Система зачётов.

Среди заключенных внедрялось «трудовое соревнование».

По свидетельствам бывших заключенных, многие, находившиеся в лагерях разных концов Советского Союза, правдами и неправдами стремились попасть на строительство трассы Чум-Салехард-Игарка, поскольку здесь применялась система зачетов. То есть за перевыполнение нормы один день засчитывался за два-три в зависимости от процента перевыполнения.
Еще 22 апреля 1947 года Советом Министров СССР было принято постановление № 1255-331 СС, предусматривающее применение на «Строительстве № 501» прогрессивно-сдельной оплаты труда «для стимулирования выполнения и перевыполнения программы по строительству».
Согласно вышедшему позднее «Положению о прогрессивно-сдельной оплате труда рабочих, занятых на строительстве № 501 МВД СССР», оплата за перевыполнение норм выработки на основных видах работ до 10 % увеличилась в полтора раза, от 11 до 20 % - в два раза, более 20 % - в три раза. Касательно заключенных уточнялось, что для них, перевыполняющих нормы выработки, «прогрессивка начисляется в соответствующих размерах, установленных для вольнонаемных работников, но на их расчетные ставки премвознаграждения». Это и означало систему «день – за два (три)».
Система зачетов  подтверждает то большое значение, которое руководство страны придавало строительству трансполярной дороги.
Зимней одеждой были бушлаты – длинные телогрейки, серые валенки, шапки-ушанки, ватные штаны. Летом на заключенных были комбинированные ботинки с брезентовым верхом, кожаными подошвами  и носками, а также робы и специфические зековские картузы. Порой выдавались накомарники.
О быте заключенных кое-что говорит структура лагпунктов. Прежде всего – обязательное наличие библиотеки-клуба. Причем в библиотеке преобладали не работы классиков марксизма, а художественная литература. Специальный культработник читал лекции, которые, впрочем, мало кого интересовали. Отмечались праздники. На Новый год даже часто ставили елку и как могли веселились. Стены бараков и по сей день хранят фресковые росписи, оставленные, увы, безвестными художниками:  натюрморты, копию «Трех богатырей» Васнецова, жанровые картинки и, конечно, наглядную агитацию типа летящего паровоза с лозунгом «Вперед на Игарку!». Иногда заключенные получали возможность вместо основной работы заняться заготовкой, то есть ловлей рыбы. Раз в месяц они имели право получать и отправлять письма и посылки. Существовало на «пятьсот-веселой» и традиционное для заключенных, хоть и запрещенное им развлечение – игра в карты. Дневальный прибирался в бараке, топил печь, сушил одежду.

Из воспоминаний бывших заключённых:

« Для тех, кто работал на мосту, на болоте (а это были самые трудные участки) выдавали «барабановский» паёк: хлеб, колбасу, сыр. В цистерне завозился спирт — каждому давали по 50 грамм. Прибывал также вагон с махоркой, его называли «барабановским» вагоном (махорку давали заключённым, работавшим на тяжелых работах).»
( Хачутарян- Воспоминания бывшего заключённого — глава из книги «СТРОЙКА № 503» (1947-1953 гг.) Документы. Материалы. Исследования. /Издательство "Гротеск". г. Красноярск 2000 г. )

«Кормили очень хорошо — 900 грамм хлеба на день, большая чашка каши, перловой в основном, или что-то другое. Разносолов особых не было, но кормили сытно. Если выполнишь норму на 150 %, добавляли свинину, окорочка, колбасу. <…> Баня была обязательно раз в неделю. За этим тщательно следили. Питание и баня — это было главное.»
( Басовский- — Воспоминания бывшего заключённого из посёлка Ермаково — глава из книги "Стройка № 503 (1947—1953) Документы. Материалы. Исследования. Вып. 2." Красноярск, «Знак», 2007)
Если с питанием людей было относительно хорошо, то в остальном условия однозначно были ужасные: отсутствие элементарных удобств, жуткий холод в полуземлянках, землянках, палатках, которые отапливались железными печками, и даже в бараках, большая часть которых отапливалась так же, болотная сырость.  Жилищные проблемы можно было решить улучшением снабжения, но для этого пришлось бы увеличить срок строительства. Ситуация с жильём сильно различалась на разных участках строительства, для разных категорий людей и в разное время, но в целом с каждым годом она улучшалась. Нельзя было решить проблему сильных морозов, большого количества снега зимой, гнуса и непролазной грязи летом, которые создавали людям повседневные трудности и значительно ухудшали условия труда. Зима в районе полярного круга начинается в конце сентября — начале октября и заканчивается в апреле. Снег повсюду лежит до конца мая. В середине мая на реках начинается ледоход, который оканчивается к концу месяца. В июне наступает половодье, и к концу месяца обычно появляются листья на кустарниках и деревьях, появляется трава. Снег выпадает иногда уже во второй половине сентября, но чаще в начале октября. Речная навигация начинается в последних числах мая или первых числах июня, оканчивается в конце сентября — первой половине октября.

