Альпинизм Екатеринбурга
Люди, события, факты
Книга 2
Альпинизм послевоенного периода.
1945 – 1960 годы

Международная альпиниада 1969 года собрала 14 стран-участниц.

В 1969 году с Казахским Клубом альпинистов я совершал восхождение на вершину Хан-Тенгри (7010м). Обсуждали, по какому маршруту идти, решили идти по классике. До перевала там слева находится пик Чапаева, а справа - пик Хан-Тенгри. Шли по снегу, остановились на ночёвку, утром увидели, что перед нами остановилась маленькая лавина. Двинулись дальше, а в группе на такой высоте все были новички, считали шаги, часто останавливались, кое- как дошли до перевала, перевал на высоте 5800м. А там стена небольшая, но вертикальная. Я шёл вместе с Виктором Непомнящих, всё думал, как бы пройти эту стену, а Виктор был отличный скалолаз, он очень быстро преодолел стену. Тут началась пурга, все дружно стали рыть пещеру, ребята выкопали тогда хорошую пещеру. А я и ещё 4 человека откопали площадку и поставили палатку, с нами был тогда Станислав Бергман – председатель секции альпинизма ДСО «Локомотив» Алма-Ата. Ночевали в палатке и пещере, только глицеолог Додонов поднялся на перевал и ночевал там. К утру пурга прекратилась, все поднялись на перевал, стали устраиваться. И тут стало плохо Виктору Непомнящих, у него началась горная болезнь, вся группа занималась спасательными работами. Отправили Витю в базовый лагерь, откуда его забрал вертолёт. С тех пор В.Непомнящих в горы не ходил. (Он тренировал альпинистов: в шахте есть старые вентиляционные стволы, 22 шахта. Там проходили тренировки. Сначала ими руководил мастер спорта Виктор Шубин, он работал на НКМЗ, потом он уехал в Вологду. После него тренировки проводил В. Непомнящих). В это же время спускалась с восхождения группа Бориса Студенина, у них закончились продукты, двоим альпинистам стало плохо, и мы опять выполняли спас работы. Потеряли около суток времени, после этого возобновили свой маршрут. Утром совершили переход, ночевали на этот раз в палатках, на площадке примерно на высоте 6400м. Нас было много, установили три палатки. Помню, что вечером все пели песни, особенно запомнилось исполнение русских народных песен ребятами из группы Урала Усенова. Кто-то пел туристские песни, наша палатка – романсы. Утром погода была ясная, с морозом, две пятёрки ушли, наша пятёрка уходила последней: В. Седельников,Ю. Южаков,Ю. Попенко, ещё кто-то. Шли нормально и вдруг – срыв! Один летит – огромные дуги верёвка описывает, другой - следом. Седельников говорит: - Всё, ребята, идём назад! Мы вышли на место падения, там кулуар такой был, в нём нашли клочья от одежды погибших. Мы спустились вниз до пещеры. И оказалось, что вниз мы сообщить не можем, рация была у тех, кто упал. Погибли тогда алма-атинцы Юра Колокольников и Гена Венцковский. Как это случилось? Плохо стало глицеологу Додонову, и все решали, что с ним делать: спускать его вниз, или ставить палатку и оставлять его в ней до возвращения группы. Поэтому никто не заметил, как двое начали маршрут, пошли вдвоём. Почему они торопились? Снизу сообщили, что идёт непогода, а мы сутки потеряли, встречая группу Студенина, поэтому надо было торопиться. Оказалось, что есть площадка, где альпинисты в 1937 году забили большой штырь и большие кольца для страховки, чтобы пройти жёлоб, за которым начиналась стена. Мы в шекльтонах были, а эти ребята шли в ботинках. Они шли первыми, Юра к тому же был легко одет. Верёвка зацепилась на последней скале, и они разбились, висели на верёвках мёртвые. Рации у нас не было, послали меня и В.Болюкина (Усть-Каменогорск) вниз на перевал. Погибших сняли и стали спускать, отправили их с вертолётом. За нами вертолёт не пришёл, и мы пешком пошли до погранзаставы, шли через ледник, когда ледник закончился, до погранзаставы оставалось ещё 30км. Мы поставили лагерь, организовали ночёвку, а утром встаём - вокруг реки, с одной стороны и с другой, и мы – на острове. Это горное озеро Мерцбахера – один раз в год прорывается и несёт вниз всё, что встречается на пути – и лёд, и камни. Два дня мы сидели на этом острове без продуктов, начали жечь костры и подавать сигналы пограничникам. Бесполезно. На третий день Марченко на свой страх и риск рванул через реку, ему по грудь было. Следом за ним и остальные перешли реку и дошли до пограничников. Как оказалось, наши злоключения на этом не закончились: до Пржевальска мы добирались на грузовике, по дороге у машины сгорели тормоза и мы чуть не угодили в реку, о чём нам рассказал потом Бабир Мансуров, который сидел рядом с шофёром. А мы сидели в кузове, вся дорога была сложной, так что мы и не заметили, когда отказали тормоза. Кстати, мне посчастливилось тогда встречаться в горах с братьями Бабиром и Фуатом Мансуровыми. Фуат Мансуров – великий музыкант, в то же время был мастером спорта по альпинизму. Он играл на скрипке на высоте более 7000м, покорив пик Ленина. Уверен, что это единственный случай в истории альпинизма. Тогда же я познакомился с альпинистом Е.Ильинским, впоследствии – главным тренером ЦСКА. В то время он был начинающим альпинистом, мы с ним жили в одной палатке. Работал он в астрономической лаборатории в горах под Алма-Атой, но рассказывал, что астрономия его совсем не интересует, он был увлечён горами и горы действительно стали делом всей его жизни. О чём ещё хочется сказать? В Караганде разворачивалось спортивное ориентирование и я принял в этом участие. А.П. Сорокин – начальник секции по ориентированию, давал мне чистую карту, я наносил на неё вершины. Альпинисты выезжали в Дарью, а я ставил дистанцию в 40км по ориентированию. И у меня тогда не было времени даже на скалы посмотреть. Я старался выбраться на скалы в промежутках работы по ориентированию. Много было связано у меня тогда и со скалолазанием – в Дарье ставили дистанцию, готовили маршрут, который потом назывался «длинным». Делал я это с А.Ф.Туфаном – первым председателем Казахского клуба альпинистов, с А. Ильинским и В.Непомнящих: убирали камни, определяли границы маршрута. А дальше, работая в шахте, я травмировал спину, другие семейные проблемы навалились, года два в горы не ходил. Загружен был неимоверно – работал на шахте, после работы в спортзале проводил тренировки, в 11-12 часов ночи заканчивал, а утром снова на работу, и так изо дня в день. В горы уже не ходил, но участвовал в соревнованиях, альпинистских и туристских слётах, был активным членом Федерации альпинизма. Тренировал скалолазов, в 89-90 годах в Кисловодске проводились первые соревнования по скалолазанию, моя воспитанница Татьяна Кан из Караганды стала двукратной чемпионкой СССР по скалолазанию.

Ф.У. Укушева

    Я родилась в военном 1943 году, и в детстве у меня было много проблем со здоровьем, даже в первый класс я пошла в санатории в Боровом. Мучили простудные заболевания, но постепенно я от них избавилась благодаря занятиям спортом в нашем дворе. У меня был брат на 3 года старше меня. Девчонок во дворе было мало, мальчишки все играют в футбол, а на воротах стоять не хотят, только я выйду во двор, они кричат: - Играть хочешь? – Хочу! – Иди на ворота! Так меня научили играть в футбол, а зимой был хоккей, я научилась кататься на коньках. Всё это было в моём родном Акмолинске, городе, где я родилась. Спорт постепенно из категории детских игр перерастал в занятие на всю жизнь. Наша семья часто переезжала, папа был журналистом, на новом месте я прежде всего определяла для себя возможность заниматься спортом. Помню, когда мы переехали в Талды-Курган, я по привычке одела коньки и пошла искать каток. Прошла полгорода, вернулась, так и не покатавшись. Потом в Караганде я попыталась заняться гимнастикой – оказалось, что я не гибкая. Два года занималась баскетболом, неплохо получалось. Но маленький рост меня подвёл, перспектив не было. В 1960 году поступила в КНИУИ на работу. Там я познакомилась с Ростиславом Мерцаловым, первым председателем Клуба туристов Караганды. Он предложил заниматься альпинизмом, и я согласилась. Начали тренироваться. Первые наши тренировки проходили в недостроенном тогда доме – Управления угольной промышленностью. Окон не было, и мы со второго или третьего этажа верёвки сбрасывали,  и тренировались. Потом поехали на станцию Дария, в горах Бугылы занимались скалолазанием. Период с 1962 по 1977 год я активно занималась альпинизмом. Среди тех, с кем я совершала восхождения, Ростислав Мерцалов, Воловиков, Георгий Гульнев, Юрий Грубов. До II разряда у меня не хватило одной «тройки», вершины Маяковского, при восхождении на которую у меня заболело горло. Руководитель восхождения спрашивает меня: - Сама дойдёшь до лагеря? – Дойду! Думаю, что если бы там осталась, мне было бы ещё хуже. Вот я шла-шла, мне стало плохо, я легла под камень-валун, который встретился по дороге, и уснула. Через какое-то время очнулась: Что я тут делаю? Встала и пошла в лагерь. А в следующий раз мне инструктор объяснил,  что я могу ребятам навредить - если при восхождении мне станет плохо, то им придётся вернуться. Так мне и не удалось тогда сходить на вершину третьей категории сложности. Но в целом восхождений было много, благодаря школе альпинизма я приобрела такие качества, как выдержка, выносливость, научилась преодолевать себя. Я была маленькая ростом, а самых маленьких ставят вперёд при восхождении, но это не значит, что ты можешь идти медленно, ведь ты задаёшь тон  всему отделению, приходилось очень стараться. То, что я тренировалась, занималась много спортом, мне помогло. Я участвовала в альпиниаде, посвящённой 60-летию ВЛКСМ, это было восхождение на пик Комсомола. Со мной тогда была В.С. Кондратьева. Правда, мы тогда  немного не дошли до вершины.
    С альпинизмом связаны мои смешные воспоминания. В Караганду приходит бумага в Клуб альпинистов – проводятся первые соревнования по спасательным отрядам. Захожу в клуб, мне говорят: - Есть место, хочешь поехать? Я знаю, что в спасательные отряды берут только мужчин, но у нас на тот момент мужчин не хватало: - Поедешь? – Поеду! Приезжаем в Алма-Ату, сидит М. Гизатуллин – начальник спасательной службы Казахского клуба альпинистов, спрашивает: - А это кто? – А это член команды. – А вы что, положение не читали? Там же ясно написано – «Шесть человек!» Ну, ладно, раз приехала, оставайся! Оставили. В альплагере Туюк-Су, есть скалодромы. На них спасатели отрабатывали приёмы транспортировки пострадавшего в акье: акью привязывают и начинают тренироваться, спускать и поднимать! Ну, и кого кладут в акью? Меня, как самую маленькую и лёгкую. Переправляют меня в акье, и на противоположной стороне она каждый раз врезается в дерево! Ду-дук! Вечером в палатке старшие товарищи Юрий Южаков и М.Гизатуллин кладут меня посередине, дают мне книжку про Монблан и заставляют читать им на сон грядущий. Я читаю – Монблан! Монблан! На одного посмотрю – он уже спит. Монблан! Монблан! Второй тоже спит. Зачем вы меня взяли, чтобы вечером вам сказки читать?!
У меня был единственный туристский поход, где меня, как самую маленькую, снова бросали на амбразуру. В Горельнике в школе инструкторов организовали переправу через горную речку, спрашивают: - Кого мы будем переправлять? – Ну, Фаю, конечно! Вот они учатся: одни не могут меня «протравить», а другие вытащить. Я вишу на одной руке в этой горной речке. Потом выхожу и говорю: - Вы что, не думаете меня спасать? Наливайте мне чай или водки! Я вернулась домой простуженная, брат мне говорит: - Ты такая больная, подумай о себе! Я подумала-подумала тогда, закончила с альпинизмом и занялась ориентированием. Сегодня я - кандидат в мастера по ориентированию. Этим я занимаюсь все последние годы. Грустное у нас тоже было. В первую мою поездку, в 1963 году, случилась сель на Иссыке. Там было прекрасное озеро, оно напоминало мне озеро Рица в Абхазии. На берегу был отличный ресторан. Когда сель сошла, от озера только лужа осталась.

Наши ребята участвовали в спасательных работах, девочки оставались в лагере. Я не сообщила тогда домой, что со мной всё в порядке, родные очень волновались. Все эти события послужили мне наукой, и впоследствии я обязательно сообщала о себе родным.
Вспоминается ещё одна грустная история, когда в горах завис альпинист из Красноярска. Он приехал в горы сразу после защиты диссертации, видимо, был сильно утомлён, это сказалось при восхождении - у него была слабая реакция. А девушка из его команды жила с нами в комнате. Она шла с ним в одной связке, и когда он погиб, девушка висела на верёвке рядом с ним, пока не пришёл спасотряд. Было очень тяжело, тогда приехали и врач, и психолог и много ещё народу, смерть в горах, трагическое происшествие. Но несмотря на эти трагические происшествия, горы по-прежнему обладают такой притягательной силой, что ей не могут противиться те, кто хоть однажды побывал на горной вершине. И люди идут и идут в горы.

Фая Умурзаковна, несмотря на возраст, по-прежнему миниатюрная, энергичная, активная. До сих пор она участвует в соревнованиях по ориентированию, ведёт активный образ жизни. Её организм закалился в горах и справляется со всеми возрастными проблемами без лекарств и без врачей. Это большое достижение в наше время. Её путь к здоровью может служить примером для многих.

Глеб Андреевич Айгистов

    Глеб Андреевич Айгистов – яркая личность в карагандинском альпинизме.  За короткий период времени он стал маститым спортсменом, а потом тренером и руководителем карагандинских альпинистов. Он много сделал для развития альпинизма в городе, создания команды альпинистов, а впоследствии для создания Клуба альпинистов Караганды. Его личные достижения – дважды  чемпион Советского Союза по альпинизму. Кроме того, он был тренером команды военных альпинистов, которая много раз занимала призовые места. Большой вклад внёс Г.А. Айгистов в своё время в организацию и осуществление горной подготовки советских войск. Прекрасная физическая подготовка, богатый опыт восхождений, выносливость, редкая способность к высокоскоростным восхождениям позволили ему добиться в альпинизме высоких результатов. Но  сверстники запомнили Глеба, и как исполнителя туристских песен. Его красивый голос  звучал в альпинистских лагерях и на фестивалях туристской песни, необычайно популярных в то время. Именно в песне Глебу удавалось выразить романтику туристских походов и альпинистских восхождений. И здесь ему также сопутствовал успех: ансамбль в составе карагандинцев В.Баранова, Г. Айгистова и сестёр Рыбаковых(Людмилы и Любови) занял третье место на фестивале туристской песни в Рязани в 1969 году. Без преувеличений можно сказать, что Глеб Айгистов - настоящий герой своего времени, времени небывалой в истории массовости и популярности альпинизма, поражающих воображение покорений горных вершин, проявлений величия духа, целеустремлённости и несгибаемости человека при испытаниях, которые устраивала ему сама природа. Но, обо всём по порядку.
    В школьные годы Глеб много и увлечённо занимался спортом, он был пловец-ватерполист. А в 1961 году, когда Глеб был восьмиклассником, его старший друг Вячеслав Мерцалов, который уже работал в КНИУИ и был известным в городе альпинистом, устроил для Глеба и его товарищей поездку в горы Бугылы (станция Дарья) на слёт туристов и альпинистов. Поездка оставила неизгладимые впечатления: ориентирование, скалолазание, туристические походы, всё, чем славилась в то время Дарья, запало в юную душу, и при первой же возможности Глеб пришёл в секцию альпинизма. Случилось это в 1966 году, когда Глеб устроился на работу в КПТИ на кафедру горных машин, в вестибюле института висело большое объявление о наборе в секцию альпинизма. Хорошая физическая подготовка позволила ему за короткое время получить разряды по альпинизму, уже через год у него был второй разряд. Очень скоро он вошёл в «великолепную семёрку» секции: П. Тарасов, В. Могилат, Д. Шахматов, Э. Горшков, В. Огарков – будущие доктора наук, А. Тимофеев, Г.Айгистов. В секции в то время происходила смена поколений: многие альпинисты окончили институт и разъехались по распределению. – Мы пришли им на смену. И началась для меня туристско-альпинистская сказка. Туризм и альпинизм переживали тогда настоящий бум. Сильные секции были в медицинском и педагогическом институте, в КНИУИ (Карагандинский научно исследовательский угольный институт) на предприятиях города. Параллельно с туристско-альпинистскими сборами проходили фестивали бардовской и туристской песни, в которых я участвовал. Я жил в этой атмосфере, и это была красота неописуемая! – вспоминает Глеб Андреевич.
- Дважды в год проходили в Каркаралинске студенческие слёты на 7 ноября и 8 марта, знаменитые первомайские слёты туристов и альпинистов в Дарье. На этих слётах проходили соревнования по ориентированию, скалолазанию, туризму. Чего там только не происходило! Самый большой слёт, который мне запомнился, состоялся в 1968 году в Дарье, в нём участвовало 10 тыс. человек. Массовость была потрясающая! Это был своеобразный спортивный уклон, пирамида, в основании которой находилась массовость, следующая ступень – разряды, и вершина пирамиды - мастерство. Создавались условия для здорового соперничества, соревнований, кто быстрее достигнет желаемого результата. И это приносило свои плоды: много было разрядников, появились и мастера спорта: Анатолий Терехов и Юрий Южаков, занимавшиеся в Казахском республиканском клубе альпинистов г.Алма-Аты. Но карагандинцы не могли самостоятельно осуществлять восхождения к горным вершинам, поэтому А.Тимофеев и Г. Айгистов по приглашению знаменитого тренера Е.Ильинского попадают в команду альпинистов республиканского спортивного общества «Буревестник», в котором находились до 1973 года. А в 1973 году Г.Айгистов и А.Тимофеев переходят в СКА САВО, для них начался армейский альпинизм. У студенческого альпинизма не было средств на организацию больших экспедиций, а в армии альпинизм имел прикладной характер, кроме альпинизма, большое значение имела горная подготовка советских войск. В это время Г.Айгистов и А. Тимофеев были уже перворазрядниками, и, придя в СКА САВО, приступили к высотным восхождениям: покорению пиков Ленина, Коммунизма, Корженевской, Хан-Тенгри. Экспедиции продолжались 1,5-2 месяца: уезжали в июне и возвращались в августе. За это время успевали сделать сборы во всех наших горах: Тянь-Шань и Памир, в альплагерях по Среднеазиатскому региону - Талгар, Ала-Арча, Варзоб. Сейчас, к сожалению, не осталось ни одного из этих лагерей. Глеб Андреевич вспоминает: - В то время нам было у кого учиться, с кем учиться и где учиться. Была великолепная школа советского альпинизма, в которой существовала система поэтапной подготовки, начиная от новичка и заканчивая кандидатом в мастера спорта. А дальше всё зависело уже от тебя самого: попадёшь ты в команду, которая участвует в чемпионате Союза или нет. МС были в Караганде и до этого, но они звание МС получали набором вершин: совершил восхождения на пять или шесть вершин 5Б категории трудности и тебе присваивалось звание МС. С 1965 года стали проводиться Чемпионаты СССР по альпинизму в пяти классах восхождений: скальном, техническом, высотном и высотно-техническом и траверсов в зависимости от высоты и сложности восхождений.

В 1975 году А. Тимофеев стал чемпионом Союза за восхождение на пик Ахмади-Дониш. В 1976 году Айгистов участвовал в чемпионате Союза сразу в двух классах: высотно-техническом классе, стал чемпионом Союза за восхождение на пик Клары Цеткин. И в высотном классе: третье место заняла команда за восхождение на пик Е.Корженевской. Для него это были самые сложные на тот момент восхождения.   
- Пик Клары Цеткин прошли за 8 дней, причём, под неусыпным оком соперников – параллельно на пик Коммунизма шла команда Москвы, они наблюдали за нами. Впервые мне пришлось работать на высоте первым. Одно дело делать это где-то на средних горах, и совсем другое дело идти первым на неизвестном маршруте, совершая первовосхождение на высоте 6600-6700м. Конечно, мы предварительно прошли спортивные сборы на средних горах, совершили ряд серьёзных восхождений, прошли хорошую акклиматизацию. Поэтому на пике Клары Цеткин мы буквально «летали». - Я хочу вспомнить 1975 год. До этого я не имел права участвовать в чемпионатах Союза - у меня не хватало для этого покорённых вершин. В 1975 году в составе команды я сходил на пик Коммунизма – это было первое большое высотное восхождение, на пики Россия и Правда. Причём, эти восхождения совершались в высоком скоростном темпе. В команде со мной тогда были Стас Бергман, Сергей Петренко и будущие покорители Эвереста – Казбек Валиев, Валерий Хрищатый. Когда мы собирались на пик Коммунизма, тренер Е.Т. Ильинский предложил: - На пик Коммунизма пойдёте с другой стороны, а здесь выходите на плато и поднимайтесь пик Россия и пик Правда. За день вышли на плато, поставили палатки, из плотного снега напилили кирпичи и обложили «стенкой» палатки от ветра. На следующий день совершили восхождение на пик Правда, ещё день ушёл на покорение пика Россия. Далось это нам совсем непросто, всё-таки это были вершины 5Б категории трудности (выше 6500 метров). Сложности появились на спуске, к тому же в то время там погибли четыре немецких альпиниста, их тела ещё находились под нашим маршрутом, мы ходили мимо них, можете представить наши эмоции. На спуске наступила расслабленность, и в какой-то момент я тоже чуть не погиб. На леднике образовалась река - сначала текут отдельные ручейки, они собираются, превращаются в реку, русло которой пробивает в леднике жёлоб. Я перепрыгивал через реку и попал в такой жёлоб. Река стремительно несла свои воды и меня, я попытался вогнать в лёд ледоруб, но его вырвало у меня из рук. Всё! Меня несёт и мне не выбраться! Подсознание подсказывает – раскинь руки в стороны, я так и сделал! И на моём пути оказался камень, за который я ухватился, меня выбросило из этого жёлоба. А через 20м этот стремительный поток в ледовых берегах падал в пропасть, и у меня была перспектива уйти навечно. - Мы шли на пик Коммунизма не по классике, и не по Бородкину, а по маршруту, который называется с ледника «Бивачный». И на нём есть опасное место, где периодически сходят лавины. Мы благополучно миновали это место, а буквально через 20 минут нам вслед пронеслось около 400 тонн лавинной массы. Мы находились уже на гребне скалы и мысленно благодарили своих ангелов-хранителей, которые, конечно же, сопровождают нас в горах. Но, увы! Ангелы-хранители не всегда успевают на помощь некоторым из нас…. Так погиб Валерий Хрищатый, знаменитый казахстанский альпинист, покоритель Эвереста, заслуженный мастер спорта, всю свою жизнь ходил он в горы, много раз бывал на Хан-Тенгри. И вот в последний раз повёл на Хан-Тенгри английских альпинистов. Они оказались недостаточно подготовленными для такого восхождения, поэтому не успели пройти маршрут до наступления часового режима – времени, когда не рекомендуется проходить лавиноопасные участки, потому что пригревает солнце, начинается интенсивное таяние, и сход лавин в это время наиболее вероятен. Они так и остались на Хан-Тенгри, их не нашли до сих пор. Только одному англичанину удалось спастись. -
Есть у меня и свой собственный опыт «катания» в лавинах. Это случилось в альпинистском лагере Ала-Арча, мы шли на Байлян-Баши, маршрут 5Б категории трудности, на вершину проскочили с одной ночёвкой. А на спуске мы с Сергеем Петренко, несколько расслабившись, вместо того, чтобы бежать по тропе слева вдоль скал, решили проехать «глиссером» по снегу. И оказалось, что вместе с нами двинулась лавина, мы катимся вместе с лавиной, я – впереди, Сергей за мной. Я чувствую, что у меня ноги засасывает, я их вытяну, а их снова засасывает. И так мы проехали 800или 900 метров. А когда остановились, то подо мной был снежный пласт толщиной метров двенадцать. Могло нас затянуть в этот снежный пласт? Конечно! Опять же Ангелы-хранители спасли. Ребята, которые наблюдали за сходом лавины сверху, рассказывали, что летела белая масса со страшным грохотом, и в ней ничего не было видно.

