был грубоватым, мог сказать резкое слово. Но при этом он все же был деликатным человеком. Он был верзилой, очень застенчив, красив… со мной всегда предупредителен и нежен… Олег каждый день приходил на мехмат МГУ, ожидал меня у балюстрады и провожал. Мы стали неразлучны. Зимой ходили на лыжах, а весной и летом — в походы… В начале 1938 года он привел меня к себе домой и сказал: “Бабушка, Лида будет жить у нас”. Олег с матерью жил у бабушки, матери Николая Ивановича Вавилова. Как следует из воспоминаний Лидии Васильевны, мать Олега держалась дома особняком, была холодна в проявлении чувств, а если к Олегу приходили гости — даже в день его рождения, — она не выходила из своей комнаты.

“Когда Николай Иванович приезжал в Москву, он всегда приходил к нам, иногда приводил иностранных коллег. Екатерина Николаевна угощала их бульоном из кубиков, разлитым по чашкам. Готовить она совсем не умела. Мы с Олегом ходили в студенческие столовые или дешевые кафе”.

Олег тяжело пережил развод родителей и нередко упрекал мать в том, что она не сумела сохранить семью. Он был очень привязан к отцу. А точнее, он был с ним неразрывно связан и, даже когда Николай Иванович был далеко, ощущал его присутствие. Николай Иванович немало потрудился, чтобы эта связь стала такой прочной. И сын, и отец очень дорожили ею. Поэтому, когда Вавилов был арестован, Олег считал, что это недоразумение. Он ведь знал, что отец — всемирно известный ученый, всю жизнь посвятивший науке, и никакой вины за ним нет и быть не может. Разумеется, Олег деятельно пытался помочь отцу, отправлял передачи на Лубянку. В октябре 1941 Николая Ивановича перевели в Саратов, где находилась вторая жена Вавилова с сыном Юрием.

Вавилова искали по всей стране, но никто не мог себе представить, что в это время он находился в Саратовской тюрьме НКВД, в нескольких минутах ходьбы от дома. Вавилов погиб 26 января 1943 года. Спустя несколько месяцев Олегу удалось выяснить в местном отделении НКВД дату его гибели.

* * *

20 декабря 1945 года Олег Вавилов защитил в ФИАНе кандидатскую диссертацию на тему “Переходные эффекты мягкой компоненты космических лучей и гамма-лучей”. Он не был просто сыном гения и племянником президента Академии наук СССР, которому уже за одно происхождение полагались почести и звания. Он был необычайно одаренным человеком, без устали работал, и научные перспективы его были блестящими. Кроме того, он был, судя по всему, человеком удивительным. Из воспоминаний Ж.С.Такибаева: “В 1945—1948 годах я был аспирантом отдела теоретической физики ФИАНа и познакомился с Олегом Вавиловым. Он… отличался открытостью, бесхитростностью, простодушием, внешне был похож на русского богатыря…”

Спустя месяц после защиты диссертации Олег решил провести отпуск на Северном Кавказе. Из воспоминаний жены, Лидии Васильевны Курносовой-Вавиловой: “Олег решил провести отпуск, катаясь на лыжах, в составе группы аспирантов и профессоров МГУ. На Домбае Олег бывал неоднократно. Я его отговаривала: “Разве нельзя отдохнуть летом? Мне не нравятся твои спутники”. Но он настаивал, говорил: “Я устал. Не отдыхал уже несколько лет… В группе много интересных ребят, есть математики, Шафаревич, например. Надо развеяться”.

…Хорошо помню день отъезда. Поезд уходил вечером. У Олега не было ни куртки, ни рюкзака. Он позвонил Володе Тихомирову, и тот привез… Когда уходил, сказал матери: “Ма, я поехал”. Мы обнялись, поцеловались. И он быстро убежал на вокзал. Не думала, что больше не увижу его живым.

10 февраля, когда группа горнолыжников уже вернулась из Домбая, мне позвонили из Центрального совета ДСО “Наука” и сказали, что произошло несчастье. Я спросила: “Вы говорите, что он разбился, а его не нашли?”

Вначале молчание. Затем слова о том, что там навалило много снега… Я позвонила Игорю Шафаревичу, поскольку он был одним из организаторов группы, и попросила рассказать, что же произошло. Потом записала содержание разговора в записную книжку”. Игорь Ростиславович Шафаревич, академик РАН с 1991 года и знатный борец с евреями, 10 февраля сказал Лидии Васильевне следующее: “Олег погиб на лыжах при восхождении на Семенов-Баши. Ушли вместе со Шнейдером. Погода плохая. Розыски ничего не дали. Все уехали обратно. В связке шел со Шнейдером, он оставил ледоруб, отвязался, Олег тем временем пошел дальше, и, возвращаясь, он, Шнейдер, не нашел Олега”.

Спустя 17 дней на Кавказ выехала поисковая группа, в составе которой была Лидия Васильевна. Поселили всех в том же домике, где жил Олег. Вместе с друзьями Олега приехал и Шнейдер, который принимал участие в восхождении с Олегом Вавиловым и должен был показать место его гибели. Идти в горы Шнейдер не хотел, по сути дела, его заставили. Некоторые члены группы пытались его ударить, открыто обвиняли в гибели Олега.

Лидия Васильевна принимала участие во всех восхождениях, но они ничего не дали. В начале марта пришлось возвращаться в Москву.

Неизвестно, чем бы закончилась эта история. Лидия Васильевна страдала от воспоминаний о поездке, которая так бесславно закончилась, но есть сила обстоятельств, и человек вынужден смириться. Кто знает, может быть, Лидия Васильевна приняла бы вызов судьбы и поставила точку на последней странице трагедии, но тут произошло непредвиденное. Кто-то начал распускать слухи о том, что Олег бежал в Турцию. И она потеряла покой. Лидия Васильевна поняла, что обязательно должна снова вернуться на Кавказ, найти тело мужа и доказать всем, что он был честным человеком.

Во второй раз выехали в середине мая. Из воспоминаний Л.В.Курносовой-Вавиловой: “Жили в том же домике. Каждый день шли на поиски. Я всегда ходила одна, иногда даже с температурой 39°. Сидоренко (глава поисковой группы, заслуженный мастер спорта А.И.Сидоренко, руководил во время войны группой альпинистов, которая совершила восхождение на Эльбрус и сорвала фашистский флаг. Он лишился пальцев на ногах, но продолжал совершать восхождения. — Прим. авт.) и его помощник издали наблюдали за мной, как бы чего не случилось… Стало очень тепло. Снег осел. К середине июня в группе стали говорить о необходимости возвращения в Москву, о том, что все равно тело Олега найти не удастся. Я возражала, говорила, что в случае чего останусь одна. Было решено уехать через несколько дней. 10 июня во время очередного восхождения я разгребала снег с помощью ледоруба… нагнулась и вдруг увидела что-то красное. Это была ковбойка Олега. Я начала разгребать снег и увидела его — как живого: темные волосы, густые брови, даже румянец на щеках. Я отгребла руками снег и крикнула Сидоренко: “Я нашла Олега!” …Мы обернули тело Олега в палатку и в течение часа спускали его к подножию горы. Он явно погиб не от лавины и не от падения с высоты. Снег засыпал его уже после того, как он умер… Я верхом отправилась в Тиберду и вернулась с милиционерами. Они оформили документы и вручили мне свидетельство о смерти… В нем говорилось, что у него справа в височной области след от удара ледорубом. Тогда я как-то не обратила на это внимания…”

* * *

О гибели Олега Вавилова в горах Северного Кавказа я впервые услышала от Якова Григорьевича Рокитянского, но тогда, несколько лет тому назад, никто бы не поверил в то, что тайна гибели Олега будет раскрыта.

Однако это произошло. Заговорили архивы. Подробности сенсационных находок нам рассказал Я.Г.Рокитянский.

— Неужели найдены документы, касающиеся гибели Олега Вавилова?

— В Государственном архиве Российской Федерации, в фонде Всесоюзного комитета по физической культуре и спорту, обнаружен целый комплекс бесценных документальных свидетельств этой истории. Выяснилось, что комитет тщательно фиксировал, анализировал и расследовал случаи, связанные с гибелью альпинистов. О существовании такого дела узнал исследователь репрессий против покорителей гор, альпинист Ю.С.Пустовалов.

Он сообщил об этом Юрию Николаевичу Вавилову. Юрий Николаевич познакомился с документами, затем это сделал я. Мы сделали ксерокопии всех найденных документов, и теперь в распоряжении историков имеется почти вся летопись этих драматических событий: 170 листов. Среди найденных документов — протоколы обсуждения гибели О.Вавилова, отчеты участников поездки на Кавказ и конкретные сведения о его последних часах. Особенно много материалов об организации и ходе поисков тела, отчеты, обмен телеграммами. На поиски тела О.Вавилова его дядя, президент Академии наук СССР, дал 10 тысяч рублей. В двух поездках участвовали именитые альпинисты, однако тело нашла его жена, самая яркая и героическая женщина, с которой я когда-либо встречался. Когда почти вся группа уехала, а два оставшихся альпиниста собирались сделать то же самое, Лидия Васильевна упорно продолжала искать тело мужа. Когда Сидоренко услышал ее крик и подошел к месту, где она нашла тело Олега, он увидел, что Лидия Васильевна за несколько минут поседела. Она похоронила Олега на альпинистском кладбище в Домбае, прикрепив к камню привезенную из Москвы табличку: “Здесь погиб в феврале 1946 года Олег Вавилов — талантливый ученый, самый дорогой и близкий мне человек”.

— Как сейчас выглядит общая картина событий?

— В группе альпинистов, в состав которой входил Олег Вавилов, было 9 человек. Ее возглавлял опытный альпинист, профессор МГУ математик В.В.Немыцкий. В число участников входил также ныне известный академик И.Шафаревич. В самый последний момент к группе присоединился Борис Иванович Шнейдер, 1905 года рождения, аспирант Института философии, преподаватель марксизма-ленинизма. Он был инструктором альпинизма, окончил специальную школу, покорил 27 вершин. Все говорит в пользу того, что именно этот человек был агентом НКВД и получил от секретных служб того времени специальное задание: убить Олега Вавилова. По-видимому, у него был помощник А.Д.Беляев, который вместе с ним записался в группу и на всех этапах помогал осуществить преступление. 24 января группа выехала из Москвы, а 29 января уже находилась в альплагере “Наука” в Домбае.

— Что известно о действиях Шнейдера в это время?

— Вел он себя нервно и агрессивно. По дороге на Кавказ и после прибытия в лагерь он настаивал на восхождении на вершину горы Семенов-Баши, которая находилась рядом с лагерем. Это упорство — свидетельство того, что ехал не отдыхать, а выполнять ответственное задание. Это восхождение не входило в план группы, для него не было необходимого снаряжения, например окантованных ботинок. Но Шнейдер настаивал, его энергично поддержал А.Д.Беляев, который твердил об “элементарности подъема и абсолютной безопасности, если идти правильным путем”. Этот аргумент оказал воздействие на Немыцкого, который нарушил инструкцию и дал согласие на восхождение. Шнейдеру удалось привлечь к нему и Олега Вавилова. Вавилов был альпинистом со стажем, восхождение на сравнительно невысокую гору показалось ему не особенно сложным.

Он был очень прямодушным человеком и не подозревал, что ему грозит смертельная опасность. Чтобы не вызывать опасений у Олега, Шнейдер включил в группу еще одного человека — студента МГУ Ю.С.Саясова.

Подъем начался 3 февраля, переночевали в коше и утром 4-го двинулись дальше. Вскоре Шнейдер посоветовал Саясову не подниматься на гору, остаться внизу и покататься на лыжах, с тем чтобы на обратном пути вернуться в лагерь вместе. Свидетель был ему не нужен. И в последующем все действия Шнейдера были очень тщательно продуманы с точки зрения главной цели.

— Можно ли сказать, что теперь известно, как был убит старший сын Вавилова?

— Прежде всего отметим, что Шнейдер сознательно вел Олега к крутому обрыву — единственному смертельно опасному месту горы Семенов-Баши. Впоследствии, анализируя это восхождение, известные альпинисты отмечали, что было множество возможностей безопасно добраться до вершины. Изучив этот маршрут, мастер спорта по альпинизму А.А.Малеинов отмечал: “Путь, избранный Шнейдером и Вавиловым, более чем странный.

Этим путем (с подъемом на скалы высотой, превышающей 6-этажный дом) могли пойти только сумасшедшие.

При выходе из коша по снежным склонам представлялось возможным обойти скальный район слева, несколько удлинив путь… На пути до скал Шнейдер и Вавилов упустили 4 возможности избежать явно опасного подъема”. Хотелось бы отметить, что путь определял не Олег, а Б.И.Шнейдер. Это было не сумасшествие, а выполнение спецзадания НКВД по уничтожению человека.

На теле Олега был обнаружен след от удара ледорубом. В документах это орудие убийства упоминается дважды. В первом случае Шнейдер рассказал, как он на скалах развязал страховочные веревки, связывавшие его с Олегом, под тем предлогом, что он где-то поблизости забыл свой ледоруб. В результате Олег оказался на краю пропасти в беспомощном положении, без всякой страховки, в ботинках, не пригодных для альпинизма.

Дальнейшее напрашивается само собой: подобрав оставленный ледоруб, Шнейдер незаметно приблизился к Олегу и нанес ему удар в правый висок. И Олег упал в пропасть. Позднее внизу были обнаружены лыжи Олега и веревки. Сбросить Олега со скалы “просто так” было рискованно, он мог бы и уцелеть.

— Что было дальше?

— Выполнив задание НКВД, Шнейдер повел себя как квалифицированный убийца. Ледоруб он захватил с собой, чтобы его не нашли на месте преступления. У скал Шнейдер провел немало времени. Позднее он рассказывал, что “был в отчаянии”, курил, пытаясь успокоиться. Думаю, главная задача состояла в том, чтобы выиграть время. Начался снегопад. Не исключено, что он спустился вниз и припрятал тело Олега так, что опытные альпинисты в ходе двух командировок не смогли его найти. Вечером Шнейдер начал спускаться, встретил Саясова, они переночевали в коше, а затем уж двинулись в лагерь. Вернулись они 5 февраля в 4 часа вечера. И эта задержка не была случайной. Ведь уже темнело. Убийца прекрасно понимал, что вечером товарищи Олега вряд ли пойдут искать его тело.

— А как отнеслись к известию о гибели Олега его спутники? Ведь, согласно правилам альпинистов, они должны были отправиться на поиски погибшего?

— Шнейдер изложил свою версию гибели Олега: мол, он сам упал в пропасть, — и путано объяснил причины задержки на обратном пути. Еще он сказал, что слишком устал, чтобы вести членов группы на поиски Олега. Его горячо поддержал А.Д.Беляев, который прикинулся больным, чтобы не принимать участия в этом деле.

Профессор В.В.Немыцкий не настаивал. И другие члены группы не горели желанием немедленно отправляться на поиски, хотя гора была рядом с лагерем. Особенно энергично возражал Шафаревич, который, как говорила мне Лидия Васильевна, призывал всех идти отдыхать. Мне кажется, что всем им было понятно, что речь шла об убийстве. Они ведь знали, кто был отцом Олега, и были свидетелями того, как Шнейдер настаивал на восхождении и упрашивал Олега присоединиться к нему. Это был уникальный случай в истории альпинизма, когда товарищ был оставлен на произвол судьбы. Позже все члены группы получили серьезное порицание от Комитета по делам физкультуры и спорта “за невыполнение своего гражданского долга после происшедшего несчастного случая”. На собраниях альпинистов Шнейдера ругали, в глаза называли убийцей. Он очень неубедительно защищался. Были и обращения в прокуратуру, позднее имело место какое-то судебное разбирательство, о котором мне, к сожалению, ничего не известно. Но о каком судебном слушании могла идти речь, когда убийца был единственным свидетелем преступления?

Конечно, Шнейдер вышел сухим из воды. Его защитила организация, задание которой он так безупречно выполнил 4 февраля 1946 года.

— Как вы считаете, зачем Сталину нужно было убивать Олега Вавилова?

— Еще в 30-е годы он уничтожал сыновей ненавистных ему “врагов народа”. Были расстреляны дети Троцкого, Каменева, Зиновьева, Пятакова, Лакобы, Муралова и других. Много детей репрессированных находились в специальных детских домах и лагерях. Известны случаи расстрела уже после войны тех детей “врагов народа”, которые ускользнули от внимания карательных органов и смогли добиться высоких результатов в работе. Олег принадлежал именно к этой части молодых людей. Сын одного из самых ненавистных Сталину ученых блестяще окончил университет, плодотворно работал в Физическом институте Академии наук, успешно защитил кандидатскую диссертацию, что в то время было гораздо престижнее, чем сейчас. Сталину было известно, что летом 1943 года Олег был в Саратове и выяснял в местном управлении НКВД, когда и при каких обстоятельствах погиб его отец. Не стоит исключать также донос какого-нибудь завистника из ФИАНа или желание Сталина воздействовать на дядю Олега, президента АН СССР академика С.Н.Вавилова. Когда Сергей Николаевич умер, оказалось, что он перенес девять инфарктов. Два из них были, скорее всего, следствием гибели брата и племянника.

— Но зачем было убивать Олега на Кавказе? Ведь это можно было сделать и в Москве.

— Это могло вызвать в столице нежелательные разговоры, в том числе и среди иностранных дипломатов.

     Известно, что во время Тегеранской конференции У.Черчилль спросил Сталина о Вавилове. После окончания войны иностранные ученые, включая А.Эйнштейна, начали интересоваться судьбой Николая Ивановича и обращаться к его коллегам и чиновникам с запросами. Убийство в Москве могло разрушить легенду о естественной смерти академика Николая Вавилова. Ведь и самого ученого арестовали в августе 1940 года не в Москве, а на Западной Украине, во время научной экспедиции. А убийство в горах, далеко от столицы, нетрудно было представить как несчастный случай. Думаю, что и после появления этого материала найдутся сталинисты, которые поставят под сомнение факт убийства Олега Вавилова. Они затребуют текст приказа своего кумира, забывая о том, что подобные документы и не могли существовать, а соответствующие распоряжения давались, разумеется, устно. Но если быть объективным, то на основании документов и воспоминаний можно со всей ответственностью утверждать, что секретные службы в начале февраля 1946 года осуществили руками профессионального альпиниста уникальную операцию по уничтожению сына Николая Вавилова.

* * *

          Из воспоминаний Лидии Васильевны Курносовой-Вавиловой: “…Когда Олега хоронили, его уже нельзя было узнать… Я собрала повсюду рододендроны, положила их в гроб. Состоялись похороны. Милиционеры стреляли в воздух. В Москве я заранее подготовила надгробную надпись. Привязала эту дощечку к большому камню.

Затем собрались и помянули моего мужа. Когда я вернулась в Москву, Векслер сказал мне: “Уходи из Института машиностроения… Я тебя вырву оттуда, как редиску, и посажу на должность Олега”. Это говорит о том, с какой болью приняли сотрудники ФИАНа гибель Олега и как они его любили. С тех пор я более 55 лет занимаю его место в ФИАНе”.

Лидия Васильевна была удивительной женщиной. Если бы не ее преданность мужу, возможно, тело Олега никогда бы не нашли. А значит, тайна его гибели навсегда осталась бы тайной. Но то, чего не смогли сделать сильные и мужественные мужчины, оказалось под силу прелестной молодой женщине. Потому что любовь — самое загадочное из всех природных явлений, и даже именитые физики знают о ней, оказывается, не все.

Лидия Васильевна Курносова была известным специалистом в области космических исследований, астрофизики и физики космических лучей. Науке она отдала 65 лет, ушла из жизни летом 2006 года, и несколько слов из некролога, подписанного известнейшими российскими учеными, скажут о ней больше, чем толстая научная книга: “Лидия Васильевна обладала прекрасными человеческими качествами: добротой, уважением и любовью к людям, обостренным чувством долга и личной ответственности; у нее была привлекательная внешность, строгая красота, сочетавшаяся с острым умом, живостью характера и большим обаянием. Многие знакомые с Лидией Васильевной (как мужчины, так и женщины) были буквально влюблены в эту необыкновенную женщину”.

На долю Л.В.Курносовой выпало куда больше испытаний, чем под силу вынести обыкновенному человеку.

Спустя полвека после гибели Олега Вавилова единственный сын Лидии Васильевны, Михаил Курносов, поехавший в командировку в Кабардино-Балкарию, был похищен, вывезен в Чечню и год находился в плену. Все попытки его спасти оказались тщетными. Весной 2000 года бандиты забили его палками, и место его захоронения неизвестно. Кавказ оказался в ее жизни роковым местом. Но она ушла из жизни непобежденной.

Наверное, только такая женщина могла стать женой Олега Вавилова, блестящий взлет которого был прерван рукой агента секретной службы.

0

10

Князь Димитрий Георгиевич Зедгинидзе-Амилахвари
https://www.peoples.ru/military/officer/dmitriy_amilahvari/cIW5GFdzsl59u.jpeg

Длинный адрес

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%90%D0%BC%D0%B8%D0%BB%D0%B0%D1%85%D0%B2%D0%B0%D1%80%D0%B8,_%D0%94%D0%BC%D0%B8%D1%82%D1%80%D0%B8%D0%B9_%D0%93%D0%B5%D0%BE%D1%80%D0%B3%D0%B8%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87

Князь Димитрий Георгиевич Зедгинидзе-Амилахвари[2] (чаще: Д(и)митрий Амилахвари, груз. დიმიტრი გიორგის ძე ამილახვარი, фр. Dimitri Amilakvari; 31 октября 1906[1], Чермен, Терская область — 24 октября 1942[1], Эль-Аламейн, Матрух) — офицер французской армии, подполковник Иностранного легиона, герой французского Сопротивления.

Биография
Потомок грузинского княжеского рода Амилахвари (Амилахваровых), внук русского генерала от кавалерии Ивана Амилахори. Родился в Базоркино (ныне — село Чермен Пригородного района Северной Осетии), куда семья перебралась из Гори во время событий 1905 года. После советско-грузинской войны Зедгенидзе-Амилахвари бежали в Турцию, откуда в 1922 году выехали во Францию.

В 1924—1926 годах учился в военной школе Сен-Сир, затем вступил в Иностранный легион. Получил французское гражданство. Участвовал в операциях на юге Марокко.

Во время Второй мировой войны в течение 1940 года сражался в разных местах — от Экваториальной Африки до северного полярного круга (в рядах французского экспедиционного корпуса, участвовавшего в Норвежской кампании). Из-под Нарвика эвакуирован в Великобританию, где вступил в движение «Сражающаяся Франция». Был в Эритрее, Сирии. В 1942 году принимал участие в североафриканской кампании Союзников (Ливия).

http://militera.lib.ru/research/0/pdf/balmasov_s01.pdf

Высаженный на французском побережье, батальон Амилахвари геройски дрался. Однако после тяжелых потерь, которые произошли уже в момент высадки под непрерывными бомбежками немецких самолетов, к которым быстро добавились танковые атаки, батальон Амилахвари в значительной степени потерял боеспособность. Танковые атаки из-за отсутствия противотанковых средств отбить было нечем. После тяжелых потерь батальон Амилахвари был через неделю, в том же июне 1940 г., эвакуирован в Англию. Сюда же прибыл генерал де Голль, взявший в свои руки руководство силами французов, не признавших разгрома Франции. Амилахвари его поддержал, но половина 13-й полубригады Легиона не признала де Голля и уехала из Англии (Брюнон Ж., Маню Ж. Иностранный легион, 1831–1955. М., 2003. С.436.).

Вскоре силы «Свободной Франции», куда вошла и верная де Голлю часть Легиона с Амилахвари, высадились во французской тропической Африке, захватив Габон, Камерун и другие территории, после чего легионеров перебросили в Эфиопию, где шли бои против итальянцев. Особую трудность для взятия представлял ключевой пункт обороны итальянцев в Эритрее – крепость-порт Массауа. Амилахвари сыграл важнейшую роль при овладении им. При опросе итальянцалегионера, который здесь раньше служил, Амилахвари выяснил, что центральный пункт в обороне Массауа, форт Монтекулло, имеет в своей обороне «ахиллесову пяту», внутрь его оказалось возможным проникнуть через почти незащищенные канализационные коллекторы.

В полночь 7 апреля 1941 г. Амилахвари со своим 1-м батальоном ударил в указанное итальянским легионером место форта и через несколько минут, пройдя несколько десятков очень трудных метров в его жизни по потоку фекалий, Амилахвари со своими легионерами ворвался в Монтекулло. Итальянцы были настолько уверены в неприступности форта, что его начальник отдавал приказания из офицерского казино. Внезапно в бальный зал казино, где играли и танцевали с дамами ничего не подозревающие итальянцы и играл оркестр, вошел источающий зловоние Амилахвари, чей мундир насквозь был пропитан фекалиями. Его появление было замечено итальянцами по отвратительному запаху. Когда все обернулись на него, Амилахвари объявил о падении форта. Раздраженный появлением Амилахвари в самый неподходящий момент, начальник гарнизона форта счел это за дурацкую шутку и потребовал от своего адъютанта убрать «вонючку из зала». Но тут в зал ворвались прятавшиеся до поры за дверью легионеры, и итальянцы убедились в том, что война для них окончена (см. Они же. Там же. С.437.). Как и ожидалось, падение форта Монтекулло предопределило падение Массауа, где был захвачен гарнизон в 14 600 человек, огромные трофеи, включая итальянский флот на Красном море, а вместе с ним и всей Эфиопии, захваченной итальянцами.

0

11

https://grushinka.ru/2012/06/o-valerii- … festivale/

А ЕСЛИ ПО ВТОРОМУ КРУГУ…
...
Все последующие годы мы поддерживали связь. Виделись, правда, реже: Валера начал учиться в КуАИ на радиотехническом факультете, а Мише надо было кончать среднюю школу. Но всё равно: кто-то позвонит, и опять соберёмся втроём, пойдём на лыжах по нашим любимым маршрутам, отпразднуем наши с Валеркой дни рождения (Валера родился 23, а я – 28 октября) или проплывём на байдарках по реке Кондурче три-четыре дня в майские праздники. Мальчишки знали всё обо мне. У меня на глазах и с моей помощью организовывались их походы, планировались участия в слётах, соревнованиях, фестивалях «Студенческая Весна».
На наших с Мишей глазах зарождалась мужская дружба Валерки с Борей Кейльманом и его светлая любовь к самой красивой девушке всего потока факультета, на котором он учился. На наших же глазах за пять лет учёбы в институте он превратился в одного из лидеров куйбышевского туризма, главного собирателя и пропагандиста, зарождавшегося в стране жанра авторской песни, которую в то время называли студенческой или самодеятельной. Именно он вместе со своим сокурсником Борисом Есиповым вывел в Куйбышеве эту песню на театральные подмостки фестивалей «Студенческая весна».
Гибель Валеры Грушина потрясла всех, кто хоть немного знал его. Этого не должно было случиться, но случилось…

Для организации поисков в Нижнеудинск сразу вылетели отец Валеры Фёдор Иванович и его друзья Анатолий Головин и Слава Петрухин. Фёдор Иванович организацию поисков сына взял на себя. Он подключил нижнеудинскую авиацию, местных рыбаков и охотников, правоохранительные органы Нижнеудинска, участковых милиционеров деревни Нерха и села Порог.

Старший Грушин скрупулёзно выискивал люднй, которые хорошо знали начальника метеостанции Хадома Третьякова. О нём говорили разное. Одни говорили, что он хороший отец, муж и начальник – трудоголик. Якобы, он один прорубил просеку в 60 километров от Хадомы до Нерхи. Говорили, что он хороший хозяйственник – занимался заготовками жимолости, ирги и трав. Мог этим, а также солониной, вяленым хариусом и грибами одаривать нуждающихся.
Другие считали его «тёмной лошадкой», ведь начальником Хадоминской метеостанции в глухую тайгу он был назначен из-за белой горячки. Якобы, много мутного народца заглядывало на заимку метеостанции, но далеко не всегда Третьяков спешил сообщать об этом в правоохранительные органы.
За год до гибели Валерки на него были заведены уголовные дела по поводу пропажи группы золотоискателей и гибели охотников-браконьеров. Кроме этого, ему вменялось незаконное пользование моторной лодкой, которая в инвентаризационных списках метеостанции не числилась.
Искали Валерку до 7 ноября, пока по реке не пошла шуга. В поисках участвовали и местные нижнеудинские рыбаки, охотники и опытные туристы Куйбышева. За время поисков нашли двух погибших туристов из других групп, сплавлявшихся по Уде, но Валеру не нашли.

После трагедии мы с Мишей часто навещали семью Грушиных. Они жили в Новокуйбышевске. Семья была большая, дружная: бабушка – мама отца Валеры, родители — Фёдор Иванович и Белла Яковлевна, сестра Нелли, братья Юрий, Михаил и Александр. На момент гибели Валерия, его старший брат Юрий Фёдорович уже окончил институт, был женат и жил в Куйбышеве. Когда бы мы ни были у Грушиных, всегда видели Мину Яковлевну, сестру мамы Валеры. Валера не вернулся из похода и мы с Мишей чувствовали себя так же тяжело, как и вся его семья.

...
Приходить, навещать Грушиных с каждым разом становилось всё тяжелее, ведь в семье Валерку ждали и никак не могли поверить в его гибель.
Во время одного из таких посещений, Фёдор Иванович отозвал меня в сторону и вручил письмо-доверенность действовать от его имени, свидетельство о рождении и паспорт сына. Он просил меня, чтобы я получила свидетельство о смерти Валерия. Ему хотелось знать поподробнее обстоятельства и подробности гибели любимого сына.
С момента организации первой группы по его поискам, а их было организовано шесть за полгода, Фёдор Иванович отслеживал все их действия. В семье знали, что с сентября 1967 по май 1968 годов река вынесла около сорока трупов, но Валеркиного среди них не было.

Отказать отцу я не могла. Посоветовавшись в областном клубе туристов «Жигули» с Людмилой Васяниной и ректором КуАИ Виктором Павловичем Лукачёвым, мы решили, что нужно ехать в Нижнеудинск. Я взяла отпуск на работе и выехала.
В Нижнеудинске в районном Управлении Внутренних дел я встретилась со следователем майором Виктором Трофимовичем (фамилию его моя память, к сожалению, не сохранила), который вёл дела по событиям на Хадоме. В районный ЗАГС мы пришли вместе с ним. Я предоставила доверенность и документы, которыми меня снабдил Фёдор Иванович, а майор какие-то свои протоколы и акты. Предоставила я и только что вышедшую статью собственного корреспондента газеты «Комсомольская правда» Киры Лавровой о гибели Валеры «Полюс мужества».
Но в выдаче свидетельства о смерти в ЗАГСе мне отказали. Нам сказали, что на реке Уде на стрелке с Хадомой каждый год гибнет по пять-шесть человек. Дела последнего года не были ещё закончены производством, но главным их аргументом было то, что уголовного дела по факту гибели Валерия Грушина вообще не заводилось и заявлений по этому поводу ни от кого не поступало. Тем не менее для родителей всё же дали письменное разъяснение о причине отказа.
Там же, в Нижнеудинске, майор Виктор Трофимович помог мне встретиться со спасёнными детьми и я столкнулась ещё с одной трагедией. Мать детей Зинаида Третьякова с самого момента несчастья, разразившегося 29 августа 1967 года, боролась за их жизни. Как мать, она винила, проклинала за случившееся 29 августа мужа. А как жена своего мужа, его оправдывала, защищала и жаловалась на то, как не просто было ему вести большое хозяйство, организовывать быт на метеостанции, в штате которой было всего три человека: начальник, метеоролог и радист.
В её глазах застыла неизбывная боль. В ночь после гибели Валерия она потеряла их отца и своего мужа Константина Третьякова, застрелившегося во дворе дома.
Лёня, старший сын, при непосредственном спасении которого погиб обессиливший Грушин, вытащивший до этого из ледяной воды племянницу Люду, тяжело болел. Его нашли в шивере в километре ниже по течению от Хадомы, он сильно простыл и на глазах умирал. У него была хорея – воспаление головного мозга и вскоре он, действительно, умер. Младший сын Николенька, которого на берег вытащил сам Третьяков, постоянно заходился в неистовом кашле и задыхался. У него всё время держалась высокая температура. Это было последствием сильного переохлаждения. Забегая вперед, скажу, что Коля тоже через несколько лет умер. Таким образом от семьи Третьяковых вскоре никого, кроме матери не осталось.
...
Тамара МУРАВЬЁВА

Их методы...
https://ok.ru/group/51779565256844/albu … 6592074380

https://i.mycdn.me/i?r=AyH4iRPQ2q0otWIFepML2LxRcUuiZ1HtWhFn82FnnHgnKw

1964. Попытка
снять плот с камня взрывчаткой, которую зачем-то вёз с собой Шинкарук В.
(выходец из Кашпирских рудников под Сызранью), вероятно, чтобы глушить рыбу.
Кусок бревна из плота вырвало, но плот остался на месте.

https://ok.ru/group/51779565256844/album/51793752555660
Туризм в КуАИ и авиаторов

0

12

http://xxl3.ru/kadeti/nekludova.htm

Посвящается памяти Марии Алексеевны Неклюдовой, бывшей начальницы Харьковского Девичьего института им. Императрицы Марии Федоровны, репатриированной в 1945 году советскими властями из Германии в СССР и помещенной в глухое село Кузькино Новодевичьего района Куйбышеской области, где и умерла в 1948 году от истощения и отсуствия медицинской помощи на 82-ом году жизни.
...
Наступает критический 1944 год. Натиск коммунистических партизан усиливается, доходят слухи о наступлении красной армии на Югославию. Начинается эвакуация немцев, а советская армия подходят к Белграду. Мария Алексеевна, желая спасти детей от ужасов войны, решает вывезти их на запад в Шейцарию, но так и не добирается до нее.Тысячи людей устремляются в Австрию и Германию, и этот поток подхватывает Марию Алексеевну с детьми. Немцы разбиты и советская армия занимает Берлин. Война окончена, но подлинные испытания для русских беженцев только начинаются.
По Ялтинскому соглашению между Сталиным, англичанами и американцами происходит кошмарная, невиданная в истории человечества насильственная репатриация русских прямо в пасть сталинских палачей. В число репатриированных попадает и Мария Алексеевна с транспортом детей, хотя сам факт этот уже был вопиющим нарушением того самого позорного ялтинского сговора, ибо в нем речь шла только о бывших советских гражданах.Ни Мария Алексеевна, ни дети бойцов Русского корпуса советскими гражданами, естественно, не были и быть не могли.
Их отправляют в СССР через Киев в далекую Куйбышевскую область, в глухое село Кузькино Новодевичьего района. По прибытии транспорта на место детей поселяют в здание церкви, где священные изображения были замазаны известкой. По отношению к детям со стороны советских властей никакой заботы проявлено не было. Крестьяне, сами будучи бедными, не могли им уделять достаточного питания.
Мария Алексеевна, вместе с детьми копает грядки, сажает овощи и картошку, собирает в лесу ягоды, грибы и орехи. Так проходят два- три года голодной советской жизни.Часть детей, по настоянию американских и английских властей, а также титовского правительства, были возвращены обратно к родителям.
Мария Алексеевна просит советы разрешить ей выехать в Ленинград, где надеется найти родственников или знакомых. Но на ее просьбы Москва не отвечает. Наконец, ее племянницы в Белграде выхлопотали разрешение на ее возвращение в Югославию, но советы не дают разрешение на выезд.
Детей, начиная с двенадцати лет большевики забирают и определяют в ремесленные училища, и Мария Алексеевна поселяется в лачуге сапожника, ухаживает за его детьми, занимается шитьем и починкой одежды.
Ее письма доходили до Белграда. Она по прежнему была спокойна и единственная ее жалоба заключалась в том, что в селе нет церкви, и за все три года ее только один раз крестьяне свезли в церковь на Пасху, за 20 верст от Кузькина.
Ее племянница, жившая в Ленинграде, посылала ей по 200 рублей в месяц.Но доктора в Кузькино не было и ее силы стали падать. За отсуствием обуви она ходила в туфлях, сшитых из кусков старой материи. Ценности ее разокрали и она умерла от простуды и всевозможных лишений.
Похоронили ее осенью 48 года, конечно же без священника. Однако, через два-три месяца нашелся священник, который на ее могиле совершил отпевание и отправил горсть земли и родственнице в Ленинград, а та положила ее на могилу матери.