Условия быта.

Условия быта отличались для каждой категории граждан, сильно зависели от удалённости изыскательных партий, строительных групп и колонн от штаба. Основными категориями являлись заключённые, военнообязанные (солдаты и офицеры МВД) и вольнонаёмные. Заключённых было больше всех. Среди вольнонаёмных было много категорий — геологоразведка (первопроходчики), проектно-изыскательские группы (полевые инженеры-проектировщики), инженеры в штабах стройки, обслуживающий персонал (медики, повара, кладовщики), деятели культуры и эстрады, снабженцы, продавцы в магазинах, финансово-экономический сектор (банковские сотрудники) и другие. Отдельной категорией было руководство.

В строительных колоннах и посёлках жилищные и бытовые условия для вольнонаёмных постоянно улучшались со временем. Не менялись условия только у изыскательских партий и передовых строительных отрядов.
Даже у заключённых со временем улучшались условия. Правда это касалось в основном питания и одежды. Имеется в виду то, что материально-техническое снабжение с каждым годом улучшалось. К примеру, в период с марта 1948 по апрель 1950-й год на одного солдата из охраны в различные месяцы приходилось 0,6-1,8 м2.  Примерно столько же приходилось и на одного заключённого. Охрана постоянно проживала в дискриминационных условиях. На многих колоннах надзиратели даже в 1953 г. прозябали в одной комнате по 2-3 семьи, а в ряде случаев располагались в старых землянках, вырытых ещё пионерными группами в самом начале строительства. В немного лучших условиях находились вольнонаёмные. В марте 1948-го на участке «Чум — Лабытнанги» в посёлках строителей обеспеченность жильём составляла 1,5-3 м2. Здания представляли собой каркасно-насыпные бараки, сборно-щитовые бараки, оштукатуренные изнутри и снаружи, а также дома, сложенные из деревянного сруба, либо бруса квадратного сечения. Качество зданий, построенных до 1949-го года, было плохое.

Взаимоотношения заключённых.

Многочисленные подробности, которые скрашивали жизнь заключенных, никоим образом не отменяли главного: решеток, колючки, вышек с охраной, несправедливости для большинства и неволи для всех. К тому же и в неволе всякий устраивался по-разному. Легче было редким или крупным специалистам: врачам, инженерам-строителям, инструментальщикам. Тяжелее  обычным людям. Нетрудно жили и воры в законе. Они хоть и не были расконвоированными, но зимой имели на плечах не бушлаты, а тулупы, не работали же – независимо от погоды. Их опасалась даже охрана, а обычные заключенные часто лишались тех денег, которые были положены для покупки мелочей в ларьках. В послевоенные годы государство приняло попытку борьбы с порядками, установленными «кадровыми» уголовниками среди всей массы заключенных в тюрьмах и лагерях. Власти попытались сломать неподчинение так называемых блатных и быть лояльными по отношению к администрации.

Для этого в различных подразделениях ГУЛАГа формировались группы из заключенных, «твердо вставших на путь исправления». Такие группы при поддержке и под защитой администраций насильно пытались «привести к присяге» на верность властям всех уголовников. Часто устраивались «гастроли» «перевоспитателей» по пенитенциарным учреждениям. Это привело внутри зон к мощной волне конфликтов, сопровождавшихся многочисленными убийствами. Поскольку заключенные, сотрудничавшие с администрацией, на уголовном жаргоне кликались «суками», то и эта кампания получила в устах блатных название «сучьей войны».