    Через 2 года, в 1978 году Глеб Айгистов получил второе золото на чемпионате Союза. Это был юго-западный Памир, первый очный чемпионат, когда собирались команды в одном месте, приезжали судьи, разыгрывались маршруты, писались тактические планы прохождения маршрута. - Маршруты были разные, сложные и очень сложные, мы выбрали стену первопрохождение на пик Таджикский государственный университет. И по этой же стене «заявились» ленинградцы и грузины. Ленинградцы шли шесть дней, мы – тоже шесть дней, а грузины попали в камнепад и сошли с маршрута, у них двое альпинистов были с переломами. Казахстанская команда стала чемпионом.
От нашей команды были заявлены: Юрий Попенко – руководитель, Александр Тимофеев, Борис Соломатов, Михаил Акименков, Василий Сильченко и Глеб Айгистов. Три дня ушло на переброску грузов в базовый лагерь и обустройство лагеря. Два дня посвятили тренировочному восхождению 5Б категории трудности на пик Литва. Затем вышли под стену пика Таджикский государственный университет, чтобы забросить снаряжение и продукты, а самое главное, выбрать наиболее безопасный вариант прохождения заявленного маршрута. Девятичасовой маршрут заброски оказался совсем непростым: ледник был весь в трещинах, небольшие скальные бастионы на леднике приходилось проходить со страховкой, с тяжёлыми рюкзаками (более 30 кг). Единственной радостью были 15-минутные «перекуры» после каждого часа перехода. Присев на рюкзак, замечаешь восхитительную панораму гор: слева – пик Московская правда, справа – местные исполины пик Маркса и пик Энгельса, высшие точки юго-западного Памира. На пик Московская правда 6 категории трудности совершала восхождение команда альплагеря Цей, маршрут также был заявлен на чемпионат России: голоса были слышны, а людей можно было увидеть только в бинокль. Движемся дальше, вот, наконец-то, и перевал, с перевала открывается во всей своей прелести наша стена – 1 км в ширину и почти 1,5 км по вертикали. Спустившись с перевала на 200м, нашли прекрасную площадку для наблюдения. Наш маршрут по центру стены, справа в 300м – маршрут ленинградцев, слева в 200м – маршрут грузин. Весь следующий день был посвящён наблюдению, из 5-6 вариантов был выбран самый безопасный. Визуально мы разбили маршрут на три части по вертикали. Первый участок – крутой скальный бастион, выходящий на снежную полку, удобную для ночёвки. Затем скальный контрфорс, упирающийся в скальный карниз. И третий – прохождение карниза, затем - стена порядка 200-300м, контрфорс, выходящий под снежный карниз, нависающий над всей стеной. По правилам чемпионата каждая команда может провести обработку начала маршрута и навесить перила. На обработку вышла связка Тимофеев-Айгистов, подойдя к началу маршрута, мы поняли, что лазание будет сложным. В этот день Саша работал первым, за 8 часов было провешено 9 перильных верёвок по 40м. Вернувшись к палаткам, мы провели корректировку маршрута. А утром Саша неожиданно заболел – кашель и температура, в таком состоянии выход на маршрут невозможен, команда лишилась очень сильного спортсмена. На маршрут вышли в 5 часов утра вчетвером: Ю.Попенко, Б.Соломатов, В.Сильченко, Глеб Айгистов. За три часа прошли ранее обработанный участок, а дальше – целина! Я работаю первым! Сложно передать те чувства, которые возникают при прохождении первым новых маршрутов. Вначале испытываешь лёгкое волнение, затем приходит уверенность, и, наконец, поймав кураж, начинаешь вытворять чудеса скалолазания с элементами акробатики, выбираешь правильно маршрут, вовремя бьёшь крючья для страховки. Отработав 4 верёвки, подошёл под карниз – пришлось применять лесенки и забить для прохождения пару шлямбурных крючьев. Выход на карниз завершил скальную работу дня. Впереди был крутой снежный склон 200м, который пришлось преодолевать в скоростном темпе из-за опасности камнепадов – следы от камней зияли воронками в снегу слева и справа. Проскочив снежный участок, мы организовали под стеной прекрасную «лежачую» ночёвку, абсолютно безопасную от летящих камней. Рабочий день длился 15 часов. На следующий день работала связка Попенко-Соломатов, обработав порядка 300м по вертикали и навесив верёвки, они спустились к палатке, т.к. места даже для «сидячей» ночёвки там не было. Уставшие, но довольные проделанной за 8 часов работой, ребята набросились на приготовленный нами обед-ужин. Затем проанализировали проделанную работу и наметили планы на завтра. Погода великолепная, полный штиль, справа слышны голоса ленинградцев, слева – громкие голоса грузин. Кроме судей, за нами наблюдают наши собственные наблюдатели, расположившиеся в начале маршрута на морене. С ними мы общаемся по рации в 8.00 и в 20.00. Из вечерней связи мы узнали, что грузинская команда попала под камнепад, двое альпинистов травмированы, у одного из них перелом ноги, ведутся спасработы. Очень обидно сходить с маршрута, но жизнь и здоровье товарища дороже любых медалей. Из утренней связи мы узнали, что спасработы завершились успешно. А мы продолжаем работу на стене, четвёртый день первым работает Вася Сильченко, - это его первое участие в чемпионате СССР, поэтому первые три дня он привыкал к серьёзным трудностям маршрута. Но пришёл и его час потрудиться! За 7 часов была выполнена дневная программа – мы вышли под большой скальный карниз. Занялись организацией ночёвки, около 2 часов выкладывали из камней площадку под палатку, она получилась наклонная, спать на ней пришлось полусидя, сложно уснуть в таких условиях. Пройдено 2/3 стены. Ночь проходит в ожидании утра – полудрёма, бесконечное копание в мыслях от ничего не значащей чепухи до осознания философского смысла жизни. Потом в какой-то момент наступает провал и – вот оно утро! Сегодня работаю первым, стоим под большим карнизом, всей командой ищем трещины для забивки крючьев, их практически нет, стена – монолит! Придётся работать с площадки, бить шлямбурные крючья – надёжно, но очень медленно и не очень спортивно, свободное лазание намного интереснее. Первая верёвка – 25 шлямбуров, вторая интереснее – 9, появились трещины, где можно использовать закладные элементы. Монотонное выбивание отверстий под шлямбурный крюк утомляет, чтобы отвлечься и передохнуть, сажусь на площадку и смотрю вниз. Подо мной километровая пропасть, дух захватывает! Хочется петь и наслаждаться сказочной панорамой. Вспоминаются слова из песни: «Подъём, с утра подъём, и до вершины бой, отыщешь ты в горах победу над собой!» И правда, сколько раз приходилось в горах говорить себе: - Ты сможешь! На пике Ленина, на снежном склоне, попав в пургу, думаешь: Конец! Но через час, выкопав пещеру в снегу, оказываешься в комфортных условиях, и, попивая чаёк, снова наслаждаешься жизнью. На пике Коммунизма на высоте 7000м, невозможно дышать, думаешь: Всё! Дальше не пойду! Но через минуту, восстановив дыхание, продолжаешь восхождение, и, стоя на вершине, мысленно поздравляешь себя с победой – над собой! Но – эмоции в сторону, продолжаем работать на карнизе. Пройдя монолитный пояс карниза, выхожу на контрфорс, где можно с удовольствием лазать. Провесив ещё две верёвки, мы с Юрой Попенко, он меня страховал, спускаемся к палатке. Приятно ощущать заботу товарищей - нас ждёт замечательный ужин, горячий чай, разговоры о нашей горе, о маршруте, о друзьях, что находятся на других маршрутах. День шестой. Проходим обработанный участок, Юра впереди, отработав две верёвки крутых скал, слышу его радостный возглас: - Вижу вершину! Подхожу по перилам к Юре и вижу, что наш контрфорс переходит в предвершинный гребень, слева и справа от гребня громадный снежный карниз, до вершины метров 300. С переменной страховкой проходим последние метры и вот она вершина, к которой мы шли 6 дней! Эмоции бьют через край – прыгаем, обнимаемся, орём, чуть ниже вершины открывается громадное плато, больше футбольного поля и ровное, как стол! 15 часов 15 минут – мы на вершине! Меняем записку ленинградцев, они были здесь два дня назад, на свою, снимаем с себя всю страховочную амуницию, т.к. спуск предстоит несложный, завариваем на дорожку чай, и за 8 часов спускаемся на дорогу, где нас ждёт машина. По дороге посещаем горячие радоновые источники - смываем моральную и физическую усталость. Радоновые источники бьют повсюду, практически все жители кишлака имеют свои бани на источниках. На следующий день поднимаемся в базовый лагерь на леднике – нас ждут судьи. Отчёт капитана команды, ответы на вопросы судей – и томительное ожидание…и вот она, радость победы – мы чемпионы! Вторые - команда Таджикистана, третьи – команда ленинградцев. Медали на месте вручает Гостренер СССР В.Н.Шатаев. Спустившись в нижний лагерь возле кишлака, мы отметили победу великолепным пловом из ожидавшего нас 20 дней барана, бутылкой шампанского, купанием в реке Пяндж, ловлей рыбы «маринки». Интереснейший район, красота просто сказочная! Грустно сознавать, что все события, происходящие в последние годы в Таджикистане – война, революция и прочее, происходят именно в этих местах. На другом берегу реки находится Афганистан.

Всё хорошее когда-нибудь кончается, вот и наша экспедиция на юго-западный Памир 1978 закончилась. Завершён очередной этап моей альпинистской жизни, пора домой к моим дорогим родным – жене Людмиле и сыновьям Михаилу и Евгению!
Следующим этапом развития альпинизма в Караганде стало создание чисто карагандинской команды, которая выступила на чемпионате Союза в 1982 году в скальном классе и стала бронзовым призёром.
В составе команды: Александр Тимофеев, Глеб Айгистов, Николай Морев, Пётр Коваленко, Владимир Вехтер, Виктор Дедий, Анатолий Поветин. - В 1984 году наша команда участвовала в очном чемпионате на Кавказе, но здесь уже программа была сложнее: все заявленные команды сначала должны были показать себя в школе. Школа в альпинизме имеет такое же назначение, как в фигурном катании, - оценивается мастерство по обязательным дисциплинам. Маршрут 400м мы должны были пройти на скорость, продемонстрировать технику и тактику. И в школе нам не повезло: А. Тимофеев вырвал крюк, сорвался, страхующий удержал его, но он травмировался, и вместо 8 спортсменов, мы вышли на маршрут вчетвером: я, Поветин, Вехтер и Рябов (единственный среди нас алмаатинец). Мы «заявили» пик Мамисон (Кавказ), год назад в чемпионате России маршрут получил золото, он был пройден за 5 дней. Мы прошли за 2 дня, и благодаря этому скоростному восхождению с V места вышли в призёры – получили бронзовую медаль. Таким образом, у меня два золота и три бронзы. Когда начались восхождения в Гималаях, то карагандинцы в первую экспедицию в 1982году не попали. А в составе сборной Союза на пик Канчинджангу был карагандинец Виктор Дедий, он был первым карагандинцем, покорившим «восьмитысячник». В составе сборной Казахстана, покорившей Эверест - высшую горную вершину мира, был карагандинец Константин Фарафонов. Учитывая опыт и богатую биографию альпиниста Глеба Айгистова, Е. Ильинский привлекает его инструктором горной подготовки войск. График его работы становится ещё более напряжённым: помимо занятий с солдатами и офицерами, он работал тренером в Спортклубе армии, параллельно возил команду на чемпионат вооружённых сил. И команда 4 раза побеждала, становилась чемпионом вооружённых сил. Необходимость горной подготовки войск к тому времени стала совершенно очевидной. Надо сказать, что после Великой Отечественной войны в Советском Союзе были сильные горные дивизии, а потом руководством страны во главе с Н.С. Хрущёвым был взят курс на сокращение армии. Необходимость горных дивизий в составе советской армии была поставлена под сомнение: протяжённая горная граница с дружественным Китаем послужила аргументом для их расформирования. Когда начались события на острове Даманский, потом война в Афганистане, вопрос горной подготовки войск встал очень остро. Наши солдаты не готовы были к военным действиям в горах: они срывались со скал, попадали под камнепады и лавины, нередки были случаи обморожений. Война в горной местности требовала другого обмундирования и снаряжения для солдат, приспособленных для горной местности орудий. Пришлось форсировать создание Центров горной подготовки войск, привлечь к работе в них лучших альпинистов Союза, Г.А. Айгистов был одним из них. Приходилось неоднократно участвовать в военных сборах. Особенно грандиозными были учения под городом Ош, в Киргиз-Ате, учения были комплексными, в них участвовали горные войска и кавалерия. Тогда же обнаружилась необходимость горной лётной практики для военных вертолётчиков, вследствие её отсутствия часто разбивались военные вертолёты. - У них потолок высоты был 4000м, а тут - перевалы выше. Если гражданские вертолётчики, которые нас в горы забрасывали, летали классно, то военные только учились. Мы им давали советы: - Ну-ка, давай повыше! – Нельзя, меня ветром сдует! – Смотри, колёсами в перевал врежешься! Мы уже ориентировочно знали, на какой высоте подходить, поэтому советовали поднять вертолёт чуть повыше, они опасались. Привлекли их на учение, одну машину они грохнули в Киргиз-Ате, две машины пролетели нормально. Но в короткие сроки военные вертолётчики приобрели опыт полётов в горах, и последующие успехи вертолётчиков в Афганской войне общеизвестны, а применение вертолётов в горной войне вошло в учебники всех военных академий мира. А тогда, в Киргиз-Ате, у командиров не было ни техники, ни тактики. Большие сложности возникли с солдатами, которых привезли с равнины: у многих началась горная болезнь, экипировка была недостаточной, возникли случаи обморожений. Срочно создавались промежуточные лагеря, в них солдаты проходили акклиматизацию. С лошадьми тоже возникли сложности – на перевалах они ломали ноги. Ясно было, что приказами и командами проблем в горах не решишь, очень скоро командиры стали прислушиваться к инструкторам-альпинистам, были разработаны необходимые мероприятия, тактика проведения занятий. После этого удалось вовремя провести все запланированные мероприятия, стрельбы, осуществить главные переходы. Для Глеба Андреевича это была кочевая жизнь между Центрами горной подготовки и армейскими частями: то Отар, то Кировакан. Такие центры были также организованы в Узбекистане, Армении и Киргизии, к работе в них было привлечено большое количество опытных альпинистов. Практически была возрождена горная подготовка в Советской армии, что очень скоро сказалось на успехах военных действий в Афганистане. Со временем стали проводить горную подготовку и для космонавтов. Но Г.А. Айгистов в этом уже не участвовал.

- Необыкновенно привлекательной для меня была повседневная обыденная жизнь в альпинистских лагерях. Чтобы получить звание инструктора альпинизма, руководить экспедициями, необходимо было пройти обучение и стажировку в альпинистских лагерях. Лучшими из них в то время были: Талгар (под Алма-Атой), Ала-Арча (под Фрунзе), Варзоб (в Таджикистане), Артуч (Фанские горы). Возвышенная романтика альпинизма, утвердившаяся в умах и сердцах особенно после фильма Говорухина «Вертикаль», совершенно естественно уживалась с неприглядной тяжёлой действительностью: рюкзаки по 15кг тащили на себе, в том числе, и 15-17 летние девчонки. Обжигающая солнечная радиация - короста на губах, сушняк во рту, а если снег приложил, то лицо «плывёт», губы трескаются, раздуваются. Один умник смазал йодом все свои трещины, его так «разбарабанило», что он не мог ни есть, ни пить. Пришлось его отправить в базовый лагерь. Эти зарядки, эти подходы, эти скальные, ледовые, снежные занятия! И, несмотря на все пережитые трудности, радостью светились лица новичков при получении значка «Альпинист СССР». Потрясающие по молодому задору, выдумкам и веселью посвящения в альпинисты. Вечерние туристские песни, когда единый порыв, единая мечта объединяла всю эту массу людей, из которых, как утверждала статистика, только каждый десятый становился действительно альпинистом. Но пребывание в альплагере, вся эта атмосфера дружбы и любви, зарождавшейся на альпинистских маршрутах, покорённые горные вершины и пройденные перевалы, накладывали отпечаток на всю последующую жизнь, как самые яркие, неизгладимые впечатления. Каждый из них мог сказать: - Я видел под собой облака не с самолёта, а с вершины горы! Это – сказка! - Именно на этих ребят имела такое сильное влияние туристская песня, поёшь, и они сопереживают каждому слову и каждой ноте. После получения II разряда человек становился уже другим, настоящим альпинистом: цели были ясны, задачи поставлены. Вперёд! Вперёд! - Во время передышки между восхождениями появлялось нормальное человеческое желание хорошенько попариться и помыться, отдохнуть и восстановить силы. Известно, что этому способствуют бани, альпинисты всегда отличались изобретательностью, это качество проявилось и в сооружении бань где-нибудь на берегу Алаудинских или Куликолонских озёр, Фанские горы Памиро-Алая. Основательно напарившись, окунуться в ледяную воду (+2,+4 градуса) этих озёр – ни с чем несравнимое блаженство! Итак, выкладывали каменку, её топили шесть часов, когда она раскалялась, над ней натягивали палатку и полиэтилен. Полки тоже сооружали, как подсказывала фантазия. Жар в такой бане был потрясающий! Чтобы жар не выходил, края палатки затыкали камнями. Всякая ли сауна на равнине сравнится с той, в горах?! Начинаешь поддавать потихоньку, кому невтерпёж, опускаются пониже. Всяких комичных историй, связанных с банями, случалось предостаточно. Помнится, как Коля Морев привёл с собой в баню гостей – немецких альпинистов. И Коля Морев с гостями не выдержали жару, Коля лихорадочно искал выход из бани. Я ему: - Не вздумай вылезти! А он: - Фашисты вы, фашисты! Немцы тяжело дышали, Морев нашёл лазейку и на пузе выскочил из бани, немцы за ним. – Куда ты?! Ты же заправский банщик! – Фашисты вы! Смеху было! Другой наш «заправский банщик» Владимир Сон, не выдержав жару, кричал: -Ухи! Ухи! Его за ноги пытались удержать, а он вырывался и изо всех сил карабкался наружу. А под пиком Коммунизма баню делали на леднике. Ставили «памирку», два примуса, на них какую-нибудь кастрюлю, в которую накладывали камни-голыши. Камни накаляли, поддашь – и в «памирке» хорошо! Чуть «проспишь» – и палатки нет, сгорала она моментально. Я видел, как люди там парятся, и вдруг… нет палатки, они на открытом пространстве! Хохоту было, конечно! И всё это происходило на фоне изумительной природы. Природа! Что ж она вытворяет?! Какие исполины вокруг стояли!

- В альплагерях происходили очень интересные встречи, на которые я вряд ли попал бы в обычной городской обстановке. Помню встречу с ректором МГУ Рэмом Викторовичем Хохловым, учёным с мировым именем, который был к тому же альпинистом. В огромной шатровой палатке собралось около 80 человек, Рэм рассказал много интересного, встреча продолжалась до 4-х часов утра. Тогда он рассказал, что был момент, когда руководство страны готово было запретить альпинизм. Известно, что среди альпинистов львиную долю составляют учёные, когда на Домбае погибли четыре альпиниста – авторы вычислительных программ, программы, естественно, пришлось закрыть. И вот тогда в Политбюро решили запретить альпинизм. Пришлось доказывать, что в этом случае будет погибать людей гораздо больше, потому что в горы начнут ходить «дикарями», совершенно неподготовленные люди и при отсутствии какого-либо контроля. В качестве основного довода приводили статистику о том, что около 100 тысяч человек ежегодно погибают на воде, тонут. Так что же, запретить плавать? Через несколько лет Рэм Хохлов умер от гипоксии, развившейся в горах. Врачи не смогли его спасти.

Апогеем многолетней деятельности Г.А. Айгистова в альпинизме стало создание в 1989 году в Караганде городского Клуба альпинистов и его филиала в Темиртау:
- Мы могли позволить себе всё, т.к. высотными работами сами зарабатывали деньги на свои мероприятия. В Клубе работали 20 тренеров, которым мы платили заработную плату, арендовали залы для занятий, построили искусственный скалодром. В ДСШ занималось 450 детей, с каким увлечением детвора там занималась! А для работающих членов Клуба мы организовывали зимние и летние альпинистские сборы, развивали туристское направление, совершались горные и водные походы. Могли позволить себе даже чартарные рейсы: заказывали самолёты на Памир, в Душанбе. Полностью оплачивали высотную экспедицию на Хан-Тенгри. Это было замечательное благодатное время. Потом, как и во всём Советском Союзе, всё лопнуло и пошло в тартарары. Единственное, что уцелело, это школа скалолазания. Она есть в пяти областях Казахстана, наши ребята побывали во многих странах мира, в том числе в Англии, Франции, Германии. Недавно вернулись с Ирана, привезли две бронзовые медали. У нас есть чемпионы Азии и чемпионы мира. Только в этом году трое ребят выполнили нормативы мастера спорта международного класса. Самое обидное, что прежняя школа альпинизма в Казахстане полностью утрачена. Нет той поэтапной подготовки, которая была раньше. Разрядные нормативы остались, но они никем не соблюдаются. Наши опытные альпинисты работают гидами: взял за руку, сводил в горы, получил за это деньги. Но массовость отсутствует, секции мизерные. Появляются отдельные индивидуумы, производят некий всплеск альпинизма, а потом снова тишина. Такой массовости, когда мы возили на альпиниады по 50-60 человек, нет и в помине. Сознавать это очень грустно. Но что можно сказать об альпинизме в Казахстане, если наш знаменитый тренер по альпинизму Е. Ильинский, который попал в книгу рекордов Гинесса, как тренер, команда которого покорила все «восьмитысячники» планеты, теперь называется тренером по борьбе. Мы иронизируем: - Эрик, борцов теперь будешь воспитывать?! Он пытается сколотить команду, но пока безуспешно. С горечью Глеб Андреевич подводит итоги: - Того, что было, уже не вернуть, если и будет альпинизм, то уже совсем другой. Ведь на сегодняшний день остались только олимпийские виды спорта, но и их как сохраняют? Выделяются средства на зарплату и аренду. А соревнования и судейство за свой счёт, это же парадокс! Пока не будет финансирования – не будет и массового спорта! Многое уже освоено и обжито человеком на планете Земля, но горные вершины ещё очень долго будут манить к себе первопроходцев, исследователей, смелых и мужественных людей. Увы! Несмотря на все меры, улучшение альпинистского снаряжения и приспособлений, всестороннюю тактическую разработку восхождений, мы вынуждены признать трагическую неизбежность: альпинисты ещё будут срываться со скал, погибать в лавинах, камнепадах, на ледниках, подъёмах и спусках. Но люди всё равно будут идти в горы, подниматься на вершины, снова и снова рисковать. Остановить их невозможно! Тысячу раз прав Рокуэл Кент, которого часто цитируют в литературе про альпинистов и альпинизм: «Вовсе не сознательный выбор заставляет людей менять удобства и безопасность на приключения и невзгоды – скорее всего, здесь действует импульс более глубокий и сильный, чем сознание и разум». Мы только можем пропеть им гимн: Слава героям, погибшим в горах! И помнить их имена.