...
Поэтому напомню: репатрианты - это военные и гражданские пленные, беженцы, возвращаемые на родину.Обоз с ними появился в селе летом 1946 г. На подводах - более сотни ребят в возрасте до 16 лет. Мальчики, девочки. Одеты по-городскому. На лицах ничего, кроме усталости. Позади долгий путь из Югославии. С детьми несколько взрослых.По селу побежала весть: белых привезли, белых.Октябрьский переворот или Октябрьская революция (историки по-разному оценивают это событие), гражданская война, вынудили десятки тысяч россиян покинуть страну. Многих, как известно, выслала новая власть. Среди эмигрантов первой волны были дети, потерявшие родителей, сироты. Для них создали приюты. Один из них - в Югославии.
Жизнь и вне Родины продолжалась. Создавались семьи, рождались дети. Но началась 2-я мировая война. И вновь рушатся семейные связи, ломаются людские судьбы. Победа принесла радость гражданам многих стран, но далеко не всем освобождение и право распоряжаться своей судьбой. Всех советских или русских людей, оказавшихся по разным причиним в странах Европы, решено было репатриировать на родину.
Новым местом размещения югославского приюта соответствующие органы избрали село Кузькино (в те годы Новодевиченского района). До ближайшей железнодорожной станции Сызрани - 40 километров, до райцентра – чуть больше 10.В Советском Союзе много мест, куда можно было направить репатриантов. Но избрали именно это село. Не для того ли, что- бы показать белоэмигрантам кузькину мать?Детей разместили в церкви. Взрослых определили на постой по крестьянским домам. Так в семье Маркеловых оказалась Мария Алексеевна Неклютина.
Это была почтенного возраста старушка. Высокая, прямая, властная. Ходила она, слегка прихрамывая, опираясь на палочку. То было следствие перелома ноги, полученного в годы ее давнего увлечения верховой ездой. От какого-либо участия в делах детдома она была отстранена. Переживала, когда детям запретили молиться, стали исчезать у них шелковые рубашки, ботинки, галоши.
А Маркеловы жалели ее. Она была совсем не приспособлена для жизни: не умела готовить, стирать. В бане ей помогала мыться Женя - старшая дочь Маркеловых. Чтобы не быть тяжелой обузой для крестьянской семьи, Мария Алексеевна обменивала на продукты что-то из своих вещей. Иногда из Ленинграда на ее имя поступали посылки с крупами: гречкой, пшеном. Вроде бы от сестры. Продукты шли в общий котел. Однажды дети Маркеловых, Женя, Фая и Капа, впервые узнали вкус шоколада.
...
А что же стало с представительницей одного из древнейших дворянских родов России Марией Алексеевной Неклютиной? Она умерла в Кузькино. В дом Маркеловых пришли какие-то люди, забрали кольца, серьги, ожерелье постоялицы и нательный пояс, в который были вшиты золотые десятирублевые монеты царской чеканки. Похоронили Марию Алексеевну на сельском кладбище. Его называют теперь старым. Старым потому, что в селе давно есть новое. А прежнее, как это не раз бывало на Руси, забросили, и от него ничего не осталось. Кроме памяти о нем. Приезжала в Кузькино из Ленинграда племянница Марии Алексеевны Посмотрела, где жила ее тетушка, побывала на могиле. Из вещей на память ничего не взяла. Она не проявила интереса ни к ветхой одежонке, ни к письмам на французском языке, ни к свадебным фотографиям, которые получала в предвоенные годы Мария Алексеевна от своих воспитанниц. Эти письма и фотографии остались в Кузькино (дом позже сгорел) или были утрачены при переезде семьи Маркеловых в Куйбышев. Оказались потерянными также фотографии выпускниц Смольного института, которые я видел в квартире своей тещи. Этот грех уже на моей совести.
...
Из детства Валентина помнит рассказ про то, как выносили железную кровать из дома, где жила Неклюдова. Человеку, который выносил кровать, показалось странным, что спинки кровати, одинаковые с виду, имеют различный вес. Когда вскрыли трубчатые ножки кровати, то обнаружили, что в них набиты серебряные рубли... Правда это или сказки, не известно...
Видимо последняя или одна из последних фотографий Марии Алексеевны. Написано на обороте ее рукой: Я думаю что фотография снята весной 47г. С пальто и шляпой вы знакомы, а моя неизменная палочка, которой я пользуюсь когда выхожу из дома стоит во всей красе. Мне ее дали в больнице, где я лежала и она очень удобна." Кому адресована фотография и кто стоит рядом - пока не знаю.
...
Получилось так, что мой прадед служил в Добровольческой Армии под командованием барона Врангеля и будучи раненым в конце 1921 г. был эвакуирован из Севастополя в Константинополь, а затем в Королевство С.Х.С. Где и попал в г.Новый Бичей, в котором располагался Харьковский девичий Институт под руководством Неклюдовой М.А..С прадедом эвакуировалась его старшая дочь, 16 лет., которая была принята в этот институт. Сам прадед устроился в этот же институт библиотекарем. Когда в 1924 г. дочка окончила институт с золотой медалью, они перебрались во Францию, где и жили до смерти. Мне удалось отыскать людей которые были знакомы с ними и сохранили семейные фотографии и документы. Среди них есть несколько фото, снятых в 1921-1924 гг. в Харьковском Девичьем Институте, на которых есть и Неклюдова....фотографии и очерк предоставлены правнуком полковника Кукуран Константина Васильевича, который с 1921 по 1924 г. состоял в штате института в должности библиотекаря. А его дочь Елена обучалась в этот период в данном институте.
...
Моя мать, Татьяна Александровна Неклюдова - (по мужу Миллер) ее родственница. В Вене в 1944 году мы "нашли" целый ряд родственников, которые бежали после конца гражданской войны "первая эмиграция"
( (мы бежали в феврале 1943г. из Ростова на Дону "вторая эмиграция"), например брата матери Василия Неклюдова и "тетю Марусю"!
Она была в Вене с учителями и девочками, которые воспитывлась в ее пенсионате в Югославии. Когда она сломала ногу, она лежала у нас на кровати за шкафом: у нас было две комнаты, моя очень сердобольная мать отвела одну комнату для беженцев с детьми, которые просто жили на улицах Вены, в другой комнате жили мой отец, мать, бабушка и тетя Маруся.
Она показавала нам драгоценности, подарки царственной семьи, которая ее очень ценила, особенно теплые отношения у нее были с императрицой Марией Федоровоной. Тетя Маруся продавала на базаре эти вещи и таким образом кормила всех, кто был с ней.

Когда Красная армия стала приближаться к Вене, мы бежали в Геттинген в Нижней Саксонии (Красная армия остановилась 10 км от этого города), и только гораздо позже мы узнали о страшной судьбе Марии Николаевны. Девочек, которые были с ней, также вывезли в СССР, но потом вернули, я работала с двумя из них в УНО в Нью Йорке. У тети Маруси никогда не было советского гражданства и поэтому не имели права, сослать ее в СССР, но советские власти с этим не считались.
...
Вена была переполнена беженцами, всюду слышался украинский и русский язык, это были беженцы из Западной Украины, галичане, и русские «старые эмигранты». Много людей лежали в парках на земле. Мама бегала по городу и приглашала особенно несчастных людей с детьми или стариками к нам. Из одной комнаты родители перетащили мебель в другую и беженцы спали там на полу, отгораживались плотной черной бумагой, которой было приказано заклеивать окна, что бы затруднить бомбовикам их работу...Несмотря на постоянные воздушные тревоги, мы ходжили в православную церьковь. Никогда не забуду одно богослужение в переполненном людьми храме, когда потом в зале при церкви выступил певец Георгий Морфеси (мне было очень больно узнать недавно из интернета, что он умер в Париже в нищете!). Когда он проникновенно запел «Замело тебя снегом Россия...» все встали и зарыдали и я, стоя у окна, увидела, как даже по стеклу побежали капли, подумала, даже окно заплакало...

Весь длинный забор у церкви был заклеен записками с просьбой, сообщить в церковь о таком то или такой то. Сейчас это звучит странно, но так моя мать нашла своего брата Василия, который был в Белой армии и бежал в 1921-ом году в Югославию. 23 года ни бабушка ни мама ничего о нем не знали, и тут вдруг он появился в Вене. Кроме него к огромной нашей радости в Вене оказались многие родственники Неклюдовых: Ирина Кутепова с мужем и двумя сыновьями, три сестры Куколь-Яснопольские и - «тетя Маруся»! Бабушка сказала мне, что она родственница моего покойного дедушки.
Тетя Маруся стала бывать у нас каждый день – мы все ее очень полюбили. У нее было удивительно открытое, светлое лицо с добрыми, лучистыми глазам и она казалось очень спокойной, как и моя бабушка и отец, в то время как мама была в полной панике, потому что было ясно: Красная армия займет Вену через считанные дни, а куда нам бежать – было неизвестно. Когда тетя Маруся рассказывала про своих девочек – приятным, тихим голосом - мне казалось, что все совсем не так страшно и мы теперь всегда будем – где то - вместе... Помню, что она рассказывала, как ей удалось бежать из Югославии со всем ее пансионатом – но не помню точно, сколь было с ней девочек, думаю, с препродавателями, кухарками и учительницами - несколько десятков человек. Не помню, где они устроились.
Как то тетя Маруся принесла вечером мешочек с роскошными драгоценностями, что бы спрятать его пока у нас. Она была близка к императорской семье, особенно к вдове-императрице Марии Федоровне и ее «задаривали» чудесными подарками на каждый праздник. На столе под лампой засверкали изумительные вензеля, покрытые драгоценными камнями, кольца, браслеты, броши два-три яйца Фаберже. Мне кажется, что она всегда одевалась очень скромно и драгоценностей никогда не носила, на фотографиях у нее только одна брошь. Тетя Маруся рассказала, что продает на базаре эти украшения, что бы прокормить всех. Мне она подарила нательную серебрянную иконку с изображением на одной стороне Св.Архангела Михаила, а на другой – Святой Ксении римлянки.
И тут случилось несчастье . Тетя Маруся упала и сломала бедро. Родители отодвинули от стены большой шкаф и поставили туда кровать, на которой до того я спала с бабушкой, а мы поместились на диване. К счастью, моя мать стала после революции хирургической сестрой, а во дворе нашего дома был большой лазарет с ранеными власовцами и «старыми эмигрантами». Мы были знакомы и с ними и с их врачами, потому что сидели во время бомбежек всегда в их подвале, который был глубже и лучше нашего. Из лазарета к тете Марусе стали приходить врачи и она скоро встала на ноги.

Мама умоляла ее бежать с нами, но тетя Маруся и слышать не хотела: «Что ты, никогда не оставлю девочек!»

А мы нашли убежище: некто профессор Пастернак с женой, которык тожк жили у нас в Вене, переехали в Геттинген в Нижней Саксонии и приглашали нас непременно переехать туда, в первую очередь потому, что город не бомбили.
В ноябре мы поехали поездои через горящуу Германию. Поезд всегда отсанавливался в пути и ждал, пока бомбежка не закончится, но один раз наш поезд обстреляли с самолета. Вообще, мне казалось, что все города, к которым мы приближаемся, как раз бомбят: Вюрцбург, Нюрерберг, Бебра, Фульда и даже Геттинген, когда мы туда приехали.В первый раз я увидела родителей в полном отчаянии, но посе этого был еще только один налет, и бомба упала на соседний дом, но не взорвалась.

В апреле 1945 года Вена была занята Красной армией, Германия объявила тотальную капитуляцию. А потом мы узнали, что тетю Марусю и всех, кто был с ней, забрали и сослали в Советский Союз. Девочек советские власти были вынуждены вернуть, у многих были родители или родственники, которые боролись за их возвращение, а моя дорогая тетя Маруся, как мы когда-то узнали к нашему ужасу, была сослана в деревню Кузькино, где она и умерла.

0

13

https://www.liveinternet.ru/users/30229 … 274273648/

ТЕАТР СПЕЦИАЛЬНОГО НАЗНАЧЕНИЯ. ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ ВЕРЫ ЛЕЩЕНКО

"Ивдель — самый северный город Урала, ставший известным благодаря своим исправительно-трудовым колониям. Четыре зоны были в городе и ещё одна — для пожизненных — в ивдельских лесах. Ивдельлаг — сталинское творение, размещавшееся в посёлках Вижай, Талица, Шипичный, Северный, Ушма. Мы прибыли в Ивдель перед майскими праздниками. С Викой и балериной Милой нас поселили в один барак. Вику направили на лесоповал, а мы с Милой были определены в культбригаду — Театр Специального Назначения (ТСН). Там имелись сценические костюмы, музыкальные инструменты, реквизит. Говорили, что всё это — трофейное достояние. Осуждённые ведь тоже люди, должны культурно время проводить. У нас и в бараке пианино было из трофейных. Когда я садилась за инструмент, перед тем как прикоснуться к клавишам, всегда мысленно произносила его бывшим хозяевам: «Если живы, храни вас, Господи!»

https://www.sakharov-center.ru/asfcd/au … amp;i=2136

1952, 2 июля. – Арест В.Г. в Бухаресте советскими службами, этапирование в румынский город Констанцу. Тюрьма. Следователь Соколов, обвинение в измене Родине.

1952, 5 августа. – Объявление приговора «тройки» под председательством полковника Русакова: расстрел, замененный 25-ю годами ИТЛ, 5 лет поражения в правах с полной конфискацией имущества (кроме аккордеона, подаренного В. Петром).

1952, ноябрь. – Этап в Днепропетровск в пересыльную тюрьму. Свидание с матерью и старшим братом.

1953, февраль. – Этап в город Ивдель Свердловской области. Распределение в культурно-воспитательную часть. Концертная и театральная работа в лагере.

1954, 12 июля. – Освобождение, получение билета до Одессы. Отсутствие работы, гастроли с тремя артистами оперетты в Сибири.

https://www.liveinternet.ru/users/24963 … 120772514/

Интервью Веры Белоусовой-Лещенко "Шансон - порталу"
...
Когда меня арестовали, все вещи и драгоценности изъяли. Сначала разрешили из дома забрать, а потом описали и изъяли. В протоколе была одна поблажка: оставить аккордеон, как орудие производства. Аккордеон, изготовленный Петром Константиновичем для меня «на заказ». Об этом орудии производства никто не скажет: тяжеловат. Аккордеон, который помог мне в лагере выжить. Да разве мне одной. Я отбывала срок в лагере, в Ивделе ..."
...
Заключенную Белоусову-Лещенко освободили с выездом в Одессу 12 июля 1954 года. Такое предписание со ссылкой на постановление Пленума Верховного Суда СССР я получила и поехала согласно предписанию. И вот долгожданная Одесса. Родные обрадовались очень, друзья, не все, правда, в дом пустили свой. Праздники-встречи прошли и надо было определяться с работой, жильем. Одним словом, в Одессе стало мне неуютно. Позже меня полностью реабилитировали, но настороженность в отношениях с людьми оставалась. Я по контрактам стала гастролировать от областных филармоний. Мои попытки получить хоть какую-то информацию о Пете не увенчались успехом. Да и активность проявлять не давали. Я попыталась вернуть свои вещи, изъятые в пересылке, узнать про Бухарест и то, что там осталось. А надежда была, хотя бы что-то узнать о Петре Константиновиче. Все вопросы по Бухаресту игнорировались, а эпопея с остальными вещами затянулась на годы. В конце концов, мне объяснили, что срок истек хранения, все передано в оборот государству. Ну и пожалуйста. Меня больше Бухарест интересовал. Выйти на родню Петра Константиновича не удавалось. Да, собственно, мама его болела очень тяжело и еще при нас ушла в мир иной. Об отчиме узнала, что его застрелили в какой-то заварушке. Валя не отзывалась, а может мои письма до нее не доходили. Но ответа я ни одного не получила. О Петре Константиновиче ходили разные слухи, поговаривали даже, что он в Сибири отбывает срок. Только Черешня Коля разыскал меня и сообщил, что Петра Константиновича не стало в тюремной больнице в Румынии.
Где? В какой? Не сказал. Только недавно с помощью моего польского интернет-друга Георгия Сухно я узнала: ЛЕЩЕНКО, ПЁТР. АРТИСТ. ЗАКЛЮЧЁННЫЙ. УМЕР ВО ВРЕМЯ ПРЕБЫВАНИЯ В ТЮРЬМЕ ТЫРГУ ОКНА. Это севернее Бухареста. Написали мы письма и в румынский Мемориал, и в администрацию тюрьмы. Пока ответа нет. После освобождения я работала в филармониях Кемеровской, Новосибирской, Иркутской, Брянской областей. Потом вышла замуж за Володю Андрианова, он тоже отбывал срок по 58, покорил меня знанием репертуара Петра Константиновича. Андрианов предложил мне выйти за него замуж. Мы расписались, обосновались в Москве. У нас комната была в коммуналке. Меня взяли в Москонцерт, я и Володю туда пристроила. Он прекрасный художник-декоратор был. Да, он ушел из жизни. Я тогда работала вокалисткой в оркестре Бориса Ренского. Постоянные гастроли. Несколько концертов в Москве, месяц-другой в отъезде. Очень были плотные графики. Мне тогда официально была разрешена «красная строка» на афише.
Вот смотрю финансовые справки: декабрь – 18 концертов по 56 руб.20 коп., январь – 22 концерта, февраль 19, а ставка та же. Когда у Андрианова случился инфаркт, после больницы я забрала его домой, из оркестра ушла за свой счет, чтобы ухаживать за Володей. Увы, он так и не выкарабкался.
Потом я опять много работала, потом еще раз замуж вышла за прекрасного музыканта Эдуарда Кумелана. И он меня расположил своей любовью к творчеству Петра Константиновича. Он помог привести в порядок дискографию, на черных рынках скупал записи Петра Константиновича, диски, пластинки. Практически ко всему репертуару написал клавиры. Уговаривал меня на примере Вертинских прижать распоясавшихся издателей, чтобы считались с вдовой. Одна мысль о судах приводила в ужас. А это народ такой, все норовят обойти, обмануть. Издают, уже хорошо.
Однажды меня резануло, пришел такой коллекционер-издатель в гости, осмотрелся и говорит, мол, бедновато живете. Обидело меня это, крепко зацепило. Ну я ему честно и прямо вломила: вы приходите ко мне, набираете фотографии, записи, информацию от меня получаете, потом тиражируете у меня же набранное, зарабатываете на этом, а Вера Георгиевна потом вами изданные диски за свои кровные в магазине покупает. Бедновато, говорите живу? Мне хватает, не бедствую. Гость мой стал оправдываться, мол, счета у Петра Константиновича, накопления… Объясняю, что никогда, ни от кого, ничего я не получала. «Да, кто ж Вам поверит», - услышала я в ответ. А мне моей веры хватает. Мне так спокойнее. После того, как Эдика похоронила, совсем от всех отгородилась. Я так хочу покоя. Еще и поэтому Ваш «Мир на Форуме» мне душу греет.

https://shanson-e.tk/forum/showpost.php … ostcount=3

После вынесения приговора Александра Владимировича отправляют в Ивдельлагер на Северном Урале.Ивдельлаг был организован в 1937 году. Управление Ивдельлага дислоцировалось в городе Ивдель 1 января 1939 года здесь содержалось 20162 человека, 1,54% от всех “лагерников” СССР. На 16 декабря 1951 года Ивдельлаг состоял из 15 лаготделений, включавших 47 лагпунктов. Везли туда в так называемых столыпинских вагонах, с зарешеченными окнами. В те годы их цепляли почти к каждому пассажирскому составу.-"Потом пересылки. Свердловск, Челябинск.
...
Довели нас до лагеря. Поставили перед воротами на колени, чтобы не разбежались. Да куда бежать? Кругом тайга, настоящая, глухая".Ивдельлаг специализировался на заготовке леса для военной промышленности. Лесоповал, обрубка сучьев, трелевка, штабелевка, погрузка - все это было тяжелой работой, требующей больших физических сил. Рабочий день длился 12 часов, выходных практически не было. Производственные нормы неимоверно высоки.

Чтобы выполнить норму, не имевшим опыта работы в лесу людям приходилось работать до самой ночи. И хотя опыт заготовки леса они приобрели довольно скоро, силы у людей таяли катастрофически. Скудная еда не восполняла затрачиваемую на тяжелейших лесозаготовительных работах энергию. Дневной рацион питания состоял из хлеба (800, 600 или 400 граммов в зависимости от выполнения нормы) и баланды - супа из мутной водички, в котором ничего кроме нескольких кусков свеклы или зерен овса не было. Лишь раз в месяц в суп попадало по 10 граммов жира на человека или остатки какой-нибудь рыбы.По официальным оценкам с 1938 по 1946 гг. в Ивдельлаге погибло 30 тысяч человек. Ивдельлаг прекратил своё существование в 1951 году.
...

"Сейчас многое уже забывается, проходит в воспоминаниях, как в тумане — ужасные бараки, грязные нары. Урки, шмон, вертухаи — жаргон. А тогда? Тогда первым делом — в медпункт. Да нет, не подлечить, а определить степень трудоспособности. Врач там был необыкновенный красавец-бессараб (вообще в этом лагере почему-то оказалось много бессарабов).
- Врач — из заключенных?
- Конечно. Даже начальником клуба для вольнонаемных служил бывший заключенный — Шевчук, скрипач, ученик Витачека. Над кроватью у него висела фотография Елены Фабиановны Гнесиной с дарственной надписью. Кстати, он владел бесценным сокровищем — скрипкой работы Гварнери! Когда меня приводили под конвоем в клуб, чтобы я мог воспользоваться фортепиано, Шевчук неизменно совал тайком котлетку или кусочек мяса... Но это все было гораздо позже. А тогда красавец-бессараб, знавший, что я — музыкант, поначалу решил меня госпитализировать, но, подумав, сказал: «Отправлю вас лучше на лесоповал, на вспомогательные работы: сучья подбирать, костры жечь...»

Сперва меня даже досада взяла, но как он оказался прав!В арестантском вагоне я ехал вместе с московским рабочим, токарем высокого класса, звали его Колей. Так вот уже в лагере я узнал, что он в больнице, и пошел проведать его. Оказалось, Коля не болен, а просто отлежаться хочет, немного силы сохранить. Через неделю он умер.Значит, все-таки был нездоров?

Представьте себе, нет. Обессилевшему, голодному человеку ни в коем случае в лагерных условиях нельзя ложиться. Это смерть. Организм перестает бороться. Так что врач знал свое дело.Первым заданием было напилить дров для начальника лагеря. Сколько мы там могли напилить вдвоем с таким же бедолагой, без сноровки, практически без сил. Но нормировщик, увидев нашу «работу», вдруг сказал: «Ладно, что-нибудь сделаю — полный паек получите». Сам был из заключенных.К концу пребывания в лагере, когда меня поставили нормировщиком на очень ответственном участке, понял, как много зависит от того, кто на этом посту.
Со мною тогда в паре был экономист, польский еврей, маленький, худенький, но такого мужества, такого, обаяния человек — до сих пор его помню. Удивительной был доброты, сколько хорошего сделал заключенным.

На лесоповале подружился я с замечательным ученым, биофизиком Александром Леонидовичем Чижевским, основоположником гелиобиологии. Работал он санитаром в медсанчасти, помню, таскал за собой какого-то барана, кровь которого использовали для вакцины от сифилиса. Когда я стал заниматься джазом, мне удалось взять Чижевского в костюмеры".

В колониях среди осужденных работала художественная самодеятельность. Лучшие артисты-заключенные, по инициативе начальника Управления И.И. Долгих, были собраны в лагерную агитбригаду при 9 ОЛПе. Руководителем назначили композитора и дирижера А.В. Варламова, а бригадиром – художника-карикатуриста и выступающего с пародиями М. Усааса. Руководил оркестром бывший главный дирижер московского театра оперетты А.А. Хмелевич. В его составе выступали известные в то время артисты, музыканты и композиторы: Г. Чехмахов – аккордеонист, М. Степанян – тромбонист, А. Назарян и Тактаулов, Н. Ровнев и Суржиков – саксофонисты; солист Большого театра СССР, баритон Д. Головин, певицы сестры Александровы, Л. Сидельникова из КВЖД, Е. Быстров – артист ленинградского ТЮЗа, актер Харьковского театра оперетты А. Соколовский, танцовщица из Белоруссии М. Малиновская, Шамсутдинов – из театра оперы и балета г. Казани. Танцевальную группу возглавляли Илларионов, искусствовед и драматург И. Багиашвили. Выступали виолончелист М. Гессель, скрипач Шевчук, певец Н.Н. Крейер, художник-декоратор Подрапатов, комики-пародисты Ижик и Кольцов, а также Стрельцов, Шевчук, Чернова, Арутюнов, Михайлов, Блехер, Калабухов и многие другие. Почти все они были осуждены по 58 статье. Этот коллектив постоянно выступал в клубе им. Дзержинского и в подразделениях Ивдельлага. В его исполнении можно было услышать и увидеть программы различных жанров в сопровождении большого эстрадного оркестра.-

"Начальник Ивдельлага Долгих. Это был высоченный детина. Приход его в зону надо было видеть! Появлялся он, ну, по крайней мере, как сам Сталин. Сначала шли охранники с автоматами, потом свита, только после этого — Долгих собственной персоной. Рядом с ним адъютант — записывать поручения его милости. Заместителем был некто Борисов. Вот он- то и вызвал меня: «Хотим, чтобы в лагере был оркестр. Поручаю это вам!» А во мне вдруг такой гонор взыграл: «Я оркестрами не занимаюсь!» Он опешил. Даже говорить стал как-то помягче: «Ну что вы тут ерундой будете заниматься, пропадете. В оркестре ведь и свободы будет побольше, и еды. Музыкантов я вам найду». Долго еще я артачился. Душа не лежала — какая уж там музыка в лагере. Но уговорили в конце концов, пообещав, что оркестр будет играть и для заключенных. Сейчас я даже благодарен за это: на какое-то время ожил, что, может быть, и спасло, дав дополнительные силы.Музыкантов собирал по разным лагерям, для многих это было единственным способом выжить. Все заключенные. Двенадцать человек. По разным лагпунктам собрали, разрешили выписать из дома ноты и инструменты. Помню, например, был у нас саксофонист Суржиков, виолончелист Миша Гессель. Он совсем погибал от голода, до помойки дошел, а это — конец. Оркестр спас его. А однажды мне сообщили, что приедет из дальнего лагпункта Дмитрий Данилович Головин, еще недавно знаменитый солист Большого театра.
...
Потом выяснилось, что его тоже долго не могли заставить петь, не подчинялся приказу. Только узнав, кто будет руководить оркестром, согласился: мы были знакомы еще по Москве, встречались в доме актрисы Малого театра Гондатти (я дружил с ее сыном).
Так мы собрались вместе: Головин. Чижевский, я и совершенно неизвестные мне музыканты, голодные, без сил, зачастую с возможностями ниже средних. Был среди них даже мальчишка-налетчик. Пожалела его начальница КВЧ (культурно-воспитательной части!): «׳Возьмите, может, исправится. Способный, чечетку хорошо бацает». Парнишка оказался музыкальным, научили его немного играть на саксофоне, партии я специально адаптировал. Он буквально не отходил от меня, так и болтался всегда рядом.
(Вот как вспоминал Матвей Яковлевич Грин, журналист, писатель-сатирик , писавший свои скетчи и для Аркадия Райкина. Грин тоже находился в это время в Ивдельлагере. — "Когда меня привезли в лагерь на Ивдели, я увидел, как открылись ворота и строем по четыре стали выходить мужчины и женщины. Одни с музыкальными инструментами в руках, другие — с какими-то свертками. Я сразу узнал знаменитого певца Большого театра Дмитрия Даниловича Головина. Да и как было не узнать его колоритную, импозантную фигуру! Даже здесь, в диких, страшных условиях, он не потерял своего шарма. Узнал я и Александра Владимировича Варламова. Сколько раз я видел его на сцене летнего театра «Эрмитаж». Он дирижировал джазовым оркестром, а певица из США — Целестина Коол пела. Может быть, это увлечение западной музыкой и довело его до Ивделя. Людей разместили в двух грузовиках, и они уехали на «малые» гастроли по разным лагерям...
...
В 1948 году оркестр разогнали (ждановское радение о чистоте вкусов 48-го года и здесь сыграло свою роль), и талантливому музыканту пришлось работать нормировщиком. Эти горькие страшные годы научили его ценить свободу, понимать люден, любить их и прощать. Там, в лагерях, Александр Владимирович обрел друга на долгие годы - замечательного биофизика А.Л. Чижевского, основоположника гелиобиологии.
-"К вам, артистам, отношение все- таки, наверное, было особенное?- Смотря с чьей стороны. Когда, например. за какую-то провинность я снова был сослан на лесоповал, то моим бригадиром там оказался уголовник, здоровый такой детина. Вдруг он сказал мне: «Место ваше будет у костра, подбрасывайте в него ветки. Я не позволю, чтобы вы лес пилили». Пиджак, правда, у меня там урки сперли, но как только он узнал об этом, через полчаса пропажа была на месте. Стащат где-нибудь махорочки, несут — угощайтесь. Уважение к артисту! А вот однажды, во время концерта. Дмитрий Данилович Головин пел «Песню о Москве» Дунаевского, а там были такие слова. «Мы вернемся в наш город могучий, где любимый наш Сталин живет». Не захотел Головин произносить имени «вождя всех народов» и этот куплет пропустил. Как на него набросились начальнички! Тут же распорядились обрить наголо и отправить на бревнотаску. И вот этот немолодой уже человек, прекрасный певец, должен был стоять босиком в ледяной воде и выволакивать на берег тяжеленные бревна!"(Поклонники Петра Лещенко и Веры Георгиевны Белоусовой -Лещенко, наверно, хорошо знают, что и Вера Георгиевна тоже отбывала свой срок в Ивдельлаге)...

0

14

https://beloedelo.com/researches/article/?187

Вдова генерала Кутепова

Зоя Николаевна рассказывала, что после освобождения русских из лагерей, вдова генерала Кутепова вернулась в Белую Церковь, вместе с остальными русскими. Им надо было как- то существовать, что-то есть. Многие находили себе, какую попало работу, лишь бы заработать и просуществовать. Так некоторые русские дамы ходили в склад при железнодорожной станции, где сортировали и упаковывали фрукты, сбивая из тоненьких дощечек ящики для упаковки фруктов.Наш воспитатель полк. Николай Евгеньевич Филимонов работал на складе, до его ухода на пенсию. Газеты продавал наш полк. Николай Евгеньевич Карпов, Зоя Николаевна видела его на Караджоржевой улице, идущего от дома до дома выкрикивая: «Политика, Борба. Новине»!

Многие, не могли себе найти какой либо заработок, и буквально голодали. Некоторые стали переписываться со своими русскими друзьями и знакомыми в Америке. Узнавши о печальной судьбе соотечественников в Белой Церкви, русские в Америке отозвались на постигшую их беду и стали помогать, посылая посылки с вещами и продуктами. Продавая часть полученных посылок на базаре многие русские стали жить на вырученные деньги.

