Взрыв советской атомной бомбы 29 августа 1949г. под Семипалатинском вызвал шок и небывалую активизацию деятельности ЦРУ. Отметим, что в период 1956-1960гг. самолет «Локхид У-2» 24 раза пересекал нашу страну. И, наконец-то, 9 апреля 1957г. летчик-шпион Боб Эриксон увидел в фотоприцел своего У-2 советскую атомную бомбу, установленную на взрывную башню на том же полигоне. А 1 мая 1960г. уже в 28-й раз полетел над нашей территорией летчик-шпион Фрэнсис Пауэрс на У-2. Кстати, его дублером был все тот же удачник Эриксон.
Торопились разведки США и Англии, строившие свои планы уничтожения СССР. Заокеанские разведывательные сообщества тогда плохо знали места расположения объектов особой государственной важности - «атомного пояса Урала»: Златоуст-20, Свердловск-44, Свердловск-45 и др. Но особый интерес у США, конечно же, вызывало атомное производство Челябинска-40 (Озерск). К выполнению своей разведывательной миссии ЦРУ подготовилось основательно, успешно внедрив в Кыштым своего агента - "преподавателя физкультуры" для установки радиомаячка в предгорье озера Сугомак и проведения других шпионских акций.
Полет Пауэрса 1мая 1960г. показал точность выполнения задания «физкультурником». Пролетев над "Байконуром" и засняв стартовую позицию № 1 (будущий Гагаринский старт - авт.), этот летчик-шпион направил свой самолет на Урал. Перед Озерском, приняв радиосигнал с земли, Пауэрс снизил высоту полета с 22 до 16, 5 км и на скорости 200 м/сек заснял за 2 минуты производственные мощности Химкомбината "Маяк" вместе с городом. Почуяв, что он вторгся в зону действия ПВО, пилот все же продолжил свой полет в сторону Снежинска и произвел второе включение фотоаппаратуры. Пройдя эту секретную «жемчужину», он, увеличив потолок до 19,6 км. и выше, полетел в сторону Свердловска.Из тревожного доклада маршала Советского Союза, Главнокомандующего войск ПВО Сергея Бирюзова Министру обороны СССР Родиону Малиновскому: "...В районе Кыштым цель вошла в зону пуска 4-го зенитно-ракетного дивизиона этой бригады" (57-й, Свердловск - авт.).
С двумя км фотопленки летчик-шпион Пауэрс намеривался также сфотографировать спецобъекты в Пермской области и космодром Плесецк, но в районе Перми он развернулся в обратный курс. На свой позывной "МилФ -25-524" и его сообщение об обнаружении неизвестной взлетно-посадочной полосы в пос. Кольцово он получил сигнал снять и этот объект. Но "праздничный" полет У-2 был прерван в 8.53 час. мск вр. под селом Косулино, в 32 км от Свердловска, действиями советских летчиков и пуском 14-ти (!) ракет системы С-75. Об обстоятельствах крушении шпионского засланца американцы первыми узнали от своего агента полковника ГРУ ГШ МО СССР Олега Пеньковского. Этот "фейерверк" в небе и наблюдал в Озерске в период демонстрации трудящихся и мой коллега Дима Мец, о чем он и рассказал мне еще в 70-е годы.. Тогда я подумал, что этот грандиозный провал ЦРУ явился настоящей местью за «Маяк»!
И все же есть основания полагать, что раскрытию местоположения Химкомбината "Маяк" и характера его производства в немалой степени способствовали не только авария 1957г. и действия изменника Пеньковского, но и участившиеся побеги заключенных из зоны обслуживавшей секретный объект.
На Белоярской АЭС Я пришел работать на Белоярскую АЭС в 1966 году после Томского политехнического института. Получил распределение как молодой специалист по специальности «Проектирование и эксплуатация атомных установок». У нас практически все, кто учился по этой специальности, пошли в Минсредмаш.
Надо сказать, что распределение на Белоярскую АЭС было для меня не новостью: я проходил на станции преддипломную практику и здесь же делал диплом. Диплом у меня был по закрытой тематике, шел через Первый отдел, и защита его в Томске тоже была закрытой.
Молодых на станции не бросали. Существовал Совет молодых специалистов, каждому молодому специалисту давали книжку, где была изложена программа подготовки. За подготовку отчитывались и начальник цеха, и сам молодой специалист.