Чимкентская трагедия 17 сентября 1982 года.

Г.А. Айгистов рассказывает: - Я был руководителем сборов, Иван Фишер руководил спасотрядом. Совершенно фантастический случай. На вершину Коптау 4200м шли по трём маршрутам: 2А (моя группа), 2Б (погибшая группа), 3Б (группа из Алма-Аты), маршруты были не более 400м. В группе маршрута 2Б были Александр Фортуна, Борис Полянский, Наташа Бейфус, Серик Тяжин, Теймур Маилов. К этому времени ребята совершили несколько восхождений, «схоженность» у них была великолепная, спортивная подготовка отличная. Мы распрощались у подножия горы, и каждый пошёл своим маршрутом. Вначале маршрута побросали рюкзаки, решили, что за часик сходим и вернёмся.
В середине маршрута налетел ураганный ветер, пошёл снег, видимость стала нулевой, спрятаться было некуда. Такие ураганные ветры я встречал только на «семитысячниках». При этом всплески потрясающего зарева охватывали полнеба, а грома совсем не было слышно. Я приказал спускаться, где-то верёвкой ниже был «карманчик», чтобы отсидеться. У девчонок началась истерика: - Всё, мы сейчас погибнем! Пришлось их успокаивать, применяя жёсткие меры. Когда к ним вернулось самообладание, я решил сходить на вершину. Быстро поднялся, открыл тур – там уже была записка от алмаатинцев, маршрут 3Б: они уже побывали на вершине. Группа по маршруту 2Б на вершину не поднималась.
Возвращаюсь к своей группе, и мы продолжаем спуск. Там, где оставили на маршруте свои рюкзаки, около 4 часов откапываем их в снегу, с трудом находим. Температура в течение 5-6 часов понижается на 25 градусов. Спускались мы 4 часа, девчонки попадали в изнеможении. На следующее утро погода устанавливается идеальная. Вместе с прибывшим спасотрядом поднимаемся на вершину со стороны предполагаемого спуска: на тропе после вершины находим мёртвых Сашу Фортуну, Наташу Бейфус, Бориса Полянского. Поражают позы погибших: обычно перед смертью человек группируется, а здесь они словно прилегли или присели отдохнуть. Двоих – Серика Тяжина и Теймура Маилова, так и не нашли, прошли гору вдоль и поперёк, всё изрыли, никаких следов. Спускались в ледовые трещины, куда, сорвавшись, попасть можно было только со снайперской точностью. Но их не нашли.

Другой случай. На Туюк-Су погибли Геннадий Плугин и Байнура Сарсекенова. Они попали в лавину, Геннадия Плугина откопали, он был ещё живой, но, пройдя 20-30 метров, упал замертво: переохлаждение и компрессия. Девушку нашли уже мёртвой. Был хороший альпинист Галимжан Баймолин, последнее время он работал гидом, водил иностранцев на высотные восхождения: пик Ленина, пик Хан-Тенгри. Несколько раз побывал на Хан-Тенгри, сто человек перед ним прошли по тропе на спуске, под ним треснул ледовый мостик – и он упал в трещину. 30.08.1993г. Врач Наташа Коновалова. В альплагере под Хан-Тенгри она спала в палатке, когда свалился сверху камень.

- Но самым сильным потрясением для меня стала гибель сборной женской команды 7 августа 1974 года при спуске с пика Ленина: Эльвира Шатаева, Ильсияр Мухаметова, Галина Переходюк, Ирина Любимцева, Валентина Фатеева, Нина Васильева, Татьяна Бардашева, Людмила Манжарова. Я оказался в базовом лагере в связи с болезнью и провожал их на последний маршрут. Мужчины-альпинисты хотели курировать их на случай чрезвычайных происшествий, но они постарались избавиться от мужской опеки в самом начале. Они достигли вершины, при спуске на высоте 6900м вынуждены были поставить палатки, организовать ночлег, вечером налетел циклон, разорвал палатки, унёс снаряжение. В течение ночи они все умерли от переохлаждения. Связь с ними не прекращалась, пока не умерла последняя из них – Галина Переходюк. Находившиеся тогда в горах японские, австрийские, французские альпинисты бросились на помощь, но не нашли девушек в разыгравшейся стихии. Проникновенный рассказ о гибели женской сборной можно прочитать в книге В. Шатаева, мужа Эльвиры Шатаевой «Категории трудности».
А накануне восхождения вечером в шатровой палатке мы пили кофе с Эльвирой Шатаевой, говорили о будущем, о планах. Очаровательная женщина, мужественная, смелая, целеустремлённая. Как много она могла бы ещё сделать, какие вершины покорить! Просто жить и быть счастливой. Все, кто знал её, кто помнит о ней, глубоко сожалеют о её раннем уходе.

Можно ли упрекать девушек за желание доказать, что не только на равнине, но и в горах они равны мужчинам, что они смогут самостоятельно справиться с проблемами, решение которых не предполагает хрупких женских плеч? Конечно, они знали, что в горах, когда наступает мощная, слепая, безжалостная стихия, спастись порой бывает невозможно. Знали, но надеялись… 24 августа 1986 года попал под камнепад при восхождении на вершину Труд 5Б категории трудности Володя Сон. 18 июля 1985 года сорвался на спуске при восхождении на пик Корженевской Юрий Гульнев.

Вспомнил, как в Сайраме я ГАЗ-66 пригнал в базовый лагерь. Наша команда заняла третье место на первенстве Союза. И на банкет надо было закупить продукты и немного спиртного. Поехали на ГАЗ-66 в посёлок за 80км от базового лагеря. Со мной ещё девушка была из Чимкента. Мы пошли с ней по магазинам, а водителя оставили. Через два часа приходим – а водитель пьяный. Что делать? Я ГАЗ-66 не водил никогда. Танк до этого в армии водил. Ладно, забросили шофёра в кузов, сел я за руль и мы поехали. Там два раза надо было через речку переезжать. Дождичек прошёл, дорога вдоль берега и машина  в обрыв съезжает. Я думал, что поседею. Состояние эйфории, как будто я сам пьяный и сел за руль. Думаю, сейчас приедем, и Тимофеев мне точно по физиономии врежет, скажет: - Нажрался! Приехали в лагерь, когда уже стемнело, все ждут. Машина идёт по ущелью, ревёт! Они всё поняли.
В 1976 году ехали в Фанские горы на пазике, он по дороге поломался, 2или 3 дня его ремонтировали, мы питались лепёшками и дынями. Сначала с удовольствием: лепёшку дыней заедаешь. На третий день не хотелось смотреть ни на дыни, ни на лепёшки!

Петя Коваленко был замечательный товарищ, надёжный. Мне запомнилось, как он ругал на восхождении: - Муфту на карабине закрути! Есть такой маленький нюанс: когда не закрутишь муфту, верёвка может перехлестнуться, открыть карабин и вылететь из него, т.е. качество страховки теряется.
Неизменно воспоминания приводят и к тем, кого уже нет среди живых, кто навеки остался в памяти и сердцах своих друзей.

Леонид Анатольевич Авдеев

    Л.А. Авдеев уверен, что именно в альпинизме сформировался его характер. Такие черты характера, как мужество, выносливость и упорство не только в горах позволили ему выдержать все невзгоды, превозмочь травмы, преодолеть трудности, но и выстоять в трудные годы перестройки, сохранить свой коллектив,  помогли продолжать работать даже тогда, когда у многих опускались руки. Его научная и практическая работа на шахтах и увлечение альпинизмом стали главным смыслом его жизни. Книга «Автоматизированные системы контроля и управления безопасности в угольных шахтах» - это обобщение результатов работы долгие годы в одном направлении, с одной целью – сделать работу людей в шахте безопасной, используя новейшие достижения науки и техники. Доказывая возможность их использования с помощью математики, физики, теории вероятностей и других наук.
- По сути это моя докторская, которую мне не досуг было защитить в своё время, я сделал книгу, чтоб не пропало, вроде есть, что рассказать людям.

Он до сих пор продолжает ежегодно выезжать в горы, находить в горах не просто отдых от «суеты городов», но черпать там силы, обретать смысл  и содержание своих повседневных трудов. Горы позволили ему ещё в юности обрести друзей на всю жизнь, и он верен этому братству и расценивает его, как щедрый подарок судьбы.
- Тот альпинизм, которым мы занимались, он остался только в наших сердцах, больше его в природе нет, и никогда не будет. Но какими яркими красками расцветил альпинизм жизнь тех, кто с ним соприкоснулся, посвятил ему многие годы жизни! Больше 10 лет Л.А.Авдеев был ответственным секретарём Федерации альпинизма Карагандинской области. - Все документы карагандинских альпинистов на каждом этапе проходили через меня. По памяти могу сказать хоть сейчас Ф.И.О., год рождения, спортивные достижения, кто, когда какой разряд закрывал, это помню до сих пор.

Нисколько не умаляя роль альпинизма в жизни Леонида Авдеева, всё-таки смею предположить, что он изначально был одарён такими качествами, которые впоследствии только получили развитие. Иначе как расценить, что уже после девятого класса он работает токарем на авторемзаводе, ему по душе сама работа и, конечно, финансовая независимость, которую он приобретает с её помощью. Весь выпускной десятый класс он в первую смену учится в школе, а во вторую - продолжает работать на заводе. Много ли было тогда таких мальчишек? И такая жизнь отнюдь не кажется ему непосильно трудной, наоборот, он решает поступать в институт на вечернее отделение, т.е. работать и учиться. Его, неоднократного победителя школьных олимпиад районного и республиканского масштаба, берут на работу в КНИУИ в качестве лаборанта лаборатории подземного транспорта, которая занималась созданием новых транспортных систем для угольных шахт Караганды. КНИУИ - один из трёх фундаментальных институтов угольной промышленности Советского Союза, (два других – это НИИ угольной промышленности в Донбассе и Кузбассе), в котором работало около 1500 человек, вместе с примыкавшим к нему заводом, позволявшим свести до минимума время от разработки проекта до его внедрения. В коллективе КНИУИ работало много по-настоящему талантливых, одарённых людей, внедрявших на шахтах Караганды современное оборудование и технологию производства. Научные работники были людьми разносторонних интересов, для коллектива лаборатории подземного транспорта, в котором работал Л.Авдеев, характерным было увлечение всевозможными видами спорта: они были первыми, кто осваивал горные и водные лыжи, они принимали непосредственное участие в создании яхт-клуба на Топарском водохранилище. В лаборатории работал первый председатель карагандинского Клуба туристов Владислав Мерцалов, через 2 года он возглавит лабораторию. Владислав Мерцалов был воспитанником секции альпинизма Н.В.Пагануццы горного техникума. В КНИУИ работал ученик и последователь Н.В.Пагануццы - Георгий Леонидович Гульнев. В лаборатории Л.Авдеев подружился с Валентином Николаевичем Задерей, 1942 года рождения, который был из числа последних воспитанников Н.В.Пагануццы. Валентин Николаевич как-то сказал ему: - Тебе, Лёня, здесь особенно делать нечего, бери путёвку и дуй в альплагерь! Там найдёшь для себя лучшее применение. Свой приход в альпинизм Леонид Авдеев объясняет очень просто: коллектив лаборатории КНИУИ, в который он попал после школы, увлекался альпинизмом, ему ничего другого не оставалось, как последовать за всеми: - Как в метро – толпа идёт и увлекает за собой. Но побывав один раз в горах, человек «заболевает» горами. Величественные, могучие, неприступные – горы навсегда остаются в памяти и неудержимо влекут к себе. И всё-таки не красота горных пейзажей является определяющей, но люди и те отношения, которые складываются между ними в горах, заставляют возвращаться в горы опять и опять: -Возвращаешься сюда после общения с такими людьми и неуютно как-то чувствуешь себя, внизу отношения другие. После войны, в 50-х годах прошлого века, в Советском Союзе функционировало 56 альплагерей, в Казахстане - 4: в Малом Алма-Атинском ущелье - Эдельвейс и Туюк-Су, в Левом Талгаре - Альпийская Роза и в Среднем Талгаре – Талгар. Сейчас – ни одного!

В 1968 году между Карагандой и станцией Кара-Мурун по выходным дням начинает курсировать поезд «Снежинка – поезд здоровья, созданный с целью организовать зимний отдых трудящихся. Станция Кара-Мурун находится в 80км на юг от Караганды по алма-атинской трассе, здесь имеются рельефные горы для катания на лыжах. С поездом «Снежинка» связано начало освоения горных лыж в Караганде. Дело это было новое, инструкторов по горным лыжам было очень мало. Среди альпинистов Караганды Л.Авдеев был первым, кто встал на горные лыжи, потому что в альплагере на Кавказе в 1968 году он прошёл обучение на инструктора по горным лыжам. Многих своих товарищей он учил кататься на горных лыжах, это происходило на «Снежинке». Начав со «Снежинки», Л.Авдеев до сих пор продолжает заниматься горными лыжами Поезд просуществовал до 1980 года, его первым директором был В.Мерцалов, потом Г.Айгистов и последние пять лет – Леонид Авдеев. Альпинистов привлекли к работе поезда «Снежинка» в качестве инструкторов, потому что очень серьёзной была подготовка альпинистов по оказанию первой медицинской помощи, по транспортировке пострадавшего подручными средствами, по транспортировке пострадавшего специальными средствами и т.д. Все альпинисты владеют этими вопросами, в процессе обучения альпинизму, в альплагерях, на сборах, на всех мероприятиях обязательно имеются позиции по медицине, уже при получении III разряда все сдавали экзамены. И это происходило каждый год, в соответствии с уровнем подготовки повышался и уровень подготовки по медицине, уровень экзаменов. – Я показывал врачам экзаменационные билеты в школе тренеров по альпинизму на Кавказе, они были удивлены высокому уровню подготовки по медицинским вопросам. А отдых трудящихся в Кара-Муруне сопровождался порой очень серьёзными травмами, и присутствие врача было обязательным. О своей работе в качестве директора поезда «Снежинка» Леонид Анатольевич вспоминает:

- Путёвки на поезд «Снежинка» продавались в бюро экскурсий и путешествий, как для организаций, так и для частных лиц. В основном путёвки закупали организации, выходило по 1,5 рубля на человека. В 9.00 утра поезд отправлялся с вокзала, до станции Кара-Мурун час ходу, там он стоял, люди катались, возвращались к поезду - перекусывали. Не обходилось без происшествий. Поэтому чтобы быть готовым к неординарным ситуациям, я накануне  приезжал в бюро путешествий и узнавал, какие организации взяли путёвки. Особенное беспокойство вызывали ПТУ и шахты, отдых этой категории трудящихся часто сопровождался чрезмерным употреблением спиртного и драками. Однажды произошла такая история. Отдыхающими в тот раз были шахтёры, за полчаса до отхода поезда я приехал на вокзал и наблюдал за погрузкой. К перрону подъехала машина и из неё стали загружать в поезд ящики с водкой, а потом какое-то немыслимое сооружение, сваренное из уголка, в виде огромных саней. Всё это погрузили в поезд, приехали в Кара-Мурун. По приезде я отправил всех инструкторов на склон утаптывать снег, ограждать опасные места. Остальная публика в это время кушала и постепенно высыпала на склон. Станция находится на возвышенности, и склон хорошо просматривался сверху. Смотрю, народ с воплями и визгом тащит свои санки на склон. Я прикинул, где они будут спускаться, инструкторов по ходу расставил, чтобы сразу помощь оказывать. И вот мои отдыхающие  облепили со всех сторон санки и – покатились вниз! А так как трасса была обледенелая, то разогнались они прилично. В какой-то момент санки чуть отклоняются в сторону, втыкаются в камень и встают «на попа». Публика вся разлетается, а один клиент делает кульбит в воздухе и аккуратно насаживается пятой точкой на угол саней. Ещё повезло, что не копчиком, а ягодицей. Моя команда была уже наготове, упаковали, сделали из лыж носилки и отправили его в поезд. В тот день с поездом «Снежинка» дежурил цеховой врач шахты им. Костенко, она осмотрела травму – ягодица развалилась на две части, надо немедленно зашивать. Травмированный находится под наркозом от выпитого спиртного, чувствует себя прекрасно, мы с Глебом Айгистовым держим его, а врач зашивает. Да, весёлые были порой поездки… А так, по большому счёту, Снежинка – поезд здоровья, поезд выходного  дня.   
Когда в Караганду переехал Владислав Григорьевич Шкодин, в то время уже мастер спорта по альпинизму, инструктор I категории,  и я познакомился с ним, то его тоже пригласил на «Снежинку» и познакомил с нашими альпинистами Г.Айгистовым, А.Сорокиным, А.Тимофеевым. Владислав Шкодин был для нас тогда находкой, потому что по своей спортивной квалификации он имел право возглавлять наши мероприятия, и это резко сдвинуло ситуацию.
Созданный ещё в 1936 году, Казахский клуб альпинистов в советское время был мощной организацией со своим штатом, своей базой, который объединял всех альпинистов Казахстана, попасть на его сборы считалось большой удачей. Команда Казахского клуба альпинистов участвовала в первенстве Союза, чемпионаты Союза проводились в четырёх классах и в каждом классе Казклуб получал места. На сборы Л.Авдеев ездил с Казклубом. А параллельно работали республиканские секции альпинизма: ДСО «Буревестник», которым руководил Е. Ильинский, ДСО «Спартак» - Б.Студенин, ДСО «Локомотив» - С.Бергман, и т.д. В Алма-Ате были центральные секции, на периферии – свои: ДСО «Локомотив» секция альпинизма была в Сортировке, секцию альпинизма ДСО «Спартак» в Караганде возглавлял Н. Морев. Секцию альпинизма ДСО «Енбек» - Г.Л. Гульнев. «Енбек» в переводе означает «Труд», в Советском Союзе была очень мощная секция альпинизма ДСО «Труд». Секцией альпинизма ДСО «Трудовые резервы» в Караганде руководил А.Терехов. А.Тимофеев, В.Вехтер, И.Фишер – все они начинали в этой секции при ПТУ №1. А ещё и по предприятиям были секции альпинизма, например, очень мощная секция была на НКМЗ, ею руководил Виктор Шубин. Георгий Леонидович Гульнев, Виктор Шубин, Анатолий Дмитриевич Терехов, Владимир Яковлевич Кондратьев, Шамиль Габидуллович Мусин – отцы альпинизма в Караганде. Все они 35, 36, 37 года рождения. Как в любом виде спорта в альпинизме работал закон пирамиды: чтобы получить 10 третьеразрядников, нужно 100 начинающих. Из 10 третьеразрядников получится только один второразрядник. Из 20 второразрядников - один перворазрядник. Из 50 перворазрядников - только один мастер спорта. Из 50 чемпионов Союза – один чемпион мира. - В секции альпинизма ДСО «Енбек» я был у Г.Л. Гульнева правой рукой, в начале 70-х годов он мне её передал, я стал председателем. И тогда же у нас образовалась наша компания, две связки, которые шли на сборах с Казахским клубом альпинистов, - Николай Леонов и Валерий Давлетшин , Леонид Авдеев и Геннадий Плугин. В 1972 году Н.Леонов и В.Давлетшин ушли служить в армию, мы с Г.Плугиным остались вдвоём, долгое время ходили в одной связке. Георгий Леонидович Гульнев был из числа первых воспитанников секции альпинизма горного техникума Н.В.Пагануцци, уже тогда он получил мастера спорта за Фанские восхождения, был чемпионом Союза. Он вручал первую путёвку в альплагерь Леониду Авдееву. Летом 1968 года Леонид Авдеев едет в альплагерь Ала-Арча, выполняет нормативы на значок «Альпинист СССР». В 1985 году Георгий Леонидович Гульнев погиб на вершине Корженевской, сорвался с куском карниза, попал в трещину, получил травмы, не совместимые с жизнью. Это произошло на высоте 6700м, его нашли, но не спускали, оставили на той высоте. Вот что говорит Л.Авдеев о причинах гибели Г.Л. Гульнева: - Гибель его представляется мне трагическим соединением, совпадением ряда признаков, характеризующих маршрут. Очень важно состояние маршрута, оно зависит от времени года, снежно-ледовой обстановки, температуры, времени прохождения маршрута. Случается, что состояние маршрута меняется в течение получаса. Одно дело, когда проходишь какой-то участок маршрута в мороз: всё скреплено, и ты идёшь совершенно спокойно. И другое дело, когда этот участок маршрута ты планировал пройти раньше, но кто-то в группе идёт медленно, кто-то нездоров, поэтому ты приходишь на него, когда он раскис под солнцем - всё под тобой живое и движется. Кроме того, если ты идёшь с группой, в которой работаешь тренером, ты отвечаешь за безопасность каждого члена группы. У тебя всё внимание на них сконцентрировано, они связаны, а ты идёшь рядом на автомате - ты не раз здесь бывал, всё тебе здесь знакомо и ты не думаешь о собственной безопасности. Совпадение таких обстоятельств и привело к гибели замечательного человека и опытного альпиниста Г.Л. Гульнева. В 1970 году, после известных событий на Даманском полуострове (граница с Китаем) Был образован Средне-Азиатский военный округ. В составе округа были сформированы спортивный батальон и спортивные роты Вначале туда пришли альпинисты ДСО «Енбек», (во главе с Киселёвым) и предложили свои услуги, они уже были мастерами спорта по альпинизму и обладателями золотых медалей на первенстве Союза в 60-х годах. Е.Ильинский пришёл позже, предложил свои услуги старшего тренера, весь «Буревестник» перешёл в СКА САВО. Карагандинские альпинисты А.Тимофеев и Г. Айгистов изначально занимались в ДСО «Буревестник», тренировались у Ильинского ( ДСО «Буревестник» - это ДСО учреждений образования, а они были из секции альпинизма КПТИ), вместе с Е.Ильнским они перешли в СКА САВО. Армия - это определённые преимущества для спортсменов: через военкомат можно было получить направление для прохождения службы в спортбатальоне, попасть на переподготовку, получить освобождение от работы на сборы до трёх месяцев, да ещё с сохранением заработной платы. Альпинисты получили возможность три месяца в году участвовать в экспедициях и соревнованиях. Поэтому СКА САВО, как насосом всасывал в себя лучшие кадры из всех секций. Секции оголялись, но с другой стороны, в СКА САВО перспектив для альпинистов было значительно больше.

