Дело в предвзятости
Текст в «ИКК» вызвал ажиотаж, который продолжается и по сей день. И по сей день оно не дает покоя душе Зофьи Кашниковой. Именно отчет «IKC» повлиял на 90-летнюю историю написания этой аварии. После этого в прессе разразился ад: появилось множество версий, например, об отравленном коньяке, который Кашникова якобы дала мужу, сыну и студентке. В другой раз коньяк должны были подавать украинские националисты – из-за связей Казимира всерьез говорили о политическом убийстве. Правая пресса восприняла огласку аварии как преднамеренную путаницу. Недаром: частное расследование, в том числе допрос Кашниковой (sic!), начал депутат от ПКРМ Болеслав Дробнер. Создавались новые теории... Пока дело окончательно не затихло. Казимеж и Вацлав были похоронены на Новом кладбище в Закопане, Зофья исчезла в истории.
Эта тема вернулась после 1945 года, в первую очередь благодаря Жулавскому. Последующие издания его книги подогрели интерес. Появились новые теории; их формулировали даже врачи, имеющие опыт альпинизма. Также была опубликована книга Станислава Зелинского и Ванды Джентил-Типпенхауэр «W to Pysznej», частично основанная на заметках Оппенгейма и содержащая некоторые новые факты.
Жулавский и Оппенгейм выдвигают серьезные обвинения в адрес Щепанского и Зарембы. Они якобы нарушили правила безопасности в горах, оставив слабеющую семью Кашнич в тяжелых условиях. Говорят, что Зарусский думал так же. Суждения строгие и однозначные.
Вернемся теперь к автору текста в «ИКК». Кто был? Достаточно было просмотреть с десяток более поздних выпусков "ИКК" - в одном из них текст о трагедии был наконец подписан его именем. Это Людвик Щепаньский. Лично: отец Яна и Альфреда (и друг Дробнера). Должно быть, именно отношения сыновей и требовали такого подробного описания.
Щепанский бросил подозрение на Кашникову, чтобы отвлечь внимание от ее сыновей, бросивших туристов и своего друга? Он намеренно преуменьшал погодные условия и сложность маршрута?
Печаль убила ее.
Трагедия Лодовы живет своей жизнью. Оживлен Жулавским и последующими изданиями его книги, а совсем недавно бывшим главой ГОПР Михалом Ягелло, автором классической книги «Зов в горах» (книги, в которой на протяжении нескольких десятилетий рассказывается о несчастных случаях в Татрах). . Ягайло приводит те же факты, выдвигает гипотезы и снова упоминает обвинения против... Валерия Кашникова - это ее имя назвала варшавская пресса, утверждая, что она была дочерью политика и экономиста Станислава Дзержбицкого, умершего в 1919 году. . Но в генеалогиях семьи Дзербицких детей Станислава нет, поэтому остановимся на Софье (это имя используют Щепаньский и Оппенгейм). Ягайло также цитирует протоколы вскрытия, но в конечном итоге считает дело нераскрытым. И так на протяжении десятилетий разные авторы вспоминали о трагедии. И обвинения в адрес Софьи.
И где она?
В генеалогиях семьи Кашнич записано «NN», где должна быть ее фамилия. После многих месяцев поисков мне удалось найти ее родственников, точнее родственников ее мужа. Элеонора Кашница, 1929 года рождения, дочь Станислава Кашницы, брата Казимежа. – Это живая история, – вспоминает он события, известные из рассказов его отца. Софья должна была быть красивой женщиной. – Они оба очень любили Вацлав, – добавляет он. Говорят, что Станислав был тронут смертью брата и еще больше обвинениями в адрес невестки; в случае суда он рассматривал возможность ее защиты (суд над Софьей не состоялся).
Элеонора вспоминает, что Казимеж и Зофья не были (как писал Щепанский) опытными туристами. – Они не знали гор, раньше не имели к ним никакого отношения, – вспоминает он слова отца. – После этой аварии в Зофии все замерло, – говорят семейные предания. Она не выходила из дома, семья пыталась изолировать ее от сообщений прессы. Она умерла быстро.
«Печаль убила ее», — говорит Элеонора. После смерти Зофии в матрасе ее кровати были найдены десятки вырезок из прессы о происшествии.
Будет ли это ужасное обвинение, которое повторяется уже 90 лет?
Местный визит
Я решил собрать факты, которые позволили бы нам переосмыслить трагедию в Лодове.
Во-первых, местный визит.
Эта поездка не могла сработать. Даже если бы это не закончилось смертью, семье Кашнич грозила бы рискованная ночевка в горах. Я узнал об этом, следуя по их стопам.
