Все преподаватели вузов обязаны были иметь различного рода обще-
ственные поручения, иногда в своих, а порой и в других организациях. Юри-
сты в этом отношении были и тогда достаточно востребованы. Я работал об-
щественным помощником в городском комитете партийно-государственного
контроля. Система органов партийно-государственного контроля была в то
время новой, очень влиятельной структурой, призванной, как видно из само-
го названия, контролировать не только органы государственной власти, про-
веряя законность и обоснованность их решений, но замахивалась и на значи-
тельно большее – проверку действий единой, по существу, безгранично пра-
вящей коммунистической партии. Неслучайно органы партийно-государст-
венного контроля просуществовали недолго. КПСС не допускала контроля
над собой. Я старался работать там добросовестно, участвовал в различного
рода проверках. Может быть, штатным сотрудникам комитета нравилось об-
щение со мной, потому что, проводя правовой анализ различных решений, я,
зачастую по их просьбе, рассказывал им о занимательных случаях в следст-
венной, судебной практике. Когда решение искать себе работу с целью полу-
чения квартиры за пределами Свердловска созрело, я в период составления
работы комитета на новый год попросил председателя Виноградова не пла-
нировать моей работы. На его вопрос: «Почему?» – я рассказал о своём квар-
тирном положении и сообщил, что использую очередной отпуск для поисков
нового местожительства. Он попросил меня не торопиться с решением оста-
вить Свердловск до результатов его разговора в «директивных органах».
Действительно, через несколько дней он сообщил мне, что «на самом выс-
шем уровне» получено согласие предоставить мне квартиру.
Но через некоторое время обстоятельства сложились так, что Виногра-
дов ушёл из комитета. Председателем его стал опытный партийный функ-
ционер
. Очевидно, с ним переговорили сотруд-
ники комитета, потому что он вызвал меня и заявил, что не имеет права отка-
зываться от моральных обязательств прежнего руководителя. Он оказался че-
ловеком, держащим свое слово. Вскоре я узнал, что его близким товарищем
является тогдашний первый секретарь обкома партии Яков Петрович Рябов.1
О Рябове, фигуре весьма примечательной, следует говорить особо. С одной
стороны, он прошел обычный, традиционный путь, характерный для партий-
ных руководителей: был начальником цеха, главным инженером, директором
очень крупного завода, затем секретарем райкома, заведующим отделом,
первым секретарем Свердловского обкома партии. Он был по партийным
меркам для такой должности молод, менее пятидесяти лет, спортивен (одно
время мы занимались в разных спортивных секциях армейского клуба), об-
ладал развитыми волевыми качествами и, что немаловажно для политика,
способностями критически осмысливать реалии времени. В скором времени
Я.П. Рябов был переведен в Москву, избран на Пленуме ЦК КПСС секрета-
рем ЦК и кандидатом в члены Политбюро – высшего органа партии. Рябову
было передано курирование оборонной промышленности, КГБ, правоохра-
нительных органов, и это, насколько помнится, далеко не полный перечень
(перед отъездом Рябов рекомендовал на должность первого секретаря Сверд-
ловского обкома Б.Н. Ельцина, и, как позднее выяснилось, моя последующая
судьба стала зависеть от решений этого человека).
Таким образом, Рябов сосредоточил в своих руках очень большой объ-
ём власти. Это не могло понравиться патриархам партийного Олимпа, людям
намного старше по возрасту и опыту, более искушенным в дворцовых интри-
гах, пугающимся серьезных перемен. А такие серьезные политические, соци-
ально-экономические перемены были все более необходимы. Думается, что
Я.П. Рябов это осознавал. Недостаток ли жизненного опыта, нетерпения, са-
моуверенность ли, но, как говорили в его окружении, Рябов начал совершать
некоторые поспешные, не всегда подготовленные действия. Так, он снял за
приписки, обман несколько директоров крупных оборонных предприятий. Это
вызвало самую резкую реакцию у одного из старожилов Политбюро Устино-
ва, бывшего давнишним соратником Л.И. Брежнева. Тучи вокруг Рябова ста-
ли сгущаться. В то время как последний находился в командировке в г. Ниж-
нем Тагиле Свердловской области по случаю выдвижения кандидатом на вы-
борах в Верховный Совет, ему по правительственной связи – ВЧ – дозвонил-
ся Устинов и попросил объяснить, «чем он занимается и почему ему при-
шлось долго дозваниваться». Рябов ответил ещё более резко. Дальше собы-
тия начали развиваться стремительно. По возвращении в Москву Рябов ре-
шением Политбюро был освобожден от всех партийных должностей и вско-
ре отправлен в политическую отставку – послом во Францию. Если бы этого
не случилось, как знать, может быть, развитие нашей страны пошло бы в те
годы по другому пути. Но, как справедливо говорят, история не признает со-
слагательного наклонения...