- Собственно, и я на это рассчитывал: в 1973 году в апреле или мае меня должны были призвать на службу в армию. Весь март я провёл на сборах в СКА САВО, тогда мне показали даже койку и сказали: - Будешь служить в спортивном батальоне, ходить на восхождения. Но меня выдернули из СКА САВО и увезли служить на китайскую границу, и я только в поезде осознал, что еду совсем не в ту сторону. У меня с собой был пакет необходимых документов, оттуда я пытался звонить, посылал телеграммы, но - куда там! Вначале 70-х годов на Китайской границе практически шла война. Служил я год рядовым.
- В 1972 году карагандинские альпинисты четыре месяца работали на горе Мохнатка, строили лавинные щиты на спорткомплексе «Медео», это был первый опыт применения альпинизма в строительстве. - Спецотряд состоял из 28 карагандинцев, нашими шефом был ЦК компартии Казахстана, каждый получил освобождение от работы – бумагу с красной каймой. С этими ребятами мы 7 ноября 1971 года совершили восхождение на значок «Альпинист СССР» в Туюк-Су, а в 1972 году, работая на Мохнатке, совершали восхождения и выполнили нормативы Ш разряда. - В 1973 году все мои друзья из карагандинской команды участвовали в спасательных работах во время селя, они единственные оказались на Чимбулаке и вытаскивали тех, кто попал в сель. А я уже служил на китайской границе. - В 1975 году на сборах Казахского Клуба альпинистов Караганду представляли: Андрей Фёдоров, Володя Осипов, Геннадий Плугин и Леонид Авдеев. Тренером у нас был Г.Л. Гульнев. Мы нахаживали тогда на I разряд, всё это формировалось в Казахском клубе альпинистов. - В 1976 году была организована мощная экспедиция Казахского Клуба альпинистов в Фанские горы, Памиро-Алай, в её составе было 36 человек: помимо карагандинских альпинистов, альпинисты из Алма-Аты, Чимкента, Джамбула, Приозёрска. Мы долго туда ехали, шесть суток, четверо или трое суток делали заброски от последнего кишлака Пасрут. Шесть ишаков наняли в колхозе: грузишь на ишака 50кг и на себя 50кг, 8 часов идёшь наверх, разгружаешься, ночуешь наверху, потом в 6 часов утра вниз сбегаешь, тебе опять загружают 50кг на горб и опять - наверх. Тяжелее всех досталось тогда чимкентцам - их назначили погонщиками при ишаках. А ишак встанет, упрётся, ты хоть что с ним делай – бить бесполезно, заманивать чем-то бесполезно, он не идёт и всё тут. Может час или два часа стоять, потом ни с того, ни с сего вдруг подумал и пошёл дальше. Когда всё это кончилось: 6 суток пути, 4 суток – заброски, мы вышли на первую тренировочную гору, это был скальный маршрут, несложный – немного нависающая скала, я шёл первым. В какой-то момент ногой упёрся, на одной руке подтянулся, на ноге отжался, и закинул вверх вторую руку, нащупал зацепку и стал на ней подтягиваться. А зацепка живая оказалась, вырвалась у меня, и я, получив силовой импульс от руки и от толчка ногой, повернулся головой вниз и полетел. Но внизу я забил скальный крюк, вон он у меня до сих пор в кабинете валяется. Сам принцип страховки того, кто первый идёт, состоит в следующем: он забивает крюк, и идёт дальше, если он сорвался, то потом будет лететь столько, сколько прошёл от крюка и столько же ниже крюка, пока не повиснет на нём, если не вырвет этот крюк. А ниже крюка находилась отколотая часть скалы, и я когда летел, то спиной пробороздил по её ребру, получив семь переломов позвоночника. Ребята тащили меня долго и нудно, я, то терял сознание, то смутно сознавал происходящее. Спускали меня тоже интересно по скалам: двое сбоку меня на тропе плечами стискивали, чтоб позвоночник не шевелить, а под ноги – ледорубы, на них мои ноги волоком тащились. - Когда меня донесли до травы, собралась вся экспедиция. Выбрали скалу, меня распяли на ней, сделали обезболивающий укол. Меня мучает жажда, и я тихо прошу: - Пить! Пить! Гена Плугин снял с моей головы каску, сбегал к ручью, принёс воду и напоил меня. Потом они вспоминали: - Напившись, ты мутным взором всех обвёл и сказал: - А теперь конец! И потерял сознание. Не помню, как они меня обматывали, сооружали носилки, фиксировали меня на них… Шесть часов меня до лагеря тащили, по морене, по валунам. Потом вспоминали: - Ты очухаешься и просишь: – Дайте отдохнуть! Дайте отдохнуть! Поставьте меня, не могу уже терпеть! Они в ответ: - Да, ладно, «Слон» (кличка Л. Авдеева), быстрее донесём, быстрей всё это кончится! В какой-то момент я не выдержал, выругался и добавил: - Тогда быстрей несите! Притащили в палатку, там доктор мне новокаиновую блокаду сделал на всю спину, в продуктовой палатке разбили ящики, соорудили из них щит, и уложили меня на него. Всех выгнали, остались в палатке только карагандинцы, они сели вокруг меня кружком. Вторые сутки я не ел ничего, и они решили меня накормить. Предварительно дали заглотнуть несколько глотков спирта, после этого я что-то пожевал и - понесло меня с этого спирта и с антопона (лекарство-наркотик), я начал рассказывать анекдоты и всех смешить. Вся остальная экспедиция, которая находилась за стенами палатки, слышала хохот и удивлялась, что же там происходит. - ----- Врач в горах констатировал у меня только ушибы. Правда, всё мумиё, которое в экспедиции было, я съел. Рентген мне сделали только через месяц в Караганде, когда закончилась экспедиция. Тогда и обнаружили семь переломов позвоночника, врачи очень удивились: на местах переломов образовались крупные костные мозоли, т.е. всё срослось. Они не могли поверить: не бывает таких костных мозолей за месяц! Я про мумиё рассказал и они сказали: - Ну, тогда понятно! - И как это не печально и не обидно, должен признать, что за каждой травмой в горах стоит обыкновенная человеческая глупость, человеческий фактор. Может быть, за исключением только каких-то крупных катастроф, как, например, гибель группы альпинистов на пике Кольцова на Памире. Они расположились на стене на ночёвку, а рано утром пролетел реактивный самолёт-истребитель и спровоцировал сход лавины, которая сбросила со стены всех альпинистов. Вот такой трагический случай, связанный с работой авиации в горах.

В больнице на Лёню надели корсет, и он пролежал в спинальном отделении почти полгода. Выписался из больницы в середине января, а в феврале сделал на сборах четыре зимних восхождения. Как он вспоминает: - Пищал, визжал, через силу, но шёл!
Зав кафедрой хирургии, старая женщина и очень опытный врач, которая консультировала в физкультурном диспансере (все спортсмены раз в полгода проходили диспансеризацию, а Лёня восстанавливался там после лечения), сказала ему тогда, то ли с восхищением, то ли с удивлением: - Авдеев, если бы не большое количество дури в твоей башке, ты давно бы в коляске жил! В июне того же года он записался на пик Ленина в составе Казахского Клуба альпинистов. Поехал на сборы в Талгар: - Нас гоняли на длительные траверсы 4 категории трудности: Ужбастау, Сулукус , Абая Кунанбаева, Чекистов, Актау, мы проходили акклиматизацию, весь этот траверс идёшь на высоте от 4000 до 5000 метров. Там я обнаружил, что у меня после 10 часов непрерывной работы немеют ноги, я их не чувствую: вижу, куда ставлю, но не чувствую; могу передвигать, но рельеф не ощущаю. У нас был план - 20 дней в Талгаре, а потом мы летим на 20 дней на пик Ленина, и совершаем высотное восхождение, там как раз это самое удачное время, бархатный сезон для восхождения. Но я вынужден был отказаться, ребятам я сказал тогда: - Вы меня с 4000 м тащили, и это было непросто, ну, а с 7000 м тащить 100кг будет ещё тяжелее! Отработал в Талгаре последние 20 дней июня, а 1 июля вернулся в Караганду. - В это же лето в Караганде я участвовал в первом опыте промышленного альпинизма – мы красили городской элеватор, до 77 года он был серый, мы его перекрасили в жёлтый цвет. - А в следующем 1978 году я поехал на Кавказ в школу инструкторов. Закончил её, прошёл стажировку, и дальше уже занимался альпинизмом только в качестве инструктора, чисто тренерская работа. Каждый год по несколько сезонов проводил в альплагерях на сборах, участвовал в альпиниадах и пр. - Вот вам запомнившееся восхождение. В 1982 году мы с Владимиром Павловым работали инструкторами в альплагере Ала-Арча. Владимир Фёдорович Павлов, 1949 года рождения, он из Сарани. Я его хорошо знаю, потому что долго ходил с ним в одной связке. В политехническом он учился в одной группе с А.Тимофеевым, в 1972 году мы все вместе заканчивали институт. Смены по 20 дней, спортсмены заезжают, мы с ними работаем, потом два дня перерыв, и заезжают следующие 20 человек со всего Советского Союза. В пересменок инструктора, как правило, ходят на восхождения. Ну, и выпустились мы вчетвером на вершину Изыскатель, 3Б категории трудности и вершину Двурогая,4Б категории трудности, мы с Владимиром Павловым («Павлухой») и ещё двое инструкторов. Уже всё оформили, всё подготовили: в 2 часа - обед, в 3 часа - выход на Аксайский ледник, подход к маршруту, там, в хижине, мы должны были переночевать. Садимся обедать, я беру корочку хлеба, прикусываю и – у меня зуб разламывается пополам. Лагерь на высоте 2200м, нерв у зуба обнажён, что делать? Если я не пойду на гору, значит, её всем запретят, потому что четыре человека должно быть, втроём нельзя идти на восхождение, тем более по маршрутам 3Б и 4Б категории трудности. Рюкзак уже стоит упакованный, я его одеваю – и мы уходим. За шесть часов работы, хижина находится на высоте 3400м, с каждой сотней набранных метров у меня щека раздувается всё больше. Ночевали в хижине, всю ночь я маялся с этим зубом, стонал, и метался. В три часа ночи подъём и выход на пик Изыскатель, гора 4000м. Один глаз у меня уже почти не видит, его подпирает распухшая щека. В связке с «Павлухой» мы почти залезли на вершину, и уже на гребне, за 100м до вершины, я плюхнулся в сугроб и сказал «Павлухе»: - Иди, хоть записку там сними! Кое-как слезли с этой вершины, следующий день - день отдыха. Но какой там отдых, щека распухла до невероятных размеров, ни есть, ни пить толком не могу. Потом подход и Коронские ночёвки на высоте 3650м. Всю ночь мы с «Павлухой» вдвоём в палатке, я мучаюсь с зубом, не сплю сам и мешаю спать ему. Он говорит: - Как ты пойдёшь на гору, если уже трое суток ничего не ел? На 4Б все-таки залезть надо! За ночь он кое-как впихал в меня две маленькие шоколадки, как-то я их проглотил. В 2 часа - подъём, в 3 часа - выход. Покатились! Пока мы обошли Аксайский ледник и подошли к началу маршрута, рассвело, было это после непогоды, скалы стояли обледенелые. Нам предстояло пройти 600-метровый ледовый кулуар и подняться на стенку высотой 250м. Началась горячая работа на маршруте, и я про свой зуб вспомнил через 11 часов, когда спустились к началу маршрута. После этого ещё одну смену отработал в лагере, расколотый зуб так и торчал у меня во рту. И как только смена закончилась, я на такси рванул в Алма-Ату к знакомому зубному врачу-горнолыжнику. Рот открыл – занимайся! В1980 году в областную Федерацию альпинизма обратилась вновь образованная секция альпинизма при заводе СТО с просьбой, направить в секцию опытного тренера по альпинизму, который помог бы им в организации работы секции альпинизма и скалолазания. Туда направили Л.Авдеева, он успешно справился с этим заданием, в течение двух лет в секции появились четыре второразрядника, несколько человек получили III разряд, альпинисты секции участвовали в альпиниадах, а главное – через два года они выиграли первенство области по скалолазанию: Наталья Бейфус, Серик Тяжин. Но 17 сентября 1982 года происходит трагедия в Сайрамском ущелье, погибают пятеро альпинистов, из них двое – Наташа Бейфус и Серик Тяжин занимались в секции альпинизма завода СТО.

И тогда руководство завода СТО решило не культивировать такой опасный вид спорта на своём предприятии, и закрыло секцию. Трагедия в Сайрамском ущелье оставила много вопросов, на которые до сих пор нет ответов: из пяти погибших были найдены только трое: Наталья Бейфус, Саша Фортуна и Б. Полянский, двоих – Серика Тяжина и Тимура Маилова так и не нашли. У найденных троих были следы обморожений только на руках, а в рюкзаках у них были тёплые рукавицы, пуховики и другие тёплые вещи, по какой-то причине они их не достали и не одели. В течение трёх лет продолжались поисковые работы в Сайрамском ущелье, и ничего не было найдено, никаких следов. Л. Авдеев вспоминает: - Если взять вершину Сайрам за центр круга, то в радиусе 15км не было ни одного квадратного метра, где бы я хоть раз не наступил. Мы спускались в расщелины, обследовали трещины и ничего не обнаружили. Вместе с Л.Авдеевым все три года в поисковых работах  участвовал И.Фишер. Казахстанские кинематографисты задумали снять фильм об этой загадочной трагедии, аналогичной Уральской трагедии, в которой погибли девять студентов во главе с  Дятловым.

Что касается альпинизма, который был и который есть сегодня, то это вопрос очень сложный. Одно время я отошёл от альпинизма: и возраст, и все мои друзья  и ровесники постепенно ушли из альпинизма. Но потом я переехал в Алма-Ату, меня пригласили на общественную работу в федерацию альпинизма Казахстана. Появился человек достаточно активный и богатый – Баглан Жунусов, он решил создать Федерацию альпинизма Казахстана, возродить альпинизм в Казахстане. Он меня пригласил своим заместителем, лет 5 мы пытались что-то сделать, оживить альпинизм в Казахстане, потому что он практически вымер. Баглан Жунусов и свои деньги вкладывал, и своих друзей-спонсоров убеждал, проводили мероприятия, экспедиции организовывали. Но потом мы поняли, что всё впустую, потому что, как и в любом другом виде деятельности, мы находимся в Казахстане где-то в середине пути: мы ушли от социализма, но не пришли ещё в капитализм. Если во всём остальном мире альпинизм живёт и развивается, то это совсем другой альпинизм, совсем другие отношения в альпинизме. А мы с Багланом Жунусовым пытались возродить советский альпинизм с его правилами, с его школой, с его традициями, с духом коллективизма, на которых он строился, потому что на Западе альпинизм строится на индивидуализме. У нас не получилось ещё и потому, что сегодняшняя молодёжь в нашей стране уже другая. Я думаю, что когда Казахстан окончательно перестроится на западный лад, тогда положение изменится. Этот процесс уже идёт, появился новый промысел у альпинистов –  гиды.  Человек раскрутил какой-то бизнес, у него всё работает, он молодой, обеспеченный, учился где-то за границей,  понимает, что пока он здоров и работоспособен, с бизнесом всё будет хорошо. Поэтому здоровье нужно поддерживать, одни идут в теннис играть, другие – в гольф, третьи – в альпинизм. И эти  молодые люди нанимают профессионалов - альпинистов-мастеров спорта, инструкторов. Инструктора обучают, проводят занятия по полной программе – скальные, ледовые, снежные, водят на восхождения, получая за это приличные деньги. И это уже совершенно новый подход к альпинизму, чисто индивидуальный. Это постепенный переход к западному альпинизму. Конечно, это проблема не только альпинизма, а проблема спорта вообще в Казахстане. Она заключается в том, что прежнего финансирования по линии профсоюзов, спортивных комитетов нет, и никогда больше  не будет. Необходимо искать какие-то новые подходы для решения этих вопросов, на западе эти вопросы давно решены. У меня сын живёт в Канаде, и когда я бываю у него в Ванкувере, у меня создаётся впечатление, что вся Канада, весь Ванкувер озабочен здоровым образом жизни, все бегают, все тренируются. Но всё там не бесплатно: бассейны, спортзалы, тренажёры, всё стоит деньги. Другое дело, что средний и даже ниже среднего уровень зарплаты  позволяет жителю Канады самому заниматься спортом и оплачивать занятия спортом своему ребёнку. И только когда спортсмен достигает определённого уровня мастерства, проявляет свои способности в достижении высоких результатов – выигрывает какие-то соревнования, только  тогда подключаются государство и спонсоры. Только когда он уже стал хорошим спортсменом. Я думаю, что мы  должны к этому придти. В Алма-Ате тоже есть много платных секций, много людей в них занимается. В итоге какие-то места Казахстан в альпиниаде занимает, но ведь занимает покупными спортсменами, своих спортсменов нет. Из альпинистов у нас есть сейчас Денис Урубко, может быть, не самый лучший альпинист мира, но один из лучших, уникальный спортсмен. У него серьёзная программа – маршрут «соло» на Эверест, новый маршрут, альпийский стиль – «соло».  Я думаю, что альпинизм и вообще спорт в Казахстане развивается в направлении западных образцов, но в целом это станет возможным только тогда, когда благосостояние народа, а не отдельных единиц, станет достаточным. Сегодня у молодёжи для занятий спортом нет достаточной  мотивации. Мне приходится часто работать с молодёжью, со студентами, и я вижу, как непросто им живётся. Они учатся, но для многих проблематично оплатить учёбу, они стараются подрабатывать, они не видят перспектив, не знают, найдут ли себе работу по окончании учёбы, не знают, как будут дальше жить, им просто некогда подумать о том, чтобы заниматься каким-нибудь видом спорта. Говорить о поддержании здоровья на должном уровне, не приходится. Но такое положение должно измениться.
Что касается принципов советского и западного альпинизма, то в советское время мы встречались в горах с иностранными альпинистами. Вот на пик Коммунизма идут немцы ГДР – социалистическая страна, мы идём, они рядом. Мы идём коллективом, а у них у каждого своя палаточка, маленькая такая, у каждого свой маленький примусок. Они прошли – палаточки поставли, каждый себе что-то сварил – и спать. Утром встают, один проснулся, другой не проснулся, третий лежит с горной болезнью, у четвёртого тоже какие-то проблемы, неважно. Они встают и выходят 2-3 человека, мы спрашиваем: - Где ещё один? – А он вырубился, у него «горняшка», он не может идти, но это его проблемы. И они уходят. А этот, оставшийся, придёт в себя и вниз потихоньку пойдёт, а может, и не пойдёт… Мы в советское время дружили и в спорте, и в обыденной жизни, общались на соревнованиях, во время тренировок, в целом была общая жизнь, всё было переплетено. И даже сейчас, когда уже не занимаемся альпинизмом, с радостью встречаемся при любой возможности. Происходило это потому, что альпинизмом мы занимались в команде, в коллективе, а это был очень важный момент в советском альпинизме. Команда складывалась годами, вот я более 10 лет ходил в горы с Андреем Фёдоровым, знаю его, как свои пять пальцев, также я знаю слабые и сильные стороны других членов команды: один ходит на льду очень хорошо, второй – на скале, и т.д. Получается команда, единый организм, который чётко работает, потому что по-другому просто нельзя. В такой команде ты получаешь большее удовлетворение от восхождения, может быть даже не оттого, что ты сам преодолел какие-то технические сложности, лишения, мороз, ветер, но даже больше оттого, что шёл на восхождение с людьми близкими тебе по духу, по всем параметрам. Когда такая проверенная временем команда, выходит на высокий уровень, приступает к высотным и сложным восхождениям, то в ней действительно остаются только те, кто друг друга знает, друг другу доверяет. Я лезу первым – он меня страхует, я доверяю ему свою жизнь, а ситуации бывают разные. Поэтому этот момент очень важный.