Летом 2013 года я долго ждал погоды, похожей на ту, что была 3 августа 1925 года. Так и не дождался. Было ветрено, но не холодно. Было холодно, но ветра не было. Первый поход я совершил только в сентябре, при низкой температуре (-1-3 градуса) и почти безветренной. Даже при таких благоприятных условиях я гулял 14 часов. А в 1925 году не было такой туристической одежды, как сегодня, защищающей от ветра и дождя.
[1] Когда я двинулся в путь, холод сразу дал о себе знать. А подход к [2] Долине Пяти Спишских прудов утомляет. Когда я стоял у дверей приюта Терихо, прошел четвертый час ходьбы. Семья Кашнич не могла приехать сюда в такое время. Не в такую погоду, не с семьей.
Как долго семья Кашнич находилась в приюте? Отец и сын, должно быть, уже устали. Полчаса? Хватит ли выпить чаю, съесть чего-нибудь и отдышаться? Через 30 минут я пошел дальше. Когда я вышел на улицу, мне стало холодно. Было более 2000 м над уровнем моря. Было около нуля градусов, хотя светило солнце. Вершины покрылись инеем. Тогда условия были хуже.
Дорога к Ледяному пруду, где группа разделилась, заняла у меня меньше времени, чем пишут в путеводителях. Но хоть я и шел медленно, я не остановился ни на мгновение.
Критический этап для семьи Кашнич начался в Ставе. Проявив немного здравого смысла, они могли бы повернуть назад. Этот маршрут они прошли крайне медленно, с отдыхами. Однако самое худшее было еще впереди. И вместо здравого смысла группа распалась.
Я отправился недалеко от улицы Лодовой. С перевала обрушился ужасающе холодный поток воздуха. Было ощущение, что температура была значительно ниже нуля. У них был ураганный ветер, дождь и снег, а также очень медленный темп, не позволявший им согреться. Поэтому я старался идти медленно. Это был трудный путь, шаг за шагом. С меня было достаточно. Сердце у меня колотилось, а в голове гудело. Наконец воздух, падающий с перевала, стал ледяным, скалы, закрывающие овраг, сблизились друг с другом, и я встал на Лодову. От приюта я шел 2 часа – на 40 минут дольше, чем написано в путеводителях. А семья Кашнич, вероятно, шла еще на час. Должно быть, они уже очень устали. И здесь, на перевале, ураган и град обрушились на них с еще большей силой, остановив дыхание.
[3] Они не могли отдохнуть. Им пришлось спуститься. Я направился в сторону Яворовой. Что они чувствовали 90 лет назад крайне истощенными? Вероятно, они хотели отдохнуть. Я искал места, укрытые валунами. Если психика измученного человека теряет волю, то именно в таком месте: на ровной лужайке, среди валунов, которые так и просят спрятаться за ними. Почему они этого не сделали? Вассербергер, боясь ночевать в горах, спешил? Видимый внизу пруд с лягушками Яворовы, рядом с которым произошла трагедия, был еще далеко.
Когда я стоял над ним, прошел десятый час пути; 2 часа ходьбы от Лодовы. Но они не остановились на этом. По записи Заруского, трагедия произошла внизу: «На первом валуне ниже пруда». Это еще 15-20 минут ходьбы. Вот почему, даже если я устал, я продолжаю идти. Тропа проходит высокий порог, текущая вода замерзает. Становится очень холодно. Я понимаю, что у меня еще есть 4 часа, если я хочу добраться до Лызы Поляны. И они?
[4] Напротив стены Малых Яворовых находится большое поле валунов. Куда Софья оставила здесь своего мужа? Где был Вацлав? А Вассербергер? Я прикасался к холодным валунам, пытаясь иррационально загрузить их память.
Минуты тикали. Становилось холоднее. Солнца не было. Стены Яворове темнели. Я нервно прикидывал, сколько еще мне удастся проехать до Явожины. Два, три часа?
Когда я добрался до Явожины, было четыре часа. Напомним, ни дождя, ни снега не было, ни ураганного ветра не было.
Погода: реконструкция
Я задал себе еще один вопрос: была ли погода настолько плохой, что она могла способствовать гибели тех, кто шел по Лодове 3 августа 1925 года?
Сначала это казалось простым. Метеорологические наблюдения ведутся уже почти 200 лет. Нетрудно было определить, что архивные метеорологические данные можно найти в журнале «Пшеводник метеорологический». Труднее было найти. Его не было в Закопане и Кракове. Переписка с Институтом метеорологии и водного хозяйства продолжалась неделями. Наконец-то оно здесь: в Варшаве, в библиотеке IMiGW, я сажусь с книгой, наполненной рядами цифр и символов. Я ищу подходящую наблюдательную станцию. Он находился на Татшаньском вокзале на Крупувках (второй находился в Хохоловской долине, данных о нем нет).