Вдова генерала Кутепова голодала в то время в полном смысле, ей посоветовали написать о своем бедственном положении в Америку, но гордость ей это не позволяла. Тогда, одна из ее знакомых дам написала в Америку и обратилась в русскоязычную печать, попросив поместить следующий анонс:«Вдова генерала Кутепова проживает в очень тяжелом матерьяльном положении и просит приятелей и знакомых ей помочь».

Отзыв был большой, и скоро в Белую Церковь, по адресу Кутеповой стали приходить со всех сторон света письма, денежные чеки, посылки. Случалось, что приходили по несколько посылок в день. Местные власти это заметили и приказали ей выдавать только одну посылку в день, все остальное передавать местному Красному Кресту.«Дальнейшая судьба вдовы ген. Кутепова мне неизвестна», — так закончила свои воспоминания Зоя Николаевна Ашхарумова-Ольшанская.

https://proza.ru/2019/05/20/1237

Павел Александрович Кутепов (1925-1983), XXIV выпуск, незавершенный. Сын генерал-лейтенанта Александра Павловича Кутепова. Вдова генерала после похищения мужа агентами ГПУ переехала сначала в Ригу, а потом, в 1936 году, в Югославию, в Белую Церковь, где Павел поступил в кадетский корпус. Покинул корпус в 1943 году, так как не было средств. Чтобы содержать мать, Лидию Давыдовну, вступил в Русский охранный корпус. Сохранились некоторые воспоминания об этом периоде в жизни Павла Александровича.

Вот что пишет о нем кадет XXVI выпуска Ю.Б. Мордвинкин:
«Павел нёс такую политически опасную ахинею, что мне приходилось неоднократно его останавливать. Чего только не наслышался я тогда от Кутепова: что, мол, отец его вовсе не похищен красными, «как это утверждают белые зубры», а принял предложение советского правительства, самого Сталина, и отправился командовать армией, причём под личиной советского маршала, имя которого он даже назвал, но я сейчас не могу вспомнить. Для меня была такой жуткой неожиданностью вся эта пробольшевицкая, просоветская галиматья, какую всю дорогу нёс этот, произведший на меня впечатление полоумного, мой однокашник-кадет».

Эта цитата из воспоминаний Мордвинкина хорошо иллюстрирует тот раскол, что случился среди русской эмиграции в годы Второй Мировой войны. Павел Кутепов, по-видимому, действительно надеялся вернуться на родину, узнать что-то о своем отце, да и служба в охранном корпусе ему вряд ли была по душе. При первой представившейся возможности, в сентябре 1944 года, он пересек линию фронта на востоке Югославии и перешел в Красную армию.
Поскольку Павел владел многими языками (немецкий, французский и сербский изучались в кадетском корпусе), его взяли переводчиком. Но в 1945 году он был арестован смершевцами, докопавшимися до его происхождения и его прошлого, и этапирован в СССР, где его приговорили к 20 годам.

Павел Кутепов отбывал заключение во Владимирском централе. В 1954 году его освободили, после чего Павел Александрович работал на текстильной фабрике в Иваново, и еще подрабатывал маляром. Ему довелось выполнить какие-то малярные работы в одной из церквей. Священник, с которым он познакомился, подивился его образованности, знаниям языков, и написал письмо с рекомендацией в Московский Патриархат, и судьба Павла Александровича Кутепова резко переменилась.
Он был принят на работу переводчиком в отдел внешних церковных сношений (ОВЦС) Московского Патриархата. По утверждению Ю.Б. Мордвинкина, Кутепов писал письма матери, уговаривая её переехать в СССР, но она на это не согласилась. Павел Александрович же так и работал в ОВЦС, в 1967 году стал главным редактором бюро переводов. Был награжден орденами Св. Кн. Владимира 2-й и 3-й степеней и Св. Сергия Радонежского 3-й степени.

0

15

https://vk.com/wall-1310568_5071

ВОЛЧИЦА В ПОГОНАХ

Профессиональных дрессировщиков, работающих с волками, сегодня в России насчитываются единицы. Фактов приручения человеком волка в истории не много. А вот чтобы волк служил человеку, выполняя функции оперативно-поисковой собаки, вообще считается чем-то сродни фантастики: и ученые, и кинологи отрицают возможность такого союза. Доказать обратное решаются не многие…
Один из таких людей живет в Ивделе Свердловской области. На протяжении пяти лет прирученная и обученная им волчица безупречно служила в числе служебно-розыскных собак военизированной охраны исправительных колоний.
Служебным собаководством Алексей Игнатьевич Лобов увлекся еще в детстве. Будучи уже профессиональным кинологом, он всерьез задался целью приручить и выдрессировать волка.
В 1966 году Лобов был призван в армию и направлен в северный уральский город Ивдель, где тогда действовала воинская часть №6602, специализирующаяся на охране исправительных колоний. По окончании службы он вернулся в Москву. Работал в клубе служебного собаководства, затем переехал в Софрино (Подмосковье), где устроился в военизированную кинологическую службу. Тогда он всерьез задался целью приручить и выдрессировать волка. Перечитал много специальной литературы, изучал повадки серых хищников, примеры приручения диких животных.
«Я внушил себе, - вспоминает Алексей Лобов, - волк сильнее собаки. Из всего прочитанного я понял, что есть три типа волков: «ручной», как собака (может жить в доме), полуручной, но поддающийся дрессировке, дикий - совершенно не поддающийся дрессировке, хотя такие встречаются и собаки… И когда в Липецком зоопарке мне показали четырех щенков-волчат, я выбрал именно того, который подбежал ко мне и взял лакомство с руки…Так начался эксперимент о котором я давно мечтал».
Занимался с волчицей скрупулезно, методично. Поначалу держал щенка дома, но когда тот стал все подряд хватать и рвать, выселил в вольер к своей служебной собаке по кличке Мерген. Это была умная служебно-розыскная собака. За весь период службы она неоднократно получала награды за успешное выполнение заданий по следу, обыску и задержанию преступников.
Волчице дал кличку Вальта. Все этапы дрессировки фиксировал на фото, вел дневниковые записи. Работа с ней шла очень медленно, с большим трудом. Волчонок шарахался от шума, при виде посторонних людей начинал метаться. Постепенно Лобов стал выводить волчицу сначала из питомника, потом за его территорию, заходил с ней в поселок, ездил на машине, в электричке, на станциях заводил в многолюдные залы ожидания… Все это приходилось повторять сотни раз.
Надо сказать, что в удачный исход эксперимента мало кто верил. «Авторитетные ученые и выдающиеся кинологи того времени считали, что волк дрессировке не поддается, - говорит Алексей Лобов. - Мол, слишком много накопилось в генах этого зверя вражды и антипатии к человеку, и прочное сотрудничество с ним даже теоретически не признавалось».
Не многие из командиров в Софрино поддерживали Лобова. Даже его первый учитель, старший инструктор-кинолог Марья Масленникова, женщина с большим опытом, относилась к дрессировкам хищника скептически. Правда, однажды разрешила Лобову продемонстрировать с волком «выборку на запах». Вальта справилась моментально. Масленникова осталась довольна, но свое отношение к эксперименту высказала весьма осторожно. Это был первый успех. Тем более что к возрасту года волчица приобрела уже много собачьих повадок, но… началась полоса невезения.
«Старший ветеринарный врач дивизии, - рассказывает Алексей Лобов, - очень ответственно относился к своей работе и постоянно отправлял на лабораторные анализы выдаваемые служебным собакам продукты питания и мясо. Кровь собак также регулярно исследовалась на инфекционные заболевания. Решили проверить кровь и у волчицы, исследование проводилось в Академии им. Тимирязева. Оказалось, что у Вальты лептоспироз (острое инфекционное заболевание)».
Узнав диагноз, Лобов сильно расстроился, но от продолжения эксперимента не отказался. В медицинской литературе он вычитал, что это заболевание у диких животных в основном передается по наследству и чаще встречается в южных районах и средней полосе. В более холодных климатических условиях возбудитель заболевания, при хорошем питании животного, не развивается. Лобов консультировался со специалистами зоопарка, цирка, зверинца, но подобные исследования там вообще не проводились… Вскоре ветеринарный врач дивизии, заботясь о здоровье служебных собак, категорически запретил содержать волка в общем питомнике. Ища выход, Лобов решился написать письмо в Свердловскую область, воинскую часть №6602 Ивделя, где в прошлом проходил воинскую службу. Пока ждал ответа, Вальте провели курс лечения, но возбудитель лептоспироза в крови так и не погиб. Командование настаивало на прекращении эксперимента и избавлении от волчицы. Совсем скоро из Ивделя пришел ответ за подписью командира второго батальона ВЧ № 6602 Б. Черняева, в котором Лобову говорилось, что «мы тебя помним, приезжай хоть с медведем». Не долго думая, вместе с семьей, со служебной собакой Мергеном и волчицей Вальтой, Лобов переехал в Ивдель. «Правда, когда жена узнала, - вспоминает он, - что я отказался от квартиры, предлагаемой командованием в Софрино, устроила мне хорошую головомойку».
Приехав в Ивдель, он попал, что называется, с корабля на бал. Из колонии сбежал осужденный. Побег был совершен при выводе вагонов либо с пиломатериалами, либо с технологической щепой. Наряд во главе с прапорщиком Лобовым проверял состав вагонов с пиломатериалами, выходящий с охраняемого объекта. Море запахов, древесины, мазута, металла, дыма от сжигаемых отходов, и ни каждой собаке удалось бы уловить запах замаскировавшегося в древесине человека. Выручила волчица. Кстати, на заданиях Вальта и Мерген всегда работали в паре, но по чутьевым и физическим способностям волчица всегда превосходила собаку. На новом месте к этому эксперименту многие также относились с опаской и серьезным непониманием: «подумать только, поговаривали люди, натравливать волка на человека! А чем это может попахивать?». Но на протяжении 4,5 лет Вальта безупречно выполняла функции оперативно-розыскной собаки. И с фактами не поспоришь. Не раз в поиске сбежавших из колоний осужденных, в сложнейших условиях, когда отказывались работать даже опытные собаки, и розыскная операция оказывалась на грани срыва, успех приносила волчица.
Погибла Вальта под выстрелами охотничьих ружей. На очередном задании при розыске сбежавшего из исправительной колонии осужденного Лобов отпустил волчицу с поводка. В отличие от своего служебного пса Мергена, Вальту он всегда держал на 20-метром поводке. На этот раз, из-за тяжелейших погодных условий и прочих обстоятельств, он отпустил волчицу. Сбежавшего заключенного поймали. А к хозяину вернулся только Мерген. Как выяснилось позже, Вальту застрелили сельские жители, несмотря на ошейник на шее. Вскоре естественной смертью умер и служебный пес Мерген.

В конце 1980-х гг. охрану спецобъектов поручили уголовно-исполнительной системе, а воинскую часть расформировали. Лобов перешел на службу в кинологическое подразделение ОИУ-2 областного Управления исполнения наказаний. А через некоторое время решился повторить прервавшийся с гибелью Вальты эксперимент.
Волчонка достал у местных охотников. Выходил, вынянчил. Стал дрессировать. Снова тщательное изучение литературы по служебному собаководству, дневниковые записи, экспериментальные исследования, переписка с опытными кинологами из разных регионов России… Волчонок прожил около года. Сломав клык о сетку на ограждении вольера, он умер от сепсиса.
Сегодня Алексей Игнатьевич Лобов находится на заслуженном отдыхе, по-прежнему живет в Ивделе. В большом стареньком чемодане он хранит свои дневниковые записи, фотографии и служебные награды пса Мергена и волчицы Вальты, до сих пор продолжает активную переписку с кинологами из разных уголков страны. На вопросы отвечает охотно и увлеченно, аккуратно держит в руках и комментирует каждое фото… Выражение его глаз вдруг меняется, он говорит, что приручать еще одного волка, а значит начинать все с начала, уже не хочет…
https://sun9-26.userapi.com/impg/b7qExD … NquNX8.jpg
https://sun9-38.userapi.com/impg/Irp7dD … pQpxMA.jpg

0

16

http://pmem.ru/index.php?id=6449
https://ok.ru/group2yamirova/topic/131158285617152
https://bessmertnybarak.ru/article/popal_v_gulag/

«Зона»: как французский портной поверил Сталину и попал в ГУЛАГ
Михаил Монит поверил сталинской пропаганде и в 1947 году с женой и тремя детьми переехал из Бургундии в Беларусь. Его дочь Лилиан-Жан Монит рассказала, как вместо «советского рая» ее отец оказался в ГУЛАГе и как выживала семья в голодные послевоенные годы.

На восточной окраине Бреста типовые панельки сменяются ухоженными частными домами в окружении садов. В добротном, из белого камня, двухэтажном доме с эркером живут Лилиан и Николай Прокопович. На первом этаже — просторная кухня, кабинет, гостинная с домашней библиотекой. «Сам строил, — гордится Николай. — Долго и постепенно, конечно, но лучше тут жить, чем в многоэтажке». Лилиан кивает: «У моего отца во Франции тоже был свой двухэтажный дом и еще два дома в Польше. Такой был богатенький у меня папа».

https://bessmertnybarak.ru/files/2/images/stat/1239/333.png

Лилиан-Жан Монит родилась в 1946 году в городке Эримонкур в Бургундии в семье портного Михаила Монита и его жены Янины. Оба — выходцы из Беларуси. «Мама из деревни Зарага Брестской области. Отец из Гродненской области, деревня Кацевичи, — рассказывает Лилиан. — В 1920-х годах он отслужил в польской армии и уехал во Францию, потому что все искали лучшей жизни. Он прожил во Франции 20 лет. Отец был хорошим портным, очень хорошим, и у него было много клиентов. А потом его потянуло на родину, к родным: он был самым младшим в семье, а здесь оставались старшие сестра и братья. Он вез им всем подарки, которые по прибытии конфисковали. Все имущество и подарки в том числе».

— А кроме того что здесь оставались родственники вашего отца, были другие причины, почему он решил вернуться?

Он намеревался жить в Польше, где он купил два двухэтажных дома, но после войны — он говорил мне — был уверен, что домов этих уже не существует, что они разрушены войной. При этом очень хорошо действовала советская пропаганда. Ему обещали золотые горы. Он спрашивал, будет ли он хотя бы наполовину так хорошо, как во Франции, жить в Советском Союзе.

Ему говорили: «Что вы, Устинович, еще лучше!»

Он рассказывал, что во Франции во время войны каждый ребенок получал в месяц два или три килограмма сахара, муки, крупы, а взрослый — по одному килограмму. И это во время войны! Поэтому он думал: раз страна-победительница, то там должно быть еще лучше жить народу. Вот из-за этой пропаганды он и вернулся. А потом всю жизнь жалел. Он говорил: «Во Франции все люди веселые, улыбаются, там нет нищих, о которых твердила советская пресса. Нет нищих». Поэтому он не любил читать советские газеты и говорил: «Все это неправда. Все это ложь». Вот так обманули его. И не только его.

Из числа эмигрантов, уехавших в разное время из Российской империи, Австро-Венгрии, Польши и Советской России (в период гражданской войны), к июню 1948 года в СССР репатриировались106 835 человек, в том числе — 6991 человек из Франции. Среди французских реэмигрантов было 1420 русских и 5471 «лицо украинского и белорусского происхождения».

— Как ваша семья перебиралась из Франции в Советский Союз?

Мы выехали летом 1947 года, поездом. Ехали очень долго. Папа вспоминал, что в поезде я научилась ходить. Потом приехали в Пинск, всех разгрузили, нам дали комнату — одну на пятерых. Все вещи конфисковали, все забрали. Папа хотел здесь тоже открыть мастерскую. Он думал же, что здесь еще лучше будет, чем во Франции, поэтому привез много отрезов материала. Я помню, у нас стол был большой, длинный, и все было в рулонах материала. Он шил верхнюю одежду, эти рулоны были из хорошей ткани, разноцветные. И все-все конфисковали.

Документ, удостоверяющий выдачу портному польского происхождения Мишелю Мониту права называется «иностранным искусным мастером», грубо говоря, самозанятым
https://bessmertnybarak.ru/files/2/images/stat/1239/Mihail_Monit.jpg

— Вам папа рассказывал, в какой момент он понял, что советские агитаторы его обманули?

Он сразу понял по прибытии в Пинск. Увидел, что женщины в фуфайках, очень плохо, бедно одетые, метут вокзал. И сразу все понял. Он поседел в одну ночь.

— Он пытался уехать из Советского Союза?

Да, пытался. Даже сохранилась отписка из отдела переселения и репатриации, что «выдать пропуск на выезд за границу мы не можем, так как этими вопросами занимается милиция». В милицию, он, наверное, уже не обращался — не было смысла.

— И тогда он решился бежать через границу?

Условия были невыносимыми. Он хотел шить на дому, но все конфисковали. А на работу его тоже не устраивали, поэтому другого он не видел выхода. Он думал, что если ему удастся перебраться через границу, то он выпишет туда своих родственников — нас. Вот он так думал, так мечтал. Он ведь до этого в жил в свободной стране и не знал, что здесь железный занавес. В октябре 1948 года он пытался бежать через белорусско-польскую границу вместе с другом. Их задержали, пытали, а летом 1949 года осудили — на десять лет. Его обвинили в шпионаже.

Монит не знал, что уехать из СССР гораздо сложней, чем приехать
https://bessmertnybarak.ru/files/2/images/stat/1239/Mihail_Monit_2.jpg

— Куда его отправили? Что он рассказывал про лагерь?

На север, в Коми. Там он работал в мастерской, где шили рукавицы для работы, телогрейки, шапки. Еще он шил женам лагерных начальников, поэтому, наверное, и выжил. Он рассказывал, что на ужин выдавали буханку хлеба. Спрятать ее под подушку нельзя было, потому что обязательно кто-нибудь украдет. Поэтому пока эту буханку не доест, он уснуть не мог.

А однажды он был свидетелем, как охранники тянули полуживого мужчину, который кричал: «Я еще живой!» — а охранники отвечали: «Доктор лучше знает».

Ну и тащили его в общую яму. Вот об этом он рассказал: где он работал, как голодали, как умирали ни за что. Сколько там было ученых, сколько там интеллигенции погибло — по наветам. Очень жалел, говорил: «Хорошие люди погибли ни за что». И абсолютно безнаказанно. А в подробностях он особо не рассказывал, потому что ему было тяжело это вспоминать.

— Вы в детстве знали, что вашего отца отправили в ГУЛАГ?

Нет, мне говорили, что папа мой в Сибири, и все. Маме некогда было вообще что-нибудь рассказывать, она была вся в заботах. Но я помню, что другим советским детям не разрешали играть со мной, потому что я была дочкой «врага народа». Я заглядывала в чужие дворы через щелочку, даже стоять у калитки не разрешали. Говорили: «Иди домой». На углу улицы Горького жил полковник с семьей, и няня его дочки была очень недовольна, если девочка вдруг выбегала ко мне. А рядом жил какой-то чиновник, у него было двое детей — мне не разрешалось смотреть даже в щель его забора. Вот так. Помню эпизод, когда я выбежала на улицу, и какой-то мужчина увидел на моей руке золотую цепочку. Он спросил: «Что это такое у тебя блестит?» Я ему с удовольствие протянула руку, показывая, хвастаясь, — и он тут же ее снял. Мне было три года, эта цепочка у меня еще с Франции оставалась. Как так можно было? Я это хорошо помню, даже место, где я стояла на тротуаре на улице Горького — рядом с домом, где у нас была комната.

— Вы помните, как выглядела эта комната?

Это была большая комната, перегороженная шкафом. В одной половине жили мы с мамой, братом и сестрой, а в другой — квартиранты. Их тоже было трое или четверо. И там же была плита, на которой готовили. В общем, железные кровати, какая-то тумбочка и мамина швейная машинка. Больше ничего не было. Так и выживали: сдавали полкомнаты квартирантам, а мама шила. Маму не брали на работу, потому что она была женой политзаключенного. Я не знаю, как мы выжили. Только благодаря тому, что мама шила офицерским женам наряды. Она была хорошей портнихой, работала днем и ночью, особенно перед праздниками. Мы жили очень бедно. Сестра училась в медучилище — попала совершенно случайно, потому что соседскую девочку не взяли. Брат был очень хорошим музыкантом, поэтому поступил в брестское музучилище. Однажды у него износилась обувь до такой степени, что он не смог ходить на занятия. Несколько дней пропустил, и директор купил ему обувь за свои деньги.

— Ваши сестра и брат что-то рассказывали вам про жизнь во Франции? Когда вы узнали, откуда приехала ваша семья?

Наверное, когда я была школьницей уже, но об этом не говорили вообще-то. Брат Рено 1934 года рождения, сестра Эстрелия — 1935-го, они были сильно старше меня, знали французский, часто говорили между собой на нем, поэтому я их не понимала. Мы мало с ними общались. Я даже не помню, чтобы у нас были какие-нибудь семейные обеды или ужины. Про Францию мне отец начал мне рассказывать только после возвращения из ГУЛАГа. Рассказывал, как во Франции хорошо было, что люди все светлые, добрые, что каждый вечер на улице звучала музыка, люди танцевали, пели. Он очень жалел о возвращении в Советский Союз. Все время жалел, что его обманули. Вернуться он уже не мечтал — знал, что это невозможно. Ну и мне говорил, чтобы я никогда даже не думала туда вернуться, потому что это опасно. Даже мой муж по турпутевке не смог выехать во Францию — не пустили, потому что папа еще жив был. Очень хорошие воспоминания у отца были. Ну что делать? Так сложилась жизнь. Поэтому нужно молодым обязательно интересоваться политикой. Обязательно. Папа так хорошо жил во Франции, что политикой не интересовался и не понимал, что такое Советский Союз. И в школе никто не знал, где я родилась. Потом, после смерти Сталина, стало свободнее. Но даже на работе никто не знал, где я родилась. Я никому не говорила. Только когда мне было уже 55 лет, случайно об этом узнали в школе, где я работала. Чему я не обрадовалась вовсе — всю жизнь скрывала, потому что боялась. Страх поселился с детства.

Старшие дети Михаила Монита говорили по-французки, а Лилиан выросла уже беларуской
https://bessmertnybarak.ru/files/2/images/stat/1239/Mihail_Monit_3.jpg

— Вы помните, как ваш отец вернулся из ГУЛАГа?

Да, его выпустили после смерти Сталина в 1954 году, то есть он отсидел шесть лет, а не десять. Помню, когда Сталин умер, мама пришила к красному флагу такую широкую траурную ленту, какой не было ни у кого в городе. Не из-за скорби, а из страха и надежды, что отца быстрее выпустят. И у меня страх поселился с детства. И до сих пор. Я до сих пор всех боюсь. И милицию боюсь. Такая трусливая выросла. Мама голосовать всегда ходила первой, в шесть утра — думала, что если первой проголосует, то отца быстрее выпустят.

А вскоре после смерти Сталина, помню, к соседям приехал мужчина, который тоже вернулся из тюрьмы. И мне зачем-то сказали, что это папа. Я бросилась ему на шею, а он сказал: «Детка, твой папа тоже вернется». То ли соседи, то ли брат с сестрой решили пошутить. А я так бросилась — стремглав прилетела! Зачем это было делать? До сих пор не пойму. Но когда папа вернулся, меня долго искали. Я не верила. Я вообще не хотела его видеть, потому что думала, что это снова обман. И когда он вернулся, я спряталась и долго его не признавала.

Михаил Монит, 1905 — 1980
https://bessmertnybarak.ru/files/2/images/stat/1239/Mihail_Monit_4.jpg

В 1959-м папу реабилитировали. Он начал работать, стал ударником коммунистического труда, у него много этих грамот, похвальных листов, грамот всяких, благодарностей было. Потом ушел на пенсию, жил на 80 рублей. Когда он был уже на пенсии, к нему тоже приходили люди, чтобы он что-нибудь им пошил — за любые деньги, помню, сосед просил. Потому что папа был профессионалом! Но, к сожалению, в 1980 году от третьего инфаркта умер.

— Вы так и не были во Франции?

— Конечно, нет. На что было съездить? И вообще, я боялась. Ну как я могла поехать? По турпутевке? Так это ж деньги были какие. Я столько не зарабатывала. И потом, едут ведь, наверное, в Париж, в большие города. А мне хотелось только в свой город. Мечтала помолиться в костеле, где меня крестили. Не знаю, попаду я когда-нибудь туда. Французский мне учить, нет?

— А кем вы себя ощущаете?

— Я? Беларуской. Я тут выросла, здесь получила образование, здесь мой муж, дети, мои внуки, внучки. Конечно, я беларуска теперь уже. Какая из меня француженка? Хотя, все, кто знают, что я родилась там, почему-то видят во мне француженку. Ну пусть видят, мне приятно. Сын старший был во Франции несколько раз — в восторге. Младший мечтает тоже поехать. Ну можно помечтать. Хотя бы это греет душу — фотографии французские. Им же больше… Да, 72 года им. Вот какое качество.

Лилиан и Николай рассматривают альбом с французскими фотографиями
https://bessmertnybarak.ru/files/2/images/stat/1239/Mihail_Monit_5.jpg

Николай приносит большой альбом с архивом: там фотографии семьи Монит во Франции и СССР, свидетельство о рождении Лилиан, фото отца в ГУЛАГе, справка о его судимости и реабилитации и другие документы. «Эта брошка мамина у меня сохранилась, она ее из Франции привезла, это единственное мамино украшение было, — показывает Лилиан на фотографию. — Мама была очень добрая, все к ней хорошо относились. Когда она умерла от рака в 1957 году, на похоронах было очень много людей. Мне было десять лет. Эта брошка — единственное, что осталось на память о ней и ее французской жизни».

Брошка и альбом с фотографиями — все, что осталось от французского прошлого Лилиан-Жан Монит
https://bessmertnybarak.ru/files/2/images/stat/1239/Lilian_Monit.jpg

0

17

https://elar.urfu.ru/bitstream/10995/30 … _04_13.pdf

https://i5.imageban.ru/out/2023/04/04/d8201b14f7593da5da8f48a759368e39.png

https://i6.imageban.ru/out/2023/04/04/10e5f658aba4229acc7ba8d314018f93.png

https://i4.imageban.ru/out/2023/04/04/2928bd836cc9e6e4945af6c08254f846.png

0

18

Джугашвили Яков Иосифович...Разные линии судьбы...

http://www.fsb.ru/fsb/history/author/single.htm!id=10318144@fsbPublication.html

ГОЛГОФА ЯКОВА ДЖУГАШВИЛИ
БОРИС СОПЕЛЬНЯК
04.01.1999
"Мир новостей" (Москва).
О смерти Якова Джугашвили написано и рассказано немало, но в основном это были предположения, вымыслы и домыслы, и лишь недавно достоянием гласности стали папки Главного управления контрразведки, больше известного под названием "Смерш", в которых хранится "Дело со справками, письмами, протоколами и другими документами о пребывании в немецком плену и гибели Якова Иосифовича Джугашвили". Кроме этих материалов мне удалось ознакомиться с документами из личного архива Сталина, воспоминаниями людей, которые находились в одном лагере с Яковом, протоколами допросов охранников лагеря и другими сведениями с грифами "Совершенно секретно" и "Имперская тайна особой важности", найденными с помощью сотрудников Управления реабилитации и архивных фондов ФСБ России.

Когда говорят о жертвах тоталитарного режима, то почему-то забывают, что Сталин был убийственно последователен: он уничтожал не только ни в чем не повинных, совершенно незнакомых ему людей, но и членов своей семьи. То ли застрелилась, то ли была убита его жена Надежда Аллилуева, затем были репрессированы все ее родственники. Покончив с Аллилуевыми, Сталин взялся за родственников по линии своей первой жены Екатерины Сванидзе они тоже были уничтожены.

Но одну из самых больших подлостей Сталин учинил по отношению к своему старшему сыну Якову. Всем известно, что старший лейтенант Джугашвили в июле 1941-го попал в плен, вел себя там достойно, а когда немцы предложили обменять его на фельдмаршала Паулюса, Сталин произнес облетевшие весь мир слова: "Солдата на фельдмаршала не меняю! ", чем приговорил сына к смерти. В апреле 1943-го он погиб в печально известном Заксенхаузене.

Итак, 16 июля 1941 года Яков Джугашвили попал в плен. В суматохе отступления из-под Витебска, где в окружение попали 16-я. 19-я и 20-я армии, командира 6-й батареи старшего лейтенанта Джугашвили хватились не сразу. А когда оказалось, что среди вырвавшихся из окружения Джугашвили нет, генералы не на шутку испугались. В тот же день из Ставки пришла шифровка: "Жуков приказал немедленно выяснить и донести в штаб фронта, где находится командир батареи 14-го гаубичного полка, 14-й танковой дивизии старший лейтенант Джугашвили Яков Иосифович".

Поиски, организованные специально созданной группой, ничего не дали. Нашли, правда, бойца, вместе с которым Джугашвили выходил из окружения.

Красноармеец Лопуридзе сообщил, что еще 15 июля они переоделись в крестьянскую одежду и закопали свои документы. Потом Лопуридзе двинулся дальше, а Джугашвили присел отдохнуть. Немцев поблизости не было, и Лопуридзе не сомневался, что Джугашвили вышел к своим. Сообщение Лопуридзе вселило надежду, что Яков среди своих, и в Москву полетели успокаивающие телеграммы.

Но Москва уже знала, что искать Джугашвили надо не среди своих, а среди пленных, оказавшихся у немцев. 20 июля немецкое радио сообщило потрясшую кремлевские кабинеты новость: сын Сталина - пленник фельдмаршала фон Клюге. В тот же день эту новость продублировала нацистская газета "Фелькишер бео бахтер".

Допрашивали Якова майор Гольтерс и капитан Ройшле. Они задали сто пятьдесят вопросов, так что допрос продолжался не один час. Надо сказать, что немцы вели себя вполне корректно, на пленного не давили, а порой откровенно жалели и даже пытались, если так можно выразиться, хоть немного его просветить: как оказалось, Джугашвили почти ничего не знал об обстановке на фронтах. Но, прежде всего, надо было убедиться, тот ли это человек, за которого выдает себя пленный. Именно поэтому первым документом, который улетел в Берлин, было краткое донесение.

Здесь же приложение к донесению, подписанное Яковом Джугашвили.

"Я, нижеподписавшийся Яков Иосифович Джугашвили, родился 18 марта 1908 года в гор. Баку, грузин, являюсь старшим сыном Председателя Совнаркома СССР от первого брака с Екатериной Сванидзе, старший лейтенант 14 гаубичноартиллерийского полка (14 танковая дивизия). 16 июля 1941 года около Лиозно попал в немецкий плен и перед пленением уничтожил свои документы.
Мой отец Иосиф Джугашвили носит также фамилию Сталин. Я заявляю настоящим, что указанные выше данные являются правдивыми".

Протокол допроса, который все эти годы хранился в личном архиве Сталина, настолько красноречив, что нельзя не привести хотя бы некоторые отрывки.

"Разрешите узнать ваше имя?
Яков.

А фамилия?

Джугашвили.

Вы являетесь родственником Председателя Совета Народных Комиссаров?

Я его старший сын.

Как вы попали к нам?

Я, то есть, собственно, не я, а остатки дивизии, мы были разбиты и окружены.

Вы добровольно пришли к нам или были захвачены в бою?

Недобровольно. Я был вынужден.

Как обращались с вами наши солдаты?

Ну, только сапоги с меня сняли. В общем, я бы сказал, неплохо".

Затем был довольно длинный разговор об отношении к немецким парашютистам, попавшим в советский плен, о том, что красноармейцы так боятся плена, что зачастую стреляются, что он сам только потому переоделся в гражданскую одежду, что рассчитывал пробраться к своим. А потом у Якова спросили, в каком бою он впервые участвовал.

"Я забываю это место, у меня не было с собой карты. У нас вообще не было карт.

У офицеров нет карт?!

Все у нас делалось так безалаберно, так беспорядочно. И наши марши, и организация - всё безалаберно.

Как это следует понимать?

Понимать это надо так: дивизия, в которую я был зачислен и которая считалась хорошей, в действительности оказалась совершенно неподготовленной к войне.

А в чем причина плохой боеспособности армии?

Благодаря немецким пикирующим бомбардировщикам, благодаря неумным действиям нашего командования, глупым действиям, можно сказать, идиотским, потому что части ставили под огонь, прямо под огонь.

После того, что вы теперь узнали о немецких солдатах, вы все еще думаете, что у вас имеются какие-либо шансы оказать силами Красной Армии такое сопротивление, которое изменило бы ход войны?

Видите ли, у меня нет таких данных, так что я не могу сказать, имеются ли какие-либо предпосылки. И все же лично я думаю, что борьба еще будет.

Известна ли вам позиция национал-социалистской Германии по отношению к еврейству? Знаете ли вы, что теперешнее красное правительство главным образом состоит из евреев? Выскажется ли когда-нибудь русский народ против евреев?

Все это ерунда. Болтовня. Они не имеют никакого влияния. Напротив, я лично, если хотите, я сам смогу вам сказать, что русский народ всегда питал ненависть к евреям.

А почему ненавидят комиссаров и евреев в тех городах и селах, через которые мы прошли? Люди постоянно говорят: евреи - наше несчастье в красной России.

Что я должен вам ответить? О комиссарах скажу позднее. О евреях же могу только сказать, что они не умеют работать, что евреи и цыгане одинаковы - они не хотят работать. Главное, с их точки зрения, это торговля. Некоторые евреи, живущие у нас, говорят, что в Германии им было бы лучше, потому что там разрешают торговать. Пусть и бьют, но зато разрешают торговать. Быть рабочим или крестьянином еврей у нас не хочет, поэтому их и не уважают... Слышали ли вы, что в Советском Союзе имеется Еврейская автономная область со столицей в Биробиджане? Так вот, там не осталось ни одного еврея, и живут в Еврейской автономной области одни русские.

Известно ли вам, что вторая жена вашего отца тоже еврейка?

Нет, нет! Все это слухи. Чепуха.