Я это понял ещё в 1991 году на Хан-Тенгри. В команде была молодёжь по 19-20 лет, всего 12 человек, В. Дедий был тогда со мной. Маршрут был технически не очень сложный, классика. Идёшь, допустим, 5 часов, набираешь определённое количество километров, согласно закону акклиматизации, достаточное на сегодня. А в сутках 24 часа,  10 часов можно поспать, а остальное время надо как-то общаться друг с другом. Я был  тренером, да и по возрасту в 2раза старше, кто-то меня стеснялся, кто-то не совсем понимал. И я попал в изоляцию, у нас не было общих тем для общения. Они общаются между собой, а я – один. И я в такой компании почувствовал себя изгоем. В конце концов, я сказал Вите Дедию: - Ты с ними иди! А сам пошёл в связке с Фёдоровым и Поветиным. Тогда я  понял, что восхождение это не только преодоление чего-то, а это - дружба, команда, общение, общие интересы, общие разговоры. И это оказывается настолько важно, что если это убрать, то и восхождение теряет свою красоту.
Когда формировалась команда, психологов с нами не было, но советский альпинизм был так устроен, что он сам выплёвывал тех, кто в него не вписывался. Одно время меня очень занимал, например, такой вопрос: приходишь в разные организации, встречаешь там зав складом, и видишь, что все эти люди похожи манерами поведения, отношением к людям и т.д. Разные люди в разных организациях, но при одной и той же должности. Похожи! Их что, специально таких подбирают? А потом я понял, что на эту должность приходят разные люди, но система выплёвывает тех, кто в неё не вписывается. И, в конце концов остаются на должности те, которые плоть и кровь существующей на складах своей системы взаимоотношений, своей системы ценностей. Все другие там не задерживаются, система их «выплёвывает». То же самое было и в альпинизме: в альпинизм приходила разная молодёжь, с разными целями, но существовавшая тогда система подготовки, система восхождений «выплёвывала» тех, кто в неё не вписывался. Сегодня эту систему критикуют, но в ней было много рационального, она была отработана, и самое ценное в ней это постепенность, поэтапность подготовки – 1Б, 2А и т.д. Во время восхождений человек раскрывался, в тяжёлых критических условиях невольно проявлял все свои хорошие и плохие качества. В результате происходил серьёзный отсев: я сходил с этим человеком на восхождение, посмотрел на его физическую и техническую подготовку, на его моральные качества, отношение ко всему. И я просто больше с ним не пойду, потом человек начинал и сам понимать, что он не вписывается, и уходил. Отсев происходил сам собой, без участия психологов. Кажется, когда был отбор в первую экспедицию на Эверест, кандидатов тестировали психологи, но я не думаю, что это повлияло на выбор участников, хотя, конечно, были определённые требования, потому что эта экспедиция представляла весь Советский Союз, желающих в неё попасть было много. В команде были представители Москвы, Ленинграда, Украины, Казахстана, там собрались люди разных школ, хотя в принципе альпинизм был по единым правилам, но были свои особенности. Руководство экспедицией Е. Тамм и А. Овчинников график восхождений на вершину составили таким образом, что альпинисты Казахстана шли своей компанией, России – своей, Украины – своей, благодаря этому особых разногласий не было, хотя моменты, исполненные драматизма, были и на Эвересте. Во второй советской экспедиции в Гималаи на Канченджангу без конфликтов не обошлось, там уже выясняли разногласия на высоких тонах. Поэтому организация сборной команды в альпинизме – это очень сложный вопрос. В подтверждение этому ещё один пример - международная экспедиция на Эверест 1971 года, организатором которой был американский профессор Норман Диренфурт. Он собрал первоклассных альпинистов со всего мира, снаряжение команды обеспечивала крупнейшая западногерманская фирма, специализирующаяся на снабжении высокогорных экспедиций. И, несмотря на всё это, команда не взошла на Эверест. Почему? Её разрывали разногласия и несовместимость, нежелание участвовать в общих работах на высоте. Каждый берёг силы для рывка на вершину, всё остальное просто не существовало. Команда не сложилась, в этом была главная причина неудачного восхождения. Поэтому в идеале команда должна формироваться чуть ли не с нуля, в такой команде постепенно накапливается «схоженность» и слаженность, растёт взаимопонимание и взаимодействие. Члены команды настолько «притёрлись» друг к другу, что понимают друг друга почти без слов и всегда готовы придти друг другу на помощь. Только в этом случае команда способна решать вопросы любой сложности. За рубежом команды создаются для решения каких-то проблемных маршрутов, серьёзных восхождений, обычно же они ходят в одиночку или по двое. В советском альпинизме был такой закон: если один из членов команды умирает или погибает, то вся команда возвращается, не закончив восхождения, и спускает погибшего члена команды. Западные альпинисты спокойно проходят мимо погибшего и продолжают восхождение. Каждый из них заплатил свои собственные деньги, они тратят своё время и т.д. Их альпинизм носит потребительский характер. Но другой – не значит плохой. Вспоминаю своё пребывание в Шотландии в 1992 году, куда мы с В. Дедий попали по приглашению англичан, с которыми подружились на Тянь-Шане. Совместно с двумя англичанами мы совершали восхождение на высшую точку Шотландии – гору Бен-Невис (1544м). Погода была плохая - дождь, снег, ветер. И уже вначале мы поняли, что эти парни гораздо слабее нас в техническом плане. В. Дедий пролезет, верёвку повесит, я им говорю: - Давайте, вот перила, вперёд! – Мы сами! Ну, ладно. Они лезут сами, причём, первый лезет с нижней страховкой, второй тоже лезет, но с верхней страховкой, перилами не пользуются. Получалось это у них медленно, нам приходилось их ждать, было холодно, но они остались верны своим принципам. И такое их отношение достойно уважения, потому что, что греха таить, были в наших командах ребята, которые сидели в хвосте на перилах, вперёд не лезли, «на сачка» проходили маршрут. А здесь, хоть он и лез вторым, но перилами не пользовался и с чистой совестью мог сказать: - Я пролез этот маршрут! Правда, когда серьёзная гора, когда важно время восхождения, то конечно нужно взаимодействовать, использовать лучшие качества каждого. Сегодня новое поколение альпинистов, например, российских, тоже находит спонсоров, приезжают в горы, лезут, куда им надо, куда они хотят. Очень много сейчас таких восхождений и в Каракорумах, и в Гималаях. Двое, трое, четверо лезут, залезают на вершину - не залезают, случается, что кто-то погибает. Советские правила горовосхождений уже не существуют. Они нанимают гидов, шерпов, если в Пакистане шерпов нет, то их привозят в Пакистан с Непала, всё решают деньги. Меня просят вспомнить какие-то моменты восхождений, весёлые или грустные. Весёлых моментов было множество, они помогали снять напряжение и усталость, поднять настроение, улучшить самочувствие. Если и сегодня, вспоминая их, мы радостно смеемся, то, можете себе представить, какое безудержное веселье начиналось порой там, в горах. Мы были молоды, сильны, дружелюбны: любимое занятие – альпинизм, изумительная природа гор, сознание, что все трудности восхождений можно преодолеть делали нас счастливыми. Печальные и даже трагические моменты тоже имели место. Альпинизм, к сожалению, такой вид спорта, где случаются трагедии. Печаль, пережитая в горах, чувство вины перед погибшими товарищами: не уберегли, не спасли, не предотвратили! Навсегда остались в наших сердцах. Вот такой случай, когда один из нас находился на грани от гибели, я и вспомнил сегодня. Мы шли в Гуамыше на пик Караганда, маршрут первопрохождения: Геннадий Плугин, Николай Морев, Владислав Шкодин и я. Первый день отработали, полстены прошли, остановились на ночёвку. А тут непогода: чёрные облака затянули небо, посыпалась снежная крупа. Я Геннадию Плугину говорю: - Вы с Колей назавтра пару верёвок повесьте, а мы пока палатку поставим. Они ушли, а вскоре началась гроза – крупа ещё пуще пошла, гремит и сверкает так, что волосы дыбом встают. И тут до нас доносится сдавленный крик Коли Морева сверху, я понял, что у них что-то случилось. Зову: - Коля! Тишина. – Коля! Опять тишина. После третьего раза он отзывается совершенно потухшим голосом. Я кричу ему: - Что случилось?! Он: - Молния! Я: - Что молния? Коля: - Вдарила! Я понял, что он в шоковом состоянии: Коля Морев, весельчак, выдумщик, заводила, и так отвечает! Я понимаю, что необходимо его как-то взбодрить, попытаться вывести из такого состояния. Я кричу ему: - Коля! Яйца целы?! И тут его радостно-возбуждённый ответ: - Целы! А случилось следующее: Коля встёгивал карабин в крюк, и в момент соединения туда попал разряд молнии, ему немного опалило руки и на какое-то время парализовало сознание. После наших переговоров он быстро приходит в себя, я слышу уже обычный Колин голос. Они спускаются, вместе мы устраиваемся в палатке на ночлег, все страшно устали, даже есть не хочется – сварили какой-то супчик и пьём чай. Один Коля после пережитого не может угомониться: достал банку армейской тушёнки, поставил её на примус, нарезал туда луку, запах тушёнки плывёт по палатке. Коля предлагает каждому из нас: - Будешь? Мы отказываемся, он один «приговорил» эту банку тушёнки и, наконец, успокоился: всё плохое – позади! Ещё один случай, может быть, из разряда не столько забавных, сколько показательных. Экипировка альпинистов в советское время не отличалась добротностью и дороговизной. Все были одеты достаточно скромно. Но был у нас в команде парнишка, который, видимо, не располагал достаточными средствами, тренировался, в горы выезжал во всяком старье-рванье, в горах ходил в бриджах с дырками. Я подойду, палец в дырку засуну и порву! Только после этого он их выбрасывал. И вот мы возвращаемся, кажется, после восхождения на пик Ленина, билеты у нас закуплены заранее, вылетаем с аэропорта в г.Ош. Но буквально за день до нашего отлёта в Алма-Ате разбился ТУ-154. В связи с этим резко ужесточились правила с перегрузами, и перевозить разрешалось 20кг и не больше. А представьте, у нас у каждого несколько рюкзаков, только снаряжения по 20кг. А в Оше в советские времена были разные сорта рома ямайского, вина сухие, которые в Караганде днём с огнём не сыщешь, а потом ещё - замечательные среднеазиатские дыни. Народ отоварился по полной программе, у каждого не по 20кг, а по 40. На регистрации в аэропорту мы разыграли ажиотаж: один рюкзак сюда, другой туда, в конце концов, мы вписались в вес, и в пассажиронакопитель прошли со всем своим грузом. Но там ещё одни весы, да ещё с милицией, и уже никого не обманешь – 20кг и всё. Пришлось потрошить свои рюкзаки, ром уничтожать, дыни есть. И вот этот паренёк, надеясь сохранить альпинистское снаряжение, открывает рюкзак, и все свои одёжки выбрасывает в урну, только бы сохранить зажим, жумар, верёвки! Я только хотел напомнить, как фанатично наше поколение было предано альпинизму! И в заключение своего рассказа мне хотелось бы несколько слов сказать об Ильясе Тухватулине, выдающемся альпинисте, разностороннем человеке, погибшем при восхождении на вершину Аннапурна в 2012 году. Он создал свою философию альпинизма, суть которой состоит в том, что альпинизм это не работа и не спорт, альпинизм это жизнь в горах, которая меняет «внутреннее содержание человека». Там, на вершине, наедине с природой, где всё настоящее, натуральное, человек испытывает такие сильные чувства, такую «композицию чувств», которые ни с чем нельзя сравнить в нашей обычной жизни. Этому явлению нет объяснения, его трудно описать, словами можно только немного приоткрыть дверь к его пониманию. Но чтобы ощутить его в себе стоит подниматься на любую гору. Добиться успеха в альпинизме, как и в любом другом виде человеческой деятельности, можно только через любовь: полюбив горы, полюбив холод, полюбив путешествия. И сохранив детский взгляд на вещи, когда яркими остаются все краски мира: «На один и тот же камешек можно смотреть по-разному, ты будешь от него заряжаться, он будет тебя поддерживать», - сказал он в последнем своём интервью. Никому не удавалось так кратко и точно сказать об альпинизме, так искренне и правдиво.

Карагандинский Клуб альпинистов. Г.А. Айгистов долго вынашивал идею создания Карагандинского Клуба альпинистов. Планировалось средства на развитие альпинизма в Караганде зарабатывать промышленным альпинизмом. В 1989 году это стало возможным, и Клуб был создан. Я в то время работала в аэропорту, который переехал на новое место в Спаск – аэропорт Центральный. Транспортные связи между городом и аэропортом только создавались, были в зачаточном состоянии. Работники служб аэропорта, переведённые туда первыми, часто были вынуждены ночевать на рабочих местах из-за невозможности выехать после рабочего дня, особенно зимой в непогоду. А у меня сын пошёл в первый класс, я никак не могла его оставить на ночь одного. Мне предложили работу инструктора по альпинизму в Клубе, и я после некоторых колебаний согласилась. И ни разу об этом не пожалела! Глеб оказался прекрасным организатором и талантливым руководителем. Это было золотое время карагандинского альпинизма! Мы проводили по восемь мероприятий в год, массовость была колоссальная, у нас были средства - заказывать самолёты, вертолёты, автобусы для того, чтобы доставлять людей в горы, никаких проблем не было. Продукты закупали на рынке, всё было обеспечено и организовано. Работал большой штат тренеров по альпинизму и скалолазанию, они набирали людей и занимались с ними. Глеб сам занимался подбором инструкторов, на тренерскую работу оставались люди, которые вжились в альпинизм, в скалолазание, это стало для них образом жизни. На НКМЗ оборудовали большой зал, поставили скальные тренажёры, там проходили тренировки. Скалолазанием руководил Валерий Спутнов, у него был прекрасный штат тренеров по скалолазанию. Он подготовил МС по скалолазанию Нурика Мамынова. Были очень сильные скалолазки среди девушек, постоянно участвовали в соревнованиях, занимали призовые места, были и чемпионы Казахстана. Выехать на международные соревнования было тогда ещё сложно, при работе Клуба такие возможности только начинали появляться. Клуб арендовал базу отдыха «Жемчужина» в Каркаралинске рядом с Чёртовым озером. Мы проводили там сборы, там постоянно кто-нибудь жил и тренировался. Сезон начинался на Новый год, в январе мы везли школьников старших классов, учащихся техникумов и ПТУ на каникулы, совершали несложные восхождения. Заказывали до восьми автобусов, надо было видеть, какое море детей высыпало из автобусов по приезду! Тренеры очень быстро организовывали их по группам и размещали. Через час все были размещены и заняты делом: кто кушать готовит, кто на тренировку идёт. В феврале вывозили студентов, проводили с ними много мероприятий. В марте – мартовские каникулы школьников. А с апреля начинались майские сборы, выезжали в Чимкент, Джамбул, Манас, искали новые места. Занимались с детскими домами, тренеры ходили по детским комнатам милиции и привлекали к занятиям в Клубе трудных подростков. У тренера Нади Полищук занимались такие ребята. Я пришла к ним однажды на тренировку и удивилась: – Что-то они маленькие?! Надя говорит: - Нет, они не маленькие, им по 14 лет! А один из них услышал, подходит и таким прокуренным басом говорит: - Я – большой, просто я курю много. – А что ж ты куришь, смотри - не вырос. – Да, я уже бросил, и пить бросил! Вот даже такой контингент был! Дворовые клубы мы тоже содержали. Июнь, июль, август и даже сентябрь захватывали, проводили большие сборы. Это и высотные восхождения, и участие в чемпионатах на Памире и Кавказе. А на ноябрьские праздники организовывали сборы, как правило, для бригад. К этому времени работы заканчивались, и кто хотел получить спортивные разряды, не выше III, для них организовывались такие выезды на отдых – Балхаш, Каркаралинск, Алма-Ата (Язевое озеро, ко всему ещё и рыбалка), это тоже работа Клуба. Работники Клуба имели возможность отдыхать с детьми, Глеб приветствовал такие выезды, он много внимания уделял своим детям. Я тоже Сашу всё время с собой возила на сборы, когда он стал более-менее самостоятельным. И в Каркаралинск конечно! К нему как-то пришли друзья и они разговорились про Каркаралинск. Один из них говорит: - Я в Каркаралинск поехал в 1 классе, мне так понравилось! Другой говорит: - Я в 6 классе, мне тоже понравилось. А Сашка у меня спрашивает: - Мама, а я когда в первый раз в Каркаралинск поехал? Я захожу в комнату: - Месяцев 10 тебе было! Альпинизмом он не занимался, но занимался скалолазанием в секции у тренера Жамал Онарбековой, очень хороший тренер. Я думаю, он с детства был пресыщен горами: Каркаралинск, горы, сборы. Вплоть до того, что меня как-то приглашали болгар провести по Памиру, осталось время после сборов во время работы в альплагере Варзоб. Я его с собой взяла, и мы целый день на вертолёте вокруг пика Коммунизма летали, останавливались в Фанских горах, гуляли там. Он так налетался тогда, что у него был избыток впечатлений. Горы должны быть праздником, когда горы постоянно, когда он знал, что на выходные его обязательно повезут в Каркаралинск - он пришёл со школы, а у него уже вещи собраны, горы перестают быть праздником, становятся буднями. Кроме того, я его постоянно возила на горных лыжах кататься то в Домбай, то в Туюк-Су, то на Чимбулак. Лыжи он освоил, постоянно катается, перешёл на сноуборд, как вся молодёжь. Мечтает жену и детей поставить на сноуборд. Он занимался плаванием, водным поло, - достаточно спортивный. В маленькие походы мы с ним ходили - на Иссык-Куль пешком с Алма-Аты, активный отдых он любит. А детство его проходило на альпинистских сборах, рядом со мной. Я помню, когда готовились к высотным восхождениям и приехали в Каркаралинск, он никак не хотел ходить пешком, ему было 5-6 лет. Я говорила ему: - Сашка, имей совесть! А он: - Нет-нет, мамочка, тебе тренироваться надо, к высоте готовиться! И сидел у меня на шее – маленький нахалёнок!

«Золотое время»  Карагандинского Клуба альпинистов внезапно закончилось. Оказался неплатёжеспособным  Карметкомбинат, и взрывной волной смыло очень многие мелкие фирмы, в том числе и нас. Это был основной наш заказчик, основные работы выполнялись там, основные деньги зарабатывали промышленным альпинизмом. Эти средства шли на заработную плату и на содержание  Клуба. Рабочих сразу принимали на таких условиях:  работу им находил Клуб, обеспечивал снаряжением, обучал необходимым в работе альпинистским приёмам. Они выполняли работу и получали хорошую  зарплату, поэтому соглашались.  А когда Карметкомбинат  не заплатил за выполненные  работы Клубу,   налоги заплатить было нечем. Если б не налоги, можно было б худо-бедно на других работах какое-то время протянуть, а тут сразу огромный долг по налогам вылез. И кончилось наше «золотое время»,  и массовый альпинизм тоже умер вместе с Клубом.
Я считаю, что наше поколение в полной мере воспользовалось теми возможностями, которые предоставлялись в Советском Союзе для занятий спортом. И в первую очередь это касается альпинизма: мы совершали очень много восхождений, участвовали в сборах и соревнованиях по альпинизму, и всё это без каких-либо затрат с нашей стороны. И как замечательный итог всему – Карагандинский Клуб альпинистов, его руководитель Глеб Айгистов требовал от сотрудников организации восьми мероприятий в год, и мы, только закончив один выезд в горы, должны были тут же организовывать следующий. Мы ходили и ходили в горы! Кто может сегодня организовать подобное!? Бывшие альпинисты пытаются что-то сделать, но возможности не те! Кроме мастера спорта по альпинизму у меня I категория инструктора-методиста, я работала инструктором в альпинистских лагерях и на Кавказе, и на Памире, и на Памиро-Алае. Была школа инструкторов по альпинизму, и нужно было пройти все ступени, чтобы добиться самой высокой категории инструктора, кроме спортивной квалификации, была ещё квалификация инструктора. Сначала надо было закончить методический сбор на III категорию, затем начиналась работа с альпинистами определённой категории. Например, нужно отработать с альпинистами II разряда и альпинистами, которые шли на повышение разряда. Тогда ты можешь ехать на учебно-методический сбор на следующую категорию – на вторую. Дальше - на первую. Необходимо было набрать командирских смен, поработать «выпускающим», и я ездила очень много в Домбай, в Алибек , где все мои краснодарские друзья остались. Приезжала, договаривалась и работала там командиром отряда, также и в Варзобе. Т.е. нам приходилось работать не только на сборах Клуба, потому что, работая только в Клубе, не наберёшь достаточное количество командирских смен на I категорию. В итоге я выполнила I категорию, самую высокую категорию инструктора-методиста. Много работала, и старшим выпускающим была, и начальником учебной части была. Осталось светлое воспоминание о жизни-сказке. В связи с этим я хочу сказать, что кто-то ругает Советский Союз, кто-то хвалит, кто-то говорит, что было хорошо, кто-то Сталина вспоминает. Я Советскую власть не хвалю и не вспоминаю с радостью. Я считаю, что нам там жилось плохо. Но там были большие плюсы для альпинистов, для спортсменов. Ведь мы получали практически всё бесплатно, платили какие-то копейки за путёвки в горнолыжные лагеря, в альпинистские лагеря. А сами сборы? Мы столько объехали почти бесплатно! Сейчас такое практически невозможно. Сегодня финансируются только соревнования высокого уровня. А до высокого уровня ещё надо дойти. А чтобы дойти, необходимо участвовать в соревнованиях. И я знаю, что дети моего племянника здесь, в Караганде, один самбо занимается, другой – хоккеем, всё на его деньги, он платит. Вот они поехали на сборы по ОФП, он заплатил за путёвку и за сборы. Хотя это юниорская группа, т.е., это спорт, это не любительская секция, не фитнес-клуб, не коммерческая структура. Это какая-то карагандинская команда готовит себе смену, но всё за свой счёт. А мы же не платили вообще ничего, нам нужно было, например, в пору Карагандинского Клуб альпинистов за свои деньги (5 копеек) только до Клуба доехать. А там нас сажали в машины, везли в аэропорт, мы летели самолётом, нас встречали, кормили, вообще никаких проблем не было. Такого, конечно, сейчас нет. Поэтому у Советского Союза были свои неоспоримые плюсы. Конечно, отдых, санатории, одна путёвка за 30 лет по великому блату - это тоже было. Но была возможность заниматься спортом: начиная со школы - спартакиады школьников, в каких только спартакиадах школьников я не участвовала, ядро даже толкала, потому что была спортивной. А ГТО возьмите, чемпионаты по ГТО проводились, и в бассейн бесплатно ходили.. В Караганде альпинизм был на высоком уровне, потому что всегда очень хорошо работали секции в институтах. А в институтах при распределении основная масса оставалась в Караганде, может, где-то в области – Балхаш, Джезказган. Они были поставщиками альпинистов. А потом кто-то шёл в СКА САВО, кто-то в Енбек, кто-то в Спартак - секции сами набирали, но основной приход был из институтов: КПТИ, КарГУ, мединститут. Из мединститута были Галина Хорошаш, Наталья Коновалова, Михаил Бадажков – он был руководителем секции альпинизма в мединституте, пришёл в альпинизм, когда очень многого добился в туризме. Он был нейрохирург, в лихие 90-е ушёл в бизнес, чтобы семью кормить. Не мешало ли вам то, что вы такая маленькая и хрупкая? Я не могу сказать, что это сильно усложняло мою жизнь. Конечно, бывали моменты, когда тащить на себе рюкзак было тяжело. А бывало, что при сильном ветре появлялась угроза, что с гребня сдует. Но были и плюсы: вот идём по весеннему снегу, когда сверху образуется корочка, а ниже снег рыхлый, и мой вес эта корочка выдерживала, даже с рюкзаком, а ребята проваливались, им идти было гораздо тяжелее. А вот случай на Сангуте - ледовая стена, две верёвки оставалось до гребня, шли в кошках, там такая снежная доска - она «дышит». Наш руководитель Вася Кривов обращается ко мне: - Наденька! Тихонечко! И я туда на цыпочках: две верёвки они мне надвязали, я туда выползла, быстренько страховку сделала! Когда двое прошли и пошёл последний, то вся эта доска ушла, но последний был на хорошей страховке! Плюсы были, минусов я особо не помню. С маленьким весом и маленьким ростом рюкзак тащить тяжеловато. Но мы же не горные туристы, поэтому очень тяжёлые рюкзаки мне приходилось носить только в Краснодаре, когда мы ходили на озеро Кардывач, делали заброски. На вертолёт денег не было у нашего ДСО, тащили сами через перевал от озера Рица до Ватхары, один день шли, там ночевали и на второй день через перевал переходили. Чтобы не делать несколько забросок, мы несли всё на десять дней: продукты, снаряжение, палатки. Но обычно были только подходы к базовому лагерю. Альпинисты не носят такие тяжёлые рюкзаки, как горные туристы, которые всё несут с собой. А у альпинистов - вся заброска в базовый лагерь, а из лагеря уже радиально совершаются восхождения. Даже на далёкие маршруты, как мы ходили через перевал Чимтарга на вершину Зиндон. Несли снаряжение только на этот маршрут, продукты – минимум, а личные вещи - всегда по минимуму. Случались, конечно, зацепки неудобные, не дотянешься, высоковато. Я была молодая и неопытная, а тренер нам всегда говорила: - А что вам зацепки? Используйте промежуточные, используйте координацию, используйте равновесие. И научились. Если, конечно, «дверная ручка» удобная, а ты не достаёшь до неё, значит, нужно где-то промежуточную зацепочку найти, подтянуться, на неё выйти. Искали и находили на скалах, там всегда какая-то шероховатость есть. Просто надо как-то изловчиться. На снегу – там вообще никаких проблем: куда наступил, там и ступенька; на льду – куда кошкой встал, там и ступенька. На самом восхождении все снаряжение в работе, палатки всё время ребята брали, а много женщин в группе не ходило. Тогда были официальные запреты – больше двух женщин на восхождения не брать. Не считая инструктора, инструктора за женщину не считать! Этот указ вышел после того, как погибли женщины на пике Ленина (группа Шатаевой). Женские группы запретили, и в составе мужской группы ограничили количество женщин. Если раньше никто не считал, сколько женщин в группе, то после введения ограничений стали за этим следить.