В результате «сучьей войны» тысячи уголовных авторитетов были физически уничтожены, но решить проблему нелояльности блатных администрациями зон в целом не удалось.
Вспышки конфликтов между «суками» и «ворами» не делали жизнь политических и бытовиков спокойнее. Досмотр на входе в зону был недостаточно строгим, и потому заключенные в ряде случаев проносили в жилые бараки топоры и ножи. В результате проливалась кровь.
Тяжесть подневольного труда толкала людей к протесту. Одной из его форм был отказ от работы, косвенный или прямой. Косвенный отказ мог заключаться в сожжении  верхней одежды и создании таким образом невозможности выйти из барака. Иногда заключенные занимались членовредительством. Например, набивали обыкновенной ложкой пятки себе до такой степени, что ноги опухали и требовалось лечение. Отказывались и без поводов. На них действовали уговорами, затем угрозами, карцером. Вряд ли существовали лагпункты, в которых не били, хоть это, как правило, не имело массового, демонстративного характера.
Впрочем, случалось и вопиющее. В протоколе той же, 2-ой партконференции Обского ИТЛ (июнь 1951 года) отмечалось:

«На 63 лагерном пункте, где начальником лагерного пункта ст.лейтенант Самсонов, в декабре месяце 1950 г. личным составом ВОХР и заключенными, в присутствии командира взвода мл. лейтенанта Михедова и Самсонова, было учинено  избиение прибывших на 63 лагерный пункт 12 заключенных. Ни начальник лаг.пункта, ни командир взвода, при которых был учинен произвол, мер к предотвращению не приняли, и этот дикий поступок остался безнаказанным.
На 63 лагпункте с ведома тов. Самсонова использовались отъявленные главари бандитизма – Пак, ст.десятником и Грикалов – комендантом. Лагпункт находился в их руках. Пак и Грикалов с грубейшим цинизмом издевались безнаказанно над заключенными. Пак вынуждал заключенных совершать марафонский бег. Не подчинившихся избивал. Грикалов вызывал в контору заключенных и производил пытку, после чего Пак и Грикалов лично свои жертвы водворяли в изолятор.
Кроме всего этого, они через своих помощников отбирали у заключенных заработную плату, посылки и т.д. Все это привело к эксцессу, кончившемуся тем, что 22 марта было совершено убийство двух заключенных, а два получили ранения, в том числе и Грикалов.
На лагпункте № 41 благодаря проявленной беспечности бывшим начальником л\п Гасиловым, группа преступников, возглавляемая осужденным за особо опасное преступление Антоновым В. И., безнаказанно занималась отбором посылок, заработной платы у заключенных, их избиением, пьянством в зоне. По существу повелевала эта группа бандитов всей жизнью лагерного пункта.
Безответственность руководства л\п № 41 позволила бандитам организовать елку в зоне и «встречу нового года» с пьянкой и т.д.
На лагпункте № 53 бывший начальник Папеско, который осужден за нарушение советской законности, в течение длительного времени находился в связи с уголовными преступниками, в частности, с одним из главарей воров Бородиным. Потеряв всякую ответственность, чинил возмутительные издевательства над заключенными. В конечном итоге ряд заключенных учинили членовредительство, чтобы вызвать следственные органы.
Содержащиеся на строгом режиме в этом л\п з-к (заключенные), особенно склонные к проявлению уголовных преступлений, в течение длительного времени не выводились на работу. Безделие рецидива вело к дополнительным бандпроявлениям.
…..имело место, когда заключенные в количестве 38 человек содержались в сыром, холодном помещении при температуре ниже нуля, якобы по мотивам отсутствия топлива. Причем и.о. начальника лаготделения майор тов. Рубышев, зная о тяжелом положении с топливом, мер не принимал.
Аналогичные случаи имели место в 1 отделении на 59 и 211 л\пунктах.
На 305 лагпункте, в 4 отделении….начальник Перелыгин в течение длительного времени содержал контингент без продуктов. З\к были раздеты и разуты. На законные требования заключенных Перелыгин применял репрессии – водворял заключенных-женщин в холодный изолятор…».
Начальник 1-ого отдела Обского ИТЛ, отмечая, что к середине 1951 года «весь особоопасный бандитствующий элемент в основном сведен в лагпункты строго режима, подвел статистику за предшествующий период:
«В 1950 году арестовано и привлечено к уголовной ответственности за различные преступления в лагере около 473 человека, в том числе вольнонаемных – 213, заключенных – 260. Из них на бандитизм и побеги – 180 и за хищения соц.собственности – 145.
В 1951 году только за 5 месяцев привлечено к уголовной ответственности более 350 человек, из них  20 человек вольнонаемного состава, 190 человек з\к – за бандитизм и побеги, 84 человека – за хищения соц.собственности, за контрреволюционные преступления – 4 человека».
В цитируемом протоколе отмечалось, что «за первый квартал текущего года имеется много фактов нарушений лагерного режима, из них:
Отказы от работы – 240,
Членовредительство – 44,
Хулиганские действия – 123,
Кражи – 122,
Промоты – 86,
Пьянство и др. – 275,
Сожительство – 42,
Картежные игры – 257,
Связь с вольнонаемным населением – 41,
Лагерный бандитизм – 53».
Разъезды и станции, у которых протекала эта жизнь, носили сугубо мирные имена: «Ненецкая», «Растущий», «Юный», «Мшистый», «Ягодный», «Веселый», «Лебединая», «Тихий», «Зорька» и т.п.