Я.П. Рябов и Б.М. Макушкин сдержали своё слово, и я получил свою
первую в жизни двухкомнатную квартиру, как тогда принято было говорить,
со всеми удобствами. Я был очень удовлетворен ещё и тем, что одновремен-
но в этом же решении городских властей юридическому институту было вы-
делено ещё 500 кв. м жилой площади, а это означало, что я «никому не пере-
бежал дорогу», а только ускорил разрешение квартирного вопроса, по мень-
шей мере, десяти семей преподавателей.

Я уже говорил, что моя диссертация ушла в ВАК, на отзыв так назы-
ваемому «черному рецензенту». Шло время, и события стали разворачивать-
ся весьма странным образом. Ну, обо всем этом по порядку. Обычно на по-
лучение отзыва «черного рецензента», который в значительной степени
предрешал утверждение защиты, уходил год, максимум полтора. Прошло два
года, но я не получал требуемого в таких случаях извещения из ВАКа. Зато
на страницах солидного в те годы центрального журнала, органа прокурату-
ры, «Социалистическая законность» появилась рецензия на мою моногра-
фию, подписанная неизвестным К. Рецензия в основном была отрицательная,
написанная по известному принципу, когда высказываются какие-либо об-
щеизвестные, тривиальные положения, а потом делается неожиданный вы-
вод о том, что в рецензируемой работе, к сожалению, эти справедливые
принципы не соблюдены. Весь расчет здесь в том, что никому, кроме автора,
не придет в голову сравнивать такие замечания с текстами научной работы.
Журнал, о котором идёт речь, был официальным, и опубликовать там что-
либо без связей, поддержки вряд ли было возможно. Всё это приводило к вы-
воду о том, что хулительная рецензия была «заказной». Прошло ещё два-три
месяца, и мне позвонил один коллега. «Получил ли ваш институт авторефе-
рат кандидатской диссертации К., защита которой недавно прошла в Тбили-
си?». Свердловский юридический институт был в списках обязательной рас-
сылки, однако, вопреки всем требованиям, автореферат к нам не направлял-
ся. Когда я все же смог ознакомиться с ним, то увидел, что его содержание
совпадает с моей докторской диссертацией не только по названию, но и по
ряду основных положений. Вскоре мне позвонили из Москвы и предупреди-
ли, строго конфиденциально, что моя диссертация из ВАКа исчезла...
Пришлось ехать в ВАК. Когда я, выстояв длинную очередь, оказался
перед чиновником и задал вопрос о судьбе моей диссертации, чиновник, изо-
бразив поиски сведений в картотеке, ответил, что диссертация находится на
отзыве «черного рецензента». Я вынужден был заявить, что не верю в то, что
среди учёных в криминалистике имеется человек, который держит у себя
диссертацию на отзыве более двух лет. Я сказал, что не удовлетворен отве-
том чиновника и отправляюсь прямо сейчас на приём к председателю ВАК.
Я уже подходил к приёмной, когда меня догнал запыхавшийся чиновник и
предложил срочно передать копию диссертации ему, обещав скорейшее рас-
смотрение. Ещё позднее мне сообщили о результатах служебного расследо-
вания в ВАКе по поводу исчезновения моей диссертации. Экспедитор ВАК
получил диссертацию, чтобы отвезти и сдать под роспись рецензенту, но не
вручил работу, подделал подпись известного ученого и через несколько дней
уволился. Я не стал писать жалоб, требовать отмены результатов защиты
афериста, памятуя о том, что «собаки лают, караван должен всё равно идти»,
хотя я понимаю, что моя позиция небезупречна. Наше равнодушие нередко
позволяет нечестным людям «править бал»...

Феликс Викторович Глазырин (1932-2015 гг.) – выпускник (1956),
аспирант (1959-1962), преподаватель, профессор кафедры криминалистики
(1962-1975), заведующий кафедрой правовой психологии и судебных экспер-
тиз (1975-1979) Свердловского юридического института, следователь УВД
Свердловской области, преподаватель криминалистики в Свердловском по-
жарно-техническом училище МВД СССР (ныне – Уральский институт госу-
дарственной противопожарной службы МЧС России) (1956-1959), следова-
тель Управления внутренних дел Свердловской области (1956-1959), пре-
подаватель цикла спецдисциплин отделения подготовки начальствующего
состава Свердловского пожарно-технического училища МФД РСФСР (июнь –
октябрь 1959 г.), ученик профессора Д.Я. Мирского, кандидат (1964; «Рас-
следование хищений, скупки и перепродажи золота») и доктор юридических
наук (1973; «Криминалистическое изучение личности обвиняемого»). Замес-
титель начальника по научной работе Высшей следственной школы МВД
СССР г. Волгограда (1979-1991), декан юридического факультета (1991-2001),
заведующий кафедрой международного права и прав человека (2002-2005)
Волгоградского государственного университета, генеральный директор, пре-
зидент негосударственного Волгоградского юридического института (1996-
2010), женат – жена Вера Васильевна Глазырина ( род. в 1936 г.) – техник
Свердловского завода резинотехнических изделий.