А с Анатолием Поветиным вместе мы ходили на первую «шестёрку». Так получилось, что стена, нигде не встанешь, а у меня были ещё наклонные перила,  стена, да ещё с поворотом, и я, как ни мостилась, - верёвка идёт сикось-накось!  Стоять неудобно, затекают ноги, ненормальное равновесие. Ему кричу: - Толик, ты там как стоишь? Он: - Нормальная площадка, хорошо! – Я к тебе подойду? – Подходи, какие проблемы! Я к нему подошла, а там у него вообще ничего нет! Но я рядом с ним в беседке стояла  ровно, меня хоть на бок не перекашивало. Когда перекашивает, то на одну мышцу нагрузка больше, ужасно неудобно стоять, поэтому я к нему и попросилась. А он не рассказывал, как не хотел меня брать на «шестёрку»?  Александр Тимофеев был очень прогрессивный тренер: он никогда никому не препятствовал:  если у тебя есть силы, если есть возможность, можешь идти на восхождение! Я  сходила маршрут  5Б категории трудности, т.е. вплотную  подошла к  «шестёрке». Он спрашивает: - Как на «шестёрку»? Я: -  Хочу! – Ты же представляешь, что «шестёрка» это не 5Б? – Да, я представляю, да, готова. Я уже готовилась к «шестёрке», и Тимофеев отправил меня на  восхождение  5А категории трудности  руководителем. Вершина Политехник. Я – руководитель, а под моим руководством Анатолий Поветин, Глеб Айгистов.  У Глеба было негласное задание,  посмотреть на меня и решить, выпускать меня на  «шестёрку» или не выпускать, сказать мне, что нечего тебе ещё на «шестёрке» делать!  Анатолий Поветин успокаивал меня: - Надька, никуда не лезь, и всё будет нормально, что ты переживаешь! Мы прошли маршрут быстро и хорошо.  Спустились, на разборе Глеб и говорит, что можно выпускать Надежду на «шестёрку». И тут  Поветин возражает: - На какую «шестёрку»? Ты что?! Бабу на «шестёрку»?!  Вон 5Б сходила – и хватит ей! Глеб мне говорит: - В палатку иди, не слушай.  Я вышла. Тут же прибежали  дети: Саша Поветин, дети Глеба, стали меня успокаивать: - Тётя Надя, всё будет хорошо, точно, всё будет хорошо! Музыку какую-то принесли. Детей всё время с собой возили, и Глеб Айгистов, и Анатолий  Поветин, и я своего, когда подрос немного, стала с собой брать. Сижу с детьми,  подходит Тимофеев:  - Завтра экзамен на скалах, на «шестёрку», сдают все. Ну, экзамен, так экзамен. Я иду с Витей Дедий в связке. Меня, конечно, первую выпустили на экзамен, все стоят, смотрят. Кинули верёвку на отвес, посредине узел, нужно подняться вверх и спуститься с этим узлом,  мы работаем, прошли  вверх, спустились вниз. Тимофеев говорит:- Ну, всё, иди вниз. Я говорю: - А остальные? – Сейчас остальные будут сдавать. – А можно, я посмотрю? – Нет, иди вниз кушать готовь. Я пошла «кушать готовить», а у нас тогда повара были, готовить не надо было. Все возвращаются, никто мне  ничего не говорит. Володя Сон подходит ко мне: - У тебя снаряжение нормально подобрано?  Я: - Так, может, ещё не возьмут? Он: - Давай снаряжение всё проверим! И Галим подошёл:  – Давай! Проверили!  И опять  тишина, никто ничего не говорит, Поветин ходит злой. Утром  ко мне руководитель Владимир  Вехтер подходит: - Иди, возьми свою долю продуктов! – Так что, вы меня берёте? – Да, берём, конечно, что ты думаешь!  Я взяла продукты, снаряжение, начали  маршрут, начали работать, ну, а там уже на восхождении и Анатолий Поветин подобрел. Мы с ним всегда были в дружеских отношениях, да и с его женой мы подруги. Она, правда, всегда интересно меня  представляет: - Подружка Толика! Мы с ней познакомились в 1983 году,  стали общаться, и сейчас постоянно перезваниваемся и дружим. Дети  на глазах выросли. После того первого памятного восхождения на «шестёрку» мы с А. Поветиным  совместно совершили ещё не одно восхождение, но та «шестёрка» была тяжёлой – гладкие скалы, она была не очень длинная, но очень сухая, восточная стена, воды не было, солнце припекало. Впоследствии  он мне говорил: - Ты со мной, попробуй ко мне в группу! Т.е. я себя в его глазах реабилитировала!
Среди Карагандинских альпинистов был Витя Дедий – очень сильный альпинист. Он совершил восхождения на  Эверест и на Канченджангу. В Караганде первый выполнил МС  международного класса, попал в сборную на Канченджангу.  Отбор на Канченджангу был такой же, как на Эверест в 1982 году, и Витя этот отбор прошёл.  Канченджанга – там много вершин, кто-то шёл траверс, кто-то – несколько вершин, кто-то – подъём на какие-то вершины. У него была своя программа, и он её блестяще выполнил. Вообще, в карагандинской команде все были сильные ребята. И на пик Ленина мы поднимались клубной командой, тоже было много радостных  весёлых происшествий.  Ну, только высота сказывается, конечно!  На высоте начинает подкатывать  тошнота, апатия,  вялость, тяжело собраться, тяжело уснуть. Гипоксия – это как во всех книжках написано, так и есть, у всех одинаково. Но у каждого своя высота, как считает Анатолий  Поветин, и это абсолютно точно. А реакция на высоту бывает разная, как правило, у женщин  высотный порог выше. Все говорят и пишут, что женщины выносливее, но это уже физиология. Вспоминаю, как мы ночевали перед вершиной Раздельная, когда совершали клубное восхождение на пик Ленина. Со мной была врач Аня Степанова. Там было много продуктов, но никто есть не мог, всех тошнило. А мы с Аней взяли колбасы, хлеба с чесночком, сидим - едим! К нам заглядывают: - Фу! Колбасой воняет!  А мы с ней хорошо наелись, потом ещё супчик сварили. Ну и вырвало тут же и её, и меня.  Я говорю ей, что надо двигаться, иначе «горняшка» накроет, пошли женский туалет строить.  Мужчины  тоже так,  кто-то лучше, кто хуже себя чувствует. Утром чайку попили, на восхождение пошли. Но из тех, кто на вершине Раздельная переночевал, практически все взошли после  акклиматизационного выхода. Там были скалы невысокие -  1,5м.  Аня к ним подошла: - Всё, не могу, Надя! Я говорю: - Да ты что, тут уж осталось всего ничего! И Галим подбадривает : - Что?! Давай я тебе помогу!  Он снизу толкает, я сверху тяну. – Анька, лезь сама! Сил нет, чтобы тебя ещё тащить! Ногами шевели! Подтолкнули, подпихнули, вытолкнули, вытащили!  Потом Галим идёт сзади: - Я тебя сзади буду ледорубом подгонять! Всё с шутками! На гребень все взошли,  и разбрелись, каждый свою вершину нашёл. Там однозначной вершины нет, на каждой вершине есть записка. Все походили и спустились с вершины. Удачное  было восхождение!
Двое в семье занимались альпинизмом, помогало это или мешало?

Нет, не мешало, наоборот, были общие интересы:  вместе шили снаряжение, «доставали» какое-то  снаряжение, работали инструкторами, в горах помогали друг другу, совершали восхождения  в одной группе и в разных группах. Мастера спорта он выполнил раньше меня, в 1986 году. Мы тогда на чемпионате Казахстана и на армейском чемпионате заняли I место.  Он был в составе команды на чемпионате Союза, а я – в группе поддержки. Он давно ушёл из альпинизма, после развода уехал в Алма-Ату. В трудные девяностые мне пришлось учить сына в институте, когда Клуб прекратил своё существование, я вернулась в профессию, вновь стала экономистом, на какое-то время  вернулась в аэропорт, но он тогда умирал. Были хорошие планы сделать его транзитным, перевести на грузоперевозки. Мы и бизнес-план сделали, и инвесторов нашли, но в конечном итоге денег нам никто не дал, а к нам перевели военную авиацию. Я переучивалась, стала бухгалтером, вела несколько фирм сразу, лекции по налогам читала, по бухучёту, за всё  бралась – альпинисты успешные люди.
В клубном восхождении на пик Ленина участвовало много  альпинистов,  и Тимофеев поделил нас на мелкие группы. Я попала  в группу к Пете Коваленко, он был руководителем группы. Петя был уже очень опытным альпинистом, он ходил на Хан-Тенгри по северной стене, это  техническая работа на высоте 7000метров. Мало того, что там высота, там ещё и стена. И вот на восхождении на пик Ленина мы шли уже по Сковородке -  это такое плато, когда яркое солнце на достаточно большой высоте, около 6000м, отражается от поверхности, и действительно идёшь, как по сковородке. Пекло сумасшедшее, раздеться нельзя – моментально  получишь  сильнейшие ожоги, поэтому шли в рукавицах, с длинными рукавами, в масках на лице. Снег раскисший, идёшь – месишь. По этой Сковородке нужно пройти, чтобы подняться на ночёвку, на скалах были ночёвки. Догоняет меня наш врач и говорит: - Пете Коваленко плохо стало. Даёт мне две фляжки и объясняет: - В одной компот с аскорбинкой, ты её внутрь засунь, чтобы она на тебе согрелась. А вторая – коньяк, дашь два глотка, больше не давай. Дождись его, а я пойду дальше. Я остановилась, Петя  подходит – еле-еле живой: - Ох, как мне это надоело, тащиться тут!  - У меня, - говорю, - для тебя лекарство есть, доктор оставил. Сначала из этой фляжки два глотка. Он: - Два, да? – Да. Я отбираю фляжку. – Теперь из этой – пей, сколько хочешь. Он напился: - Нет, дай мне ту фляжку! – Нет! – Что ты со мной спорить будешь?! Взял, ещё три глотка сделал. Встрепенулся: - Нормально вроде, хорошо аскорбинка помогает! И рванул  наверх! Ну, сколько он там выпил? 3-4 глотка этого коньяка, но в нужный момент! И коньяк оказал такое стимулирующее  действие. Петя на восхождениях был под стать танку, но и у него случались проблемы с самочувствием, все живые люди: может, не выспался, может, ещё какая причина, плохо стало. Но потом он  до самой вершины  топал.
У Пети Коваленко  за плечами были серьёзные высотные восхождения, он был уже МС. Какие-то мелкие травмы у всех были, но серьёзных травм и переломов  у него не было. И такая нелепая смерть…  Он попал в аварию, у него погибла жена: ехал с дачи, рядом сидела жена, сзади сидела дочка. От первого брака у него был взрослый сын, жизнь с первой женой не складывалась, он развёлся и женился во второй раз. У них был поздний ребёнок – Анечка. Петя всё время говорил, что ребёнок им в  радость, подарок на старость. И вот случилась авария, и Валя погибла. Петя полежал в больнице, поправился, у него просто ушибы были. У Анечки была черепно-мозговая травма, сотрясение мозга, она лежала в детской больнице. Анечка тоже поправилась, дальше  они жили втроём: Анечка, Павлик – сын от первого брака, и Петя, всё было хорошо. Но через год он ехал на работу на велосипеде и его толкнул рейсовый автобус, он упал и головой ударился то ли об камень, то ли об бордюр, и сразу моментальная смерть. Девочка похоронила и маму, и папу, в шесть лет осталась сиротой. Петя, кажется,  через всё прошёл в горах, смерть настигла в городе, он даже правила дорожного движения не нарушил. Ужасная, нелепая смерть.
Несколько слов хочу сказать о Наташе Коноваловой, она была хороший врач и преданный человек. Жила она на ДСК, это далеко от центра города, конечная остановка 23 автобуса, а работала в Майкудуке. Если я просила её: - Научи Сашке подкожные уколы делать, - она ехала после работы ко мне, делала уколы, учила меня. Для неё это было нормально. Мы много вместе тренировались: и снова она с Майкудука после работы ехала ко мне - Клуб уже не работал, а она входила в женскую сборную Казахстана, очень сильная была и физически, и технически, и умница ко всему! Она у меня переодевалась, мы тренировались, потом возвращались после тренировки, она снова переодевалась и ехала к себе на ДСК. Иногда бывало так, что автобуса туда нет, она говорит: - Ой, я на 45 поеду! Я долго не догадывалась, а потом спросила: - А где ты там пересаживаешься?- А я не пересаживаюсь – я пешком. Это она выходила с автобуса и через степь пешком шла. – Ты с ума сошла! Оставайся у меня ночевать! Но она оставалась только в крайнем случае, если сильная метель была. То дождь, то ветер, а она: - Добегу! Характер был непростой, отношения не складывались ни с ровесниками, ни в команде, может, оттого, что она была сильнее многих. Ребята в группе её не любили и неохотно брали. Не знаю, почему. Хотя и контактная была, и симпатичная девчонка, и умная, и хороший врач хирург-травмотолог, и в горы хорошо ходила, но жёсткость в характере, вероятно, многих отпугивала. Наташа Коновалова, конечно, хороший человек, и такая её смерть… Но она погибла в горах, это смерть альпиниста, также, как Гена Энс. А вот со смертями Пети Коваленко и Коли Морева смириться тяжело – такие вершины прошли! Мощные были альпинисты! Надёжные - с ними чувствовал себя в горах, как за каменной стеной. Вот Петю вижу в горах – беломорина в зубах, и он топает на вершину!.. И помню последнее восхождение с Колей Моревым. Мы часто выезжали в Туюк-Су, Александр Тимофеев был старший тренер, Николай Морев – начальник спасотряда, а я руководила отделением альпинистов с высокими разрядами. Так сложилось, что у нас с Колей было много свободного времени. Тимофеев это заметил: - Завтра идёте вдвоём на пик Амангельды, 1категории трудности. Мы на пик Амангельды ходили «миллион раз», и группы водили, и тренировались! С Наташей Коноваловой гулять на пик Амангельды ходили, когда на лыжах катались. А тут – иди выпускаться на восхождение! Утром пошли с Колей на «единичку», молодёжь спрашивает: - Вы куда? Мы: - На «единичку»! – О! –« Схоженность» отрабатываем! Сходили, вернулись, Тимофеев немного подобрел оттого, что погонял нас. Он молодёжь гонял, а мы тут неохваченные оказались. Коля тогда уже болел, я Тимофееву говорила: - Ну, куда ему! Он так кашляет! – Ничего, наверху ему лучше будет! Коля действительно тяжело идёт, тяжело дышит. Но говорит: - Ничего! Повыше поднимемся, я отплююсь, и всё нормально будет. И точно: потом пошёл, как танк. Там другая группа шла на Амангельды по маршруту 2Б категории трудности, а мы по «единичке», по гребешку, нам разрешили по простому маршруту, мы их дождались, и вместе стали спускаться. А потом там стеночку проходишь, в кулуар заходишь, длинный-длинный такой снежный спуск, и просто идёшь. И там происшествие смешное случилось: Саша Непомнящий побежал туда, а его немного снесло и он несётся совершенно неуправляемый с лыжными палками в руках, кто попадётся на пути – лупит! Мы с Колей, как опытные альпинисты, видим, что Непомнящего несёт на нас с лыжными палками, быстренько в кусты спрятались, отошли, отскочили в сторону! А дальше там длинный накатанный такой жёлоб, в него садишься и выкатываешься на дорогу на пятой точке. У Коли Морева это было последнее восхождение, а у меня - последнее с ним восхождение. Это было, когда ещё Клуб альпинистов работал. Коля даже ещё бизнесом не занимался, но болезнь стала прогрессировать, откуда, что взялось… У Коли Морева прекрасно пошёл бизнес, со временем бизнес расширился, он меня позвал бухгалтерию у него вести. Я в это время работала в большой фирме « Устинов - Копи-Сервис» - её организовали тоже бывшие альпинисты, молодые ребята, когда-то они тренировались у меня. У них я проработала до самой пенсии. Параллельно работала у Коли Морева. У него был потрясающий предпринимательский нюх. Он первым привёз для продажи домашние кинотеатры, огромные по размерам и очень дорогие. Я когда их увидела, говорю ему: - Кто их у тебя купит такие дорогие!? А он отвечает: – Только сегодня поставил – уже три продал, завтра ни одного не останется, вот увидишь! Захожу на завтра – точно, ни одного нет! Бизнес шёл хорошо! Но человек он был сложный, плюсов-минусов много в нём было. Он сам про себя говорил: - Ко мне равнодушных людей нет, меня или любят или ненавидят. Но мы с ним хорошо общались, дружили, ездили много. Он тоже в Клубе работал и старшим тренером, и начальником учебной части, обеспечивал безопасность. В бизнесе у него была совладелица, потом он с ней разделился. Говорил: - Только бы здоровье не подвело - я в три раза больше заработаю! И ещё одна знаменитая фраза у него была: – Завтра жить будем! Сегодня – нет, а завтра жить будем! Он мог, например, просто так в Прагу съездить, пива попить. Такой был авантюрный. Но на восхождении был исключительно надёжный, я с ним ходила: спокойный, надёжный, уверенный, совершенно другой человек! Спешил жить, поэтому много успел в свои 52 года, ему только исполнилось в феврале 2003 года, он поехал в Эмираты и оттуда не вернулся, там умер. Какое-то время жена и сын занимались бизнесом, пытались, но не получилось. У сына характер оказался не Колин, не было у него Колиной предпринимательской жилки, хотя он - умница, работает в какой-то фирме менеджером, хорошо зарабатывает, женился, детки у него растут, всё прекрасно. Коля и сам видел, что сын не в него характером. « Ну, и что? – говорил он, - Проживёт!» Он его тоже брал, когда мы ездили через Искандеркуль. Там с нами было много детей, место это очень хорошее. Мы знали, где будем лагерем стоять, и многие взяли своих детей.

После того, как Клуб альпинистов распался, я плавно так перешла в Клуб туристов. У меня была хорошая подруга - Ира Бадикова, она работала директором Клуба туристов. Мы с ней и жили по соседству, и дружили. Она меня стала приглашать на соревнования туристов судьёй. И я стала ездить с ними: где-то соревнования проводить, где-то походы организовывать, где-то инструктором небольшой поход пройти или кого-то провести: на Иссык-Куль мы ходили, детские походы проводили. Просто погулять по Карагандинской области - мне это нравится, это просто активный образ жизни. Я до сих пор постоянно с ними езжу, в качестве судьи участвую, особенно, если это скальный маршрут или технический, мои былые знания и навыки сейчас применяю в Клубе туристов. Это не значит, что я оказываю какие-то услуги Клубу туристов, они прекрасно и без меня обходились. Просто я выпала из привычного образа жизни: мужчины как-то сразу на рыбалку, на охоту перешли, а мне просто так поехать в Каркаралинск в дом отдыха «Шахтёр» или в Турцию загорать - смерти подобно. Меня спрашивают: - Что ты в Турцию не съездишь? Денег нет? Особенно сестра донимает: - Может, займёшь? – С ума сошла! Что же я буду там делать? Поэтому для меня Клуб туристов стал спасением. Всё время ездим то в Каркаралинск, то в Балхаш, то в Баян Аул. Для меня это просто компания зимой выехать в степь, на лыжах походить. Да, я помогаю им всеми силами, но сознаю, что это больше для меня, чтоб я при деле была. Кроме того, что я работаю, у меня дети и внуки, мне нужна ещё какая-то отдушина в жизни. Альпинизма не стало, я нашла применение в Клубе туристов. Уже нет моей подруги Иры Бадиковой, она умерла в тот же год, что и Коля Морев, рак мозжечка и никаких шансов, онкология в последней стадии. Она свою жизнь посвятила горному туризму, её Глеб Айгистов хорошо знал, их связывали дружеские отношения, когда-то они ещё в турсовете области вместе работали. Мы вместе пережили тяжёлые времена, помогая друг другу. Не могу не отметить здесь поразительную готовность помогать людям у Анатолия Поветина. Если у кого-то присказка: - Ты на меня свои проблемы не вешай! То у Анатолия Поветина другая присказка: - Решим мы твою проблему! Решим! Он всегда занимал высокие должности на производстве, и всегда помогал друзьям. Мне сына надо было устроить на работу, позвонила Анатолию, он сказал: - Пусть приходит, устроим его в модельный цех. Саша проработал всё лето, заработал какие-то деньги, это было очень кстати в тот трудный момент. И я чувствовала поддержку и со стороны Нади - жены Анатолия Поветина, и со стороны Глеба Айгистова, и его жены Милы. Т.е. легче было жить и преодолевать жизненные трудности в этом братстве, с этими почти родственными отношениями, зародившимися благодаря альпинизму.

Врач Галина Хорошаш.

    Галина Хорошаш – врач и альпинист карагандинской команды альпинистов. Две линии в её жизни: альпинизм и медицина мирно сосуществовали, никогда не мешая одна другой. Учёба в медицинском институте и первые годы работы врачом, упорные тренировки и горовосхождения составляли смысл, содержание, настоящее и планы на будущее  этой упорной, определяющей для себя максимальные цели и умеющей их добиваться, девушки. И когда ушёл в небытие карагандинский альпинизм, ей не надо было искать себе новое применение, она с характерной для неё преданностью посвящает себя медицине и добивается на этом поприще успехов и признания коллег и пациентов сначала в Караганде, а затем в Алма-Ате. Без преувеличения можно сказать, что молодость её может служить образцом молодому поколению, как надо строить свою жизнь, любить дело, которым занимаешься, отдавать ему своё время и силы, черпая в этом радость и вдохновение. Вот её рассказ об альпинизме.   
В 1980 году я поступила в медицинский институт, там была секция туризма и альпинизма. Где-то около года я занималась туризмом, у нас была одна секция, а в 1981году мы разделились на две – альпинизма и туризма, я стала заниматься альпинизмом. Альпинисты стали организовывать свои сборы отдельно от туристов, больше  стали общаться с альпинистами города, совместно мы совершили много интересных восхождений. Начиная с 1981 года, я ездила на сборы  в альплагерь Варзоб и в альплагеря под Алма-Атой. Значок «Альпинист СССР» получила за восхождение на пик Советов: если подниматься вверх от Большого Алма-атинского озера, там есть пик Советов, это моё первое горовосхождение, моя первая гора. Когда  я получила II разряд, мы уже выезжали карагандинским сбором  в альплагерь Горельник, потом в альплагерь в Левом Талгаре, в Фанские горы. С 1984 года мы начали высотные восхождения, стали участвовать в чемпионатах Союза: до этого выступали в чемпионатах только в техническом классе, но делали первопрохождения, завоёвывали хорошие места на чемпионатах.
В Караганде стремительно за 10 лет выросла плеяда альпинистов высокого уровня. Для тренировок использовали окрестности Караганды. Ездили тренироваться на так называемую «Помойку» в Темиртау каждую субботу-воскресенье: я не помню, чтобы я в субботу-воскресенье не была на «Помойке». «Помойка» в Темиртау – первый карагандинский скалодром, карьер, там что-то добывали, остались скалы, которые были увешаны верёвками, мы все там тренировались, и соревнования там проводились: и на скорость, и на сложность, и связки там устраивали. Красные скалы - это тоже в Темиртау на Правом берегу, где сейчас находится горнолыжный комплекс, - спуск с горнолыжного комплекса в сторону пос. Гагарина, а Красные скалы с противоположной стороны. Туда тоже постоянно выезжали. Были ещё Спасские горы и горы Бугылы, станция Дарья. Куда-нибудь обязательно ездили в выходные. И сегодня карагандинские туристы выезжают по тем же адресам и организуют там соревнования по ориентированию и скалолазанию. Ездили ещё в Каркаралинск, где самой природой создана уникальная школа для альпинизма и туризма. В своё время я очень удивилась, когда узнала, что скалолазание может быть не естественным, т.к. мы тренировались только по живым скалам. Первый искусственный скалодром появился в Караганде на НКМЗ, наши ребята сделали его сами: поставили деревянную стенку и навинтили на неё всяких самодельных зацепок. В настоящее время очень много спортсменов занимается скалолазанием только в залах, где устанавливаются специальные стенки или какие-то искусственные сооружения. У меня дочь учится в Москве и занимается именно таким скалолазанием, она – КМС. И только на соревнования они выезжают в Крым, в Ялту, на природные скалы. Мы, кстати, тоже туда ездили. Только там она видит настоящие скалы. Современные зацепы на скалодромах стали делать похожими на природные выходы пород, стали камушки разной величины накручивать. А первые зацепы были просто брёвнышки в разные стороны затёсанные – вот тебе и зацепа. Наш руководитель Иван Иванович Фишер – это уникальный человек, он по любому виду спорта мог организовать соревнования. Например, несколько лет подряд мы бегали на лыжах - ориентирование на лыжах зимой. Погода не имела значения, если организовывались соревнования, то выезжали в любую погоду. Я училась в институте, и институт был непростой, приходилось много учить, и нельзя было пропускать занятия, но я всегда находила возможность поехать на сборы, у меня никогда не было «хвостов», поэтому меня отпускали. И я никогда не пропускала тренировки, четыре раза в неделю тренировки, и как это можно пропустить? Все тренируются, а ты на диванчике отлёживаешься? Я тренировалась в команде медицинского института, а потом по окончании института я уехала в Джезказган, там не было секции альпинизма, и я тренировалась самостоятельно. Я была заражена альпинизмом и всерьёз планировала спортивную карьеру. Я себя представляла только в альпинизме и мечтала, что буду ходить по всему миру, что сейчас у меня только начало, что я поеду в Альпы, пойду на Маттерхорн, полезу на Монблан. Меня ничто не остановит, я обязательно схожу на Эверест. Невероятно, но меня в то время совершенно не волновала моя внешность, мама говорила, что у меня ноги, как у футболиста, а руки жилистые и вены на них выпирают. Но все эти заморочки юных девушек и молодых женщин абсолютно меня не интересовали. У меня были цели, и я к ним шла: я должна сходить туда-то, поехать на эти сборы, сделать то-то, должна вот это есть, а вот это не есть, я должна столько-то пробежать, столько-то раз отжаться, 50 раз подтянуться. 50 раз я подтянуться не могла, но 20 раз спокойно подтягивалась. Люди, которые посвящают себя спорту, не думают о том, что будет, если что-то произойдёт, и они не смогут больше спортом заниматься. Сейчас, с позиций врача, я понимаю, что это такое состояние самосознания и человек по-другому на тот период жизни не может мыслить, всё остальное не имеет значения. Здоровье приносится в жертву и здоровье теряется. И дальше, если человек 15-20 лет жизни посвятил спорту, а потом лежит на диване, бесконечно ест и мало двигается, - это худший вариант. А те, кто продолжает хоть немного тренироваться, старается поддерживать форму, у тех, я считаю, всё будет в порядке. И главное - надо найти себя не только в спорте.