Собственно, тогда на БАЭС практически все были молодыми специалистами. Ведь станцию только-только пустили, в апреле 1964-го. Самыми «старыми» среди работников станции были те специалисты, которые пришли из атомного подводного флота - они были первыми, кто более-менее знал на практике, как обслуживать реактор. Но и они все были, как правило, в возрасте до тридцати лет. Вот, к примеру, Широков стал главным инженером станции, еще будучи в статусе молодого специалиста!.. На тот момент ему было тридцать три года.
Директором станции в 1963 году был назначен Владимир Петрович Невский. И он ввел традицию: каждого прибывающего на станцию молодого специалиста принимал лично и определял на работу только после личной беседы. У меня, помню, была проблема с устройством на работу жены: она по специальности была педагог, а школа тогда в Заречном была одна, все штаты укомплектованы. Невский помог устроить жену в вечернюю школу. Кстати, однажды даже я умудрился в средней школе некоторое время преподавать физику и математику: это когда жена ушла на больничный, и некому было ее заменить.
Поскольку, как я уже сказал, разница в возрасте была не очень большой, то отношения были чисто дружескими. Мы даже обращались к непосредственным начальникам в основном на «ты». Хотя, конечно, были исключения. Безусловно, того же Невского как директора станции или главного инженера Бориса Георгиевича Иванова никто на «ты» и не посмел бы назвать, но это уже для нас было «большое начальство», а вот на своем уровне отношения были очень демократичными.
Кстати, в связи с этим вспоминаю один смешной случай. На станции помимо главного инженера Бориса Георгиевича Иванова был еще один Борис Иванов - он работал мастером-механиком. Так вот, когда надо было вызвать его по громкой связи, то говорили: «Боря Иванов, позвони на блочный щит». И однажды в этот момент в машинном зале был как раз главный инженер Борис Георгиевич Иванов, и он услышал такой вызов по громкой связи... Заходит на блочный щит: «Это что за фамильярность такая?» Ну, мы ему и давай объяснять, что как раз говорим «Боря», чтобы не перепутать. Посмеялись. Борис Георгиевич был человеком с юмором, относился к подобным вещам с пониманием.
У нас тогда был широко распространен такой вариант совместного отдыха вне работы, как выезд на природу целыми подразделениями. У нас тут красивейшие места под боком, водохранилище, с удовольствием ездили рыбачить с лодок.
И вот сидишь в одной лодке со своим непосредственным начальником или мастером, ловишь рыбу и одновременно ему сдаешь экзамен: он вопросы по работе задает, а ты отвечаешь. И все строго, без всяких шуток. Вообще, тогда было правило: ты не можешь пойти на повышение по службе, пока на свое место не подготовишь специалиста. И далее, когда уже передашь дела своему последователю, будешь нести за него ответственность. Поэтому готовили очень строго, без всяких «тяп-ляп». Вплоть до того, что ходили прямо по блочным залам и пальцем показывали: «Это что за труба? А это что за труба? Это куда идет?..» Не ответил - иди готовься дальше. То есть каждую мелочь надо было знать, в каждом помещении, в каждом боксе.
Сейчас это удивительно слышать, но курили чаще всего прямо на рабочих местах. Разумеется, если там не было чего-то пожароопасного. Вот, к примеру, даже на блочном щите управления реактором курили. К нам на БЩУ даже таишники приходили покурить, у них рядом мастерская была.
Честно говоря, во время перекуров не было такого, чтобы начальству косточки мыли. Их всех реально уважали. Это были прекрасные специалисты, и мы понимали, насколько их уровень подготовки выше нашего, насколько большая ответственность на них лежит. Так что, если не по работе, то обычно в те годы во время перекуров говорили про политику. Как там дела у них в Гондурасе... Про Хрущева, про Брежнева. Или анекдоты травили...
При этом какой-либо антисоветчины у нас не было. Вспоминаю один случай. В 70-е годы наши работники впервые начали ездить по туристическим путевкам за границу. Помню, приехал у нас Владимир Флейшер из Египта и сказал: «Всех наших антисоветчиков надо в Египет отправить – пусть посмотрят, как там народ живет. Они оттуда вернутся, глубоко любя нашу Родину».
Правда, дефицит в те годы был практически на все. Молодой специалист приезжал работать на станцию и сразу записывался во все очереди: на холодильник, на обувь, на машину, на мебель. И – ждали. Подходит очередь, а денег еще не накопил – менялись очередями.