Что сказал отец напоследок, прощаясь с вами 22 июня?

Иди, воюй!

Женаты вы или еще холостяк?

Я женат.

Есть ли у вас дети?

Одна дочь. Ей три года. (Но самом деле у него был и 5-летний сын Евгении, родившийся, правда, в так называемом гражданском браке. - Б. С.)

Не хотите ли вы, чтобы мы известили жену, что вы попали в плен?

Не нужно... А впрочем, если хотите, то сообщайте. Мне все равно.

Не думаете ли вы, что семья из-за этого пострадает? Разве это позор для солдата попасть в плен?

Мне стыдно! Мне стыдно перед отцом, что я остался жив.

Но ведь не только перед отцом, но и перед женой!

Жене это безразлично.

Убежит ли ваша жена из Москвы вместе с красным правительством? Возьмет ли ее ваш отец вместе с собой?

Может быть, да. А может быть, нет".

Жуткий ответ... И, что самое главное, абсолютно правдивый. Чтобы в этом убедиться, достаточно обратиться к хорошо известным воспоминаниям Светланы Аллилуевой.

Вот что она, в частности, пишет.

"Яша жил в Тбилиси довольно долго. Его воспитывала тетка, сестра его матери, Александра Семеновна. Потом юношей по настоянию своего дяди Алеши Сванидзе он приехал в Москву, чтобы учиться. Отец встретил его неприветливо, а мама старалась его опекать... Яша всегда чувствовал себя возле отца каким-то пасынком, но не возле моей мамы, которую он очень любил.
Первый брак принес ему трагедию. Отец не желал слышать о браке, не хотел ему помогать и вообще вел себя, как самодур. Яша стрелялся у нас на кухне, рядом со своей маленькой комнаткой, ночью. Пуля прошла навылет, но он долго болел. Отец стал относиться к нему из-за этого еще хуже. После этого Яша уехал в Ленинград и жил там в квартире у дедушки Сергея Яковлевича Аллилуева. Родилась девочка, но она вскоре умерла, а его брак распался...
В 1935 году Яша приехал в Москву и поступил в Военную артиллерийскую академию. Примерно через год он женился на очень хорошенькой женщине, оставленной ее мужем. Юля была еврейкой, и это опять вызвало недовольство отца. Правда, в те годы он еще не высказывал свою ненависть к евреям так явно это началось у него позже, после войны, но в душе он никогда не питал к ним симпатии.
Но Яша был тверд... Он любил Юлю, любил дочь Галочку, родившуюся в 1938 году, был хорошим семьянином и не обращал внимания на недовольство отца... Яша ушел на фронт на следующий же день после начала войны, и мы с ним простились по телефону. Их часть направили туда, где царила полнейшая неразбериха, - на запад Белоруссии, под Барановичи. Вскоре перестали поступать какие бы то ни было известия.
Юля с Галочкой оставались у нас. Неведомо, почему всех нас отослали в Сочи. В конце августа я говорила с отцом по телефону. Юля стояла рядом, не сводя глаз с моего лица. Я спросила его, почему нет известий от Яши, и он медленно и ясно произнес: "Яша попал в плен". И, прежде чем я успела открыть рот, добавил: "Не говори ничего его жене пока что..."
Но отцом руководили совсем не гуманные соображения по отношению к Юле: у него зародилась мысль, что этот плен неспроста, что Яшу кто-то умышленно "выдал" и "подвел", и не причастна ли к этому Юля... Когда мы вернулись к сентябрю в Москву, он мне сказал: "Яшина девочка пусть останется пока у тебя... А жена его, по-видимому, нечестный человек, надо будет разобраться".
Юля была арестована в Москве осенью 1941 года и пробыла в тюрьме до весны 1943 года, когда "выяснилось", что она не имела никакого отношения к этому несчастью, и когда поведение самого Яши в плену наконец-то убедило отца, что он не собирался сам сдаваться в плен...
Зимой 1943/44 года, уже после Сталинграда, отец вдруг сказал мне в одну из редких наших встреч: "Немцы предлагали обменять Яшу на кого-нибудь из своих. Стану я с ними торговаться! Нет, на войне как на войне"... А недавно я видела во французском журнале статью шотландского офицера, якобы очевидца гибели Яши. К статьям подобного рода надо относиться осторожно - на Западе слишком много всяких фальшивок о "частной жизни моего отца и членов его семьи. Но в этой статье похожи на правду две вещи: фото Яши, худого, изможденного, в солдатской шинели, безусловно, не подделка; и тот приведенный автором факт, что отец тогда ответил отрицательно на официальный запрос корреспондентов о том, находится ли в плену его сын.
Это значит, что он сделал вид, что не знает этого, и тем самым бросил Яшу на произвол судьбы. Это весьма похоже на отца отказываться от своих, за бывать их, как будто их не было..."

Очень важное и очень точное наблюдение о психологии своего отца огласила Светлана Аллилуева: Сталин делал вид, что не знает о том или ином факте.

Бывало и так, что он вроде бы спохватился, наказывал тех, кто его своевременно не информировал, и исправлял положение. Но чаще всего в своей кажущейся слепоте и глухоте, как я уже говорил, он был убийственно последователен причем в самом прямом смысле этого слова. Применительно к Якову это проявилось наиболее ярко. Можно было не верить немецким листовкам с портретами старшего лейтенанта Джугашвили, можно было объявить фальшивками сообщения в газетах, но ведь в конце июля в руки Сталина попала подлинная записка, написанная рукой Якова. Самое удивительное: она сохранилась и до сегодняшнего дня лежала в личном архиве Сталина. Вот ее аутентичный текст.

"19.7.41. Дорогой отец!
Я в плену. Здоров. Скоро буду отправлен в один из офицерских лагерей в Германию. Обращение хорошее. Желаю здоровья. Привет всем. Яша."

КРЕСТНЫЙ ПУТЬ ЛИЧНОГО ПЛЕННИКА ГИММЛЕРА

Изучив протоколы допросов, фашистское руководство потребовало доставить необычного пленника в Берлин. Сперва его поместили в Просткенский лагерь для военнопленных, где он находился под бдительным оком немецких спецслужб. Многочисленные допросы и "беседы по душам" ничего не давали: Джугашвили замкнулся. Стал угрюмым и молчаливым. Причины у него, конечно, были: в очередной раз Якова подвела его доверчивость. Он достаточно откровенно отвечал на вопросы Ройшле, а тот, оказывается, спрятал под скатертью микрофон, записал всю их беседу, а потом так хитро смонтировал запись, что Яков предстал неистовым обличителем сталинского режима.

Эту пленку крутили на передовой, и его голос слышали советские солдаты, а прямо на их головы немецкие самолеты сбрасывали листовки с призывом сдаваться в плен, тем самым следуя совету сына Сталина, "потому что всякое сопротивление германской армии бесполезно". Чтобы не было сомнений, что в их руках действительно сын Сталина, немцы сделали серию фотографий Джугашвили в окружении германских офицеров и тоже сбросили на передовой.

Само собой разумеется, что их опубликовали в газетах и журналах. Пропагандистская акция была в разгаре, а Джугашвили молчал. Немцев это не устраивало, и Якова передали гестаповцам, которые немедленно перевезли его в свою Центральную тюрьму. И снова допросы, расспросы, выпытывания семейных и военных тайн... Есть сведения, что Якова не только допрашивали, но и пытали. В материалах дела есть неподтвержденная информация, что Яков дважды пытался вскрыть себе вены.

Наконец, видимо, поняв, что сломать Якова не удастся, гестаповцы переводят его в Хаммельсбургский лагерь для военнопленных. Вот что сообщил сотрудникам "Смерша" после окончания войны чудом выживший капитан Ужинский, который в это время был близким другом Якова.

"Когда был привезен в лагерь т.Джугашвили, выглядел он плохо. В нормальных условиях я бы сказал, что этот человек перенес тяжелую, длительную болезнь. Щеки впалые, цвет лица серый. На нем было советское, но солдатское обмундирование. Яловые сапоги, синие солдатские брюки, пилотка и большая для его роста серая шинель. Питался он наравне со всеми - одна буханка хлеба на 5-6 человек в день, чуть заправленная жиром баланда из брюквы, чай. Иногда на ужин давали картошку "в мундире". Мучаясь из-за отсутствия табака, Яков нередко менял свою дневную пайку на щепоть махорки.
Несколько раз в месяц его тщательно обыскивали, а в комнату поселили соглядатая... Лагерное начальство разрешило Джугашвили работать в небольшой мастерской, расположенной в нижнем этаже офицерского барака. Здесь человек 6-10 военнопленных делали из кости, дерева и соломы мундштуки, игрушки, шкатулки, шахматы. Вываривая полученные из столовой кости, заключенные готовили себе "доппаек".
Яков оказался неплохим мастером и за полтора месяца сделал костяные шахматы, которые обменял на картошку унтер-офицеру Кауцману. Позднее эти шахматы за 800 марок купил какой-то немецкий майор".
В конце апреля 1942 года сравнительно сносное существование Якова было прервано неожиданным приказом снова бросить его в Центральную тюрьму гестапо. А в феврале 1943-го по личному указанию Гиммлера Якова отправляют в печально известный концлагерь Заксенхаузен. Первое время он находился в лагерной тюрьме, затем был переведен в режимный барак Зондерлагеря "А". Эта особая зона была отделена от основного лагеря высокой кирпичной стеной и опоясана колючей проволокой, по которой проходил ток высокого напряжения. Охрану несли эсэсовцы из дивизии "Мертвая голова".

В папках "Смерша" сохранились показания арестованного после войны коменданта лагеря штандартенфюрера СС Кайндля. Вот что он, в частности, рассказал.

"В концлагерь Яков Джугашвили был доставлен из V отдела имперской безопасности Германии доктором Шульце. Часто из Берлина приезжал навешать военнопленного другой гестаповец криминальный комиссар имперской безопасности Штрук.
О том, что судьбой Джугашвили был заинтересован лично Гиммлер, было известно многим. Видимо, он хотел использовать сына Сталина в случае сепаратных переговоров с СССР или для обмена захваченных в русский плен видных нацистов".

Не исключено, что с этой же целью в соседней с Яковом комнате содержался племянник Молотова Василий Кокорин (как выяснилось позже, этот самозванец лишь выдавал себя за племянника Молотова. - B.C.), а в других комнатах жили племянник Черчилля Томас Кучинн, сын премьер-министра Франции капитан Блюм и другие знатные пленники. И вы знаете, что задумали эсэсовцы? Чтобы спровоцировать конфликт между русскими и англичанами, администрация лагеря вменила в обязанность англичанам ежедневно мыть комнаты и чистить туалеты русских. Идея была такова: англичане возмутятся, затеют драку, во время которой убьют Кокорина и Джугашвили. Геббельсовские газеты поднимут шумиху, обвиняя во всем племянника Черчилля. Сталин и Молотов, само собой, возмутятся и разорвут отношения между СССР и Англией.

Как ни нелепо выглядит эта затея, но перед угрозой открытия второго фронта немцы были готовы на все. Подтверждает это в своих показаниях и Кокорин, уверяя, что Яков принял решение ценой собственной жизни не допустить конфликта между союзниками и склонял к этому племянника Молотова".

И вот наступило 14 апреля 1943 года. Незадолго до этого между англичанами и русскими произошла ссора из-за подарочных сигарет, но ожидаемого немцами эффекта не было. Сломали Якова не немцы и даже не англичане, а... собственный отец. Вот что написал об этом много лет спустя Томас Кучинн.

"Имевшая место ссора из-за подарочных сигарет произошла не в день гибели Джугашвили, а днем раньше. Случай, побудивший сына Сталина искать смерти, имел совсем другую причину.
Однажды: я, увидел Джугашвили очень бледным, пристально уставившим свой взгляд в стену, на которой висел громкоговоритель. Я поздоровался с Яковом, но он не отреагировал на мое приветствие. В тот день Джугашвили не брился и не умываются, как обычно, и его жестяная миска с супом перед дверью комнаты оставалась нетронутой.
Кокорин пытался на жалком немецком языке объяснить мне причину столь удрученного состояния Якова. Насколько я понял, речь шла об очередной пропагандистской передаче берлинского радио, в которой говорилось о русских военнопленных в Германии и, в частности, о заявлении Сталина, что "у Гитлера нет русских военнопленных, а есть лишь русские изменники, с которыми расправятся, как только окончится война". Далее Сталин опроверг утверждение немцев о том, что его сын Яков попал в немецкий плен. "У меня нет никакого сына Якова", заявил он.
После этой передачи сын Сталина стал каким-то подавленным, чувствовал себя отверженным, похожим на человека, ощущающего на себе какую-то вину. Ему казалось, что его также следует причислить к категории изменников. На мой взгляд, именно в этот день Джугашвили принял твердое решение покончить счеты с жизнью. Я находился в бараке, когда вдруг раздался выстрел. Я выбежал и увидел Джугашвили, висящим на проволоке мертвым. Его кожа во многих местах была обгорелой и черной. Я не думаю, что сын Сталина был застрелен часовым.
Скорее всего, он погиб от соприкосновения с проволокой, которая была под высоким напряжением".

О чрезвычайном происшествии комендант лагеря тут же сообщил в Берлин. Немедленно была создана Особая следственная комиссия, командировавшая в Заксенхаузен судмедэкспертов. В своем докладе на имя Гиммлера они констатировали, что смерть Джугашвили наступила не от пулевого ранения, а от поражения током высокого напряжения. Выстрел часового прозвучал уже после того, как Джугашвили схватился за проволоку. Вывод: Яков Джугашвили покончил жизнь самоубийством.

Пока эксперты занимались своим делом, Шульце допрашивают Конрада Харфига, того самого часового, который произвел роковой выстрел. Вот что он, в частности, показал.

"14 апреля 1943 года, около 20.00 я заступил на пост. Все пленные, кроме Якова Джугашвили, были уже в бараке, лишь один он продолжал лежать у барака и бить веткой по земле. Я обратил внимание на то, что он был очень взволнован. Когда в 20.00 начальник караула пришел с ключами, чтобы запереть пленных в бараках, а я отправился запереть дверь в проволочном заборе, отделяющим бараки, Яков Джугашвили все еще продолжал лежать у барака. Я потребовал, чтобы он поднялся и вошел в барак, на что он мне ответил: "Нет, делайте со мной что хотите, но я в барак не пойду. Я хочу поговорить с комендантом".

Начальник караула унтершарфюрер Юнглинг направился к сторожевой башне, чтобы поговорить по телефону с комендантом лагеря, но едва он ушел, как Яков Джугашвили, пройдя мимо меня, внезапно стремительно бросился к наземной проволочной сети-"спотыкачу", преодолел ее и крикнул мне: "Часовой, стреляй! " На это я ему ответил: "Вы не в своем уме, выйдите из-за проволоки, идите в барак, идите спать, завтра все уладится! " На это он мне ответил: "Немецкий часовой трус. Русский часовой тотчас бы выстрелил! "

Я подумал про себя: дам ему возможность одуматься, прийти в себя. Я прошел метров сорок и, обернувшись назад, увидел, что он обеими руками ухватился за проволоку, находившуюся под высоким напряжением. После этого мне пришлось, согласно Уставу, применить оружие. С расстояния примерно 6-7 метров я прицелился ему в голову и нажал на спусковой крючок. Я попал в него. Сразу после выстрела он разжал руки, откинулся всем телом назад и остался висеть на проволоке головой вниз".

Унтершарфюрер Юнглинг был более краток, но и более категоричен. "Это была не попытка к бегству, а акт отчаяния человека, готового на все, находившегося вне себя", заявил он много лет спустя.

А тогда, в апреле 1943-го, труп Якова Джугашвили был кремирован, а урну с прахом увезли в Берлин, в Главное управление имперской безопасности. Куда она делась дальше, никто не знает...

Но на этом история с гибелью Якова Джугашвили не закончилась. В личном архиве Сталина хранится доклад заместителя министра внутренних дел СССР Серова, датированный сентябрем 1946 года. Оказывается, еще в 1945-м американцы арестовали пятнадцать работников Заксенхаузена, в том числе и коменданта лагеря Кайндля. Наше командование попросило передать их советской стороне, что американцы и сделали.

Само собой разумеется, начали с допроса Кайндля. Рассказывая о гибели Джугашвили, он несколько иначе интерпретировал события того трагического дня: Кайндль заявил, что "за проволоку Джугашвили схватился одновременно с выстрелом часового, хотя эксперты считали, что убит он был ударом электрического тока, а выстрел в голову последовал после этого".

Нетрудно догадаться, что такого рода объяснение Серов посчитал вымыслом "в целях смягчения его ответственности за расстрел Джугашвили". И еще одна немаловажная деталь: Серов сетует на то, что американцы просили пригласить их на суд, поэтому "применить меры физического воздействия к арестованным, Кайндлю и начальнику охраны Вегнеру в полной мере не представилось возможным".

Что ж, версия о том, что сын Сталина не покончил жизнь самоубийством, а был убит эсэсовским охранником, звучит, конечно, благороднее, но она не соответствует действительности. Правда же в том, что от него отрекся отец, и не только отрекся, но фактически назвал изменником, с которым расправятся, как только кончится война. О том, что это не пустые слова, Яков хорошо знал, ведь все его родственники были уничтожены кровожадным отцом. Вот он и решил: лучше смерть от немецкого тока, чем от русской пули, которую в него выпустят по приказу отца.

И еще. Щедрый на награды для других, Сталин так и не решился хотя бы посмертно наградить своего сына, совершившего, без всяких натяжек, героический поступок. Слава Богу, эта ошибка была исправлена в 1977 году, когда Указом Президиума Верховного Совета СССР Яков Иосифович Джугашвили был награжден орденом Отечественной войны 1 степени (посмертно).

0

19

Джугашвили Яков Иосифович...Разные линии судьбы...Продолжение

https://www.kommersant.ru/doc/2290464

Журнал "Огонёк" №27 от 07.07.2002, стр. 13

ЯКОВ СТАЛИН НЕ БЫЛ В ПЛЕНУ
31K
10 мин.

...
«Знавший» три иностранных языка, Яков Джугашвили в академии провалил экзамены по английскому... И не сдал зачета по основам марксизма-ленинизма

ЯКОВ СТАЛИН НЕ БЫЛ В ПЛЕНУ

Суровая фраза «отца народов»: «Я солдат на фельдмаршалов не меняю!» — вошла в плоть и кровь нашей родной мифологии. Непреклонный вождь, скрывающий отцовское горе в набивании трубки. Его приближенные, тактично выходящие из кабинета...

Время произнесения этой фразы — середина февраля 1943 года. Уже окончена битва на Волге и до 14 апреля, когда будет получено сообщение, что старший сын Иосифа Сталина Яков Джугашвили бросился на проволоку в Особом лагере «А» при концентрационном лагере Заксенхаузен и был застрелен часовым как при попытке к бегству, осталось около двух месяцев. Именно тогда жена фельдмаршала Паулюса обратилась к Гитлеру с просьбой обменять ее мужа на Якова Джугашвили, однако Гитлер от этого предложения отказался.

Но мало кто знает, что в действительности Сталин не говорил этих слов. Да, сестра Якова Джугашвили Светлана Аллилуева вспоминает в книге «Двадцать писем к другу»: «Зимой 1942/1943 года, уже после Сталинграда отец вдруг сказал мне во время одной из наших редких встреч: «Немцы предложили мне обменять Яшу на кого-нибудь из своих. Стану я с ними торговаться? На войне как на войне!» Однако память даже столь близкого к Сталину человека — вещь все равно не самая надежная. Ведь впервые появилась эта фраза в одной английской газете и, скорее всего, была плодом фантазии какого-то досужего журналиста. Изящным стилистическим приемом. Вполне логично предположить, что Сталин, уже знавший по каналам ТАСС о публикации в английской газете, воспроизвел эту фразу в своей редакции, понимая, что она все равно будет приписана ему.

Фраза, даже такая, все равно остается фразой, а вот полученные в последнее время данные, криминалистический анализ документов и фотографий позволяют сделать вывод также о том, что под сомнение попадает и другой миф, миф о самом факте пленения и дальнейшем нахождении в плену Якова Джугашвили.

ПРИВЫЧНЫЙ ХОД ВЕЩЕЙ
По устоявшейся, известной истории пленения и гибели сына Иосифа Сталина сцепление событий шло следующим образом. Яков Джугашвили прибыл на фронт в конце июня 1941 года, с 4 июля участвовал в боях, попал в окружение, закопав документы, переоделся в гражданское (и приказал сделать то же самое своим подчиненным...), но 16 июля оказался в плену, был этапирован в сборный лагерь Березина, где еще не был опознан, но 18 июля 1941 года был первый раз допрошен уже как сын Иосифа Сталина. Далее Яков Джугашвили якобы выступил с заявлением, что борьба против германских войск бессмысленна. Текст заявления даже печатали на листовке, служившей для советских солдат «пропуском» в немецкий плен. Там же была и фотография Якова Джугашвили. Кроме того, существует листовка с текстом записки, якобы написанной Яковом и адресованной отцу: «19.7.41. Дорогой отец! Я в плену, здоров, скоро буду отправлен в один из офицерских лагерей в Германии. Обращение хорошее. Желаю здоровья. Привет всем. Яша». Потом след Якова Джугашвили можно проследить по нескольким лагерям для военнопленных, пока он не оказывается в том самом Особом лагере «А», где и погибает.

Помимо записки из плена, имеется открытка, отправленная из Вязьмы 26 июня 1941 года. Ранее адресованный жене Якова Джугашвили текст никогда не публиковался и его следует привести полностью хотя бы потому, что в нем содержится одна из зацепок, позволяющих усомнить «известную» версию. Итак: «26.6.1941. Дорогая Юля! Все обстоит благополучно. Путешествие довольно интересное. Единственно, что меня тревожит, это твое здоровье. Береги Галку и себя, скажи ей, что папе Яше хорошо. При первом удобном случае напишу более пространное письмо. Обо мне не беспокойся, я устроился прекрасно. Завтра или послезавтра сообщу тебе точный адрес и попрошу прислать мне часы с секундомером и перочинный нож. Целую крепко Галю, Юлю, Отца, Светлану, Васю. Передай привет всем. Еще раз крепко обнимаю тебя и прошу не беспокоиться обо мне. Привет В. Ивановне и Лидочке, с Сапегиным все обстоит благополучно. Весь твой Яша».

Яков Джугашвили так и не отправил никакого «пространного письма». 11 июля немцы ворвались в Витебск. В результате 16-я, 19-я и 20-я армии оказались в окружении. В числе окруженных частей оказался и 14-й гаубичный артиллерийский полк. Далее все вписывается в устоявшуюся версию.

ИЗ ОКРУЖЕНИЯ — БЕЗ ДОКУМЕНТОВ...
...Утром 22 июня 1941 года 14-й гаубичный артиллерийский полк 14-й танковой дивизии находился на полигоне Кубинка и проводил учебные стрельбы. Шел проливной дождь. К полудню распогодилось и всех собрали на митинг, прослушали выступление Молотова. Потом было партийное собрание, а 23 июня танковая дивизия и весь корпус, в котором Яков служил с 9 мая после выпуска из академии, начали готовиться к выступлению на фронт.

Следует сразу отметить, что Яков Джугашвили был высококлассным артиллеристом, показывающим очень высокие результаты в стрельбе. Так из своего 152-мм орудия, гаубицы, он попадал в танк, демонстрируя высший артиллерийский пилотаж. Также следует иметь в виду, что 14-я танковая дивизия, куда входил 14-й артиллерийский полк, нанесла немцам за время боев вполне адекватный урон. Было уничтожено 122 танка противника, при том, что в самой дивизии было 128 танков, из которых при выходе из окружения удалось сохранить пять. По сравнению с другими частями на Западном фронте эти показатели можно считать почти выдающимися.

Когда остатки дивизии были окружены в районе станции Лиозно, восточнее Витебска, то из окружения первыми вышли части 14-го гаубичного полка, что произошло 19 июля к вечеру.

По итогам боев 23 июля командование полка представляет Якова Джугашвили к ордену Боевого Красного Знамени. 29 июля документы пришли к маршалу Тимошенко, командующему Западным направлением, и были направлены в Главное управление кадров, то есть было отправлено представление на человека, которого физически в данный момент в штате полка не было. 5 августа Булганин направляет Сталину телеграмму, в которой говорилось, что Военный совет фронта оставил в списках награжденных старшего лейтенанта Джугашвили, а вот когда 9 августа Указ о награждении был напечатан в газете «Правда», фамилии Джугашвили там уже не было: в проекте Указа Яков Джугашвили шел под номером 99 и его фамилию аккуратно вычеркнули, только одну его, что, вероятнее всего, было сделано по негласному распоряжению Сталина.

Сообщение о том, что Яков Джугашвили находится в германском плену, прошло 21 июля. Почему немцы ждали три дня? Ведь, как было указано, первый протокол допроса датирован 18 июля. Но возможно, что они собирали и в спешном порядке систематизировали попавшие к ним документы. Какие? Дело в том, что 15 июля 1941 года, в 3 часа ночи, при выходе из окружения в колонне 14-го гаубичного артиллерийского полка случилось ЧП: загорелась машина со штабными документами.

«...Мы, нижеподписавшиеся командир штабной машины лейтенант Белов, завделопроизводством строевой части сержант Головчак, инструктор пропаганды старший политрук Горохов, завделопроизводством секретной части сержант Булаев, писарь строевой части Федьков, писарь артиллерийского парка Быков, составили акт о том, что 15 июля 41 года полк отходил прорываясь из окружения через местечко Лиозно Витебской области. Машины штаба полка подверглись обстрелу со стороны противника. От прямого попадания снаряда машина штаба ЗИС-5 загорелась. Вывезти машину не было возможности, и последняя полностью сгорела со следующими документами и имуществом: штаты, личные дела младшего и рядового состава, книга приказов, дело по переписке с дивизией, дело разведовательных и оперативных сводок, гербовые печати, книга учета начальствующего состава за 1941 год, книга исходящих документов, книга начальствующего состава, ящик с партийными и комсомольскими документами, различное имущество». Подписавшие акт утверждали, что сгорело все, но скорее это была попытка — впрочем, оказавшаяся удачной, — уйти от ответственности за то, что штабная машина и находившиеся в ней документы попали к неприятелю.

И тогда у немцев появились образцы почерка Якова Джугашвили. Что касается упоминавшегося в открытке «пространного письма», то оно вполне могло оказаться у немцев с личными документами уже после гибели Якова Джугашвили. Информации было вполне достаточно для того, чтобы начать серьезную игру. И не с Яковом Джугашвили, а с человеком, на него похожим, с двойником, благо в германской разведке был накоплен поистине уникальный материал их использования.

ПОДЛОГ КАК МЕТОД РАБОТЫ
Протоколы допросов Якова Сталина укрепляют в предположении, что история его пленения и жизни в плену есть результат работы германских спецслужб. Причем тут имеются факты очевидные, а также — скрытые, становящиеся понятными при тщательном анализе.

К представляющимся очевидным следует отнести довольно грубую работу по фальсификации почерка Якова Джугашвили и монтажу фотографий, которые в течение долгого времени выдавались за подлинные снимки плененного сына Сталина на разных этапах его нахождения в германском плену. Так, из четырех известных образцов почерка Якова Иосифовича Джугашвили, выполненных им якобы в плену в 1941 — 1942 гг., результаты криминалистической экспертизы показали, что два документа исполнены другим лицом, а два — написаны рукой старшего сына Сталина. Но в то же время специалисты Центра судебно-медицинских и криминалистических экспертиз МО РФ отмечают, что отсутствие подлинников записок Я.И. Джугашвили (исследовался только текст, изображенный на фотовкладках) не исключает возможности технической подделки с комбинированием отдельных слов и буквосочетаний из имевшихся в распоряжении немецкой стороны образцов подлинного рукописного текста старшего лейтенанта Джугашвили. Также сомнительна подлинность фотографий. В ходе исследования фотографических снимков Я.И. Джугашвили, изготовленных в Германии с июля 1941 года по 14 апреля 1943 года, были выявлены признаки частичной подделки фотоматериалов с использованием ретуши и фотомонтажа.

На основании проведенной экспертной оценки специалисты Центра установили, что из одиннадцати немецких фотоматериалов семь являются фото- и типографской репродукцией, на восьми снимках установлено наличие ретуши изображения, три изготовлены путем фотомонтажа (в том числе и для придания в изображении Якова Джугашвили иного состояния мимики). На одном из снимков было также выявлено применение в фотомонтаже зеркального изображения (напечатанного с перевернутого негатива).

Нельзя исключить, что у немцев были снимки Якова Джугашвили, полученные от агентуры еще до войны, или же они — если предположить, что сын Сталина все-таки не погиб в боях, — использовали одни и те же снимки, сделанные сразу после пленения Якова Джугашвили.

Удивляет и то, что отлаженная пропагандистская машина нацистской Германии ни разу не использовала такие материалы, как киносъемку или запись голоса Якова Джугашвили. Всего несколько фотографий и несколько небольших записок!

Странным выглядит не только содержание протоколов допросов Якова Джугашвили, но и их судьба. Протокол первого допроса такого важного пленника, вокруг которого завертелись колеса пропагандистской машины нацистов, как показал разбор архивов в Саксонии в 1947 году, был подшит в дела 4-й танковой дивизии корпуса Гудериана. Другой протокол допроса оказался в архиве люфтваффе, что также внушает сомнение в их подлинности.

Что же касается содержания протоколов, то в них масса несуразностей и ошибок, по которым можно предположить, что все приписанное Якову Джугашвили писал немец. Так, Яков якобы рассказывал офицеру абвера, как он, пока полк уже стоял под Лиозно, западнее Смоленска, поехал в Смоленск и присутствовал при поимке в трамвае немецкого шпиона.

Явными ошибками в протоколах были не только несуразности с годом и местом рождения Якова Джугашвили, хотя в протоколах и в дальнейшем немцы оперировали теми данными, что содержались в документах из якобы сгоревшей штабной машины 14-го артиллерийского полка. Также явной ошибкой была информация о том, что Яков Джугашвили знал три иностранных языка, в то время как он не мог сдать экзамен по английскому в академии. И уж, конечно, он не знал французского языка на таком уровне, чтобы якобы уже в лагере целых шесть месяцев «свободно беседовать» с интернированным сыном премьер-министра Франции, капитаном Рене Блюмом.

ИГРА ПО-КРУПНОМУ
Вот как, по свидетельствам других узников немецких лагерей, показывали пленного сына Сталина окружающим. «Несколько раз видели его в лагере поближе. Он жил в генеральском бараке, и каждый день его подводили к лагерному проволочному ограждению для показа публике, как пленного сына Сталина. Он был одет в простую серую шинель с черными петлицами, в пилотку и кирзовые сапоги. Перед ограждением стоял, положив руки за спину, и смотрел выше голов любопытствующей толпы, которая с другой стороны ограждения оживленно переговаривалась с частым повторением Stalins Sohn».

ЦЕЛЬ — СЛОМИТЬ СТАЛИНА?
Возможно, фальсификация преследовала не только пропагандистские, но и психологические цели. Таким образом хотели оказать психологическое давление на Сталина. Первостепенное внимание персоне Сталина уделялось не только потому, что Гитлер ненавидел его больше, чем любого другого лидера противостоявшего ему блока государств. Ведь Сталин был фигурой номер один, на нем замыкались все важнейшие вопросы внутренней и внешней политики Советского Союза. А значит, и весь ход Второй мировой.

Анализируя совокупность доступных документов, можно предположить, что о проведении этой операции в самой Германии знали единицы. Если оценить условия содержания «пленника», его перемещение по различным лагерям, напрашивается вывод, что подходы к «сыну Сталина» жестко контролировались немецкой стороной, и все попытки советских спецслужб получить более точную, достоверную информацию об «узнике», окончились неудачей.

Если предположить, что сын Иосифа Сталина погиб, а не попал в плен, то после гибели Якова Джугашвили события могли развиваться в двух направлениях. За старшего лейтенанта Якова Джугашвили выдал себя его земляк — сослуживец, который знал отдельные факты его биографии. В этой связи предстоит внимательно изучить список без вести пропавших военнослужащих 6-й батареи второго дивизиона 14-го гаубичного артиллерийского полка. По второму направлению немецкие спецслужбы могли воспользоваться документами погибшего сына Сталина, найдя для участия в «спектакле» своего «пленника». Это более вероятное развитие событий.

Переходя к вопросу гибели «пленника», необходимо отметить, что, по немецким источникам, 14 апреля 1943 года произошла трагедия и Яков Джугашвили погиб (был застрелен) в концлагере Заксенхаузен «при попытке к бегству». Основываясь на этой информации, ряд отечественных и зарубежных исследователей считают, что это был осознанный акт самоубийства. Но почему эта трагедия произошла в апреле 1943 года? С конца марта — начала апреля 1943 года — времени окончания зондирования через представителей Международного Красного Креста позиций сторон по проблемам обмена пленными — участь «особого узника» была предрешена. Можно предположить, что дальнейшее его участие в операции могло привести к полному раскрытию фальсификации.

Как бы то ни было, дальнейшие изыскания по делу Якова Джугашвили помогут устранить еще одно «белое пятно» в истории военных лет.

Валентин ЖИЛЯЕВ

(Редакция «Огонька» выражает благодарность за помощь в подготовке публикации и предоставление фотоматериалов Службе по связям с прессой и общественностью ФСО Российской Федерации.)

0

20

Джугашвили Яков Иосифович...Разные линии судьбы...Продолжение

https://www.kommersant.ru/doc/1182073

Журнал "Огонёк"
15.06.2009, 00:00

Пленник номер один
История
8K
10 мин.