Я передаю данные Аполониушу Райве, легендарному метеорологу. Именно он измерил самый сильный ветер, дувший в Татрах: 6 мая 1968 года на Каспровы Верх, связанный веревкой и с анемометром в руке, который показал скорость 288 км/ч. Можем ли мы воссоздать погоду на Лодове, примерно в 20 км от Татшаньского вокзала?
Оказывается, 3 августа погода кардинально изменилась. Давление быстро упало, температура упала, а сила ветра усилилась. На основании записей Раджва приходит к выводу, что это был худший день лета. Человеческие тела привыкли к летним условиям и уже через несколько часов перешли на зимние. 3 августа 1925 года выдался экстремальный день для лета.
Раджва пытается воссоздать ситуацию на Ледовом перевале. Ветер дул с запада, а может быть, с юго-запада. На перевале могла быть 0-2 градуса; в том месте, где они погибли, около 3 градусов. Если ветер был слегка южный, то еще меньше. А ветер? Если бы в Закопане ветер был 15-20 м/с, на перевале он мог бы быть 40 м/с, т.е. более 120 км/ч. Тогда трудно отдышаться. А при таких ветрах, - говорит Раджва, - на подходе к Лодове могла образоваться вакуумоподобная зона, что происходит при таких сильных ветрах за препятствиями. Воздух высасывается из-за препятствия, из-за чего становится трудно дышать. Это вызывает гипоксию. Шок для организма.
Ледовый перевал – уникальное место. Западный ветер здесь не встречает препятствий (все вершины с запада ниже перевала). Кроме того, на зубчатых хребтах самый сильный ветер дует в трещинах, где он принимает форму воронки. Таким образом, там, где он проходит через хребет, его ценность наибольшая.
Спуск ниже не сильно помог. Долина Яворова представляет собой большой бассейн, через который дует ветер. А значит, еще несколько часов одышки и гипоксии. Раджва говорит, что даже спрятаться за валуном — значит снова попасть в пустоту. Такая ситуация случилась с ним однажды. Он считает, что единственным способом избежать трагедии было отступление с перевала.
После этого разговора я нахожу следующую информацию: «Подгалянская газета» за август 1925 года сообщает, что 3 августа страшная буря уничтожила большие площади леса на Бабей Горе. Два горца погибли там «из-за холода».
Пыльные протоколы
Местный осмотр, погода... Есть и третья подсказка: протоколы вскрытия. Где находятся?
Это оказалось проще, чем я думал. В тексте Людвика Щепаньского фигурирует имя придворного врача Яна Ольбрихта, профессора Ягеллонского университета. Нет ничего проще, чем обратиться в отделение судебной медицины Коллегиум Медикум Ягеллонского университета. И вот моя удача: я нахожу Dr. Эразм Баран, который, как интеллектуал старшего поколения, обладает тренированной памятью. «Пожалуйста, дайте мне три дня», — говорит он. И действительно: три дня спустя она диктует название научного журнала, в котором доктор Мариан Цеккевич (1893–1999), старейшина краковских врачей и автор вскрытия, опубликовал свои результаты и соображения по поводу несчастного случая.
Я перелистывал страницы журнала. Итак, это все? Конец головоломки?
Потому что Цеккевич представляет факты с совершенной логикой. В нем вспоминаются обстоятельства поездки, которые могли способствовать трагедии. Он цитирует наблюдения собственного вскрытия.
У каждого из погибших было значительно увеличено сердце, у каждого были значительные дефекты системы кровообращения и сердца. Казимеж Кашница был ходячим больным человеком: у него были проблемы с сердцем, мозгом, желудком и желчным пузырем. У Вацлава началось заболевание туберкулезом, и он отправился в горы с ангиной.
И самое главное: выводы. Смерть не наступила «последствием насильственных действий третьих лиц, в частности, она не стала результатом отравления». Причиной стал «сердечный паралич, возникший в результате утомления от трудностей ходьбы в очень неблагоприятных погодных условиях, тем более, что в их сердцах наблюдались (...) анатомические изменения». Врач пишет: «Утомление сердечной мышцы произошло одновременно с утомлением мышц конечностей и туловища». И он заключает, что даже смерть Вассербергера «не является странной в этих условиях».
Так что Зофья... спи спокойно. Осталось найти твою могилу (пока этого не произошло).
Я прошу всех, кто будет писать о катастрофе 1925 года, сообщить, что Софья Кашница стала ее четвертой жертвой и умерла от печали, мучимая несправедливым обвинением. ©
Я хотел бы особенно поблагодарить Еленонору Кашницу, доктора философии, за ее помощь. Эразм Баран и Аполониуш Раджва.