После закрытия строительства восточнее Салехарда в сентябре 1953 года начальником западного участка «501» (до станции Лабытнанги) был назначен инженер Александр Дмитриевич Жигин. Одновременно МПС, которому были переданы воздвигнутые сооружения, назначил Жигина председателем ликвидационного комитета по участку Лабытнанги-Салехард-Игарка. В глубинных пунктах были оставлены здания, уложенные в путь рельсы и стрелочные перевозы, мосты и железнодорожные трубы, инженерные сети в поселках. В районе станции Таз были законсервированы четыре паровоза и 78 товарных вагонов и платформ. Несколько паровозов было законсервировано на станции Ермаково. Затраты на ликвидацию составили порядка 95 млн. руб. против утвержденной Советом Министров СССР сметы 100 млн.руб. Ликвидационный баланс (и неоконченное капстроительство на сумму свыше 2 млрд. рублей) переданы в январе 1955 года начальнику Печорской железной дороги В. И. Быкову.
На участке Игарка-Ермаково  был разобран  и вывезен рельсовый путь, паровозы и вагоны. Два парома отправлены на керченскую переправу. В докладе института Гипроспецгаз (город Ленинград) «О состоянии железнодорожных путей магистрали Салехард-Игарка на участке ст. Лабытнанги – река Таз» от июля 1965 года указывается, что «оставшиеся затраты на сумму 176,9 млн.рублей были списаны с баланса капитальных вложений».

Одной из характерных черт Строительства 501 и 503 являлось наличие трех категорий вооруженных людей. Первые – вольнонаемные охранники, то есть ВОХР или ВСО, вторые – надзиратели, третьи – самоохранники. Последние были самой многочисленной категорией вооруженных людей. В нее набирались заключенные, у которых остался небольшой срок, лояльно проявившие себя по отношению к администрации. Они одевались так же, как вольнонаемные, «только без звездочек», имели свободный режим содержания, чем их собратья по заключению. Ф. М. Ревдев говорит: «Вольные солдаты – люди как люди. А когда стоит самоохранник, так зверь, хуже зверя… Относились к человеку как к животному…» По состоянию на 20 мая 1951 года в ВОХР Строительства 503 числилось 2735 человек. При этом процент самоохраны к общему количеству военизированной охраны составлял 49,2 09_ Из-за безвыходного положения на местах нарушался приказ МВД, разрешавший верхний предел в 40 09_ На строительстве работало 27137 заключенных – по 10 человек на одного охранника.
«Протокол № 16 партийного собрания парторганизации ОЛП «Надым» от 8 мая 1950 года.
На складах ОЛПа ничего нет, простыней, обуви нет.
Взяли самоохрану, а обувать ее нечем. Продовольствия на базе того, что положено для ВСО, не имеется.
На колоннах 291, 302 км, колонне 109 нет казарм ВСО….»