Был у нас один парень, любил жене подарки покупать из дефицитных. Вот мы его решили однажды разыграть. Рассказали, что в Белоярке (а это поселок в пятнадцати километрах от Заречного) продают помаду для губ. Он вскинулся, помчался в Белоярку – тогда такой товар страшным дефицитом был. Там, конечно же, ничего нет... Такие вот были у нас шутки тогда.
Мы в Заречном всегда были немножко особенные. Пытались у нас однажды ввести праздник - День работника Минсредмаша, но как-то не прижилось. Потом сделали праздником День работника атомной промышленности - не прижилось опять. А вот День энергетика как тогда был очень популярным, так и поныне на Белоярской АЭС остается самым главным и любимым профессиональным праздником.
Из чисто «местных» праздновали юбилеи подразделений, дни рождения и так далее. А в 1984 году провели первый Карнавал, который стал еще одним из любимых местных праздников, причем не только для работников станции, но и для всего поселка, а затем и города Заречного. Главным инициатором Карнавала был Борис Георгиевич Иванов, он с этой идеей тогда и ко мне приходил. А я, кстати, сомневался, что наш народ пойдет на такой праздник. Оказалось, что был не прав.
Кроме дефицита была еще секретность. Каждый документ - под роспись, обязательно сдать обратно, никаких копирований. Иногда просто невозможно было работать, тайком все-таки копировали - но не для того, чтобы врагам информацию сдать, а для своей же работы. Шутили по этому поводу, кстати... Помню, мастер по главным циркуляционным насосам однажды смеялся: «Знаешь, почему у нас все чертежи по ГЦН секретные? А чтобы американцы помучались их добывать, потом все-таки выкрали бы, построили на основе этих чертежей свои аппараты - а потом с ними так же мучились бы, как мы...».
Хотя, если серьезно, то вроде бы был один случай в 80-х годах, когда прямо на территории станции поймали шпиона. Однажды в одной из делегаций был господин, который приехал к нам со специальным фотоаппаратом. У фотоаппарата два объектива было: один главный - видимый, а другой -секретный, который можно было направлять совершенно в другую сторону. На станции ведь можно фотографировать только с определенных ракурсов, а этот фотоаппарат мог сфотографировать в совершенно другом направлении. Но тогдашний заместитель директора по безопасности Буркин что-то заподозрил и сумел этого «фотографа» поймать.
Самое сильное воспоминание - это пожар на втором блоке 30 декабря 1978 года. Я был в ту ночь начальником смены, так что хлебнул по полной. Вспоминать, честно говоря, тяжело. Вообще, я тогда пошел на большой риск и в нарушение всех основных инструкций залил пароперегревательные каналы водой сразу после останова реактора. Только аварийную защиту опустили, я понял, что мы теряем воду, теряем управление блоком... А пароперегревательные каналы если осушатся, то могут выдержать только полчаса - потом начнут трескаться, что может привести к радиационной аварии.
Почему я пошел на это в нарушение всех инструкций? Потому что незадолго до аварии читал кандидатскую диссертацию Шашарина, где как раз он исследовал перевод пароперегревательных каналов с парового режима на водяной. И такую ситуацию он там описал.
Так что для меня этот момент был самым драматическим. Защита только-только сработала, на блоке еще никого нет из начальства, а ситуация критическая, надо принимать решение. Причем такое решение, которое идет вразрез с существующими инструкциями. И я рискнул, все-таки взял ответственность на себя. Потом расследование показало, что действовал я правильно, сумел не допустить выхода радиации. Но очень было сложно принять решение... Особенно в условиях, когда все приборы вышли из строя, и действовать приходилось на уровне, как говорится, интуиции. Сложность была еще в том, что подчиненные поначалу не поняли моих действий и запаниковали - пришлось рявкнуть в приказном порядке. Тем самым мы выиграли полчаса времени, пока еще не сгорели цепи управления. А уж потом вручную задвижками сумели наладить подачу воды. И тем самым окончательно сняли угрозу радиационной аварии.
В общем, сущий ад тогда творился на блоке...
И еще один момент отмечу из той аварии. Дело было под Новый год, мороз стоял просто жуткий, до минус 46 градусов дошло. Собственно говоря, мороз и стал основной причиной обрушения крыши в машинном зале и начала пожара. Так вот, незадолго до этого я как начальник смены писал инструкцию по гражданской обороне: «Ядерный удар по Белоярской АЭС в зимнее время». То есть там воссоздавалась примерно такая же ситуация: зима, мороз, разрушен корпус блока. И поэтому я знал, что все импульсные трубки у приборов (тех же манометров) будут перемерзшими, то есть показания приборов будут неправильными.