...
Александр Осокин Пленение Якова Джугашвили и его трагическая судьба — одна из самых таинственных страниц Великой Отечественной войны

До сих пор остаются непроясненными обстоятельства пленения сына Сталина. Но именно его плен стал спусковым крючком многих важнейших событий начала войны. Писатель Александр Осокин предлагает свою версию пленения и гибели Якова Джугашвили и отношений Сталина со своим старшим сыном.*

Нелюбимый сын?
Имя старшего сына Сталина окружено множеством мифов. Считается, что Сталин не любил Якова, считал его неудачником (даже иронизировал по поводу его попытки самоубийства — "Промахнулся?"), отказался обменять плененного фашистами Якова на Паулюса. Цитируется фраза Сталина: "Я солдата на маршала не меняю". 14 апреля 1943 года Яков Джугашвили бросился на колючую проволоку в лагере для военнопленных.

Но внимательный взгляд на жизнь Якова Джугашвили не подтверждает растиражированного мифа. Сталин искренне любил мать Яши. После ее смерти он сказал: "Это существо смягчало мое каменное сердце; она умерла, и вместе с ней исчезли последние теплые чувства к людям". Яша был первенцем Сталина. Красивый, добрый, умный. Верный товарищ. Он с интересом учился, получил два высших образования, отлично играл в шахматы, был хорошо воспитан.

До 14 лет Якова воспитывала родня в Грузии. Потом мальчик переехал в Москву учиться и поселился в кремлевской квартире отца. Сразу получил двухкомнатную квартиру, как только женился на Юлии Мельцер. А после рождения дочки Галины (известно, что Сталин первую внучку очень любил) — четырехкомнатную квартиру в правительственном доме на Грановского. К семье Якова была приставлена обслуга. "Мой отец шутил тогда, что няня получает более высокую зарплату, чем полагающаяся ему стипендия",— рассказывала Галина. Неплохо для нелюбимого отцом слушателя вечернего отделения военной академии.

Ездил Яков на подаренной отцом черной легковой "эмке". Вот еще одно воспоминание Галины: "Мы собираемся кататься. Папа за рулем, а мы...и лайка Веселый...на заднем сиденье". Веселый — это та самая лайка, которая зимовала с папанинцами на льдине, полярники подарили ее Сталину, а тот отдал собаку сыну. Похоже, позже "эмку" сменил дорогой "бьюик". На одном из снимков запечатлен Яков с женой рядом с этой машиной.

Не этот ли "бьюик" стал прототипом правительственного лимузина "ЗиС-101", выпускавшегося с ноября 1936 года? Ведь именно на ЗИСе и работал Яков с того же ноября 1936 года. А до ЗИСа — в тресте "Строитель", судя по всему, занимавшемся реконструкцией ЗИСа. Собственно, саму реконструкцию затеяли, чтобы расширить линейку выпускаемых моделей, а главное, наладить выпуск спецмашин для армии. Этот же завод позже участвовал в выпуске знаменитых "катюш".

Похоже, что работа Якова Джугашвили в "Строителе", его переход на "ЗИС" не случайны: он, выпускник МИИТа, мог получить серьезную должность либо в цехе сборки правительственных автомашин, либо в одном из новых спеццехов. Кстати, начальником одного из спеццехов ЗИСа работал и друг Якова — Андрей Свердлов, сын Якова Свердлова. Он только что окончил Бронетанковую академию, а позже стал подполковником НКВД. Похожий карьерный путь проделал и Яков. Был ли он сотрудником НКВД, неизвестно, но то, что он работал в режимном ведомстве — несомненно. Поэтому нет никаких сведений о его работе, а уж тем более о групповых фотографиях. Страна даже не знала о том, что у Сталина есть старший сын. На опубликованной в 1937 году в "Правде" фотографии "Тов. Сталин со своими детьми" Якова нет. Сторонники версии "Яков — нелюбимый сын" усматривают здесь доказательства своей правоты — вождь публично отказался от своего первенца. Но ответ может быть и другим: Яков к этому времени уже был на секретной работе.

Академия для сына
В 1938 году Яков поступил учиться в Артиллерийскую академию. За плечами у него были высшее техническое образование и секретная работа. Похоже, отец готовил его к высокой должности в наркомате обороны или в одном из наркоматов оборонной промышленности.

Удивительным образом внезапное решение политбюро о переезде Артиллерийской академии имени Дзержинского из Ленинграда в Москву до дня совпало с поступлением туда на учебу сына Сталина. В считанные дни был выбран комплекс зданий ВЦСПС (руководство профсоюзов страны). Академия переехала в Москву в октябре, и Яков Джугашвили стал слушателем вечернего отделения академии. Теперь он спокойно мог совмещать работу с учебой.

В 1941 году Сталин снимет начальника Артакадемии генерал-лейтенанта Аркадия Сивкова, и, похоже, Яков имеет какое-то отношение к этому решению. 5 мая состоялся прием в Кремле в честь выпускников военных академий. Сталин, выступая перед ними, сказал: "Наши военные школы еще отстают от армии. Обучаются они еще на старой технике. У меня есть знакомый, который учился в Артиллерийской академии. Я просматривал его конспекты и обнаружил, что тратится большое количество времени на изучение пушки, снятой с вооружения в 1916 году. Он считает, что такая практика недопустима". Начальник академии генерал-лейтенант Сивков не выдержал:

— Изучают и современную артиллерию.

— Прошу меня не перебивать,— строго отрезал Сталин.— Я знаю, о чем говорю! Я сам читал конспекты вашей академии".

Пытаясь реабилитироваться, Сивков поднял на банкете тост "за сталинскую политику мира, за творца этой политики... великого Сталина!" Сталин резко оборвал его: "Этот генерал ничего не понял. Я предлагаю выпить за войну, за наступление в войне, за нашу победу в этой войне!". Многие участники этой встречи потом писали, что Сталин имел в виду войну с Германией. Посол же Шуленбург докладывал в Берлин, что речь Сталина была чуть ли ни прогерманской, показывающей что Сталин в СССР — лидер прогерманской политики. Красную Армию готовили не к обороне, а к переброске через Польшу и Германию к Северному морю. Об этом автор подробно рассказал в своей книге "Великая тайна Великой Отечественной".

Через неделю начальником академии назначен преподаватель генерал-майор Говоров.

Изучая материалы о начале войны, автор обнаружил одну никогда не публиковавшуюся в нашей стране фотографию. Она была напечатана в английском журнале "Война в иллюстрациях" за 25 июля 1941 года. Заголовок над фото гласил: "Воины доблестной Красной Армии слушают Сталина". Под фотографией пояснение: "В знаменитом обращении к советскому народу от 3 июля Сталин призвал Красную Армию и флот, всех граждан Советского Союза оборонять каждый дюйм советской земли и сражаться до последней капли крови и т. д.". Выяснилось, на самом деле это та самая встреча с выпускниками в Кремле 5 мая 1941 года. Просто английские публикаторы выдали старую фотографию за новую. Внимательно ее разглядывая, я неожиданно узнал в одном из них Якова Джугашвили. Изучение снимка привело к неожиданному выводу. Два нарукавных угольника — золотых шеврона на гимнастерке Якова указывают, что он был либо майором или подполковником, либо комдивом. После 1937 года карьеры в Красной Армии делались быстро, Василий Сталин в 28 лет станет генерал-лейтенантом. А ведь Якову в 1941 году было уже 34 года.

Был ли плен?
До сих пор нет никаких документальных свидетельств того, когда и при каких обстоятельствах Яков Джугашвили попал к немцам. Все захваченные в 1945 году документы о пребывании Якова в плену (кино и аудио — в первую очередь!) были частично уничтожены, частично засекречены. Скрывался не столько факт пленения, сколько его обстоятельства. Все здесь — тайна и цепь противоречий. Не ясна дата. Первым о пленении Яков Джугашвили сообщило берлинское радио 20 июля 1941 года: "16 июля под Лиозно немецкими солдатами моторизованного корпуса генерала Шмидта захвачен в плен сын диктатора Сталина — старший лейтенант Яков Джугашвили, командир артиллерийской батареи гаубичного полка из седьмого стрелкового корпуса".

Но есть свидетельство, что немецкие листовки о пленении Якова разбрасывались во время боев за Смоленск уже 16 июля. Да и протоколы допросов Якова немцами косвенно доказывают: он был пленен раньше. Например, Яков утверждает, что ничего не знает о выступлении Сталина по радио 3 июля 1941 года. То есть получается, что о важнейшем для наших граждан выступлении вождя после 12-дневного молчания он даже не слышал. Это возможно только в одном случае, если Яков уже был в плену.

Остается открытым и вопрос о воинском звании Якова. Немцы, например, во время первого допроса упорно называли его майором. Но легенда была предложена именно такая — старший лейтенант. Как случилось, что сына вождя в горячее предвоенное время при острой нехватке в армии кадров по окончании одной из лучших военных академий назначили лишь командиром батареи? Его — с двумя высшими образованиями, в том числе с военным, члена партии! Здравый смысл подсказывает, что этого не могло быть. Не понятны обстоятельства пленения Якова. Почему его не охраняли (со Светланой и Васей даже в школу ходил охранник)? Существует письмо Василию Сталину, подписанное полковником Иваном Сапегиным, который представляется другом Якова. В этом письме рассказывается, как был пленен Яков: "В тот момент, когда меня командировали из одного штаба в другой, Яков Иосифович был всеми забыт и его бросали куда попало. 12 июля без боеприпасов полк был брошен с малой горсткой пехоты [против] в 10 раз превосходящего противника. Полк попал в окружение. Командир дивизии бросил их и уехал из боя на танке. Проезжая мимо Якова Иосифовича, он даже не поинтересовался его судьбой, а сам в панике прорвался из окружения вместе с начальником артиллерии дивизии. Я виню за судьбу Якова Иосифовича начальника артиллерии 7-го корпуса генерала Казакова".

Историк обнаружит в этом письме массу ляпов. Меньше же всего верится в то, что сына Сталина могли бросить на произвол судьбы. Известно, что судьбы всех, кого обвиняет Сапегин, сложились более чем благополучно. Скорее всего перед нами один из "документов", создающих легенду вокруг истинных обстоятельств пленения Якова.

Сохранилось только одна весточка Якова с фронта. Это открытка жене, отправленная из Вязьмы, в которой он пишет: "Все обстоит хорошо, путешествие довольно интересное... папе Яше хорошо... я устроился прекрасно". Яков обещает сообщить свой адрес. Дата — 26 июня 1941 года. Две странности в этой записке. Во-первых, совершенно мирный тон письма. Какое "интересное путешествие", если кругом война? Какое "все хорошо", если через два дня немцы возьмут Минск? Во-вторых, какой адрес собирается сообщить Яков? У воинских частей не было адресов, Яков должен был просто указать номер полевой почты.

И еще один важный для понимания судьбы Якова документ — его записка отцу, доставленная Сталину диппочтой. После смерти Сталина ее нашли у него в сейфе. "19. 7. 41. Дорогой отец! Я в плену, здоров, скоро буду отправлен в один из офицерских лагерей в Германию. Обращение хорошее. Желаю здоровья. Привет всем. Яша". Письмо написано в характерной для самого Сталина телеграфной манере. Но поражает другое — в то время, когда плен приравнивался к измене, в письме нет даже попыток объяснить, как это случилось. Например, был тяжело ранен и в бессознательном состоянии захвачен врагом и т. п. Нет указания места, где это случилось. Предполагается, что отец все и так знает. В том же письме говорится об отправке Якова в офицерский лагерь в Германию. То есть его признали командиром Красной Армии. Это было важно. Ведь по свидетельству и немецких, и отечественных источников Яков Джугашвили оказался в плену без документов, в гражданской одежде, а не в форме командира Красной Армии. Свою форму и документы он якобы зарыл, поняв, что оказался в окружении. Это было вдвойне опасно для него, ибо везде ставило вне закона. Немцам позволяло не считать его военнопленным, а в Красной Армии — считать дезертиром. Трогательное "Яша" вместо "Яков" — напоминание о том, что это письмо пишет сын, с надеждой на то, что всесильный отец все же сумеет ему помочь.

Версия
Что же все-таки случилось с Яковом?

Известно, что вплоть до 22 июня из СССР в Германию шли эшелоны с продовольствием и сырьем. В книге "Великая тайна..." изложена новая гипотеза начала войны: по договоренности высшего руководства Германии и СССР готовилась совместная транспортная операция, выводящая их войска на исходные позиции для совместных боевых действий против Британии. С 20 июня 1941 года немецкие составы двинулись через СССР к Ираку и Турцию Одновременно составы с советскими войсками и военной техникой двинулись через Польшу и Германию (боеприпасы и горючее перебрасывались отдельно). Похоже, что Яков Джугашвили ехал в одном из них в качестве гражданского специалиста. Видимо, он был задержан немцами сразу с началом войны.

Признав Якова военным, обозначив его "пленение" 16 июля, Гитлер стал одним из соавторов легенды. У него были свои резоны — с "помощью" Якова он запускал пропагандистскую кампанию по разложению Красной Армии.

"Карта" Якова могла быть разыграна Гитлером и по-другому — сообщение о пленении сына Сталина 22 июня 1941 года на территории Германии стало бы доказательством антибританской договоренности Сталина и Гитлера и могло похоронить советско-британские договоренности. Но пропаганда оказалась для Гитлера важнее.

Если Яков — участник секретной советско-германской операции, то объясняются все нестыковки. И открытка жене, где Яков писал о "приятном путешествии". И отсутствие номера полевой почты в письме. И гражданская одежда, в которой он был задержан. И отсутствие его фотографий. И путаница в звании Якова. Звание старшего лейтенанта — тоже часть легенды, созданная для прикрытия истинной должности, а значит, обстоятельств и даты пленения.

Причем "операция по прикрытию" по инерции продолжается по сей день. 26 октября 1977 года Яков Джугашвили был посмертно награжден орденом Отечественной войны I степени. Поразительно, что даже в секретном указе не указано его воинское звание!

С трагической судьбой Якова связаны многие важнейшие события Второй мировой войны. Гитлер воспользовался его пленением, чтобы запустить кампанию по разложению наших войск. На наших солдат скидывали с самолетов миллионы листовок с фото Якова и лживыми призывами последовать его примеру. Есть сведения, что с Яковом встречались Гиммлер, Розенберг и Геббельс. Ему даже предлагали стать во главе Русской освободительной армии, которую потом возглавил Власов. После попадания Якова в плен Сталин подписал приказ, приравнивающий пленников к изменникам Родины. Пленение Якова задержало на месяц обмен посольств воюющих СССР и Германии...

Яков Джугашвили в плен не сдавался, но, оказавшись в нем, вел себя достойно и предпочел смерть измене и бесчестию.

*Книга А. Осокина "Великая тайна Великой Отечественной" готовится к выходу в издательстве "Время".

0

21

Джугашвили Яков Иосифович...Разные линии судьбы...Продолжение

https://pravda-nn.ru/articles/a-byl-li- … ugashvili/

А БЫЛ ЛИ НА САМОМ ДЕЛЕ В ПЛЕНУ СЫН СТАЛИНА ЯКОВ ДЖУГАШВИЛИ?
16:11, 15.07.2021
Вадим Андрюхин

Общеизвестно, что ровно 80 лет назад, в июле 1941 года, сын Иосифа Сталина старший лейтенант Красной армии Яков Джугашвили попал в немецкий плен. Два года он находился в лагерях для военнопленных, пока весной 1943 года не бросился на колючую проволоку, находившуюся под сильным электрическим напряжением…

Однако в последнее время ряд историков поставили под сомнение не только эту смерть, но и сам факт нахождения сына Сталина в немецком плену. Пока с достоверностью можно судить о том, что Яков пропал без вести в тяжёлых боях 41-го года под Витебском, когда гаубичная батарея, которой он командовал, попала в немецкое окружение.

«Привет всем. Яша»
Как только командование Красной армии узнало о случившемся, сразу же были начаты поиски старшего лейтенанта Джугашвили. Сохранился отчёт бригадного комиссара Алексея Румянцева начальнику политического управления РККА и заместителю наркома обороны армейскому комиссару 1‑го ранга Льву Мехлису о розыске пропавшего без вести сына Сталина. Отчёт датирован 26 июля 1941 года.

Румянцев тогда докладывал Мехлису, что на поиски сына Сталина «была послана группа мотоциклистов во главе со старшим политруком Гороховым, которая у озера Каспля встретила красноармейца Лопуридзе, вместе с которым Яков выходил из окружения. По словам Лопуридзе, 15 июля они вместе с сыном Сталина переоделись в гражданскую одежду, закопали свои документы, после чего, убедившись, что немцев поблизости нет, Яков решил передохнуть, а Лопуридзе пошёл дальше, пока не встретил группу мотоциклистов. После этого старший политрук Горохов, решив, что Яков, наверное, уже вышел к своим, прекратил дальнейшие поиски и вернулся в дивизию».

Спустя несколько дней разведчики повторили поиск, но безрезультатно…

А 13 августа в политотдел Шестой армии Южного фронта была доставлена немецкая листовка. На листовке была помещена фотография. На ней небритый, восточной внешности мужчина в красноармейской шинели, в окружении немецких солдат, а ниже был текст:

«Это Яков Джугашвили, старший сын Сталина, командир батареи 14-го гаубичного артиллерийского полка 14‑й бронетанковой дивизии, который 16 июля сдался в плен под Витебском вместе с тысячами других командиров и бойцов. Следуйте примеру сына Сталина, переходите и вы!».

О том, что Яков в плену, немедленно доложили Сталину. Для него это был очень сильный удар – ко всем бедам начала войны добавилась ещё и эта, личная. А немцы продолжали свою пропагандистскую атаку. В августе появилась ещё одна листовка, где воспроизводилась записка Якова отцу, доставленная Сталину дипломатическим путём:

«19 июля 1941 года. Дорогой отец, я в плену, здоров. Скоро буду отправлен в один из офицерских лагерей в Германии. Обращение хорошее. Желаю здоровья. Привет всем. Яша».

На протяжении последующих двух лет советская разведка следила за перемещением Якова по немецким лагерям. Была даже попытка организовать похищение сына Сталина – однако сам вождь запретил это делать, так как, по его мнению, он как лидер государства должен до конца разделить горе всех родителей советских солдат, которые оказались в плену.

В начале 1943 года появилась идея обменять сына Сталина на взятого в плен под Сталинградом фельдмаршала Паулюса. Говорят, что вождь ответил отказом – мол, солдат на фельдмаршалов не меняю. Но это только легенда, которая возникла уже после войны. На самом деле Сталин никак не отреагировал на эту идею – не сказал ни «да», ни «нет». А наркомат иностранных дел между тем через посредников из международного Красного Креста начал осторожные переговоры с немцами.

Они были прерваны после того, как стало известно о самоубийстве Якова…

Не его это почерк
Первое, на что обращают внимание сомневающиеся историки, это протоколы допроса Якова Джугашвили, которые были сделаны немцами сразу после захвата старшего лейтенанта в плен.

Эти протоколы представляют банальное клише, которое можно было приписать и сыну Сталина, и любому другому советскому пленному того времени – растерянность от поражений первых месяцев войны, умеренная критика собственного военного командования, из-за которого человек оказался в плену, краткая информация о себе. И ничего сенсационного из жизни верхушки советского общества, во что наверняка должен был быть посвящён сын Сталина!

Далее ещё интереснее. Вот что пишет российский историк Павел Пряников:

«На советские войска и прифронтовые территории продолжали сбрасываться тонны листовок, на которых сын Сталина был изображён рядом со старшими офицерами вермахта и германских спецслужб. Под фотографиями призывы складывать оружие. Никто тогда не замечал, что на каких-то фотографиях свет падает с одной стороны, а тень в другую, что китель у Якова застёгнут на левую сторону, по-женски. Что в жарком июле Яков почему-то стоит в шинели. Что ни на одной из фотографий он не смотрит в камеру».

Кроме того, как отмечает историк:

«За два года плена немецкие спецслужбы и пропагандисты почему-то не сняли ни одного кадра кинохроники с сыном Сталина. Как, впрочем, нет и ни одной магнитофонной записи голоса Якова Джугашвили. Это странно, что немцы упустили такую возможность передать «привет» Сталину».

А ещё Павел Пряников обращает внимание на то, что неожиданное самоубийство Якова совпало именно с тем с моментом, когда по линии Красного Креста активизировались переговоры об обмене фельдмаршала Паулюса на Якова Джугашвили:

«Случайно ли это совпадение? И наконец, почему фотография погибшего и висящего на проволоке Якова, представленная в уголовном деле Имперского управления криминальной полиции фашистской Германии, такая нечёткая и размытая?».…

А весной 2002 года Федеральная служба охраны России (ФСО) провела несколько экспертиз фотографий, листовок и записок из плена Якова Джугашвили. И прежде всего той самой записки, якобы написанной Яковом Джугашвили в плену 19 июля 1941 года и адресованной Сталину. Её сравнили с подлинными текстами, написанными рукой старшего сына Сталина незадолго до начала и в первые дни войны.

Вот что написало по этому поводу одно из столичных изданий:

«При сравнительном анализе, в частности, выяснилось: наклон при написании буквы «з» в спорном тексте отсутствует – Яков же всегда писал эту букву с наклоном влево; буква «д» в записке, присланной из плена, имеет в верхней части завиток в виде петли, абсолютно не характерный для почерка сына Сталина; верхнюю часть буквы «в» Яков всегда как бы сплющивал – в записке, адресованной Сталину, она прописана классически правильно. Эксперты выявили ещё 11 несоответствий».

В общем, похоже, что записки в плену писал вовсе не сын Сталина…

Кто этот человек?
Павел Пряников и другие сомневающиеся исследователи резонно полагают, что сын Сталина на самом деле погиб в окружении. Его тело с документами было обнаружено немцами, которые решили разыграть целый пропагандистский спектакль. А на роль старшего лейтенанта Джугашвили подобрали опытного агента, который потом и слонялся по лагерям пленных. Вот почему все листовочные изображения «сына Сталина» такие нечёткие.

Конечно, немцы вполне могли заявить, что сын Сталина перешёл на службу немцам и даже записать его в предательскую «власовскую армию». Но это была бы слишком грубая игра и тут потребовались бы уже более весомые доказательства. Поэтому немцы решили не рисковать, а просто констатировать факт сдачи сына Сталина в плен. Что само по себе служило не меньшим пропагандистским эффектом для агитации на линии фронта: мол, вас, товарищи красноармейцы, ваши вожди призывают драться до последней капли крови, а вот сын Сталина добровольно поднял руки…

Кстати, это была не единственная немецкая провокация с целью дискредитации высшего советского руководства. Во время войны распространялись вражеские листовки, в которых утверждалось, что в плену также оказался сын главы советского правительства Вячеслава Молотова, который даже прямо призывал бойцов Красной армии сдаваться в плен. Это только в Кремле знали, что никакого сына у Молотова никогда не было. Но несведущие красноармейцы, особенно рядовые, сомневались и даже порой верили в эту лживую пропаганду…

…Наверное, прав Пряников, когда пишет, что в случае с Яковом Джугашвили «мы имеем дело с одной из самых изощрённых операций немецких спецслужб, которая долго держала в напряжении самого Сталина». И длилась эта операция вплоть до весны 1943 года…

Но линию вот эту все же продолжают вести
https://www.kp.ru/daily/27286.3/4422073/

Зачем? Ведь И.В.Сталин правильно промыслил что с ним играют. По законам фашисткого времени...

0

22

https://ulpravda.ru/rubrics/nasha-pobed … a-gebbelsa

Личный фонд фронтовика: снимки у поверженного Рейхстага и обгоревшего трупа Геббельса

https://ulpravda.ru/pictures/news/middle/55155_middle.JPG
В 1989 году ульяновец Василий Михайлович Крупенников передал свои документы в Государственный архив Ульяновской области. После обработки, в год 50-летия Великой Победы – в 1995 году, личный фонд Василия Михайловича поступил на постоянное хранение в Госархив. Этот фонд включает в себя, как звучит официально: «12 единиц хранения за 1932-1989 гг.». В него входят уникальные фотографии, сделанные в годы Великой Отечественной войны. Подробно о Василии Михайловиче Крупенникове, который прошёл войну, рассказал нам ведущий архивист областного Госархива Антон Шабалкин.

https://ulpravda.ru/userfiles/image/%D0%90%D0%B2%D1%82%D0%BE%D0%B1%D0%B8%D0%BE%D0%B3%D1%80%D0%B0%D1%84%D0%B8%D1%8F%20%D0%98%D0%B7%20%D1%84%D0%BE%D0%BD%D0%B4%D0%B0%20%D0%B3%D0%BE%D0%B0%D1%80%D1%85%D0%B8%D0%B2%D0%B0.JPG
Страница автобиографии из фонда Госархива

Детство и юность

Василий Крупенников родился в заволжской слободе Королёвка города Симбирска 25 декабря 1915 г. В 1932 г. окончил семилетку, в 1934 г. – фабрично-заводскую школу на заводе им. В. Володарского.

https://ulpravda.ru/userfiles/image/%D0%92%D1%8B%D0%BF%D1%83%D1%81%D0%BA%D0%BD%D0%B0%D1%8F%20%D0%B3%D1%80%D1%83%D0%BF%D0%BF%D0%B0%20%D0%A4%D0%97%D0%A3.JPG
Выпускная группа шк. ФЗУ при заводе № 3, 1934 год

Семья рано осиротела, родители один за другим умерли, и на попечении Василия остались сестра Александра (Шура) (1913-1986 гг.) и брат Пётр (1924-1945 гг., погиб на фронте). Василию надо было искать работу, и он подался в Кошкинский район Куйбышевской области, где устроился слесарем 6-го разряда в Погрузнинской моторно-тракторной мастерской.

В 1936 году Мелекесский райвоенкомат призвал Василия Крупенникова на действительную военную службу. Его зачислили курсантом полковой школы младшего командирского состава 14-го гаубичного артиллерийского полка Резерва главнокомандования (РГК) Приволжского военного округа, который располагался в Ульяновске. Ровно через год, 6 ноября 1937 г., после окончания школы  Василий Михайлович получил звание отделенного командира и продолжил службу в полковой школе в качестве командира орудия, помощника командира взвода, а потом и старшины батареи.

https://ulpravda.ru/userfiles/image/%D0%92%D0%B0%D1%81%D0%B8%D0%BB%D0%B8%D0%B9%20%D0%9C%D0%B8%D1%85%D0%B0%D0%B9%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87%20%D0%9A%D1%80%D1%83%D0%BF%D0%B5%D0%BD%D0%BD%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%B2%201937.JPG
Василий Михайлович Крупенников, 1937 год

С портретных снимков на нас смотрит совсем молодой человек, хотя к этому времени он уже был женат. И у них с супругой Евгенией Георгиевной подрастала дочь Маргарита.

https://ulpravda.ru/userfiles/image/%D0%A1%D0%B5%D0%BC%D1%8C%D1%8F(9).JPG
Семейное фото

29 августа 1938 г. на Тоцком лагерном сборе Василий Крупенников сдал экстерном экзамены, и ему было присвоено первое офицерское звание младшего лейтенанта. Василий Михайлович был назначен командиром огневого взвода полковой школы 114-го гаубичного артиллерийского полка РГК и вместе с частью отбыл на Дальний Восток.

Служба на Дальнем Востоке

С ноября 1939-го по февраль 1943 г. он служил в составе 2-й Отдельной Краснознамённой армии Дальневосточного фронта, охраняя рубежи Родины от японских милитаристов.  С 7 августа 1941 года по 24 февраля 1943 года Василий Михайлович был командиром батареи 411-го гаубичного артиллерийского полка. На этой должности он был произведён в лейтенанты, затем – в старшие лейтенанты. А в декабре 1942 года Василий Крупенников вступил в партию. 24 февраля 1943 года он возглавил 1-ю батарею 86-й тяжёло-гаубичной бригады разрушения.

На фронтах войны

На фронтах Великой Отечественной войны Василий Крупенников оказался 13 мая 1943 года. Василий Михайлович служил командиром 4-го артиллерийского дивизиона 86-й тяжёло-гаубичной бригады 5-й артиллерийской дивизии прорыва 4-го артиллерийского корпуса прорыва РВГК 1-го Белорусского фронта в званиях капитана, майора, подполковника.

Можно без преувеличения сказать, что ему довелось воевать на направлении главного удара. Артдивизион участвовал в наступлении на Курской дуге. Далее его орудия вели огонь по врагу в Белоруссии на Бобруйском направлении. В Польше дивизион форсировал Вислу и освобождал Варшаву.

https://ulpravda.ru/userfiles/image/%D0%BF%D0%B5%D1%80%D0%B5%D0%B4%20%D0%B1%D0%BE%D0%B5%D0%BC.JPG
Перед боем

В Германии артиллеристы захватывали плацдарм на реке Одер, а потом – прямая дорога на Берлин, самое логово гитлеровцев. Артдивизион Василия Михайловича входил в состав дивизии, штурмовавшей столицу Рейха  в апреле – мае 1945 г. Гаубичные орудия майора Крупенникова били прямой наводкой по Рейхстагу.

https://ulpravda.ru/userfiles/image/%D0%9F%D1%80%D1%8F%D0%BC%D0%BE%D0%B9%20%D0%BD%D0%B0%D0%B2%D0%BE%D0%B4%D0%BA%D0%BE%D0%B9%2011,%D0%9B.1.jpg
Прямой наводкой по Рейхстагу

Уникальные фото

Нам повезло, что наш земляк возил с собой по фронтовым дорогам фотоаппарат, и мы имеем уникальную возможность видеть целую серию качественных любительских снимков того периода.

На рассвете 2 мая стало известно, что гарнизон Рейхстага капитулировал. Есть снимок, где майор Крупенников в 6 часов 15 минут поздравляет расчёт орудия лейтенанта Вашулина с падением гитлеровской цитадели.

https://ulpravda.ru/userfiles/image/%D0%9F%D0%BE%D0%B7%D0%B4%D1%80%D0%B0%D0%B2%D0%BB%D1%8F%D0%B5%D1%82%20%D1%80%D0%B0%D1%81%D1%87%D1%91%D1%82%20%D0%92%D0%B0%D1%88%D1%83%D0%BB%D0%B8%D0%BD%D0%B0.JPG
Майор Крупенников поздравляет расчёт орудия лейтенанта Вашулина с падением Рейхстага

А в 6 часов 30 минут этого же дня впервые за долгие годы войны он отдаёт по телефону приказ открытым текстом. Это мгновение последних дней войны тоже запечатлёно фотоаппаратом.

https://ulpravda.ru/userfiles/image/%D0%9F%D1%80%D0%B8%D0%B8%D0%BA%D0%B0%D0%B7%20%D0%BE%D1%82%D0%BA%D1%80%D1%8B%D1%82%D1%8B%D0%BC%20%D1%82%D0%B5%D0%BA%D1%81%D1%82%D0%BE%D0%BC,%202%20%D0%BC%D0%B0%D1%8F%201945%20%D0%B3%D0%BE%D0%B4%D0%B0.jpg
Приказ открытым текстом, 2 мая 1945 года

Есть также фото на ступенях поверженного Рейхстага.

https://ulpravda.ru/userfiles/image/%D0%9D%D0%B0%20%D1%81%D1%82%D1%83%D0%BF%D0%B5%D0%BD%D1%8F%D1%85%20%D1%80%D0%B5%D0%B9%D1%85%D1%81%D1%82%D0%B0%D0%B3%D0%B0%2011,%D0%9B.3.jpg
На ступенях поверженного Рейхстага

Сохранились два снимка обугленного трупа Геббельса. Мы видим, как офицеры с любопытством и в то же время отвращением рассматривали останки одного из главных фашистских главарей. Эти два снимка трупа Геббельса, сделанные Крупенниковым 4 мая 1945 г., представляют огромный интерес для истории.

https://ulpravda.ru/userfiles/image/%D0%A2%D1%80%D1%83%D0%BF%20%D0%99.%20%D0%93%D0%B5%D0%B1%D0%B1%D0%B5%D0%BB%D1%8C%D1%81%D0%B0.%2012.%D0%9B.1.jpg
https://ulpravda.ru/userfiles/image/%D0%A2%D1%80%D1%83%D0%BF%20%D0%99.%20%D0%93%D0%B5%D0%B1%D0%B1%D0%B5%D0%BB%D1%8C%D1%81%D0%B0.%2012.%D0%9B.2.jpg
Обгоревший труп Геббельса, 4 мая 1945 года

«Хотя он обгорел, но узнать его мог каждый, - вспоминала военный переводчик Елена Ржевская, присутствовавшая на опознании. - Его можно было узнать даже по карикатурам в нашей печати. У него характерная внешность. Голова непропорционально большая для его тщедушной фигуры и заметно сплющенная с боков, затылок выдаётся назад. Скошенный лоб, резко сужающееся к подбородку лицо. Он хромал на правую ногу, она была короче левой и вывернута стопой внутрь. Правая нога не пострадала от огня, на ней сохранился ортопедический ботинок с утолщённой подошвой и протез». Уродливый колченогий труп – это всё, что осталось от «обер-враля Германии».

Известно, что доктор Йозеф Геббельс был одной из самых одиозных и фанатичных фигур фашистского режима. Именно он завизировал указ, предписывавший берлинскому гестапо уничтожить в трёхдневный срок 60 000 евреев, работавших в промышленности, – так освобождались рабочие места для «истинных арийцев». Именно он предложил уничтожить не 1,5 миллиона поляков. Именно он 22 июня 1941 г. объявил по радио о начале войны против Советского Союза. Именно он подготовил план пропагандистской кампании по поводу полного уничтожения Ленинграда. Именно он осуществлял идеологическое обеспечение захватническим планам «Третьего рейха». Великую Отечественную войну рейхслейтер Геббельс называл «одной из величайших истребительных войн в мировой истории, вернее, самой великой, гениальной по плану, головокружительной по темпу, небывалой по результатам».