Сам по себе спорт – это бесконечное преодоление себя, каких-то трудностей, любой спорт, также и альпинизм. В первую очередь ты прогибаешь себя, преодолеваешь себя, наступаешь себе на всё, на что можно и не можно наступать. Преодолевая трудности, достигаешь каких-то целей. Это очень серьёзно формирует характер, формирует личность. Такие люди  многого в жизни добиваются. А ещё для альпинизма очень характерно то, что в нём, как может быть ни в каком другом виде спорта, нет подлости, нет интриг. Даже если какой-то такой человек сумел попасть в команду, даже если я его по простоте душевной приняла, его остальные не примут. Можно найти подход к отдельным людям, но ведь с этими людьми ходить в горы, и не только моя жизнь зависит от этого человека, но и его жизнь зависит от меня. Мы настолько «прорастали» во время сборов  друг в друга, что приехав в город, не могли расстаться. Казалось бы, вернулись со сборов и разбежались. Но мы, карагандинцы, даже в городе были вместе. Любой праздник, спортивные соревнования, концерт бардовской песни, малейший повод мы использовали для того, чтобы собраться вместе. А как пели наши ребята, гитару возьмут – и песни до утра!
И, что особенно важно, до какого-то времени у карагандинцев не было трагических случаев, несмотря на то, что они совершали высотные восхождения на очень серьёзные горы. Казахстанские альпинисты, как и все альпинисты Советского Союза, мечтали взойти на Эверест, они участвовали в конкурсном отборе членов команды на Эверест 1982 года. Требования этого отбора были очень высокими, но то, что многие его не прошли, вовсе не говорило о слабости того или иного альпиниста. Отборочные соревнования проходили на пике Победы, и на этой горе казахстанские альпинисты продемонстрировали свой высокий уровень. Глядя на этих альпинистов, казалось, что альпинизм – это обычный вид спорта, что заниматься им вполне реально, что можно ходить в горы, что всё возможно. К тому же я постоянно слышала от своих товарищей, что в автокатастрофах погибает людей не меньше, чем в горах. Что естественным путём тоже умирает много наших близких. Статистика такая вещь, что когда ты молод и тебе всё по плечу, веришь, что это действительно так. Но в 80-х происходит гибель в горах нескольких известных альпинистов. Первый в этом ряду – Виктор Шкарбан, погибший при восхождении на вершину Литва 6080м, 5Б категории трудности в 1986 году – мастер спорта по альпинизму, он попал в камнепад, К тому времени он уже уехал из Алма-Аты, жил на Украине. Но карагандинские альпинисты его хорошо знали, ходили с ним в горы с 18 лет, его гибель восприняли как свою собственную потерю. Ещё больше всех потрясла гибель Владимира Сона в 1986 году, погибшего при первопрохождении вершины Труд 4650м, 5Б категории трудности в Левом Талгаре. Команда была из 6 человек, там была стена с большим перепадом, больше 10м, начался камнепад, Владимир Сон сорвался и улетел, получил травмы, несовместимые с жизнью. Это была трагедия. В 1989 году мы хоронили Геннадия Энса, были раздавлены и оглушены этой трагедией, когда пришла весть о гибели Вадима Смирнова. Он не карагандинец, но я помню потрясение, которое мы все пережили, когда узнали подробности его гибели. Восхождение было закончено, и он спускался по леднику, шёл, расслабившись, без кошек. Ледник был пористый, открытый, он не попал в трещину, а поскользнулся, не смог остановиться, улетел и разбился. Это случилось с мастером спорта международного класса, у которого за спиной было несколько «семитысячников»! Ряд этих смертей наводил на грустные размышления, трудно было понять, что происходит. Если говорить о восхождении на пик Коммунизма 7495м, то сейчас, по прошествии многих лет, оценивая свои возможности и возможности команды, вспоминая много раз каждый час и каждую минуту того восхождения, я должна признать, что это было сражение с природой, с погодными условиями, и должна признать что мы его проиграли. Мы совершили большую ошибку, оставшись ночевать на высоте 7500м.

Закончилось всё выпускными экзаменами и небольшим вечером-банкетом.  Дни пролетели быстро, но очень плодотворно:  я многому  научился и много узнал нового, что очень помогло мне в дальнейшем. После успешной сдачи экзаменов, мы с Юрой Грубовым  получили две смены стажировки в альплагерях. А это ещё 40 дней в альплагерях и потом снова сдача экзаменов.
Я решил стажироваться в этом же году  в родном  альплагере Талгар. Там я познакомился с замечательными ребятами с Алма-Аты, которые тоже проходили стажировку.  Это были, ставшие  впоследствии знаменитыми на весь мир после восхождения на Эверест в 1982 году,  Валерий Хрищатый и Казбек Валиев.  Тогда  им ещё только предстояло совершить первое в мире ночное восхождение  в составе первой советской экспедиции на Эверест. А также  алма-атинец Александр Дзарахохов. Они  меня  убедили обратиться к их тренеру Ердвану Тихоновичу Ильинскому с просьбой,  взять меня в команду СКА- САВО. Успешно пройдя стажировку и сдав экзамены, я стал инструктором по альпинизму III категории и имел право работать с новичками, значкистами и III-разрядниками.
В августе 1976 года на сборах Казахского Клуба альпинистов карагандинцы Леонид Авдеев, Владимир Осипов, Геннадий Плугин, Пётр Коваленко,Владимир Вехтер, Иван Фишер, Николай Морев, Владимир Сон и я в составе спортивных групп по 4-6 человек начали совершать восхождения на I спортивный разряд под руководством МС Ю. Гульнева и МС Ю.Южакова. Мы очень сдружились тогда и с тех пор наши судьбы и совместные восхождения переплелись. В сентябре этого года я отработал свою первую инструкторскую смену (20 дней) в альплагере Талгар. Когда закончилось лето, я написал письмо тренеру СКА-САВО Е.Т. Ильинскому (ныне ЗМС, заслуженный тренер СССР, покоритель всех «восьмитысячников»), с просьбой взять меня в команду СКА-САВО, и он не отказал, конечно, посоветовавшись с карагандинцами А.Тимофеевым и Г.Айгистовым, которые уже были в его команде. В Заилийском Алатау, альплагерь Туюк –Су (тогда база СКА-САВО),я под наблюдением Ю.Голодова совершил несколько зимних восхождений, в том числе маршрут 4 категории трудности на пик Орджоникидзе 4473м, высшая точка района. Таким образом, я сдал экзамен в СКА-САВО. Летом на сборах СКА-САВО в альплагере Ала-Арча совершил несколько восхождений на «четвёрки» с С.Пряниковым (врач команды), Г.Луняковым, П.Берсенёвым, Р.Агишевым, В.Назаровым, А.Ильиным и др. А в августе основная команда СКА-САВО отправилась на чемпионаты СССР и вооружённых сил в разные районы Памира – Тянь-Шаня. Я же в составе карагандинской команды участвовал в восхождениях на сборах Казахского Клуба в Фанских горах (Памиро-Алай) 1976 год запомнился экспедицией Казахского Клуба альпинистов в Фанские горы, Памиро Алай, . Вначале были трудные дни забросок снаряжения и продуктов в базовый лагерь из кишлака Пасрут. Базовый лагерь был разбит на берегу красивейших Алаудинских озёр. Фанские горы очаровывали своей красотой и мягким климатом. О Фаннах лучше всех сказал Ю.Визбор: - Я сердце оставил в Фанских горах! После тренировочных восхождений начались зачётные IV и V категории трудности на I разряд. Мы совершали свои первые серьёзные восхождения на пики Чимтарга, Блок, Скальная стена, Сахарная голова, Москва, Энергия, Замок и др. Эти сборы ещё больше сдружили нас. Запомнились все восхождения, особенно восхождение на пик Сахарная голова, где на одном из участков стены, очень трудном, Володя Осипов продемонстрировал своё скальное мастерство, пройдя камин с отрицательным уклоном. Мы шли за ним по перилам и вытягивали рюкзаки. Восхождением на первую вершину 5А категории трудности пик Замок, руководил я. А запомнил я это восхождение ещё и потому, что мы чуть не потеряли нашего друга Николая Морева. Но всё по порядку. Всё шло в точности по тактическому плану, работали попеременно, скалы были тёплые и приятные для лазания. Но на один из участков стены с площадки первым вышел Коля Морев, пройдя несколько метров, он сорвался, взявшись за «живой» камень, упал на площадку и начал соскальзывать с её наклонной поверхности. Ребята удержали его страховочной верёвкой буквально в последний момент на самом краю площадки. Я всё это видел, т.к. выбивал крючья и вылезал в это время последним на край площадки. Ушибы у Коли были сильные – гематомы, ссадины, но открытых переломов не было, Коля держался молодцом. Мне пришлось принять решение и послать за спасателями в базовый лагерь через вершину (т.к. большая часть стены была пройдена) Владимира Осипова и Геннадия Плугина, я и Юра Грубов остались с Колей. Ночь провели на площадке, уложив Колю между собой, чтобы не дать ему замёрзнуть (спальных мешков у нас не было, т.к. собирались обернуться за один день). Утром Коля почувствовал себя значительно лучше и, хорошенько ощупав его, предположили, что переломов нет. Подошёл спасательный отряд с врачом, мы все вместе поднялись через вершину и спустились в базовый лагерь, там Коля подвергся квалифицированному медицинскому осмотру и помощи, и отлёживался, «зализывая раны». Всё обошлось, закончилось хорошо, но стало для нас уроком, из которого мы многое почерпнули. Ещё одно печальное событие - у Юры Грубова умерла жена, и он больше не ходил на серьёзные восхождения, занимаясь воспитанием маленьких дочерей. В другой группе карагандинской команды на этих же сборах получил травму позвоночника Лёня Авдеев, и тоже далее не ходил на серьёзные вершины, но занялся инструкторской работой в альплагерях. На сборах он воспитывал начинающих альпинистов и разрядников, много работал с курсантами МВД общества Динамо, преподавая им горную подготовку.

1977 год. В феврале сборы СКА САВО в Заилийском Алатау в альплагере Туюк-Су, начиналась подготовка к летнему сезону на Центральном Памире, а именно, к высотным восхождениям на «семитысячники». Мы совершали восхождения в суровых зимних условиях, в том числе, серьёзный маршрут на пик Комсомола: снежное плато, траверс пяти вершин, мы выдержали это испытание. И Ильинский включил меня в состав команды на пик Ленина и пик Коммунизма. Что испытывает человек, поднимающийся на «семитысячник» (к границе стратосферы), написано много книг, и я не буду на этом останавливаться. Скажу только, что всё это мне посчастливилось испытать, испытать себя высотой. И пережить радость победы и радость, что у меня родился сын. Когда я 1 июля взошёл на вершину, мне об этом сообщили по рации и поздравили тренер Е.Т. Ильинский и друзья. В дальнейшем нас ожидали заброски вертолётом под пик Коммунизма, но мне не суждено было попасть туда: на тренировке, играя в футбол, я сильно травмировал ногу, и врачи не разрешили мне восхождение на пик Коммунизма. Мне присвоили I разряд, это меня радовало, но в то же время очень огорчало то, что я не смог участвовать в восхождении на пик Коммунизма. Сезон 1977 года был окончен с двойным чувством: обиды и досады с одной стороны и счастьем, оттого, что стал отцом, с другой; я так мечтал о сыне.

1978 год. Сезон начался в феврале тренировочными сборами СКА-САВО  в альплагере Туюк-Су, а летом мы поехали на Кавказ на первенство Вооружённых сил. Я совершил несколько  восхождений с Романом Агишевым, Петром Бересневым на вершины Тютю Баши, Джайлык и др., но призового места не заняли, маршруты у других команд оказались  сложнее.
В августе я работал инструктором отделения разрядников в альплагере Талгар. В начале сентября  в Заилийском Алатау стояло отличное бабье лето, в двойке с моим другом Володей Осиповым мы  прошли скальный маршрут по «утюгам» по юго-западной  стене на пик Комсомола. Володя - отличный скалолаз,  он шел первым, а я удивлялся, как ловко и технично он прошёл 5-7 ключевых верёвок. На весь маршрут ушло 3 часа 37 секунд. Он был моим другом, и мы прекрасно ходили в одной связке, хотя с другими альпинистами его отношения не всегда складывались, и он часто менял партнёров на восхождениях.
1979 год. В феврале состоялись тренировочные сборы СКА САВО, очные восхождения в альплагере Туюк-Су. Летом меня послали работать в альплагерь Варзоб (Памиро-Алай). Я отработал там 2 смены по 20 дней и осенью работал инструктором на сборах Казахского Клуба альпинистов. 1980 год. Первый самостоятельный сбор карагандинских альпинистов (областного спорткомитета) в районе Гуамыш, Памиро-Алай. В Караганде появился в конце 70-х замечательный человек, ставший в дальнейшем душой коллектива, головой и главным заводилой. Я говорю о Владиславе Григорьевиче Шкодине, с чьей-то лёгкой руки нас после этого стали называть «шкодниками». Владислав Григорьевич приехал в Караганду из Свердловска на работу в ХМИ заместителем ректора по научной работе. Доктор технических наук, он был ещё инструктором I категории по альпинизму, МС и имел право руководить сборами. К тому же в Караганде появилось несколько своих инструкторов, которые могли работать выпускающими, начальниками спасотрядов, что было необходимо для самостоятельных сборов. Летом 1980 года на сборы поехали практически все действующие альпинисты Караганды, как руководство, так и участники. Район был выбран малоисследованный и малохоженный, т.к. для выполнения нормативов КМС необходимо было совершить одно первовосхождение или два первопрохождения на вершины, не ниже III категории трудности. В этом очень красивом районе мы начали «работу». Итог: намеченное было выполнено полностью. Совершены восхождения от III до V категории трудности, высотой около 5000м. Эти пики впоследствии получили свои названия в соответствии с событиями 1980 года: пик Караганда Южная и Северная, пик Рюмина, пик Московской олимпиады. Сборы прошли успешно. Первые зимние сборы Карагандинского областного спорткомитета с большим составом молодых разрядников в альплагере Дугоба: Владислав Болдырев, Лейс Володя, Александр Алигожин, Виктор Дедий и др. Запомнилось восхождение на вершину Калькуш, 2Б категортт трудности, с разрядниками под моим руководством. Здесь я хочу сказать несколько слов о значении предчувствий и примет у альпинистов перед восхождением. Накануне мы протоптали тропу в глубоком снегу по гребню на подходе к основному маршруту, чтобы на следующий день быстрее совершить восхождение. Было полнолуние, и с вечера Ю. Гульнев не советовал нам совершать восхождение - это не сулит удачу, и может случиться что-то нехорошее. Но мы были непоколебимы и не принимали всерьёз опасения нашего «Йога», как мы называли Юру. Как наметили, вышли пораньше, ещё затемно, шли по тропе, первым шёл Витя Дедий, я шёл последним, и в какой-то момент я почувствовал, что Виктор сошёл с тропы. Я остановил группу и хотел пройти вперёд, чтобы «нащупать» тропу и вывести на неё группу. Как вдруг услышал треск и сразу догадался, что это треснул перегруженный снегом склон. Я только успел крикнуть: - Мужики, в стороны! Ноги мои потеряли опору, меня несколько раз перевернуло, в голове мелькнуло: Ну, всё, конец! Но ещё мгновение и…всё замерло – лавина остановилась! Я крикнул: Все живы!? Ребята по очереди откликались: все были живы и невредимы! Я начал быстро освобождаться от снежного плена - меня засыпало по грудь. Лавина была из спрессованной доски и сыпучего снега под ней. Поэтому нас не «спрессовало», и я довольно быстро высвободился, мы помогали друг другу выкарабкиваться на поверхность. Все собрались на оголившемся скальном островке, пришли в себя, а когда рассвело, то увидели путь, по которому «прокатились»- примерно 250-300 метров, лавина остановилась на выположивании склона («плече»), а до края обрыва в речку оставалось метров 30-50! Нам повезло! Мы спустились на поверхность лавины, чтобы собрать сорванные рюкзаки, ледорубы, рукавицы и т.п. Потом мы продолжили восхождение, и далее всё прошло без происшествий. Вернувшись, рассказали о происшедшем, на что Ю.Гульнев заметил: - Я вас предупреждал!

Всё это мы записали в «копилку» своей памяти, своего опыта, сделав серьёзные выводы на будущее, что надо быть осторожнее и внимательнее. Про связь пережитых событий с полнолунием, конечно, забыли. На тех сборах наша «молодёжь» смогла почувствовать, каково это, совершать восхождения в суровых зимних условиях.
Летом 1981 года я работал инструктором в альплагере Дугоба, нарабатывал необходимые показатели для получения звания Инструктор II категории. Работал я с разрядниками из Красноярска Володей Лебедевым и Володей Кохан – чемпионами СССР по спортивному скалолазанию, а в свободное время совершал восхождения с карагандинцами, в это время там проходили сборы карагандинцев. Особенно запомнился пик САГу  и Вечерний Свердловск по стене V категории  трудности вместе с Толей Поветиным, Геной Плугиным, Ваней Фишером, Володей Вехтером. На вершину Двузубка V категории  трудности  совершали восхождение А. Поветин  и В. Вехтер. И по рации пришло сообщение, что Толя Поветин сорвался. Конечно, первыми бросились на выручку карагандинцы, чуть позже и я со своим отделением присоединился к транспортировочным работам. Толя сильно ушиб тазобедренный сустав и самостоятельно двигаться не мог. Я  в сентябре  поработал с разрядниками из Караганды (Третьи сборы Карагандинского областного спорт комитета) в  Чимкенте, Угамский хребет. В октябре мне присвоили II категорию инструктора по альпинизму.
1982 год. Сезон начался в феврале классификационными соревнованиями Карагандинского областного спортивного комитета на горнолыжной базе Чимбулак, я работал с разрядниками. А летом на сборах Караганды в Сайраме сходил запоминающийся маршрут на пик Сайрам Vкатегории трудности вместе с Петей Коваленко, Толей Поветиным, Володей Вехтером под руководством В.Г. Шкодина. На соревнования на первенство СССР меня не взяли, мне было до слёз обидно, но я смирился с этим, успокаивал себя, что без медалей проживу, что главное - это друзья, с которыми я ещё совершу восхождения не на одну гору. В 1982 году я получил звание КМС. В сентябре я должен был работать на Карагандинских сборах с разрядниками, но я не смог поехать, т.к. у меня на руках умирала больная мама, её не стало 10 сентября. А в это время в Сайраме разыгралась трагедия. Сильнейший ураган пронёсся по Средней Азии. В Ташкенте выпало 0,5м снега. В это время группа разрядников находилась на маршруте II категории трудности, пик Коп-Тау. Обо всём, что там произошло, лучше всего расскажут участники тех событий: инструкторами были А. Тимофеев, И. Фишер, Г. Айгистов. Вся группа погибла. Это была первая самая большая по количеству погибших трагедия с карагандинскими альпинистами. Из погибших альпинистов я хорошо знал только Сашу Фортуну. Так хорошо начался - медали на первенстве СССР, и так трагически закончился - гибелью альпинистов, сезон 1982 года. 1983 год. Учебно-тренировочный сбор спорткомитета Каз ССР в Фанских горах. Участники - уже опытные МС и КМС: А.Тимофеев, Г. Айгистов, А.Поветин, А.Бобров, Н.Морев, В.Вехтер, Коваленко, В.Сон, Н.Ли, А.Бобров, А. Фёдоров. Совершили восхождения на пики Чимтарга, Чапдара, Бодхана и др. 1984 год. Снова Фанские горы и запомнившееся восхождение на пик Северный II категории трудности в двойке с Володей Бердиком и Vкатегории трудности в двойке со Стасом Рябовым на вершину Замок по восточному контрфорсу Северо-Восточной стены, так я дважды побывал на вершине Замок - в 1976 и 1984 годах. 1985 год. Август. Работа инструктором отделения разрядников в альплагере Туюк-Су. Командиром отряда у меня был легендарный Урал Усенович Усенов (единственный альпинист, оставшийся в живых после трагедии на пике Победы в 1955 году). Мы часто общались с ним за чашкой чая в его домике, и он, в общем-то немногословный человек, много рассказывал мне о казахстанском альпинизме. 1986 год. Мы - Андрей Фёдоров, Александр Бобров, Владимир Сон, Иван Фишер, Наталья Юрьева, работали инструкторами на сборах карагандинцев в альплагере Талгар. Водили молодых разрядников по разным маршрутам на вершины этого района. Запомнился случай, когда мы возвращались с вершины Ак-Гюль, шли по леднику с частично закрытыми снегом ледовыми трещинами. Я шёл первым, за мною Саша Бобров. Он мне говорил: - Давай свяжемся! Но я был уверен, что ледник знаю и все трещины обойду. И вот в момент, когда я доставал из кармана гигиеническую помаду, чтобы смазать потрескавшиеся губы, снежный мостик над ледовой трещиной рухнул, и я начал проваливаться, но задержался на вытянутых в стороны руках и рюкзаке за спиной, а ноги болтались над бездной. Всё произошло очень быстро, я не успел опомниться, как Саша бросил мне конец страховочной верёвки. Я пристегнулся к грудной повязке, а он вытаскивал меня и ворчал: - Зачем проглотил губную помаду?! Урок я получил хороший, с тех пор я по ледникам ходил только в связке.