1 мая 1945 г. министр пропаганды рейха, комендант Берлина покончил с собой, приняв цианистый калий. Перед этим он с женой Магдой отправил на тот свет всех своих шестерых детей. Тела семьи Геббельсов, как и тела Адольфа и Евы Гитлер, были облиты бензином и сожжены.

Наш земляк, которому в ту пору шел 30-й год, стал одним из тех, кто поставил точку в кровавых злодеяниях нацистов. Со снимка 15 мая 1945 г. на нас смотрит простое, открытое русское лицо.

https://ulpravda.ru/userfiles/image/%D0%9A%D1%80%D1%83%D0%BF%D0%B5%D0%BD%D0%BD%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%B2%20%D0%92.%D0%9C.%2015%20%D0%BC%D0%B0%D1%8F1945%20%D0%B3%D0%BE%D0%B4%D0%B0.jpg
Крупенников Василий Михайлович, 15 мая 1945 года

Вроде внешне нет ничего героического, но на гимнастерке красуются два ордена Красного Знамени, ордена Суворова, Александра Невского, Отечественной войны. И это ещё не всё. Вот полный перечень наград, полученных за время службы В.М. Крупенниковым. Ордена (в хронологическом порядке): орден Отечественной войны II степени – август 1943 г., орден Красного Знамени – ноябрь 1943 г., орден Александра Невского –  август 1944 г., орден Красного Знамени – февраль 1945 г., орден Суворова III степени – май 1945 г., орден Красного Знамени – декабрь 1946 г., орден Красной Звезды – апрель 1952 г., орден Отечественной войны II степени – март 1985 г. и ещё 15 медалей (в том числе одна польская).

Жизнь после войны

После войны 25 апреля 1946 г. Василий Михайлович Крупенников окончил Высшую офицерскую артиллерийскую школу в Ленинграде, а в 1957 г. – Центральные артиллерийские офицерские курсы по профилю командиров полков также в Ленинграде. Правда, через три года его коснулось массовое сокращение Вооружённых сил, затеянное по инициативе главы государства Никиты Сергеевича Хрущёва.

4 марта 1960 г. подполковник Крупенников был уволен в запас по статье 59б по болезни с правом ношения формы с должности заместителя командира 150-го артиллерийского полка 93-й мотодивизии Одесского военного округа. С 1976 г. Василий Михайлович  в отставке. Но он не довольствовался спокойным заслуженным отдыхом, а еще долго трудился в Ульяновске по различным гражданским специальностям.

11 июня 1986 г. в 70-летнем возрасте Василий Михайлович Крупенников уволился с завода по инвалидности II группы с должности слесаря по ремонту КИП отдела главного метролога Ульяновского приборостроительного завода. Таким образом, трудовая деятельность Василия Михайловича и началась, и закончилась слесарным ремеслом.

P.S.: Архивисты в наши дни пытались найти родственников Василия Михайловича Крупенникова, но, к сожалению, связь потеряна. Мы надеемся, что после прочтения этой статьи кто-нибудь из потомком ветерана откликнется в Госархив Ульяновской области.

0

23

В мире прошедшего и его окрестностях...

https://pravo.ru/process/view/34601/

"Надежду русской поэзии" Николая Рубцова убили или он умер сам?

В ОДНОМ ИЗ СВОИХ СТИХОТВОРЕНИЙ НИКОЛАЙ РУБЦОВ ПРЕДСКАЗАЛ ДАТУ СВОЕЙ СМЕРТИ - В ДЕНЬ КРЕЩЕНИЯ ГОСПОДНЯ.
19 января 1971 года оборвалась жизнь 35-летнего поэта, которого писатель Федор Абрамов назвал "блистательной надеждой русской поэзии". В одном из стихотворений он предсказал дату своей смерти: "Я умру в крещенские морозы…" (в православии Крещение Господне отмечается 19 января. – Ред.). По обвинению в умышленном убийстве Николая Рубцова Вологодский горсуд приговорил к 8–летнему лишению свободы с отбыванием наказания в колонии общего режима Людмилу Грановскую, с которой Николай Рубцов в феврале намеревался оформить брак…

Но большинству почитателей поэта она больше известна как Людмила Дербина. Под этим именем много лет спустя после смерти Николая Рубцова она написала воспоминания "Как это было"…

"Я, кажется, убила человека"

"Прошло 27 лет с того рокового крещенского утра, когда Николай Рубцов остался неподвижно лежать на полу своей комнаты, а я, еле живая, насмерть перепуганная, бросилась в милицию. Там долго колотилась в дверь.

Вышел заспанный милиционер.

— Я, кажется, убила человека.
— Какого человека?
— Николая Рубцова.
— Как ты его убила?
— Задушила…

Этим словом я подписала себе приговор.

Все закрутилось, исходя из этого моего „задушила“. В тот момент я действительно была уверена в том, что задушила Рубцова…"

Суд по уголовному делу Людмилы Грановской был закрытым. Почему?

В 1971 году автор этих строк жил в Мурманской области и работал в газете, которая в свое время публиковала первые стихи начинающего поэта Николая Рубцова — матроса Северного флота. Несколько сотрудников редакции еще помнили его молодым, только начинавшим разбег для головокружительного поэтического взлета. В журналистской и писательской среде Мурманской области оказалось немало и тех, кто знал Рубцова по учебе в Литературном институте им. Горького.

Первое известие о том, что Рубцова не стало, пришло в Мурманское отделение Союза писателей СССР от вологодских коллег: "Колю Рубцова во время ссоры задушила сожительница". Многие испытали настоящий шок — несмотря на ревнивое отношение творческих людей к успехам друг друга, Рубцов уже при жизни многими почитался одним из небожителей современной русской лирической поэзии.

Едва ли не вся пишущая братия Мурманска горестно поминала Рубцова, теряясь в догадках о том, что же привело к этой страшной жизненной драме?

Ответы на эти вопросы должен был дать суд. Однако всех, кто хотел узнать подробности из газет или побывать на процессе лично, ждало разочарование: судебное заседание, на котором в начале апреля 1971 года рассматривалось уголовное дело в отношении Людмилы Грановской, обвиняемой в умышленном убийстве Николая Рубцова, проходило в закрытом режиме.

Это лишь умножило число слухов вокруг обстоятельств смерти поэта. На свет появлялись все новые и новые версии случившегося, которые обсуждались в тесных дружеских кружках…

К Рубцову тянулись длинные руки "компетентных органов"?

Было бы удивительно, если бы подспудно не появилась, например, версия о том, что в смерти Рубцова замешан КГБ. Ведь характеризовал же Николая Рубцова писатель Виктор Астафьев как поэта, "посланного прославлять землю свою, природу русскую и людей ее забитых и загнанных временем в темный угол…".

В те же дни, как черт из табакерки, выскочил нелепый, тем не менее, обсуждавшийся слушок, что руками Грановской совершено "ритуальное" убийство наследника русского поэта Сергея Есенина.

Позже имела хождение "по дворам" и такая версия: Николай Рубцов был задушен в момент сексуальной близости со своей "садомазохистской партнершей".

Между тем, на закрытом процессе все же присутствовал один газетчик. Кто он, и как прошел все "кордоны"?

Кого увидел на скамье подсудимых единственный журналист, попавший на судебное заседание

Виктор Вениаминович Коротаев, известный вологодский поэт и старший собрат Рубцова по лирическому цеху (ныне покойный), работал тогда в газете "Вологодский комсомолец". На судебное заседание он был допущен по командировочному предписанию, предусмотрительно выписанному в редакции.

В 1994 году в свет вышли "Воспоминания о Николае Рубцове", составителем которых стал Виктор Вениаминович. В сборнике есть и его строки, которые он не мог опубликовать в "молодежке" в 1971-м: "Подсудимая сидит за барьером, под охраной серьезного пожилого милиционера. Молодая еще, пышноволосая, глаза по луковице, грудастая, бедрастая, а голос мягок, чист и глубок. Как у ангела.

И все-таки этот ангел совершил дьявольское дело – сгубил редчайший русский талант, лишил всех нас светлого друга, осиротил близких и родных. Да и всю нашу землю – тоже. И если мы не произносили пока вслух имя этого ангела-дьявола, то лишь из жалости к его родителям, дочери, из простого чувства сострадания, а может быть, и излишней деликатности…"

Дербина (Грановская) воспоминаниями о Рубцове решила напомнить о себе

Сама Дербина (Грановская) отношение к себе со стороны поклонников Рубцова никогда не считала "деликатным". В 1998 году она обратилась в Вологодский областной суд: "Несправедливое решение суда послужило хорошей платформой для разного рода клеветников, которые договорились до того, что я агент КГБ и была подослана к Рубцову. Травля обострилась, когда в 1993 году были опубликованы мои воспоминания о Николае Рубцове, а в 1994 году был издан сборник стихов „Крушина“, имеющий среди читателей несомненный успех. Я полностью отрицаю вину в умышленном убийстве Рубцова"…

Верховный Суд РФ затребовал дело из областного суда и после его изучения пришел к выводу, что оснований для опротестования приговора 1971 года нет (Грановская была осуждена по статье 103 УК РСФСР — умышленное убийство без отягчающих обстоятельств).

Кассационная жалоба адвоката Грановской о переквалификации действий подзащитной на статью 104 УК РСФСР (умышленное убийство, совершенное в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, вызванного насилием или тяжким оскорблением со стороны потерпевшего) областным судом была оставлена без удовлетворения.

Питерские судмедэксперты — против своих вологодских коллег

Однако, несмотря на решения трех судебных инстанций, Дербина продолжила воинственно защищать свое "доброе имя", пытаясь найти союзников через печать и телевидение.

А в конце 2000 года она обратилась к питерским судмедэкспертам. Их заключение некоторые средства массовой информации (в частности "Комсомольская правда") назвали сенсационными…

Не умер Данила, так болячка задавила?

Собственно, питерский следственный эксперимент, опровергавший выводы вологодских судмедэкспертов о том, что смерть Н.М. Рубцова наступила от механической асфиксии (сдавливания органов шеи пальцами рук), правовых последствий не имел.

Он интересен только тем, что события крещенской ночи 1971 года два авторитетных эксперта моделировали главным образом по рассказам заинтересованной стороны — Л.А. Дербиной. И к какому выводу пришли независимые эксперты? Рубцов умер от сердечного приступа в результате перенапряжения, связанного с "освобождением от рук нападавшей…" и ее "отталкиванием…".

Что же произошло на квартире Николая Рубцова в ночь с 18 на 19 января 1971 года?

Грановскую отказались прописать в квартире Рубцова, но "завелся" поэт совсем из-за другого – его невесте за столом оказывали повышенное внимание

В уголовном деле Л.А. Грановской нет свидетелей финала трагедии. Обвинительное заключение строилось на показаниях обвиняемой, полученных следствием, и заключении судмедэкспертизы. Зато события, непосредственно предшествующие трагедии, хорошо известны.

18 января Рубцов и Грановская зашли в паспортный стол: перед предстоящим через месяц бракосочетанием Рубцов решил прописать будущую супругу у себя. Однако Грановской в прописке было отказано – по существующим нормам на нее и ее малолетнюю дочь от предыдущего брака не хватило жилплощади…

Затем Рубцов встретился со знакомыми журналистами, которые пригласили его отметить какое-то событие. Грановская присоединилась к компании позже, но не пила. За столом Рубцов приревновал ее к одному из участников застолья. Его еле успокоили. Застолье продолжилось в квартире поэта. В Рубцове снова взыграла ревность. Гости предпочли уйти по добру по здорову…

Под утро Людмила Грановская, как она пишет в своих воспоминаниях, уже "колотилась в дверь" милицейского участка на улице Советской…

Вообще, воспоминания Дербиной долгие годы были единственным (и поэтому сомнительным с точки зрения объективности) источником информации о том, что же произошло, когда они с Рубцовым остались дома одни.

Почему?

Материалы уголовного дела были засекречены, а потом и вовсе пропали из архива

О том, что суд был закрытым, мы уже говорили. Но были засекречены и сами материалы уголовного дела, с которых до сих пор этот гриф не снят (а по некоторым данным, дело вообще таинственным образом исчезло из архива). Именно это обстоятельство, как считают некоторые исследователи биографии Рубцова, позволяли Дербиной навязывать общественности только свою версию трагических событий, не оставляя места другим.

Однако в 2005 году материалы уголовного дела вдруг появились в свободном доступе. Известный вологодский предприниматель Михаил Суров опубликовал их в своей 700-страничной книге "Рубцов. Документы, фотографии, свидетельства" (как к нему попало уголовное дело, можно только догадываться).

И сразу обнаружились нестыковки между показаниями Грановской на следствии и более поздними "мемуарами", как она сама их называет. Какие?

Чего, по словам Дербиной, испугался Николай Рубцов

Противоречий много. Остановимся на последних минутах жизни Рубцова, как их описала Дербина в своих воспоминаниях: "Рубцов тянулся ко мне рукой, я перехватила ее своей и сильно укусила. Другой своей рукой, вернее, двумя пальцами правой руки, большим и указательным, стала теребить его горло. Он крикнул мне: „Люда, прости! Люда, я люблю тебя!“ Вероятно, он испугался меня, вернее, той страшной силы, которую сам у меня вызвал, и этот крик был попыткой остановить меня…"

И далее: "Сильным толчком Рубцов откинул меня от себя и перевернулся на живот… Я увидела его посиневшее лицо… Но я не могла еще подумать, что это конец. Теперь я знаю: мои пальцы парализовали сонные артерии, его толчок был агонией. Уткнувшись лицом в белье и не получая доступа воздуха, Николай Рубцов задохнулся…"

Перед тем, как пойти в милицию, она помыла руки….

Несколько иначе этот эпизод звучит в ее устах на первом допросе: "Я стала успокаивать его, уложила на кровать. Он ударил меня ногами в грудь и вскочил, уронив при этом стол. Оба мы упали на пол. Я разозлилась, схватила его за волосы. Рубцов старался схватить меня за горло, но я укусила его за руку, а затем схватила за горло и стала давить его. Мне было безразлично, что будет дальше. Я сильно давила Рубцова, пока он не посинел, и после этого отпустила его. Подняла тряпки с пола, вымыла руки и пошла в милицию".

Одни подробности из показаний исчезали, другие появлялись. Но пальцы на горле оставались…

Еще через 10 дней на допросе она снова описывает этот эпизод: "Я схватила Рубцова в охапку и повалила на кровать… Но он босой ногой пнул мне в грудь. Я не упала, а только отшатнулась. Рубцов … вскочил, опрокинул стол, рванулся к двери из комнаты, но я схватила его в охапку и не пускала из комнаты. Рубцов сопротивлялся. Мы оба упали на пол, но я схватила Рубцова за волосы, каким-то образом оказалась наверху. Рубцов потянул руку к моему горлу. Я схватила руку Рубцова своей рукой и укусила. После этого схватила правой рукой за горло Рубцова двумя пальцами и надавила на горло.

Рубцов не хрипел, ничего не говорил – это длилось несколько секунд. Мне показалось, что Рубцов сказал: „Люда, прости. Люда, я люблю тебя. Люда, я тебя люблю“. Это были три фразы, он говорил их, а не кричал. Я взглянула на Рубцова и увидела, что он синеет, Я отцепилась от него. Рубцов сразу перевернулся на живот. Еще, кажется, вздохнул, а затем затих…"

"Когда вы душили Рубцова, — спрашивает следователь, — то отрывали всю руку от его горла, или нет?" Ответ: "Я один раз отрывала руку, а затем снова схватила за горло. Горло у Рубцова было каким-то дряблым. Я давила Рубцова, то ослабляя силу зажима, то усиляя (так записано в протоколе.– Ред.) его".

Что было сказано подсудимой на суде о последних минутах Рубцова

Из протокола судебного заседания: "Он лег на кровать, я стояла около. Затем он обеими ногами пнул меня в грудь, глазами стал что-то искать, схватил меня, и мы упали на пол. Он хотел схватить меня за горло, я его руку сильно укусила. Потом взяла пальцами за горло и держала… Когда он перевернулся на живот, то воздух, видимо, не стал проникать. Я не догадалась его перевернуть…"

Через несколько десятилетий в титрах одной телепередачи она будет значится как "вдова Николая Рубцова"…

https://www.kp.ru/daily/22572/10199/

Поэта Рубцова никто не убивал
Спустя 30 лет после трагической гибели выдающегося русского поэта проведено новое исследование по самому нашумевшему делу 1970-х годов. Результат ошеломляющий: петербургские судмедэксперты подтверждают - поэта Рубцова никто не убивал

Eсли выводы петербургских экспертов подтвердятся, то гражданская жена Рубцова Людмила Дербина, обвиненная в этом убийстве и отсидевшая 6 лет, возможно, в лучшем случае будет реабилитирована. В худшем после пересмотра дела ей будет изменена мера наказания...

Официальная версия

Cмерть поэта до сих пор является источником многочисленных спекуляций и совершенно нелепых версий. В окололитературных кругах, например, есть люди, искренне убежденные, что убийство поэта было... ритуальным. Единственное, в чем никогда не было сомнений, - кто сделал ЭТО. Из материалов Вологодского городского суда: «...Подсудимая познакомилась с Рубцовым Н. М. в 1963 году... В 1969 году, расторгнув брак с мужем, переехала из Воронежа в Вологду и пришла к Рубцову Н. М. Устроившись на работу в сельскую библиотеку, стала встречаться с Рубцовым и вскоре вступила в интимную связь с ним...

8 января 1971 года подсудимая и Рубцов подали заявление о регистрации брака. 18 января 1971 года в течение дня Рубцов распивал спиртные напитки сначала в шахматном клубе, затем в ресторане «Север», а впоследствии на квартире. В 23 часа он и подсудимая остались одни. Между ними возник скандал, инициатором которого был Рубцов. В 4 часа утра скандал между Рубцовым и подсудимой перерос в драку, в ходе которой оба упали на пол. Рубцов кричал: «Я люблю тебя, Люда...» ...

Эти последние рубцовские слова пересказывали по-всякому. Многие уверены, что на самом деле поэт произнес: «Я ЖЕ люблю тебя, Люда». И вот это добавленное «же» как бы подтверждало вывод следствия о том, что убийство было умышленным. Отсюда - немалый срок в 8 лет.
В юридической практике тех лет в схожих по обстоятельствам ситуациях обвиняемые нередко получали условные сроки... «...Подсудимая схватила Рубцова за шею и задушила его. После того как Рубцов скончался, подсудимая сделала приборку в комнате и пошла в милицию, где сообщила, что она убила Рубцова Н. М. ...Виновность подсудимой доказана: Актом судебно-медицинской экспертизы, которой установлено, что смерть Рубцова Н. М. наступила от механической асфиксии, от сдавления органов шеи руками, и что перед смертью Рубцов Н. М. был в состоянии средней (близкой к сильной) стадии опьянения».

Слово обвиняемой У этого убийства не было очевидцев, и все доказательства опирались на показания Людмилы Дербиной и выводы вологодских судмедэкспертов. Но, как выяснилось спустя много лет, та картина убийства, которую в 1971 году рассматривал суд, отличалась от реальной...
В 1998 году Людмила Дербина обратилась с жалобой к председателю Федерального областного суда города Вологды: «Несправедливое решение суда послужило хорошей платформой для разного рода клеветников, которые договорились до того, что я агент КГБ и была подослана к Рубцову. Травля обострилась, когда в 1993 году были опубликованы мои воспоминания о Николае Рубцове, а в 1994 году был издан сборник стихов «Крушина», имеющий среди читателей несомненный успех. Я полностью отрицаю вину в умышленном убийстве Рубцова»...

Дербина просит повторно рассмотреть ее дело, ведь суд когда-то не придал значения тому, с какой нереальной легкостью женщина совершила это убийство... Вот как описывает последние жуткие минуты жизни поэта сама Людмила Дербина: «Рубцов тянулся ко мне рукой, я перехватила ее своей... Другой рукой, вернее, двумя пальцами правой руки, большим и указательным, я стала теребить его за горло. Он крикнул мне: «Люда, прости! Люда, я люблю тебя! Люда, я люблю тебя!»...

Сильным толчком Рубцов отбросил меня от себя и перевернулся на живот. Отброшенная толчком, я увидела его посиневшее лицо. Испугавшись, вскочила на ноги и остолбенела на месте. Он упал ничком, уткнувшись лицом в то самое белье, которое рассыпалось по полу при нашем падении. Все это произошло в считанные секунды. Но я не могла еще подумать, что это конец. Теперь я знаю: мои пальцы парализовали сонные артерии, что его толчок был агонией, что, уткнувшись лицом в белье и не получая доступа воздуха, он задохнулся».
Можно усомниться в эмоциях женщины, можно не доверять воспоминаниям человека, который пытается спустя много лет вольно или невольно обелить свой страшный проступок... Но, когда по просьбе Дербиной уголовным делом заинтересовались компетентные питерские медэксперты, после ряда следственных действий картина убийства предстала в ином свете...

30 лет спустя: слово экспертов

В конце 2000 года Юрий Молин, профессор кафедры судебной медицины, и Александр Горшков, заведующий медико-криминалистическим отделом областного бюро судмедэкспертизы, государственный судебно-медицинский эксперт высшей категории, провели следственный эксперимент с участием Людмилы Дербиной. Смоделированные трагические события фиксировались на видеокамеру.

И вот что рассказала экспертам «убийца» поэта: - Здоровье Рубцова в последние месяцы жизни удовлетворительным назвать было нельзя. На боли в сердце жаловался. У него всегда был валидол в кармане. Друг Рубцова Сергей Чухин в своих воспоминаниях писал: «Рубцов болел. На столе рядом с диваном были разбросаны разнокалиберные таблетки. «Знаешь, сердце прихватывает»...

4 января 1971 года (за несколько дней до трагедии. - Прим. автора) сердечный приступ случился прямо в Союзе писателей. Хотели вызвать «Скорую», но он отказался. Видимо, опять обошелся своими карманными лекарствами. 5 января он ходил по дому, согнувшись, держа правую руку на сердце. Должна была сохраниться его медицинская карта в поликлинике по месту жительства, но следствие не сочло нужным с ней ознакомиться...» ...Вологодские эксперты не обратили внимания и на то, что симптомы смерти Рубцова никак не похожи на симптомы смерти от механической асфиксии: не было ни судорог, ни одышки, ни выделения мочи и кала.

Это подтверждают не только заинтересованная Людмила Дербина, но и объективные данные - наличие мочи в трупе, направленной экспертами для судебно-химического исследования. Для финального этапа механической асфиксии типичны утрата сознания и полное расслабление. Рубцов кричал перед смертью осмысленные фразы, это подтвердили соседи, а затем перевернулся на живот. При удавлении на коже остаются кровоподтеки и ссадины, соответствующие подушечкам пальцев, на теле Рубцова были лишь царапины...

Вывод оказался однозначным: Рубцов умер сам, от сердечного приступа, который спровоцировал хронический алкоголизм с поражениями сердца: «...перенапряжение, связанное с освобождением от рук нападавшей, и ее резкое отталкивание явились последним фактором, который мог вызвать развитие острой сердечной недостаточности, приведшей к смерти».

В деле поэта остается еще множество вопросов: почему эксперты не обратили внимания на то, что в картине «убийства» отсутствуют классические признаки механической асфиксии, описанные в учебниках прошлого века? Зачем осудили Людмилу Дербину?.. Очевидно, что нужна еще одна компетентная судмедэкспертиза. И следствие по делу, давно списанному в архив, рано считать законченным.

КСТАТИ

Будучи людьми трепетными и впечатлительными, писатели часто и охотно сводят счеты с жизнью. Самоубийством покончили: Владимир Маяковский, Сергей Есенин, Марина Цветаева, Александр Фадеев. В юности собирались застрелиться Максим Горький и Александр Блок. Николай Успенский перепилил себе горло тупым перочинным ножом. Александр Радищев выкушал стакан с «крепкой водкой, приготовленною для вытравления мишуры поношенных эполет старшего сына». Зарубежные писатели кончают с собой реже, но методы их ухода отличаются большой изобретательностью. Никола Жильбер проглотил железный ключ от сундука, в котором хранил свои рукописи. Вирджиния Вулф набила камнями карманы и пошла искупаться. Луи Буссенар не только спровоцировал мучительную смерть от голода, но и разослал всем знакомым приглашения на свои похороны. Писатель Борис Акунин выпустил в прошлом году книгу «Писатель и самоубийство», где в числе наиболее часто встречающихся причин писательского суицида назвал:
а) творческий кризис,
б) эмиграцию и связанное с ней существование вне языковой среды,
в) опасную тенденцию превращать собственную биографию в литературное произведение с эффектным финалом в виде самоубийства.

0

24

Трагедия летчика Светогорова

https://ujnosahalinsk.bezformata.com/li … /38941453/

Трагедия летчика Светогорова
Последний полет героя спасения челюскинцев

Как уже сообщал «Советский Сахалин», на востоке Хабаровского края в труднодоступной местности в 60 км севернее поселка Лазарев Николаевского района найдены фрагменты биологического происхождения, похожие на человеческие останки, а также части воздушного судна – предположительно гидросамолета «Савойя Маркетти С.55Х», который потерпел крушение в том районе 26 июня 1935 года. Тайной гибели самолета через 80 лет занялось следствие. Хотя кого здесь наказывать, кого привлекать – сроки прошли. Это, скорее, историческая проверка...
Облик пассажиров и экипажа попытаются восстановить по методу портретной реконструкции Герасимова.
Сейчас все костные останки (193 ед., в том числе и черепа), изъятые в пос. Лазарев, доставлены в Хабаровск. В бюро судебно-медицинской экспертизы назначена первая судебно-медицинская экспертиза.
На месте крушения самолета с 28 сентября по 5 октября работала бригада следователей и экспертов-криминалистов Дальневосточного следственного управления на транспорте, а также группа от Хабаровского краевого отделения общественного совета по изучению и сохранению исторического наследия российского Дальнего Востока.
Это была завершающая экспедиция, которая призвана не только попытаться раскрыть тайну гибели самолета через 80 лет, но и после всех экспертиз, в том числе судебно-медицинской генетической идентификации, захоронить пассажиров и экипаж в братской могиле в Хабаровске. Их останки все эти годы лежали на земле на месте аварии на горе, и только часть из них, по инициативе местных жителей, набредших на самолет, несколько лет назад была прихоронена на краю местного кладбища в пос. Лазарев. Сейчас все останки собраны у экспертов.
Пролетел на север
Пассажирский гидросамолет (катамаран) «Савойя C.55X» (борт № СССР Л-840) 26 июня 1935 года вылетел по маршруту Александровск-Сахалинский – Хабаровск. На борту было 9 пассажиров, включая ребенка, и 3 члена экипажа – всего 12 человек. Полетное время в пути – 5 часов 20 минут, протяженность – 1200 км (через пос. Де-Кастри).
С Сахалина борт взлетел в 10 часов 40 минут. Больше его никто не видел. Сейчас можно понять, что разбился самолет примерно через час полета, ориентировочно после 12 часов дня (последний радиосеанс был в 11 часов 58 минут, должен был выйти на связь через 1 час 10 минут).
Маршрут гидросамолета лежал от Александровска-Сахалинского через Татарский пролив с заходом на материк (ворота материка) в районе оз. Большие Кизи и далее, оставляя слева пос. Де-Кастри, борт поворачивал курсом к пос. Софийск, чтобы выйти на Амур. И по реке, как по путеводной нити, – в Хабаровск, по правой стороне.
Однако из-за тумана командир корабля, прославленный летчик, спасатель челюскинцев Александр Светогоров ворота материка почему-то пролетел. Он взял курс на север и, пролетев еще 50 км, оказался за пос. Лазарев, в районе р. Тымь.
По одной из версий, именно по этой реке он намеревался выйти на Амур, однако не учел, что все реки в этом районе текут в другую сторону – в Татарский пролив (за перевалом, на границе Ульчского и Николаевского районов все реки текут, наоборот, от Татарского пролива в Амур), и таким образом, ориентируясь по реке, зашел по ней в каменную ловушку из гор – в верховья Чертова хребта. На небольшой высоте самолет задел макушку лиственницы, оторвал одну лодку, потом машину резко повернуло против оси, и следующий удар уже пришелся по кабине пилота (найдена рулевая колонка, которая переломилась пополам, штурвалы в виде рулей обломаны по кругу). При таких ударах вряд ли кто выжил...
Поиски пилота
Вот что передавал ТАСС 3 июля 1935 года: «Пропал самолет под управлением пилота Свя[е]тогорова. Гидросамолет «Л-840» под управлением пилота Свя[е]тогорова, вылетевший 26 июня из Александровска-на-Сахалине в Хабаровск, до сего времени не прибыл к месту назначения. На борту самолета, кроме пилота, борт-механика, радиста, 8 пассажиров. 26 июня в 11 часов 30 минут радист аэропорта Нижне-Тамбовска принял радиотелеграмму от Свя[е]тогорова: «Лечу в тумане, потерял ориентировку, сообщите погоду». Сводка о погоде была передана Свя[е]тогорову. Больше от него радиотелеграмм не поступило. В день вылета из Александровска погода была пасмурная, но летная. В поиски Свя[е]тогорова послали 4 самолета. Оповещены пароходы, находящиеся в Татарском проливе».
И вот сообщение ТАСС через неделю, 11 июля 1935 года: «На поиски самолета Свя[е]тогорова. Поиски самолета Свя[е]тогорова продолжаются всеми средствами. Пока местонахождение его не обнаружено. Пилот Мазурук, начальник политотдела управления гражданского воздушного флота Остапенко, вылетевшие для проверки сообщения, будто бы самолет Свя[е]тогорова замечен направившимися в долину реки Медвежьей, вернулись обратно. Признаки самолета не обнаружены. 7 июля утром Мазурук и Остапенко снова вылетели в поиски».
Ранее, 1 июля 1935 года, на заседании бюро Далькрайкома ВКП(б) (протокол №107) была образована комиссия по розыску самолета в составе: Остапенко, Лапина и Западного (Кессельман) – начальник УНКВД по Хабаровской области.
На разбившийся самолет «Савойя C.55X» набрели охотники. Он упал в 67 км от пос. Лазарев Николаевского района Хабаровского края (тогда это был нп. Лазарево Нижнеамурского района в составе Нижнеамурской области, где областной центр – г. Николаевск-на-Амуре Дальневосточного края), на горе Медвежьей Чертова хребта, в верховьях р. Тымь.
Уже 31 августа 1935 года на заседании бюро Далькрайкома ВКП(б) (протокол №121) было сделано заключение комиссии дальневосточного краевого комитета ВКП(б) по материалам обследования дальневосточного территориального управления Гражданвоздухофлота (в составе комиссии: Барминский – особый отдел ОКДВА и УГБ, Листовский – крайком комсомола, Хорин – ОВС ОКДВА, Мильвид – ОВС ОКДВА).
В частности, в главе VIII заключения «Катастрофа Светогорова» указано, что причиной стала «нелетная погода». Там же написано, что Светогоров в дни перед катастрофой был явно перегружен, совершил с 24 июня несколько перелетов с Сахалина в Хабаровск и обратно, сидел на трассе на вынужденных посадках. В июне 1935 года за 15 дней налетал 75 часов, выполнив всю месячную норму.
26 июня 1935 года прилетев из Хабаровска на Сахалин ранним утром, в 7 часов 5 минут, через 3 часа, борт был затребован диспетчерской телеграммой на возврат в Хабаровск.
Причем когда уже после катастрофы стали разбираться, то диспетчер Бураго в Хабаровске не смог пояснить, почему он отправил такую телеграмму и зачем так срочно в Хабаровск потребовалось возвращать самолет.
Установлено, что 15 сентября 1935 года гидросамолет «Савойя C.55X» – борт № СССР Л-840 (заводской № 10531) был исключен из реестра самолетов Гражданвоздухофлота (ГВФ), где был приписан к 13-му гидроотряду Дальневосточного управления ГВФ (база в Хабаровске).
Повторимся, все эти годы к месту авиакатастрофы было совершено, предположительно, до восьми подходов, но останки людей так и лежали нетронутыми. Растаскивали только самолет и ценные вещи.
Что осталось от самолета?
Спасти два самолетных двигателя (силовые установки «Изотта-Фраскини Ассо» – «Isotta-Fraschini Asso 750») от «металлистов» решился местный житель-энтузиаст Иван Шило. В августе 2008 года он с сыновьями провел целую операцию по поднятию с горы движков. Они, к слову, в отличном состоянии, и один из них можно хоть теперь запускать. Двигатели «Савойи» теперь находятся в Комсомольске-на-Амуре и, по материалам доследственной проверки, переданы на ответственное хранение Ивану Шило.
Что же касается «запущенной» в СМИ версии, что Светогоров спасся* и еще с кем-то вышел на берег Татарского пролива, где был принят за беглого каторжника и убит, то она не выдерживает никакой критики.
Уже в 2006 году работники местного леспромхоза, пробивая просеку в тех местах, где разбился самолет, нашли серебряные часы Буре (№ 518750) с дарственной подписью: «тов. Святогорову А. П. за успешный перелет Хабаровск – Камчатка 31[0].VI – 29.VII.33 г. ПП ОГПУ ДВК» (теперь эти часы в запаснике Хабаровского краевого музея им. Н. И. Гродекова).
Там же, на месте аварии, был найден кожаный чехол – Грамота на знак «Почетный работник ВЧК – ГПУ (XV)». Именно этим знаком «За участие в спасении челюскинцев» 7 июля 1934 г. был награжден Александр Светогоров. Ему присвоено звание «Почетный чекист», также он награжден знаком «Почетный работник ВЧК – ГПУ (XV)» к 15-летию ВЧК – ГПУ. В самолете больше никто такой награды не имел!
Правда, кроме «корочки» Грамоты, внутри нее ничего не сохранилось. Об этом рассказал местный лесник и краевед Александр Приходько. Именно ему передали лесорубы в 2006-м эту реликвию, а он в сентябре с. г. отдал ее в Приморскую региональную молодежную общественную организацию «Поисковое объединение «АвиаПоиск», ее руководителю Ярославу Ливанскому, который приезжал из Владивостока на место аварии самолета в пос. Лазарев.
Также во Владивосток уехала и именная табличка (шильдик) «Первачу к-[расно]ф[лот]цу Шереметьеву А. от личного состава Моравиапарка». Антон Васильевич Шереметьев был директором Тымовской машинно-тракторной станции (МТС) на Сахалине и пассажиром того злополучного рейса. При нем был наградной пистолет Коровина (ПК), он вез под миллион рублей – выручка МТС – в Хабаровск вместе с главбухом Степаном Щетининым. Но, как уверяет все тот же лесник Приходько, «пистолет рассыпался в руках у лесорубов», от него осталась только табличка. Что касается денег, то их в наше время не находили. А есть информация, что место аварии посещала бригада НКВД.
Ну, и уже в последней экспедиции, на горе, на месте аварии, был найден фрагмент манжеты рукава с галуном (тремя лентами) командира корабля. Это рукав Светогорова!
Историческая проверка
Сейчас по факту найденных человеческих останков на месте катастрофы самолета «Савойя C.55X» Комсомольский отдел на транспорте Дальневосточного следственного управления на транспорте проводит доследственную проверку. Как пояснил заместитель начальника отдела Константин Тихоньких, с момента событий прошло 80 лет, сроки давности все давно вышли. Кроме того, тогда действовало другое законодательство и не было в Уголовном кодексе статьи о нарушении правил безопасности движения и эксплуатации воздушного транспорта, повлекшем по неосторожности крупный ущерб и смерть более двух лиц (нынешняя ст. 263 УК РФ).
– Кого здесь наказывать, кого привлекать, сроки прошли, – говорит Константин Тихоньких. – Это, скорее, историческая проверка. Но мы примем все меры к установлению всех обстоятельств гибели самолета. Все документы, касающиеся полета воздушного судна, его движения, мы уже запросили.
И, по самой последней информации, судебно-медицинский эксперт попробует восстановить с помощью антропологической реконструкции по методу портретной реконструкции М. Герасимова облик пассажиров и экипажа «Савойи C.55X». Известно, что метод восстановления лица по черепу предоставляет возможность осуществить прямое сопоставление физического типа людей прошлого и настоящего.
Археолог, доктор исторических наук Михаил Герасимов за свою жизнь создал целую галерею портретных реконструкций исторических лиц. Теперь предстоит восстановить облик летевших на самолете «Савойя C.55X». Фотографии Александра Светогорова уже переданы эксперту.
Как пояснил председатель Общественного совета по изучению и сохранению исторического наследия российского Дальнего Востока (штаб-квартира в Хабаровске) Геннадий Басюк, пассажиры и экипаж самолета «Савойя C.55X», по желанию родственников, будут захоронены в братской могиле на центральном кладбище в Хабаровске. Для разрешения на захоронение совет готовит письма мэру Хабаровска Александру Соколову и губернатору Хабаровского края Вячеславу Шпорту.
К. ПРОНЯКИН,
участник поисковой экспедиции.
г. Хабаровск.
* Летчик Матвей Леонтьевич Шемяков в 1945 г. у побережья Татарского пролива, недалеко от мыса Лазарева, у охотника в жилище нашел кожаную сумку-планшет с документами, карту полета Александра Светогорова. Сам охотник признался, что убил вышедших на берег людей в 1935 г., подумав, что это бандиты, – рассказ записан в 1984 г. (газета «Зеркало недели», № 5 за 1999 г., ст. В. Логинова «На поиски «Савойи»).
Кто летел на самолете
«Савойя C.55X» 26 июня 1935 года
Экипаж: командир Светогоров, радист Ефремов, бортмеханик Стыченко.
Пассажиры: директор Тымовской (Рыковской) МТС (машинно-тракторная станция в селе Воскресеновка Тымовского района Сахалинской области – колхоз им. И. В. Сталина) Антон Васильевич Шереметьев, бухгалтер МТС Степан Щетинин, механик МТС Бараксин, его жена Ильинская с ребенком, бухгалтер «Сахлестреста» Грановский, супруга сотрудника областного земельного управления Докучаева, инструкторы отдела Объединенного государственного политического управления (АУР ОГПУ – НКВД) СССР Корнышен и Меднис.
Для сведения
В 30-х годах на Дальнем Востоке сухопутных аэродромов не было, и первые годы приходилось летать на гидросамолетах. Зачастую пассажирам при посадке и высадке приходилось принимать «ледяную ванну». Исключить же подобного рода «купание» было почти невозможно.
В Хабаровске гидропорт располагался в затоне, где начинается ул. Запарина и сейчас зимуют корабли. Часто аэропорт в дальневосточных городах представлял собой обыкновенный бревенчатый дом. В одной половине жил начальник аэропорта, в другой – экипаж прилетевшего самолета.
На берегу стояли бочки с керосином и маслом. Неподалеку от берега в землю вкапывался столб, за который самолет крепился во время стоянки.
Перед вылетом самолет заправляли. Это была очень тяжелая работа, так как все работы производились вручную. Поэтому в заправке участвовал не только экипаж, но и начальник аэропорта, сторож и даже пассажиры.
Оплата воздушного путешествия еще не гарантировала самого полета по расписанию. Пассажиры подчас долго ждали самолета. В то время метеорологического обслуживания полетов не было, и информацию о погоде летчик не получал. «Сообщите, какая у вас погода?» – запрашивал летчик по телефону соседний аэродром. «Не могу сказать, – отвечали ему. – Метеоролог ушел на сопку погоду смотреть...».
По свидетельству командира 13-го гидроотряда Дальневосточного управления Гражданвоздухофлота, полярного летчика, впоследствии генерал-майора авиации и Героя Советского Союза Ильи Мазурука, никаких метеосводок в 30-е годы летчикам не давали, по линии Александровск-Сахалинский – Хабаровск не было даже управления воздушным движением (УВД).
Вот его слова: «Звоню по телефону в Александровск-на-Сахалине. Там будка, масловодогрейка – весь аэропорт. Сторож подходит. «Ну, дед, как погода у тебя?» – спрашиваю. «Это ты, Илья?». «Я, – говорю. – Лететь к тебе можно?». «Сейчас погляжу», – и уходит. А потом слышу: «Неважная погода. Три столба видать только». «Вот как пятый увидишь, звони», – кричу ему. Трудно, конечно, представить теперь, как мы по телеграфным столбам видимость определяли...».

http://www.polarpost.ru/forum/viewtopic.php?t=2672

Светогоров (Святогоров) Александр Павлович (1902-1935)
военный и полярный летчик

Родился в 1902 году. В 1923-м закончил летную школу в Ейске. До 1930 года служил в Москве, переведен Хабаровск, в гидроотряд Амурской военной флотилии. Уволен со службы в 1931, до 1933 года работает инструктором в аэроклубе Хабаровска. В 1933 году при создании авиации войск ОГПУ становится пограничным летчиком. Участник операции по спасению экипажа и пассажиров "Челюскина", в донесении полномочного представителя ОГПУ по Дальневосточному краю Т.Д. Дерибаса в Москву о пограничниках, отличившихся при спасении челюскинцев, командир авиазвена погранотряда (Камчатского) Александр Павлович Святогоров отмечается особо: "…Один из лучших наших летчиков, знакомый с условиями полярных полетов, энергичный, настойчивый, сделал перелет с парохода "Сталинград" в бухту Лаврентия и перебросил группу челюскинцев от Уэлена до Провидения и обратно для транспортировки горючего. Безусловно, заслуживает быть отмеченным за эту работу и награжденным орденом…".

В октябре 1934 года командир звена камчатской авиаэскадрильи А.П. Святогоров пишет рапорт начальнику Управления Краснознаменной пограничной и внутренней охраны ДВК, где сообщает о своей непригодности к летной работе из-за больной после очередной аварии ноги и просит его освободить даже от строевых занятий. Направлен на медицинское освидетельствование в Москву, где летно-врачебная комиссия приходит к выводу о его профессиональной непригодности. 5 февраля 1935 года Управление Краснознаменной пограничной и внутренней охраны ДВК признает его негодным к летной службе "по моральным и физическим качествам". 13 февраля 1935 принят в Дальневосточное территориальное управление ГВФ, работает на маршруте Хабаровск - Александровск (Сахалин) на гидросамолете "Савойя-55".

Погиб в 1935 году после падения самолета СССР Л-840 в тайге.

Часы остановились в полдень или Последний полет Александра Святогорова
Владимир Чусовской.

75 лет назад, в мае 1934 года, Петропавловск-Камчатский встречал челюскинцев и летчиков, принимавших участие в спасении пассажиров и экипажа раздавленного льдами парохода. В грандиозной спасательной операции были задействованы и пограничные авиаторы. Им не довелось вылетать в лагерь челюскинцев на льдах Чукотского моря. И, тем не менее, вклад пограничных летчиков в успех спасательной операции велик. В списке особо отличившихся пилотов значилось имя Александра Павловича Святогорова. Очень скоро его фамилия станет известна всей стране.

В донесении полномочного представителя ОГПУ по Дальневосточному краю Т.Д. Дерибаса в Москву о пограничниках, отличившихся при спасении челюскинцев, командир авиазвена погранотряда (Камчатского - авт.) Александр Павлович Святогоров отмечается особо: "…Один из лучших наших летчиков, знакомый с условиями полярных полетов, энергичный, настойчивый, сделал перелет с парохода "Сталинград" в бухту Лаврентия и перебросил группу челюскинцев от Уэлена до Провидения и обратно для транспортировки горючего. Безусловно, заслуживает быть отмеченным за эту работу и награжденным орденом…"

Экипаж самолета "Савойя" С-62 бис Александра Святогорова находился на пароходе "Сталинград", который 28 марта 1934 года вышел из Петропавловска, взяв курс к берегам Чукотки. На палубе судна стояла и сама разобранная машина, заботливо укутанная несколькими слоями брезента. На судно погрузили также два дирижабля, аэросани, три трактора, самолет Т-4. Предполагалось, что эти транспортные средства правительственная комиссия сможет задействовать в спасательной операции. Но "Сталинград" в Беринговом море попал в ледовый плен и несколько недель находился в дрейфе. Капитан парохода Василий Петрович Сиднев каждый день отсылал правительственной комиссии радиограммы, в которых сообщал о продолжающемся дрейфе: "20 апреля в 11 часов 50 минут нахожусь в 15 милях к северу от острова св. Матфея. Зажат льдами. Замечен дрейф всей массы льда на запад по 7 миль в сутки. Температура воздуха - минус 7 градусов. Ветер ост в 6 баллов. Недалеко от парохода образовалась узкая щель длиной около 2 миль. Утром предполагаю при помощи взрывов льда аммоналом пробиваться к северу".

Но ни на следующий день, ни через неделю вырваться "Сталинграду" из льдов не удалось. Томившийся на борту в бездействии А. Святогоров добился от правительственной комиссии разрешения на попытку взлететь со льда. Подходящую площадку обнаружили 29 апреля. Разобранную "Савойю" выгрузили на лед. Сборка самолета, установка на нем лыж завершились уже вечером, в густых сумерках. Вылет наметили на утро. Командир экипажа и техник Лукичев ночь провели у машины. Существовала опасность, что дрейфующие льды могут разделить самолет и пароход, не исключалась и возможность возникновения трещин. На утро негативные прогнозы подтвердились. Почти миля льда разделяла "Савойю" и "Сталинград". Переходы от самолета к пароходу и обратно заняли немало времени. Удалось взлететь около полудня. Место летчика-наблюдателя Тесакова занял опытный полярник врач Старокадомский, поскольку в квалифицированной помощи медиков нуждались многие из челюскинцев.

Самолет Святогорова успешную посадку в Провидения совершил около 18 часов 30 апреля. Через день пограничный летчик вылетел в Уэлен, откуда привез 8 челюскинцев и среди них трехмесячную девочку, родившуюся на льдине. Всего Святогоров доставит в Провидения - основную точку сбора зимовщиков - 29 пассажиров и членов экипажа затонувшего парохода.

С врачом Старокадомским пограничный летчик в начале мая совершит полет на мыс Шмидта, откуда эвакуирует шесть больных цингой моряков с парохода "Хабаровск", так же зимовавшего во льдах Чукотского моря. Челюскинскую летную эпопею Александр Святогоров завершит без единой поломки. Указ о награждении его орденом Красного Знамени застанет пилота уже в Петропавловске-Камчатском.

Эта часть биографии талантливого летчика мне, равно как и многим читателям, интересующимся историей охраны северо-восточной границы, хорошо известна. Но после 1934 года фамилия летчика Святогорова перестает упоминаться в ведомственных документах. Он оставляет службу на границе. Долгое время причины, которые заставили его уволиться, и последующая судьба летчика мне оставались неизвестны. Но поиск, если он ведется, всегда приносит результаты.

В октябре 1934 года командир звена камчатской авиаэскадрильи А.П. Святогоров пишет рапорт начальнику Управления Краснознаменной пограничной и внутренней охраны ДВК, где сообщает о своей непригодности к летной работе из-за больной после очередной аварии ноги и просит его освободить даже от строевых занятий.

Трудно сказать, что заставило Александра Павловича, без сомнения талантливого летчика, страстно влюбленного в небо, отказаться от любимой работы. Допускаю, что причиной тому было не только состояние здоровья. Могла вскружить голову молодому орденоносцу и слава. О нем писали центральные газеты, называвшие летчика героем. Возможно, Святогорову пришлась не по душе Камчатка, где его оставили служить после челюскинской эпопеи. У пилота могли не сложиться отношения с командованием части. Комиссар эскадрильи в служебной характеристике отмечает, что летчик пьет, заносчив с товарищами…

К тому времени за Александром Павловичем закрепилась прочная слава авиахулигана, что, судя по всему, соответствовало действительности.

Он и на Дальний Восток из Москвы, где проходил службу до 1930 года, попал из-за акробатики в воздухе. Во время демонстрационных полетов на устаревших истребителях иностранного производства Святогоров поразил заместителя начальника ВВС РККА Якова Алксниса фигурами высшего пилотажа, запрещенными для этого типа самолетов. Начальник молодого пилота похвалил, но за нарушение инструкции посадил на две недели на гауптвахту. Очередное трюкачество в воздухе стоило Святогорову перевода в Хабаровск, в гидроотряд Амурской военной флотилии. Но и здесь Александру Павловичу долго служить не довелось. В 1931 году он и его друг Петров пролетают в паре над мостом через Амур в таком плотном соседстве, что крылья их машин соприкасаются друг с другом. Далее последовало увольнение со службы.

До 1933 года А.П. Святогоров работает инструктором в аэроклубе Хабаровска. Среди тех, кого он обучает полетам, - будущий Герой Советского Союза Марина Распопова. В 1933 году начинается создание авиации войск ОГПУ, и Александр Святогоров становится пограничным летчиком, как мы уже знаем, вновь ненадолго.

Командование не оставило без внимания рапорт, написанный пилотом в октябре 1934 года. Летчика посылают на медицинское освидетельствование в Москву, где летно-врачебная комиссия приходит к выводу о его профессиональной непригодности. 5 февраля 1935 года Управление Краснознаменной пограничной и внутренней охраны ДВК признает его негодным к летной службе "по моральным и физическим качествам".

Но, как показывают дальнейшие события, Святогоров вовсе не намеревался оставлять любимое дело. Уже 13 февраля его принимают в Дальневосточное территориальное управление ГВФ и доверяют полеты на одном из самых протяженных и сложных маршрутах того времени - Хабаровск - Александровск (Сахалин - авт.). Трассу обслуживал двухфюзеляжный гидросамолет "Савойя-55", способный перевозить 8 пассажиров. Как Александр Павлович летал, можно судить по воспоминаниям начальника авиаотряда Святогорова, известного летчика, Героя Советского Союза Ильи Павловича Мазурука: "На Сахалин только Иванов, Святогоров и я тогда летали… Помню, не прорвался как-то на Сахалин. А мой дружок (Святогоров - авт.) долетел. Спрашиваю:

- Как это тебе удалось, Саша?

- Есть там распадок, - говорит он. - В бухту Де-Кастри выходит. Вот я на бреющем и дошел. Повертеться, правда, пришлось. Сопки-то сверху закрыты туманом.

- Нет, - говорю, - твой опыт не перенимаю"…

Илья Мазурук оказался прав. Разумная осторожность еще никому не вредила.

В последний полет Александр Святогоров поднялся из Александровска 26 июня 1935 года. На борту "Савойи", кроме экипажа, находились восемь пассажиров. Среди них директор местной МТС, бухгалтер машинно-тракторной станции с большой суммой денег, сотрудники НКВД. Погода стояла нелетная, а экипаж не успел толком отдохнуть и после предыдущего полета.

Накануне, 24 июня, Святогоров прилетел из Александровска в Хабаровск. Через три часа начальник местного аэропорта Филиппович приказал возвращаться на Сахалин. Святогоров подчинился. Он вообще летал много и охотно. За 15 дней до гибели Александр налетал 75 часов, что составляло месячную норму пилота ГВФ. 24 и 25 июня экипаж Святогорова сделал несколько вынужденных посадок на трассе, дожидаясь сносной погоды. В Александровск прилетели утром 26 июня. Покинули Сахалин через три с половиной часа после посадки. Святогоров, несомненно, был уставшим. Кто отдал приказ о срочном вылете, комиссия, которая пыталась разобраться в причинах катастрофы, так и не сможет установить.

Самолет мгновенно скрылся в плотных облаках. Через полтора часа радист Ефремов, в последний раз выйдя в эфир, сообщил, что полет продолжается в плотной облачности…

"Савойю" искали долго, но безрезультатно. По линии НКВД проверили, не перелетел ли Святогоров к японцам, как это сделал в 1934 году летчик Вахромеев. Агенты сообщили, что ни в Японии, ни в Маньчжурии пассажирская "Савойя" посадок не совершала.

Первые следы исчезнувшего самолета, правда, до сего дня не получившие документального подтверждения, удалось обнаружить в 1945 году.

Рассказ базируется на воспоминаниях ныне уже покойного летчика Матвея Ивановича Шемякова: "Осенью 1945 года непогода заставила нас приводниться у берега Татарского пролива, недалеко от мыса Лазарева. Место было дикое, тайга подступала почти к берегу. Заметив вдали чум, пошли туда. К нам вышел старик из местных народностей. Он был явно не рад гостям. Мы все же… зашли и сгрудились вокруг горящей плошки… Когда глаза привыкли к полутьме, царившей в чуме, я заметил в углу кожаную сумку-планшет, такую же, как у меня. Снял я сумку, открыл. В ней оказались документы, карта полета… Александра Святогорова.

Пришлось слегка "прижать" деда… По его словам, лет десять назад из тайги вышли несколько человек. Старик тогда еще был крепким, хорошим охотником. Жил здесь же с другом, который давно умер. Они испугались людей, приняв их за бандитов, и застрелили, а сумку и другие вещи взяли…"

М.И. Шемяков, прилетев в Хабаровск, передал планшетку в краевое управление НКВД. Дальнейшая судьба находки ему неизвестна.

Место гибели "Савойи-55" обнаружили только в наши дни, летом 2006 года. Лесорубы при разметке делянки нашли разбившийся самолет в 100 километрах от поселка Лазарев Хабаровского края. Катастрофа произошла в стороне от маршрута, по которому его искали. Святогоров, видимо, пытался найти просвет в облачности, поэтому и сместился далеко в сторону. Уставший пилот не заметил сопки и зацепился за вершины деревьев, росших на ней. На месте трагедии нашли останки пяти человек, части летной куртки, женский ботинок 36 размера, несколько монеток 1929-31 годов чеканки и бортовые часы. Они остановились почти ровно в полдень. Вскоре летчику Святогорову должно было исполниться 26 лет.

Нужна была поисковая экспедиция, которой предстояло через тайгу добраться до долины реки Медвежьей и «прочесать» ее радиальными маршрутами. И такая экспедиция состоялась через... сорок лет. О ходе ее проведения и результатах сообщила газета «Воздушный транспорт» 24.08.1985 г. в статье С.Глухова «Второе исчезновение «Савойи». Основанием для организации экспедиции послужило сообщение о каком-то разбитом самолете, лежащем на сопке в тайге...

Следы «Савойи»

«На мыс Лазарева вылетела поисковая группа. В лагере лесоустроителей пришлось взять проводника - добраться к месту на вертолете оказалось невозможным: сопка, на которой лежал самолет, была прочно закрыта нередким здесь туманным выносом с пролива (Татарский пролив. - Прим.).

Утром место происшествия безошибочно указали сбитые падавшей машиной верхушки вековых елей. Сначала наткнулись в распадке на тройное хвостовое оперение. Выше на склоне лежали обе лодки гидросамолета - в них размещались пассажирские каюты. Мощные по тем временам двигатели - в 750 лошадиных сил каждый - марки «Изотта-Фраскини» за десятилетия не успело даже тронуть ржавчиной. Сфотографировали разбитую радиостанцию, разрушенный фонарь пилотской кабины. Поодаль, в кустах, обнаружили плоскости. И вот, наконец, главное: грязно-голубой кусок перкали, обтягивавшей фюзеляж, с опознавательными надписями!

Старейший дальневосточный бортмеханик Мороков, который лично знал Святогорова и обслуживал в тридцатые годы его машину, тут же подтвердил. «Да, это «Савойя», - говорил, показывая фотографии, руководитель той поисковой группы Виктор Сергеевич Нуждин, бывший военный летчик, совершивший в годы Великой Отечественной и войны с Японией более трехсот боевых вылетов. - Судя по всему, прижатый туманом Л-840 шел на бреющем полете по долине речки, и крутой склон перед собой пилот увидел неожиданно. Рванул штурвал на себя, но каких-то тридцати метров не хватило, чтобы перевалить через вершину».

Действительно, спасение было близко - внизу, сколько хватает глаз, грудились невысокие сопки, стелилась бесконечная тайга, уходя к поблескивавшей на горизонте ленте Амура. Теперь нам, пожалуй, никогда не узнать всех обстоятельств того последнего полета Александра Святогорова. Известно одно: стрелки найденных в кабине часов навечно застыли на цифре двенадцать...

...Находку «Савойи» по редкости можно сравнить пожалуй что с находкой мамонтенка Димы. Ведь не так уж много было когда-то закуплено у Италии таких машин, «С-55» нет ни в одном музее авиационной техники... Отчет поисковой группы (вместе с координатами и описанием точки) не сохранился...

Неумолимо время. Сегодня как никогда дорога каждая восстановленная страница истории, написанная теми, кто прокладывал в небе Дальнего Востока первые трассы, подчас расплачиваясь за это самой дорогой ценой. Не случайно трасса на Сахалин по аэрофлотовской табели о рангах официально значится как «линия сверхособой трудности». Итак, «Савойя» исчезла вторично. Нет никаких сведений ни от участников поисковой группы, ни на страницах прессы, не появились свидетельства об исчезнувших без следа людях, бывших на борту «Савойи» в далеком 1935 году.

0

25

Трагедия летчика Светогорова. Продолжение

http://www.polarpost.ru/forum/viewtopic.php?t=2672

«Ничто на земле не проходит бесследно...»

Строка известной песни А.Пахмутовой подходит к обстоятельствам разыгравшейся трагедии, ко многим причастным к историко-поисковой работе, к собратьям по штурвалу известного полвека назад летчика, чье имя давно уже предано забвению.

Тревожит, не может оставить в покое вопрос: на борту было 11 человек. И ни одного следа их ни возле останков «Савойи», ни в поплавках-каютах, где размещались 8 пассажиров, ни в пилотской кабине трех членов экипажа! Никаких следов не обнаружено и вокруг безымянной сопки, часто закрытой туманом, наползающим с Татарского пролива. Логика и факты осмотра местности свидетельствуют: люди остались живы! Командир самолета повел их или в сторону Амура, или к берегу пролива... Тайга надежно запрятала их следы. А молчать тайга умеет.

Уроки Севера

- Видели ли вы кинофильм «Волга-Волга»? Помните, чудесный пейзаж - солнечное небо, голубая гладь реки и гидросамолет, отрывающийся после короткого разбега от воды и уходящий в небесную даль? Это взлетал известный в те времена летчик А.Грацианский, чье имя было известно многим.

...Почти три года мы переписывались. Мои письма «прорывались» с далекой Чукотки в Киев, ответы тем же маршрутом, но в обратном направлении, поступали с поправкой на «погоду». В письмах мне ставились десятки вопросов. Да и не могло быть иначе: старого полярного летчика не могли не интересовать многие «нюансы» современной «эксплуатации» Арктики, которую он в числе первых полярных авиаторов осваивал в далекие тридцатые годы.

1984 год был насыщен событиями в моей жизни - участие в правительственном агитперелете по Арктике вместе с челюскинцами, организованном в 50-летие челюскинской эпопеи, завершение первого этапа моей поисковой работы - разысканном на Чукотке первом самолете С.Леваневского «Консолидейтед-Флейстер» 1934 года, который считался потерянным для истории, избрание в Ленинграде меня членом Полярной комиссии Географического общества СССР... Дали мне в авиации и отпуск на месяц.

И вот я в Киеве. Еду в Святошино - живописный район Киева. Звонок в дверь. Открывает высокий, седой, но еще довольно крепкий Алексей Николаевич, приглашает в комнату. Захожу и... О, Господи! Да что же это такое?! Такую «картину» я видел лишь в западных фильмах-«боевиках»: «панорамы» квартир после налетов банд!

Начиная от порога, абсолютно везде - на полу, диване, стульях, столе - навалом горы книг, бумаг, карт...

- Не понял! Алексей Николаевич, у вас что, обыск был?

- Гм... обыск... Скажете тоже... Над книгой работаю! Проходите, осторожнее... Сюда, к дивану. Минутку, сам освобожу место!

Снимает несколько папок, освобождая мне кусочек «посадочной полосы».

- Да как тут можно найти нужное?

- Представьте себе, нахожу сразу! А вот в шкафах, на стеллажах найти было действительно потруднее! Спешу закончить вторую книгу... Пришлю вам на Чукотку. А первую мою читали?

- Нет, к сожалению не мог достать!

- Постой, погоди...

Встает, несколько раз обводит взглядом свои «россыпи», затем - открытые шкафы... Осторожно пробирается сквозь «завалы» к столу, роется там в ящиках...

- Нашел. Моя, первая, «Уроки Севера». Сейчас, подпишу. Бери, на память о старом полярнике!

Долго мы на кухне «гоняли чаи»... Вопросы, ответы... Часа через четыре я был тактично «выпровожен».

Через три дня мы с ним ехали в город Белая Церковь на открытие Музея С.Леваневского, созданного при ГПТУ-9, расположенном по одноименной улице. Открытию музея предшествовал год, в течение которого я и А.Грацианский принимали участие в его создании - рекомендовали, писали письма, встречались со многими известными летчиками тридцатых годов. В итоге, в музее удалось собрать много ценных экспонатов, исторических материалов, включая даже личный меховой полярный костюм, унты легендарного летчика С.Леваневского, пропавшего без вести в августе 1937 года при перелете через Северный полюс в США.

Пока мы ехали, А.Грацианский был немногословен. Я, понимая его состояние, связанное с воспоминаниями о лучшем друге и даже «посаженном отце» (С.Леваневском) на свадьбе А.Грацианского в 1935 году, не донимал его разговорами. Не скрою, невольное чувство волнения испытываешь, близко общаясь с «живой легендой», чья удивительная биография - это живая летопись эпохи.

В 1922 году А.Грацианский работал в КБ К.Калинина, создавал и испытывал самолеты «К-1» - «К-5». В 1925 году - работа с первым полярным летчиком Чухновским, а в 1930 году был создан первый самолет «Омега», в котором название - от «Олексій Миколайович Граціанський».

А.Грацианский в 1931 году совершил свой первый дальний авиаперелет. Его в это время уже связывала дружба с начальником полтавской авиашколы морским летчиком С.Леваневским, который уже имел опыт и имя, особенно после спасения американского известного летчика Джимми Маттерна, который летел в «кругосветку» и «потерялся» где-то на Чукотке... И именно известный всему миру полярный летчик С.Леваневский убедил А.Грацианского перейти в полярную авиацию, за что тот был ему благодарен всю жизнь.

Дав согласие на переход, А.Грацианский сначала закончил и испытал самый крупный в мире самолет «К-7». И вот последовал приказ о переводе в Управление полярной авиации СССР.

Наступил 1937 год. Перелеты через полюс экипажей В.Чкалова, М.Громова. 12 августа вылетел С.Леваневский на тяжелом самолете ДБ-А за номером Н-209. 13 августа в 14 часов 32 минуты с борта самолета в штаб перелета поступила РД: «Как меня слышите? Ждите...» На этом связь прервалась, навсегда. Начались поиски...

А.Грацианский, к этому времени освоивший авиатрассы на Диксоне, Тикси, в устье Колымы, был направлен на Аляску, чтобы с мыса Барроу проводить поиски над Ледовитым океаном в восточном секторе Арктики.

Грацианский покрыл 25 тысяч километров в полетах из Севастополя на Аляску и над Американской Арктикой.

В 1940 году А.Грацианский снова ушел на летно-испытательную работу. Он был первым испытателем более двадцати типов опытных первых реактивных и более 1200 серийных тяжелых самолетов.

Лишь профессионалы могут оценить эти цифры! Это был ежедневный риск, но это была обычная работа испытателя. За данную «путевку в жизнь» первым тяжелым реактивным и турбовинтовым самолетам А.Грацианский был удостоен звания Героя Советского Союза. Он, часто вспоминая тяжелые уроки Севера, говорил: «Человеку необходимо время от времени подниматься над мелочностью будничных житейских забот, ощущать величие Земли, на которой он живет. Ощущение высоты простора преображает душу, очищает ее».

С 1958 года А.Грацианский снова в Киеве. В КБ О.Антонова проводит испытательные полеты на «АН-12», «АН-22» («Антей»). В 1961 году он последний раз прилетал в Арктику, на остров Домашний. С детства он следил за походами Нансена и Амундсена и был счастлив, что стал современником похода атомохода «Арктика» в 1977 году к Северному полюсу.

...После открытия Музея Леваневского, выступлений, встреч мы возвращались с ним в Киев электричкой. А.Грацианский был уже более разговорчив. Он снова прошел по «линии жизни», рассказав молодежи многое, о чем не упомянуто в его книге... Пришлось и мне «выложиться» и на встрече, после которой меня избрали председателем совета Музея Леваневского, и по дороге в Киев. О многом расспрашивал, советовал...

Вскоре мне на Чукотку пришла бандероль - последняя книга А.Грацианского «Полет среди молний» с дарственной надписью. И это была последняя весточка. До последнего дня прославленный летчик, полярник, испытатель был на рабочем месте.

Оставил А.Грацианский после себя ценные архивы. Среди них было много документов, связанных с жизнью известного авиаконструктора И.Сикорского. Архивы переданы в КБ Антонова. Кто теперь ими пользуется? Увидел я как-то статью о Сикорском в газете. Ссылки на А.Грацианского не было.

Снова след «Савойи»

На открытии Музея Леваневского был старый военный летчик Матвей Леонтьевич Шемяков, житель г. Белая Церковь, который в тридцатые годы в Севастопольской школе морских летчиков был бортмехаником... С.Леваневского! О многом мы поговорили, много нового, неизвестного о жизни первых известных летчиков узнал я в тот день.

Спросил я его о летчике А.Святогорове, пропавшем в 1935 году. И неожиданно услышал: «После службы с Леваневским я вскоре переучился на летчика. Началась летная биография, накапливался опыт, попадал в переделки... Прошел войну Отечественную, затем - война с Японией... Осенью 1945 года на Дальнем Востоке, где я служил, непогода заставила нас приводниться у побережья Татарского пролива, недалеко от мыса Лазарева. Закрепили на якорях гидросамолет и сошли на берег, чтобы укрыться от штормового ветра. Место было дикое, тайга подступала почти к берегу... Заметив вдали чум, пошли туда. К нам вышел старик, то ли коряк, то ли камчадал. Вид его был недружелюбен, он явно был не рад невольным гостям. Одичал совсем? Мы все же «напросились» в гости. Зашли и сгрудились вокруг маленькой горящей плошки... Когда глаза привыкли к полутьме, царившей в чуме, я заметил висящую в углу... кожаную сумку-планшет, такую же, как у меня! Я встал и пошел к сумке. Старик начал возмущаться, сердиться, что-то кричать по-своему, попытался не пускать меня в угол... Снял я сумку, открыл. В ней оказались документы, карта полета... Александра Святогорова!

Пришлось слегка «прижать» деда. «Раскололся» и даже от испуга обнаружил знание русского языка. Пришлось буквально вытягивать из него каждое слово. По его словам, лет десять назад (1935 год!) из тайги вышли несколько человек. Старик тогда был еще «крепким, хорошим охотником», промышлял зверя в тайге, на этом участке. Жил здесь же, с другом, который давно умер... Они «испугались людей, которые шли к ним... подумали, что это бандиты»... Тут старик надолго замолчал.

Я спросил:

- Так вы их застрелили?

И прозвучало страшное, короткое:

- Да.

- А сумку на память взял?

- Да...

На третьи сутки шторм прекратился. Мы улетели с этого страшного берега. На борту с нами был старик и летный планшет А.Святогорова. Сдали мы их в органы. Нас предупредили о неразглашении... Если бы вы не спросили, то я и сейчас бы молчал... Столько лет прошло... Время-то было какое...

Неужели это «точка» в трех исчезновениях «Савойи»?

Найден самолет Святогорова?
Оксана Омельчук
«Тихоокеанская звезда», 13 июля 2006

Наша редакция продолжает расследовать историю найденного в Николаевском районе самолета. Напомним, обломки летательного аппарата были обнаружены в тайге почти в ста километрах от поселка Лазарев. Сегодня есть все основания считать, что авиакатастрофа произошла более 70 лет назад.