Между тренировочными восхождениями с разрядниками, мы, тренеры, совершали восхождения  для своего спортивного роста. Так, ребята Иван Фишер, Геннадий Плугин, Владимир Сон,  совершали восхождения на пик Труд Vкатегории трудности, а в это время я и Саша Бобров своими отделениями собирались на пик Талгар по маршруту Барановского. Нас разделял гребень, но радиосвязь была хорошей. На очередном прослушивании сеанса связи мы услышали страшное известие Вани Фишера: со стены пика Труд, попав под камнепад,  сорвался и погиб Владимир Еннович Сон, перебило верёвку камнепадом.  Все были потрясены случившимся. Мы с Сашей Бобровым со своими отделениями перебрались через гребень на пике Крошка  и поднялись под стену пика Труд, где приняли тело Володи Сона у ребят, которые успели спуститься к нему до нашего прихода. Дальше мы с Сашей Бобровым руководили транспортировочными работами силами своих отделений до перевалочной базы альплагеря Талгар в ущелье Среднего Талгара, где ждали приезда автомашины, чтобы отправить его в  г.Алма-Ату  и далее в Караганду самолётом. Всё это время мы были с Бобровым вместе и нам помогал прилетевший из Караганды Глеб Айгистов. Было очень тяжело, а самое главное, мы не знали, как всё объяснить его родным и близким. Но, слава Богу, его родные всё понимали сами и держались мужественно. Утрата была тяжёлой для всех. Мы очень любили Володю, он был весёлым, добрым, безотказным товарищем, душой команды. Все мы скорбели о потере нашего  друга, замечательного альпиниста. Володя Вехтер после этой трагедии больше не смог ходить в горы и уехал жить в Россию. Но мы тогда и не предполагали, что это не последняя наша потеря.
1987 год. Сборы Карагандинского областного спортивного комитета на Памире, Алайский хребет, там же проводились сборы СКА-САВО. Цель: совершить восхождение на пик Ленина 7134м. Мы совершили акклиматизационное восхождение на пик Петровского I категории трудности 5700м. Спустя 10 лет я шёл во второй раз на пик Ленина, теперь уже руководителем группы. Со мной была молодёжь из СКА-САВО. Восхождение шло по плану, но началась непогода, когда до вершины оставалось метров 300, а по вертикали не более 70м. У ребят было первое высотное восхождение и они очень устали. Уже отчётливо был виден тур, но шли медленно, по рации Тимофеев приказал: если до 17.00 не успеете выйти на вершину, спускаться вниз. Сомнений не было: физически ребята дойдут до тура, но время будет упущено. И тогда я, «заглотив» предложенные мне две баночки красной икры с кусочком хлеба, на всех парах пошёл к туру. Только подошёл, как из-за перегиба появился альпинист, я был удивлён, мы разговорились, оказывается это Валентин Божуков со своими ребятами, они уже 1,5 суток на горе, ждут ветра, чтобы спуститься на парапланах. Мы пожелали друг другу удачи и погоды, я заменил записку и спустился к ребятам.

Мы начали спуск с горы  к нашим палаткам  на высоте 6900м, где нам предстояла ночёвка. Погода тем временем резко ухудшилась. В базовом лагере за нас переживали товарищи, а переговоры по рации прослушивались всеми командами, находившимися на Луковой поляне.  Видимость в разыгравшемся буране была нулевой, и только иногда в перерывах ветра на несколько секунд появлялась видимость. Следы уже были занесены, но я хорошо запомнил рельеф гребня и где «на ощупь», где в разрывах облачности контролировал путь спуска, а по рации передавал, что всё хорошо! Ребята нисколько не спасовали перед непогодой и мы, хотя и  с трудом, в сильнейший ветер и снег благополучно спустились до высоты 6900м, заночевали, а на следующий день спустились сначала на ледник Ленина на высоте 4200м, нас встретили ребята с других групп и напоили чаем. Помню, что пью чай, а сверху в 5-7м от меня спускается парашютист и, сматывая параплан, вежливо так попросил: - Дай глотнуть чуток! Я был удивлён и потрясён – это был В. Божуков!  А на Луковой поляне нас первыми встретили  грузинские альпинисты и по их гостеприимству мы поняли, что они  тоже очень переживали за нас. Пока мы ждали машину (наш базовый лагерь находился приблизительно в километре ниже по склону), грузинские друзья щедро наливали нам чачу, приговаривая, «чтобы не простыть!» и «за пик Ленина!». Когда приехала машина с Глебом Айгистовым (тренер команды), мы  шли на «ватных» ногах, а я требовал «мягкое место» в кабине. Глеб не возражал! В этом сезоне все карагандинцы, кто приехал на сборы, поднялись на пик Ленина. На ноябрьские праздники я сводил группу ребят на пик Школьник и пик  Комсомола у нас в Малоалма-атинском ущелье Заилийского Алатау.
1988 год. Большие самостоятельные сборы на Центральном Памире (Ледник Москвина), группой основного состава: Александр Тимофеев, Пётр Коваленко, Андрей Фёдоров, Николай Морев, Анатолий Поветин, Геннадий Плугин, Александр Иванов. Мы совершили восхождение на пик Е.Корженевской 7105м по южному ребру VБ категории трудности. Восхождение начиналось при хорошей погоде, а на последнем участке разыгралась непогода, видимость была плохой, но до вершины дошли нормально, ещё быстрее спустились. Получив на этом восхождении хорошую акклиматизацию и отдохнув три дня (дни отдыха и подготовки), мы тем же составом, кроме Александра Тимофеева, начали восхождение на пик Коммунизма 7439м (высшая точка СССР) по маршруту VБ категории трудности траверсом пик Хохлова – пик Коммунизма.

Мы подходили к пику Хохлова по фирновому плато на высоте 6000м, помню, нестерпимо мучила жажда -  на высоте организм стремительно обезвоживается. Анатолий Поветин остановил группу, на примусе приготовил чай и всех напоил. Передохнув и пополнив запас живительной влаги в своих телах, мы начали подъём на пик Хохлова по крутому снежно-ледовому склону.  Подошли к бергшрунду, который надо было преодолеть.  Решили, что я, как самый лёгкий, залезу на Анатолия Поветина, навешу верёвки и переберусь через бергшрунд.  Так и сделали: Толя натянул на голову капюшон пуховки и присел, а я в кошках взобрался к нему на спину. И пока забивал ледовый крюк и закреплял верёвку, топтался на Толиной спине и его рюкзаке. Толя мужественно переносил «неудобства», только ворчал: - Это не Андрюша, а беда какая-то – я его чаем напоил, а он в благодарность мою спину чуть в «фарш» не превратил! Я перелез бергшрунд, прошёл верёвку (40м), попросил довязать ещё одну, прошёл ещё одну и закрепил перила. Толя – добрейшей души человек, на восхождениях не только заботился о товарищах, но и стойко переносил истязания во имя успеха общего дела.
Маршрут прошли с пятью ночёвками на высоте 5300м, 6200м – снежная пещера, 6000м – фирновое плато под пиком Хохлова. И на спуске – ночёвки на высоте 6300м и 5300м. Погода благоприятствовала нам, но наверху ветер дул довольно сильно и часто. На вершине были минут 20-30, Памир впечатлял своей грандиозностью. Я чувствовал себя отлично, подумалось, и я в этом уверен, сил хватило бы и на «восьмитысячник». К сожалению, этой мечте по разным причинам не суждено было сбыться. За это восхождение наша группа получила золотые медали в соревнованиях на первенство Каз ССР в классе высотных траверсов. На спуске с Памирского фирнового плато мы встретились со второй группой карагандинцев, которые начали восхождение по нашему маршруту на пик Коммунизма. В это время по небу шли перистые облака – примета к перемене погоды. Я это заметил и предложил своему товарищу Геннадию Энсу, который был руководителем группы, спуститься и переждать непогоду. На что он мне ответил: - Нет! Или сейчас, или никогда! Непогода разыгралась на самых подступах к вершине. Гена к этому времени почувствовал себя плохо – простуда и, как оказалось потом, пневмония. Погода не унималась: ветер, снег, понижение температуры, плохая видимость. Группа не дошла до вершины, но при спуске решили заночевать на 6900. На этой высоте погода ещё больше ухудшилась. Самочувствие Геннадия Энса тоже ухудшилось. Ночью по рациосвязи получили сообщение, что Гена умер, группа была деморализована. Навстречу вышел спасотряд из карагандинцев , в основном из альпинистов СКА-САВО с врачом С. Пряниковым. Всем членам группы удалось спуститься, но тело Геннадия Энса решили оставить, прикрепив на скале верёвками через крючья. Почти все участники группы Энса были обморожены, многим потом пришлось ампутировать пальцы рук и ног. Но это были «мелочи» по сравнению с потерей Гены Энса. Меня послали в Темиртау с тем, чтобы я рассказал и поддержал в эти трагические дни жену и родственников Гены. Мы дали слово, снять его на следующий год и похоронить, как он завещал в своих дневниках, в горах, если он там погибнет. Гена очень любил горы, в 1990 году мы сняли Гену с пика Коммунизма и похоронили его на кладбище под пиком Ленина, куда с перевала Москвина переправили его тело вертолётом. На похоронах были жена Наташа, брат Иван и его друзья с Темиртау и Караганды – Толя Гоннов, Федя Пархоменко и др., которые помогали нам. 1991 год. Большой сбор Карагандинского областного клуба альпинистов в Караколе (в ущелье Каракол), г.Пржевальск на озере Иссык-Куль. Много участников, много групп молодых альпинистов - разрядников, которые приобретали опыт горовосхождений в этом районе. После этого основной состав: Владислав Шкодин – старший тренер, Александр Тимофеев, Анатолий Поветин, Андрей Фёдоров, Николай Морев, Виктор Дедий, Константин Фарафонов, Галим Баймолин, Сергей Винников, Камиль Загординов, Геннадий Кривошеев, врач Михаил Бодажков, Валерия Байсакова (Афанасьева) отправились вертолётом на ледник Ю.Иныльчек, Центральный Тянь-Шань, для восхождения на пик Хан -Тенгри 7000м. . В базовом лагере на леднике Иныльчек мы с Толей Поветиным жили вместе в маленькой польской палатке, было тесновато, но зато я спал как рядом с большой отопительной батареей. Акклиматизация, полученная в Караколе, дала возможность успешно совершить это восхождение. Запомнились лавины с пика Максима Горького, которые обдавали нас снежной пылью и воздушной волной. Ночёвки в пещере на высоте 5800. Очень быстрый спуск по перилам с Тимофеевым А. и баня на леднике Иныльчек. А также наш японский друг Агава, который с третьей попытки поднялся с нами на пик Хан-Тенгри. Когда я стоял на вершине пика Хан-Тенгри, я чувствовал, что хватит сил сходить в этом сезоне на пик Победы, но Александр Тимофеев сказал мне, что в планах этого восхождения нет. Я, как всегда надеялся, что всё равно поднимусь на пик Победы, но этому не суждено было случиться – развалился Советский Союз, а с ним и мечты о больших горах. Мне не суждено было сходить на пик Победы, и я официально не получил звания «Снежный барс», но, думаю, что за шесть восхождений на «семитысячники» достоин этого звания. До МС не хватило тоже совсем немного баллов. Совершено около четырехсот восхождений, включая вершины до четвертой категории, работая инструктором в альплагерях. Надо отметить, что перед развалом СССР в Караганде был организован Клуб альпинистов Караганды. Возглавил его Г.А. Айгистов, замом был А.В.Тимофеев. И темиртауский участок Клуба, которым руководил А.Лиман, а впоследствии я. В Карагандинском Клубе альпинистов был свой штат инструкторов по альпинизму и спортивному скалолазанию во главе со старшим инструктором Н.Б. Моревым. Бригады альпинистов работали на объектах области, в основном на Карметкомбинате, выполняли антикоррозийную защиту металлических конструкций, заделку швов фасадов зданий и сооружений и т.д. и т.п. Заработанные деньги шли на зарплату, на поддержание работы клуба и на спортивные мероприятия по альпинизму и скалолазанию. Всё сначала шло хорошо, но постепенно в бригады приходили чужие люди, т.е. физически здоровые, как правило, бывшие спортсмены, но далёкие от альпинизма. Горы их не интересовали, обучившись навыкам обращения с альпинистским снаряжением, они работали и зарабатывали немалые деньги, это была их главная цель. Попытки увлечь их настоящим альпинизмом не увенчались успехом, гор они не полюбили, а вот смуту заронили большую. Стали диктовать руководству свои условия – большую часть от сметы - им на зарплату, и мизер – на спорт. В таких условиях Клуб долго существовать не мог, и, в конце концов, обанкротился. В 1995 году перестал существовать и спортивный альпинизм, средств для этого не было. Несколько альпинистов ушли под крыло СКА-САВО, и там продолжали совершать восхождения. Это Виктор Дедий – покоритель «восьмитысячника» Канченджанги (ЗМС), Костя Фарафонов – покоритель Эвереста (ЗМС)!!!

    Я сожалею, что по разным причинам  в этой книге не нашли отражение многие интересные факты альпинистской биографии замечательных альпинистов Караганды, моих друзей.  О некоторых из них хочу вкратце сказать несколько слов.
Владимир Осипов – мой близкий друг, сильный альпинист и скалолаз. Он совершил очень много восхождений высшей категории трудности (у некоторых МС в три раза меньше таких восхождений!) Причём, большинство из них он прошёл первым – забойщиком! Сходил на все «семитысячники», и если бы была возможность, поднялся бы на пик Победы! Он много поработал инструктором в альплагерях, стал инструктором I категории, воспитал многих молодых альпинистов. С начала 70-х годов и вплоть до развала Союза ему не было равных в скалолазании в Карагандинской области. Он человек со сложным характером и философским складом ума. Я благодарен судьбе, что мы вместе, а часто в «двойке», прошли немало интересных маршрутов. Сейчас он живёт в России, мы общаемся по скайпу, но я не теряю надежду ещё сходить в горы с ним и с Володей Вехтером. Иван Фишер – он много сделала для развития альпинизма Караганды, в частности в ДСО «Енбек», где возглавлял секцию альпинизма. Много раз готовил трассы для соревнований по спортивному скалолазанию и участвовал в судействе. Он и его супруга Наталья Фишер(Юрьева) много лет работали инструкторами в альплагерях и на сборах. Николай Ли – прекрасный альпинист и скалолаз, ныне отец и дед большого семейства. Чета Хажиньязовых, Камал и Татьяна (Гончарова) также, много лет были в гуще альпинистской жизни Караганды, работали инструкторами. А Татьяна до сих пор передаёт свой опыт молодёжи, занимаясь с ними спортивным скалолазанием и горным туризмом.

    Хотелось, чтобы в этой книге были рассказы наших «гималайцев» Виктора Дедий и Константина Фарафонова, но они живут сейчас далеко от нас – в Германии и Канаде, не удалось с ними связаться.
А также написать о молодом поколении альпинистов Караганды, но это дело будущего, когда-нибудь они тоже расскажут о своих восхождениях!

    О друзьях! О дорогих моему сердцу друзьях, которых уже нет среди нас, хочу сказать несколько слов, ещё раз вспомнить.
Александр Вениаминович Тимофеев. С виду суровое, даже несколько угрюмое ли цо, с мужественными чертами. На самом деле так оно и есть: строгий, ответственный, деловой, рассудительный, серьёзный, мужественный. При прохождении сложных участков иногда, что называется, «борзый» - идёт отважно, уверенно. В жизни общительный, располагающий к себе, с хорошим чувством юмора. Почему-то его лицо напоминало мне паука, в нём отражались присущие ему черты, особенно опыт и железная хватка. Кличку дал ему я, и она прижилась. На его похоронах я подошёл к его жене Наталье, и она сказала: - Вот и не стало твоего любимого Паука! И я уже не мог сдержать слёз…

Глеб Ахметович Айгистов. Любимец прекрасной половины человечества - бард с удивительным, завораживающим, мягким голосом, обаятельный, вежливый, обходительный, тактичный, он до конца своих дней обладал неподдельным естественным шармом.

Пётр Константинович Коваленко. Душа команды. Трудолюбивый, основательный, справедливый, на восхождениях требовательный и строгий. Он подмечал на восхождениях любые отклонения от инструкции: - Завинти муфту на карабине! – Мелочи, от которых порой зависела жизнь! В быту и на бивуаках очень активный, непоседа, всё время что-то делает, мастерит. Часто в дни отдыха занимается резьбой по дереву или пишет картины.

Владислав Григорьевич Шкодин. Старший среди нас и самый опытный. Неординарная личность, всеми любимый и уважаемый. С юмором, приветливый и радушный. Замечательно пел речитативом под гитару, у него был обширный репертуар. Любил в горах уединиться, посидеть на природе и подумать.

Николай Борисович Морев. Шутник и балагур. Но между тем, на восхождениях всегда собранный и осторожный. Кличка у него была «Халява», полностью ей соответствовал со своими необычными проектами и авантюрами!

Владимир Еннович Сон. Спокойный, мягкий, неунывающий, с приятной улыбкой.

Александр Фортуна. Жизнерадостный, целеустремленный.

Я скажу вам, ребята, жить, наверное, стоит, если есть в этом мире горы и корабли… Время унесёт десятки лет, юности пройдёт пора, Вспомнит восхожденья старый дед, и из глаз покатится слеза… Видно, сигареты едкий дым невзначай попал в глаза... Не знаю, кем написаны эти строки, но они о тех людях, которые посвятили часть своей жизни горной или морской стихии, замечательным стихиям природы. Мне же хотелось рассказать о моих друзьях, полюбивших именно горы на всю свою жизнь. С кем связана и моя судьба, кто занимался альпинизмом, жил и работал в Темиртау и Караганде, и преумножал спортивные достижения. О тех, кто воспитывал патриотизм и любовь к Родине - СССР и Казахстану, в которых есть удивительный по красоте мир гор. Мне хотелось хронологически восстановить события, насколько возможно, оставить след для тех молодых людей, которые также полюбят горы, окунутся в эту стихию и продолжат начатое нами. А также в память о тех, кого уже нет среди нас, и чьи души навеки остались витать в безмолвном величии гор…

Список альпинистов Карагандинской области, занимавшихся альпинизмом в разные годы.

Абдыкалыков Евгений, Абрамов, Авдеева Светлана, Авдеев Леонид, Аврамец Виктор, Айгистова (Рыбакова) Людмила, Айгистов Глеб, Айгистов Михаил, Акчурин Марат, Алёхин Алексей, Алигожин Александр, Алигожина (Гаврилова) Елена,

Баймолин Галим, Байсакова (Афанасьева) Элеонора, Барабашов Владимир, Баун, Бейфус Наталья, Беличенко Светлана, Брегеда Михаил, Бендерский Анатолий, Бердельникова Светлана, Бердик Владимир, Бобров Александр, Боброва (Чухрова) Надежда, Бодажков Михаил, Боевич Ю., Болдырев Владислав, Бриль Валентин, Бубнов Сергей, Буркин Александр, Быков Александр, Былков Владимир,

Валавин Юрий, Васеев Андрей, Васильева Зоя, Вершинина Вероника, Вехтер Владимир, Вехтер (Попова) Светлана, Винников Сергей, Волков Сергей, Воловиков, Волошина Елена,

Габбасов Ильдар, Гаврилова Тамара, Гайдамак Алёна, Гатилов Владимир, Гацуц Александр, Гацуц Борис, Гацуц Владимир, Гендельман Юрий, Горн Виктор, Горшков Эдуард, Горобец Григорий, Горюнова Надежда, Грубов Юрий, Гульнев Георгий,

Давлеталиев Амир, Давлетшин Валерий, Дашко А., Дедий Виктор, Дедий (Гётке) Лидия, Джамаспишвили Анатолий, Джапаров Адильбек, Докторова Нелли, Дубровина Галина,

Енин Николай, Ершова Наталья,

Жуков Михаил, Журавлёв Владимир,

Загортдинов Камиль, Задерей Валентин, Зайцев Виктор, Зарипов Михаил, Зацепилов Алексей, Зейц Лилия, Зотов вячеслав, Золотарёв Николай,

Иванников Олег, Иванов Александр, Игнатьев Валерий, Ильинский Александр, Иванников Олег, Иванов Александр,

Кабанов Г., Кадук Александр, Казаков Геннадий, Калиев Анатолий, Карасев, Классен, Клоков Эдуард, Кнаус Владимир, Ковалевич Юрий, Коваленко Пётр, Кожевников Ю., Кокшарова (Лохвич) Раиса, Коновалова Наталья, Кондратьев Владимир, Красильникова Валентина, Кривошеев Геннадий, Крученок Константин, Крюков, Кузнецов Иван, Курилов Геннадий, Кучаков Рустам,

Лазарева Татьяна, Лахов Виктор, Лейс Владимир, Леонов Николай, Лёвин Александр, Лиман Анатолий, Ли (Кан) Татьяна, Ли Николай, Лисицкий Владимир, Лочмелис Станислав,

Маилов Теймур, Маняхин Георгий, Марченко Владимир, Марченко Светлана, Мартьянов Виктор, Матвеев Владимир, Мерцалов Ростислав, Мингажетдинов Фарид, Минина Людмила, Мироненко В., Михалкин Леонид, Михельсон (Путько) Ольга, Могилат В., Морозов Эдуард, Мурысёв Дмитрий, Мусин Шамиль, Мусаев Сембай,

Найман Эрвин, Насахаев Серик, Насонов Иван, Непомнящий Александр, Непомнящий Виктор, Непомнящая (Черепанова) Клавдия,

Огарков Валерий, Омаров Юрий, Опескин Валерий, Осипенко Александр, Осипов Владимир, Ошакбаева Галина,

Павлов Владимир, ПагануцциВалентин, Пак Александр, Парамонова Вера, Петров Сергей, Плугин Геннадий, Плугина (Пиляева) Валентина, Поветин Анатолий, Подгайный Евгений, Подгайный Сергей, Подъямпольский Павел, Проймин Николай, Просветов Андрей, Проскуряков Александр, Пынка Сергей,

Раимбеков Аскар, Раков Александр, Рахманенко Андрей, Рекубратская Людмила, Рекубратский Николай, Ромашкин Шихап, Румянцева Нина, Рушенбах, Рытова А.,

Савин Валерий, Сарсекенова Байнура, Свица Юрий, Семчук Вадим, Сербо Олег, Симонов Руслан, Симченко Валентина, Сон Владимир, Сорокин Афанасий, Сошников Сергей, Степанов Александр, Столярский Олег, Судариков Владимир, Сутула Елена,

Тарасов Пётр, Тарченко Валентина, Тен Максим, Терехов Анатолий, Тимофеев Александр, Тимофеева (Штрассгейм) Наталья, Титова Роза, Токмакова Светлана, Токмаков Леонид, Трифанов Александр, Трофимова, Тухель Павел, Тяжин Серик,

Укушева Фая, Унру Андрей, Устинов Дмитрий, Устинова (Головченко) Елена, Устинов Павел,

Фарафонов Константин, Фартучный Георгий, Фераниди Константин, Фёдоров Андрей, Фёдоров Фёдор, Фишер Иван, Фишер (Юрьева) Наталья, Фортуна Александр, Фурс Марина, Филатов Анатолий,

Хажиньязов Камал, Хажиньязова (Гончарова) Татьяна, Хальфин Шавкат, Хорошаш Галина, Хруслов Александр,

Цибенко Павел, Цизман Елена,

Чванов Алексей, Черепанова Клавдия, Чернобай Сергей, Черняев Виктор, Чехлов Владислав,

Шамсутдинов Рустем, Шамраева Людмила, Шахматов Дмитрий, Швецов Сергей, Шепелев Валерий, Шкодина Екатерина, Шкодин Владислав, Шубёнкин, Шубин Виктор, Шурпитин Рафик,

Щёкина Галина,

Энс Геннадий,

Южаков Юрий,

Содержание.

От автора………………………………………………………………………………….. 1

История альпинизма в Караганде…………………………………………….2

В.С. и В.Я. Кондратьевы…………………………………………………………………4

А.Д. Терехов………………………………………………………………………………. 8

Ш.Г. Мусин………………………………………………………………………………... 10

Ф.У. Укушева……………………………………………………………………………... 13

Г.А. Айгистов……………………………………………………………………………... 15

А.А.Поветин и В.В.Вехтер………………………………………………………………25

Л.А. Авдеев………………………………………………………………………………... 35

А.В. Тимофеев…………………………………………………………………………….. 45

Н.В. Боброва………………………………………………………………………………. 52

Г.Хорошаш………………………………………………………………………………… 66

А.В. Фёдоров………………………………………………………………………………. 74

Список альпинистов Карагандинской области, занимавшихся альпинизмом в разные годы……………………………………………………………………………….. 88

Карагандинский литейный завод (бывший завод СТО)

РЫЖАВСКИЙ Г.Я. БИВАКИ
М.: ЦДЮТ, 1995. - 112 с.