Хорошо сохранившийся двигатель марки «Франчети», фрагменты крыльев и прочие детали указывают на то, что это был гидросамолет «Савойя-55» производства Италии. В тридцатые годы прошлого века шесть таких самолетов летали на Дальнем Востоке.

На Сахалин и Камчатку всегда летали из ОГПУ

По словам руководителя следственно-оперативной группы, начальника территориального пункта милиции поселка Лазарев Тимура Василькова, первоначальная экспертиза деталей самолета, проведенная совместно с военными и летчиками, показала, что, скорее всего, падение произошло из-за пожара на борту, случившегося в воздухе. На это указывают следы огня внутри машины.

Среди вещей, найденных внутри полуразрушенной конструкции, - подметка от спортивной туфли 36 размера, остатки кожаной летной куртки и летного шлема. А также корочка с едва различимой надписью «Объединенное государственное политическое управление СССР».

На сегодняшний день версия о том, что это гидросамолет «Савойя-55», который под управлением пилота Александра Святогорова перевозил пассажиров с Сахалина в Хабаровск в июне 1935 года, кажется наиболее состоятельной.

Старожилы поселка Лазарев, по словам Василькова, вспомнили, что самолет еще долго искали, но так и не нашли, иначе об этом было бы известно.

Но если предположить, что это и есть та самая «Савойя-55», возникает вопрос о том, куда подевались люди. Среди обломков найдено несколько костей и череп, тогда как на борту были три члена экипажа и восемь пассажиров. Но для старожилов тех мест нет ничего загадочного в том, что тела погибших не сохранились. Выжить в тайге безоружным людям редко удавалось.

То, что в обломках была найдена корочка сотрудника ОГПУ, тоже объяснимо. Как рассказал нашей редакции старейший авиатор Дальнего Востока Петр Егоров, в 30 - 40-е годы ни один полет на Сахалин или на Камчатку не происходил без представителя «органов». Тем более есть сведения, что на том борту в июне 1935 года летели не совсем простые пассажиры. Петр Егорович рассказал также, что тогда в гидроаэропорту Хабаровска было всего два гидросамолета «Савойя-55». Один из них тоже потерпел в свое время крушение, но его нашли. А вот второй, под управлением
Святогорова, как в воду канул.

Вместе с самолетом пропал миллион рублей

Почти все пассажиры «Савойи-55» были уроженцами села Воскресеновка Тымовского района Сахалинской области. В советские времена это был самый крупный на острове сельскохозяйственный район. Именно поэтому в 1934 году в Воскресеновке появилась первая машинно-тракторная станция (МТС), которая снабжала техникой и специалистами все совхозы и колхозы Сахалина.

Об этом нашей газете рассказал историк из поселка Тымовское Константин Иванович Гетта. Он же разыскал 95-летнюю жительницу села Воскресеновка Марию Ивановну Черненинову. Женщина рассказала, что летом 1935 года на гидросамолете в Хабаровск летели директор МТС Шереметьев, главный бухгалтер Щетинин и главный механик Бараксин. Мария Ивановна припомнила, что тогда говорили, что «верхушка» предприятия улетела на материк по очень важному делу. Они везли в Хабаровск отчет о работе, бухгалтерскую документацию и большую сумму денег.

По словам Чернениновой, подтверждала эту информацию дочь Щетинина Татьяна Степановна. Односельчане помнят, что семья сгинувшего Щетинина долго не могла смириться с безызвестностью. Якобы жена бухгалтера еще долго посылала запросы в различные инстанции, но никакой утешительной информации так и не получила. Дочь и супруга Щетинина умерли. Есть сведения, что остальные его родственники живут в Благовещенске. Константин Иванович Гетта обещал помочь нам их разыскать. Кроме того, администрация Николаевского района, если экспертиза подтвердит, что это действительно тот самый самолет, хочет установить там памятный знак.

Куда уехали с Сахалина родные Шереметьева и Бараксина, к сожалению, не известно.

0

26

http://www.world-war.ru/medal-za-otvagu/

НЕПРИДУМАННЫЕ РАССКАЗЫ О ВОЙНЕ

http://world-war.ru/wp-content/uploads/2011/05/Ivanov.jpg

"...Шел 1943 год. Наши войска вели упорные бои с противником на Центральном фронте, которым командовал генерал армии К.К. Рокоссовский. Я в это время был командиром взвода разведчиков. Как-то раз вызывает меня начальник дивизионной разведки и говорит: — Есть ответственное задание, согласованное с командиром твоего полка. В деревне Ольховка, что в пятнадцати километрах от передовой, расположилась большая группа немецких офицеров. По данным соседней разведки, вроде бы для инспектирования войск. Но это все предположения. Мой начальник заинтересовался работой этой группы и приказал уточнить сведения, для чего необходимо захватить «языка», желательно офицера. Задача ясна?
— Так точно, товарищ майор, — ответил я.
— На подготовку — два дня. Свяжись с командирами разведвзводовсоседних полков, получи у них необходимые сведения, они в курсе дела.Через двое суток, в это же время, доложишь о готовности. Желаю успеха!
На прощание майор пожал мне руку.
Пятнадцать километров — в пределах боевых порядков войск противника — расстояние немалое, хотя приходилось проходить и по 50 километров в день, но это когда в своем тылу. Не стану описывать детали подготовки, но скажу, что план мой был одобрен.
Линию фронта перешли в два часа ночи. Главное на этом этапе было выйти за пределы переднего края обороны немцев и добраться до урочища Черный Яр, где можно было укрыться до вечера. А затем, под прикрытием темноты, выйти в намеченное место, выполнить задание и уже другой дорогой возвратиться к себе.
Группа состояла из шести человек. Мне в то время было 19 лет, остальным — от 20 до 35. Между собой ребята называли меня «батей», я знал об этом, но не обижался. В моем присутствии это слово не упоминалось. Все члены группы, за исключением меня и моего связного Габидулы Габидулина, состояли в партии, я был комсомольцем, а Габидула — беспартийным. Из вооружения у нас были автоматы, гранаты, ножи. Вступать в бой было разрешено только в самом крайнем случае.
Поначалу все шло хорошо, первые всполохи зари высветили темную полоску леса, в которую мы вскоре и вошли. Начинало светать. На объект было решено выходить в десять вечера. День необходимо было переждать в лесном массиве, в двух километрах от Ольховки.
В лесу было тихо, над головами изредка пролетали ночные птицы, где-то попискивала лесная мышь. Передовая молчала, создавалось ощущение, что никакой войны нет, мы просто забрели в лес и теперь возвращаемся домой. Солнце уже взошло, но утренняя роса еще обильно обмывала сапоги.
За лесом шли глубокие овраги, склоны которых густо заросли разнолесьем. Они то тянулись параллельными полосами, то под острыми углами меняли направление. Чтобы нам случайно не наткнуться на противника, один из разведчиков был послан вперед. Он находился в пределах прямой видимости. В одном месте, где овраг под прямым углом поворачивал на запад, связь с дозорным прервалась из-за густых зарослей подлеска.
Было решено проскочить открытое пространство оврага в месте его излома. И в тот момент, когда группа была уже на середине оврага, на встречу нам неожиданно вышли человек десять — двенадцать немецких солдат во главе с офицером. Мгновенно были вскинуты автоматы, но никто не выстрелил: мы тоже были одеты в немецкую форму.
— Кто вы? — по-немецки спросил офицер.
— Саша, ответь ему, что тыловая команда, — тихо сказал я своему переводчику.
— Не надо переводить, — на русском языке ответил немец. — Я понял, кто вы: разведка или партизаны.
— Откуда ты знаешь наш язык? — спрашиваю его.
— Я из немцев Поволжья, город Энгельс, — продолжает он говорить на чистом русском языке.
— А я из Саратова, — ответил я.
— Выходит, земляки. Ну что, стрелять будем друг в друга? — спрашивает он.
— А ты что предлагаешь?
— Мирно разойтись.
— Не верь ему, командир, он фашист, — слышу голос своего солдата.
— Я не фашист, я немец, — резко ответил офицер. После этого он неожиданно повернулся ко мне спиной и отчетливо подал команду. Его солдаты опустили автоматы и отошли назад.
— Ну что, лейтенант, разойдемся? — снова спросил он.
— Ну как, бойцы? — обратился я к своим разведчикам.
— Ты командир, тебе и решать, — ответил парторг моего взвода. Он был старше нас всех по возрасту.
— Кругом! — подал я команду своим бойцам. — Десять шагов вперед, шагом марш!
— Вот и все, земляк, — сказал немец. — Разойдемся подобру-поздорову. Может быть, после войны встретимся — не стыдно будет в глаза смотреть.
— Не выстрелишь в спину? — спрашиваю его.
— Нет, — твердо ответил он.
— А твои солдаты?
— Они русский язык не понимают.
Офицер убрал пистолет в кобуру, повернулся и пошел к своим солдатам. В какой-то момент мелькнуло шальное желание выпустить в него очередь, но я не мог этого сделать, так как должен был выполнить задание начальника разведки.
Когда я подошел к своим разведчикам, некоторые из них стояли, опустив головы, явно осуждая мои действия, другие улыбались. Парторг одобрительно кивнул мне головой и спросил:
— Ну что, пойдем обратно?
— Пойдем выполнять задание, — ответил я ему.
На случай, если немцы решат понаблюдать за нами, мы пошли по направлению склона, с которого только что спустились в овраг, а затем, используя густой подлесок, резко свернули на противоположную сторону и устремились к хребту. Лес закрыл от нас и дно оврага, и немецких солдат.
Все дальше и дальше забираясь в гущу леса, мы, согласно карте, вышли к домику лесника. Строение располагалось у развилки двух оврагов, откуда хорошо просматривалась дорога к селу Ольховка.
Расположились мы в густых зарослях, метрах в двухстах ниже домика, оставив одного из разведчиков для наблюдения за дорогой. Отдыхали и ели по очереди, не ослабляя наблюдение. От домика лесника до деревни оставалось меньше двух километров. Единственное, чего я опасался, — это предательства со стороны «земляка», ведь в случае его доклада по нашему следу могли пустить собак. К счастью, опасения не подтвердились, да и вряд ли немцы могли подумать, что мы, вместо того чтобы пойти обратно, направимся в их тыл...."

Это вот он
http://podvignaroda.ru/?#id=33636948&am … ilManAward

Иванов Виталий Иванович 1924г.р.
Звание: сержант в РККА с 08.1942 года Место призыва: Саратовский ГВК, Саратовская обл., г. Саратов

Это всё - о нём
https://www.stoletie.ru/russkiiy_proekt … cienta.htm

Он – один из тех, кто ничем не выделяется из окружающих его на улице людей. Соседи по дому не знают, чем занимается человек с простой фамилией Иванов, которому уже 82 года. Однако Виталию Ивановичу Иванову, заслуженному врачу России, доктору медицинских наук, профессору, полковнику медицинской службы в отставке, своей жизнью обязаны не только наши сограждане, но и президенты иностранных государств.

"Храбрейшему из храбрых"

По снежной целине на лыжах шли двое. Оба – студенты Саратовского медицинского института. Доехали на поезде до села Петровского, теперь идут в свою деревню, что в глубинке Пензенской области, домой, на каникулы. Старшему - двадцать пять. Но он родился в двадцать четвертом, а это значило, что он оказался среди тех мальчишек, что шагнули "прямо в бой со школьного порога". Наверно поэтому бредущий вслед за ним однокурсник Костя обращался к нему скорее как к отцу, чем к однокашнику.

Вечером вошли в хуторок, попросились переночевать в избе. После расспросов хозяйка пустила их на печь.

Ночью она их разбудила:

- Родненькие, помогите! Дочка помирает!

- Да не врачи мы еще. Студенты, четверокурсники…

На полатях лежала девочка лет восьми. Воздух со свистами и хрипами вырывался из горла. Диагноз не вызывал сомнений: дифтеритный круп. Бронхи почти полностью перекрыты. Нужна немедленная операция. Кто ее сделает? Чем? Но решение принято, и назад пути нет.

Как не искал Виталий путей назад в сорок третьем. После двух месяцев спецподготовки в составе группы захвата он пошел в тыл к фашистам. Неслышно подобрались к расположенному в лесу охраняемому объекту. Залегли. Прижавшись к земле, Виталий увидел немецкого часового, шедшего прямо на него. Затем тот повернулся, Виталий бросился ему на спину, а дальше все пошло, как учили.

#comm#Потом у разведчика Виталия Иванова были сотни рейдов в тыл противника, и более ста захваченных "языков". Служба в полковой, дивизионной, армейской разведке, в личном распоряжении Константина Константиновича Рокоссовского. Был даже кортик, подаренный ему маршалом, с надписью "В.Иванову – храбрейшему из храбрых"… #/comm#

- Фельдшер в деревне есть?

- Помер.

- А медсестра?

- Есть, да она уже смотрела. Сказала, что ничего поделать не может, - прошептала мать.

- Бегом за ней. Да пусть прихватит все, что осталось фельдшерово: шприцы, скальпели, бинты… Живо!

Виталий видел такую операцию. Один раз - в институтском хирургическом кружке. Знал, что самое главное в ней – не задеть артерии, соединяющей две доли щитовидной железы. Расположение ее у разных людей может различаться. Если зацепишь – конец. Он видел все это, но только со стороны. Теперь, кроме него, спасти человека некому.

- Виталий, ты что хочешь делать?! Ты с ума сошел, нас же будут судить! Мы же не имеем права, у нас дипломов еще нет, - взмолился Костя. – Ты же вчерашний солдат, должен действовать только по уставу и по приказу.

- Запомни, для солдата на всю жизнь один приказ: людей от горя беречь, где только можешь. И себя при этом не жалеть, - ответил Виталий.

Пришла сестра. Принесла старенький баульчик. В нем - два шприца, несколько зажимов, бинты, давно не знавший работы единственный скальпель.

- Трубка в доме есть? Вот такая, - он показал свой мизинец. Хозяйка растерянно пожала плечами.

- Кто отец девочки?

- Тракторист.

- Быстро его инструмент сюда.

Порывшись в ящике, подал матери медную трубочку:

- В кипяток…

#comm#Рассек тупым скальпелем кожу. Но дальше шел плотный хрящ. Пройти его таким инструментом немыслимо. Благо, хоть артерии не задел. #/comm#

Виталий пошарил вокруг глазами:

- Ножницы дайте. Обыкновенные, да над огнем подержите.

Резкий толчок острым концом ножниц в трахею. Мгновение – и медная трубка вошла в дыхательные пути. Сейчас же оттуда со свистом вылетели сгустки, и грудь девочки высоко поднялась…

Когда заканчивали перевязку, во дворе раздался рокот мотора.

- Отец вернулся, - прошептала мать.

Виталий отстранил ее от двери, бросился на улицу, закричал сквозь метель: "Не глуши мотор! Тулупы, да побольше. Укройте – и в больницу, в Петровское! Я сделал все. Теперь жизнь дочери в ваших руках".

Несколько раз на войне Иванова ранили. Сначала обходилось краткими пребываниями в медсанбате. А потом, когда уже почти вынес с нейтральной полосы начальника дивизионной разведки, с которым вместе ходили в тыл противника, приподнялся на бруствере нашей траншеи, перед глазами полыхнуло. Пришел в себя только много дней спустя, в глубоком тылу, в Актюбинском госпитале. Очнулся и понял, что ослеп. Но он еще с детства умел читать тексты пальцами. Обычные тексты.
Через полгода зрение вернулось, а время, проведенное в госпитале, повлияло на выбор мирной профессии. Небывалая же тактильная чувствительность очень пригодилась.
Потом – учеба в Саратовском мединституте и возвращение лейтенанта запаса В.Иванова в строй в качестве авиационного врача. Первое назначение – в часть ПВО в город Бердянск. Вот тогда и нашел Виталий Иванович литературу по официально не признанной на то время рефлексотерапии, тибетской медицине, пульсовой диагностике. В ближайший отпуск поехал в Казань к одному из первых советских специалистов, прошедших обучение рефлексотерапии в Китае – профессору И.И.Русецкому. Тот взялся обучать молодого врача.

0

27

https://news-hm.ru/rubrics/istoriya/sel … -glukhikh/

Село детства – Самарово военных лет. Воспоминания Альбины Глухих

Воспоминания из детства вспыхивают в памяти подобно искоркам костра. Зачастую это просто мгновения, коротенькие кадры, эпизоды, которые запомнились на всю жизнь. Мы становимся взрослыми и солидными людьми, но яркие образы из детства всегда с нами, они не дают памяти уснуть.

Своими памятными мгновениями с нами поделилась легенда журналистики Югры, любимая и уважаемая многими поколениями югорчан Альбина Глухих:

Кормилец и основной работодатель

«Самарово – изначальная, историческая часть югорской столицы. Со строящимся городом в 30-е и 40-е годы его соединяла только вырубленная по склонам холмов через лес дорога. И добирались по ней до города жители села кто как мог.

Я за всё своё детство побывала там всего три раза – на октябрятско-пионерском слёте, со школьным концертом и один раз в больнице. Самарово жило самостоятельной и замечательной жизнью. Почти вся промышленная структура будущего города была сосредоточена здесь.

В Самарово была пристань, рыбокомбинат – кормилец и основной работодатель – техучасток. На противоположном берегу Иртыша был аэропорт со взлётно-посадочной полосой и Затон, где строились лодки-неводники, плашкоуты и баржи, а зимой отстаивался флот рыбоконсервного комбината.

Как учились дети

В те далёкие годы в Самарово была только одна школа. Она находилась на Барабе – нагорной части села. А ещё была татарская школа, где учителем был мулла. Я знала двух его учеников из этой школы – фронтовика Измаила Муратова и Александра Бекшенева.

Мне и моим сверстникам пришлось учиться в приспособленном под школу здании за разрушенной церковью, а напротив строилась наша будущая школа – №4. С гордостью мы – тогдашние третьеклассники, таскали туда новенькие парты.

Моей (а потом и моего брата Альберта) первой учительницей была Клавдия Ивановна Магрычева. Её муж Иван Степанович, тоже учитель, ушёл на фронт, а дома осталась жена и трое детей. Мы обожали свою учительницу за её терпение и заботу о нас. После уроков она занималась с отстающими, рассказывала нам истории о героях войны, учила писать между газетных строчек.

Вскоре нам выдали настоящие тетради. А зимой вернулся с фронта Иван Степанович. И в семье родился ещё один сын – будущий известный всему автономному округу санитарный врач Иван Иванович Магрычев.

Война напоминала о себе

В те военные – 40-е – годы все старались своим трудом внести посильный вклад в приближающуюся Великую Победу. На рыбокомбинате наравне со взрослыми рыбачила бригада, собранная из подростков. Младшее поколение – тимуровцы – помогали семьям фронтовиков.

В старом двухэтажном здании напротив рыбокомбината власти города решили создать что-то вроде интерната для осиротевших детей и для фронтовиков-инвалидов. Война напоминала о себе постоянно. В памяти всплывает, как к пристани часто приставали пароходы, которые везли в северную ссылку, как нам объясняли взрослые, врагов народа.

Однажды мы с друзьями тихонько пробрались на причаливший пароход и заглянули в открытый трюм. Казалось, что люди там стоят сплошной серой массой, так их было много. Нас высмотрел конвойный с винтовкой и прогнал. С таких пароходов, видимо, всё-таки были и побеги. Однажды такой беглец пришёл к нам в дом и тихо обратился к маме: «Матка, дай репка…». «Нет у меня репы, вот хлеба возьми», – отвечала мама. Он не поняла, что мужчина просил рыбы. А кусок хлеба он буквально вырвал у неё из рук и затолкал его в рот. Мы смотрели на него с недоумением и страхом – так он был голоден и изможден.

Потом долго ещё обсуждали с соседями побег этого нерусского дяденьки, но никуда об этом не сообщили. И ещё помню – парень стащил с верёвки сохнущее после стирки бельё. Женщины увидели вора, окружили его и стали бить, причитая и плача: «Наши мужики воюют, а ты грабишь нас!» А парень даже не защищался…

Запомнились истории

На всю жизнь запомнился и другой случай из моего детства. На берегу Иртыша, неподалёку от рыбокомбината, расположилась группа мужиков. Пьют вино – то ли поминают кого, то ли за победу. А на реке был ледоход, но случился затор, и лёд встал напротив этой компании. Один из выпивох предложил на спор перейти Иртыш и вернуться. А в награду ему поставить бутылку спиртного. Надо сказать, Иртыш тогда был намного шире, чем сейчас, – другой берег с трудом просматривался. Но нашёлся смельчак в компании: «А я перейду!» Мужики одобрительно захлопали его по плечу: «Молодец, давай, иди!» И он пошёл. А когда стал удаляться от берега, мужики примолкли. Даже нам, ребятишкам, было понятно – если лёд прорвёт, он погибнет. Но, видно, под счастливой звездой родился тот мужичок. Сумел он по торосам пройти и назад вернуться. Правда, лицо у него было белее полотна…

А нам повезло – вечером, когда затор прорвало, мы собрали много рыбы между льдинами на берегу.

А ещё помню происшествие, которое поразило нас – самаровских ребятишек. Один фронтовик привёз с собой жену немку. Ох, как хотелось нам посмотреть на «фашистку»! Мы нашли щель в заборе и по очереди заглядывали во двор к фронтовику. Ничего особенного не увидели: по двору ходила беленькая молчаливая женщина.

Возвращались фронтовики

А между тем, всё чаще стали возвращаться наши земляки с фронта. Они сразу устраивались на работу. Большинство, конечно же, на рыбокомбинат. На его территории поставили памятник, и перед ним всегда стояли цветы в стеклянной банке и лежали букеты. Были среди вернувшихся с войны и наши учителя – два директора школы Пашин и Филиппович, учитель математики Бретышева, Магрычев…

А главным событием в послевоенное время стало для всех выступление Сталина по радио. У нас в доме была большая чёрная «тарелка», и слушать радио к нам собирались соседи.

Они приходили вместе с детьми и рассаживались у «тарелки». И вот звучит глуховатый голос вождя: «Братья и сёстры!». Я не помню содержание его обращения, но в памяти навсегда остались благоговейная тишина, внимательные лица собравшихся и слёзы радости в их глазах…

Началось восстановление хозяйственных структур, и к этому активно подключились вчерашние солдаты, вернувшиеся с фронта. Они не кичились своими наградами, даже давали поиграть с ними детям. А ещё фронтовики не любили выступать перед школьниками и перед земляками.

Сейчас, конечно, такое невозможно даже вообразить, а тогда это было в порядке вещей. О войне, подвигах мы узнавали из газет и по радио. Помню, прочитав в газете о подвиге и казни фашистами Зои Космодемьянской, я решила на себе испытать её муки. С младшим братом Альбертом мы дождались, когда родители ушли в гости, нашли верёвку, я разделась до трусиков, и брат начал стегать меня верёвкой…

Родители об этом ничего не узнали, но вскоре после этого я заболела туберкулёзом лимфатических желёз. В округе эту болезнь тогда не лечили. Медвежьего жира на меня было вымазано немерено, но это не помогало. В результате я осталась на второй год в школе и целый год лечилась в противотуберкулёзном диспансере в Свердловске…

Главный праздник

А ещё рассказывали, что самаровские мальчишки хотели «казнить» своего сверстника за какой-то проступок, но «казнь» успели пресечь взрослые. Понятия «мужество», «честь», «трудолюбие» были естественной частью детского воспитания, но и веселиться мы умели. И, конечно же, главным праздником для ребятни был Новый год!

В одном из кабинетов конторы Техучастка взрослые устанавливали большую ёлку. Из газет мы сами клеили «цепи», кораблики, развешивали шарики. А потом водили хороводы, читали стихи, пели песни, а потом вместе с родителями за большим столом пили чай с постряпушками. Жили мы тогда в избушке на горе. Я ещё в школу не ходила, когда однажды вечером отец с зажжённой лампой подвёл меня к окну. Боже ты мой, за окном стояла ёлочка, на ней качались цветные ледышки, а на самой макушке две ягодные шанежки – для меня и брата Альки. Это было чудо! Родители еле отвели меня от окна. На всю жизнь я запомнила этот необыкновенный праздник!

Игрушки делали сами

Не помню, чтобы у кого-то из детей были настоящие игрушки. Мы сами их мастерили из подручных материалов – кораблики сплавляли по ручьям, делали кукол из домашнего тряпья, а для причёски срезали собственные волосы, за что нам попадало от взрослых. Мне так вообще довольно часто: то платье на заборе нечаянно порвалось, то галоша уплыла в неведомые края…

Ещё мы любили играть в театр. Кроме обращения Сталина в День Победы, не забуду, как самаровцы встретили известие о его смерти. На площади собрались все жители села. Люди стояли и плакали. И русские старожилы, и ссыльные калмыки, и немцы. После войны все ждали снижения цен и положительных перемен в жизни, и они уже начались.

Мои сверстники наверняка могут ещё очень много добавить о нашем военном и послевоенном детстве, прошедшем в старинном селе Самарово. В 1953 году отца перевели работать в Нахрачи (ныне это Кондинское). Но это уже другая история…»

… Уверен, что у каждого в памяти, как и у Альбины Сергеевны, остались искорки того далёкого костра из детства. Вспоминайте, записывайте и присылайте к нам в редакцию свои записки! Именно так – из мгновений и коротких эпизодов и складывается жизнь каждого из нас и история нашей Родины.

0

28

https://ugra-news.ru/article/albina-glu … nakhodyat/

Альбина Глухих: "Сюжеты сами меня находят"

30 мая 2017 01:46

Сегодня, 30 мая, исполнилось 80 лет ветерану журналистики Югры Альбине Сергеевне Глухих. Как это обычно бывает, в журналистику Альбину Сергеевну привел случай. И, видно, на роду было ей написано – исходить и объехать почти весь округ. И время ей выпало – по характеру.

Время открытий

- Какой случай привёл вас в журналистику?

- Поступала в Новосибирский пединститут, но завалила экзамены, а через год там же принимали в Московский библиотечный институт, поступила, писала в многотиражку. После окончания в Иркутске работала в библиотеке и встретила на улице Геру Фрадкина, с которым учились на разных факультетах, он, режиссер ТЮЗа, предложил написать рецензию на его спектакль «Белоснежка и семь гномов». Так и началось.

- Где находили силы на работу, столько лет в журналистике – не шутка?

- Тут нет секрета, если человеку будет не интересно, он вообще не сможет работать ни в какой сфере. Вместе со мной работала немолодая журналистка, она говорила: «Аля, вот лет десять поработаешь, тебе станет неинтересно». А мне всегда интересно было. Искали людей, героев и находили. Или узнавали о значимых открытиях. Если только возможность была, ехала хоть на чём. Узнавала, что есть нужный мне человек, искала возможность доехать до места его проживания и старалась написать о нём материал, хотелось, чтобы и другие узнали о нём. Я и сейчас пишу, в редакции меня попросили, а почему бы и нет , пишу, потому что мне интересно. К этому нет никаких препятствий, есть только желание. Как раньше я ездила с рыбинспекторами , выезжалана нефтепромысел, была готова поехать хоть куда для того чтобы узнать важную и достоверную информацию. Вообще это необъятное поле, нет практически ни каких границ.

- Сегодня журналистика – опасная профессия, а у вас какое впечатление сложилось?

- В мое время было интересно работать в газете. Потому что своими глазами видела, что происходит. Сейчас, в основном, сидят в кабинетах. Доля риска даёт остроту и яркие впечатления. Таких случаев было много, иногда кажется, по собственной глупости. Однажды строили первый мост через Юганскую Обь от Сургута , мне нужно было написать о строителях моста. Попросила, чтобы на катере подвезли меня к «быку» - это опора моста. И нужно подниматься по опоре наверх, лестница деревянная, без страховки, я полезла на эту трясущуюся лестницу, страшно было. Когда поднялась, люди, работающие на мосту, потеряли дар речи. Потом уже узнала, что могла просто пойти по дороге, по настилу, где ходят строители.

Работать журналистом в моё время было гордостью. Не думаю, что если моя внучка выберет эту профессию, то испытает те же чувства, как и я, в современной работе журналиста многое не так, как было раньше. Было другое время, и экстремального хватало. Время открытий, когда даже транспорта было мало, экстрим здесь, рядом. На стойбище, кроме меня, никто почти и не был из газеты.

Например, в 80-е годы проводились обязательные рейды по рекам, мы выезжали с рыбинспекцией. Один раз попали в шторм, нас выбросило на берег рядом с поселком Луговским, все остались живы. Волны сильные, сверху льёт, жуткий страх, все молчали. Когда мы выезжали, погода была хорошая, ничто не предвещало такого поворота. Ветер внезапно налетел, сильный дождь сверху поливал, гроза. Самое удивительное, что после таких экстремальных погодных условий я ни разу не простывала.

- Всю жизнь Вы пишете о коренных народах, а есть еще любимые темы?

- Очень интересует тема охраны природы. А в 60-70 годы приоритетной темой было освоение нефтяных залежей. Первые геологи и нефтяники - это были удивительные люди. Много фронтовиков: Норкин, Жумажанов, Халин, Сергеев, это только буровые мастера, сейчас таких очень мало. Фронтовики, которыми я бесконечно горжусь, их становится всё меньше. Вот, например, наша Софья Кузнецова , в редакции работала техническим работником, была в военных частях, которые ремонтировали железнодорожные пути после бомбёжек. Она - из купеческой семьи, стала сиротой, её воспитывали другие родители, пришла с фронта родила шестерых детей и всем дала свою купеческую фамилию. Она держится, по сравнению с другими, у кого-то из ветеранов вообще здоровья нет, не выходят из дома. О тех, кто прошёл войну, невозможно не писать, жаль, не хватает времени и компьютером я не владею. Хочется никого не упустить, ни о ком не забыть. Я душой болею за их судьбу. Стараюсь следить за тем, какие события происходят с людьми, о которых я писала.

Сюжеты сами идут в руки

- Вас до сих пор просят писать для газеты. Где берете сюжеты?

- Сюжеты сами меня находят. Один мой хороший знакомый случайно рассказал случай о жизни во время пограничной службы. Я уже давно знала этого человека, но эту историю услышала впервые. Когда к тебе сам идёт богатый на героев материал, как же можно от него отказаться? Руки сами берут ручку и блокнот.

- Довелось ли принять непосредственное участие в чье-то судьбе?

- Примерно десять лет назад я ездила на стойбище в Нефтеюганском районе, вместе с французами. Так случилось, что сначала ушел из жизни глава стойбища, потом его жена, а потом и младший сын. Его жена Людмила с детьми осталась, а старший брат – Володя потом оттуда переехал, считал, что это проклятое место, потому что чужие люди там побывали. Потом одна знакомая рассказала, что в Казыме живёт хант, отличный парень, который никак жениться не может, не те невесты. Пожили в городе и не умеют жить на стойбище. Вот мы их и сосватали с Геннадием Сенгеповым. Он поехал к Людмиле на стойбище из Белоярского района в Нефтеюганский, ехал на «Буране», потом на автобусе, после на самолёте, далее опять на автобусе, дальше 20 км сваты шли пешком. Так появилась крепкая семья. Люди с разным диалектом, с разной судьбой встретились и обрели счастье. Она стала хозяйкой на их стойбище, есть олени, и у каждого в семье есть свой собственный олень. Я очень рада, что у них получилась хорошая семья. Жаль мне там больше не бывать, слишком тяжела туда дорога.

- Советовали ли вы пойти по своим стопам дочке, внучке?

- Моя дочь была экономистом, бухгалтером, и внучка Кристина пошла по её стопам, получает экономическое образование. Пока только правнучке Насте интересно то, чем я занимаюсь. Я считаю, что профессия журналиста очень изменилась с тех пор, когда я активно работала в газете. «Трое суток шагать, трое суток не спать ради нескольких строчек в газете…». Сейчас этого нет, это всё в прошлом, в хорошем прошлом.

- Если бы не журналистом, кем бы вы стали?

- У меня была звёздная мечта стать археологом, либо астрономом . В 10 классе я написала в Ташкент в обсерваторию, возьмите меня хотя бы уборщицей, они мне прислали ответ в письме, что вакансий нет. И археолог из меня тоже не получился, а получился журналист. Но археология меня до сих пор очень интересует. Я с удовольствием смотрю о ней передачи. В своей жизни я побывала в слюдяной и соленой шахтах, это оставило глубокое и неповторимое впечатление.

Китайский след

- Как так получилось, что вы немного знаете и китайский язык?

- Ещё в институте увлеклась Китаем, дружила с китайцами, мы вместе учились, они меня натаскивали по языку, я же одновременно с изучением китайского ходила на занятия в МГУ. Раньше в Москве был Институт Китаеведения, в котором я проходила практику, у меня была хорошая языковая подготовка.

А сейчас я, чтобы оставаться в хорошей физической форме, применяю массажный коврик, который привезла из Китая, так как имела возможность посетить эту прекрасную страну. Изучаю точечный китайский массаж, применяю его на себе, особенно при головных болях, пью зелёный чай. Не забываю постоять на аппликаторе, состоящем из металлических острых шипов, так сказать, «на гвоздях». Конечно же, многое из китайского языка забыла, слишком много времени прошло с тех пор, но всё-таки кое-что память сохранила.

Альбина Сергеевна родилась в 1937 г. Вместе с семьёй переехали из Тобольска в Ханты-Мансийск во время Великой Отечественной войны. Окончила среднюю школу в Ханты-Мансийске. Закончила Московский государственный библиотечный институт. Полвека работала в ханты-мансийской газете, которая сначала называлась «Ленинская правда», потом - «Новости Югры». До сих пор пишет статьи в родную газету, всегда с собой ручка и блокнот.

0


Вы здесь » Перевал Дятлова forever » Другие интересные темы » ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ИСТОРИИ