Так и получилось во время аварии. Приборы в циркуляционных водоводах начали показывать высокое давление, они уже должны лопнуть. Бежит ко мне оператор БЩУ: надо отключать циркнасосы, давление уже критическое!.. Я кричу: «Не трогать ничего! Приборы из строя вышли!..» В общем, это тогда помогло нам не кинуться в панику, не наломать дров, а то бы довели до радиационной аварии.
Небольшой фрагмент, сделанный из беседы с полярным капитаном Ю. А. Настеко в 2008 году. Юрий Алексеевич - энтузиаст арктической археологии новейшего периода, мой хороший знакомый, имеющий свой взгляд на стратегию и тактику войны в Арктике. Он откровенно смеется над всяческими домыслами насчет баз подводных лодок в скальных гротах и тому подобном капитальном строительстве в условиях высоких широт, где забросить плашкоут кирпичей на берег с судна, бултыхающегося на рейде, порой огромная проблема. Фотографии сделаны на базе немецких метеорологов на Земле Александры (архипелаг Земля Франца-Иосифа). Там до сих пор стоит минное поле из SMi-35.
Полярный капитан Юрий Алексеевич Настеко, исходивший Арктику вдоль и поперек на научно-экспедиционном судне «Михаил Сомов», особенно неравнодушен к теме военно-морского противостояния Германии и СССР в северных морях. Ему посчастливилось своими глазами увидеть то, о чем ходят изустные легенды: «Новая Земля и Земля Франца-Иосифа действительно вызывали особый интерес у военных моряков гитлеровской Германии. Комплексное сотрудничество СССР с ней в предвоенные годы имело самые широкие формы. В результате планомерной и активной работы немецкие специалисты к моменту нападения на Советский Союз имели полноценную и подробную картину арктического региона. Дирижабль «Граф Цеппелин», столь часто упоминаемый, сделал лишь малую часть того труда, который был выполнен германскими исследователями в составе многочисленных экспедиций на архипелаги полярных морей. В каждую мало-мальскую экспедицию в высокие широты немцы старались вставить своего специалиста.
Конечно, германские подводные лодки шли сюда не с закрытыми глазами. Они детально представляли себе театр военных действий, опираясь на точные метеоданные и заблаговременно созданные базы снабжения. Как мореход «снимаю шляпу» перед немецкими коллегами: ходить в арктических льдах на хрупких субмаринах, не предназначенных для такого плавания, — риск, и риск смертельный. Тем не менее следы подводников Кригсмарине в 80-х годах были найдены даже в устье реки Лена. Да, от Тронхейма или Бергена далековато...
Во время экспедиционных плаваний у Новой Земли мне удалось своими глазами увидеть следы пребывания немецких моряков на архипелаге. Никаких пещер или гротов в скалах, никаких подземных аэродромов. Это сказки. Много лет занимаясь доставкой грузов в высокие широты, я знаю, какую большую проблему составляет их перевалка на берег — вся работа ведется с рейда. Поэтому пресловутые базы снабжения и пункты отстоя подлодок в Арктике — это примитивно устроенные, простейшие убежища, где можно было, как правило, укрыться от непогоды, размять ноги, набрать продуктов из продовольственных депо и запастись свежей питьевой водой.
А вот на высокие технологии немцы делали эффективный упор! Недалеко от мыса Желания, на мысе Пинегина, действовала автоматическая метеостанция, поставленная авиаторами Люфтваффе. Когда в 50-х годах командир ПСКР «Мурманск» Волков выбирал в этом месте точки для размещения островной ПВО, он наткнулся на все еще действующую метеостанцию! Аккумуляторы, дизель-генератор, сохранившаяся аппаратура, уцелевшая избушка... А на мысе Медвежий, присмотренном подводниками рейха, были обнаружены автоматическая метеостанция и остатки германской аппаратуры. Кстати сказать, восточнее мыса Желания я видел заброшенный грунтовый «аэродром подскока» советской стратегической авиации, действовавший в 50—60-е годы. О нем тоже мало кто знал, а ведь это немаленький объект. Затеряться на арктических просторах легко...
В бухте Ледяная гавань, известной как последнее пристанище великого Баренца, я осматривал остатки небольшого лагеря — пункта отстоя подлодки. Это было подобие утепленной палатки для посменного отдыха экипажа, неделями жившего в стесненных условиях ограниченного пространства своей субмарины. Консервные банки, бутылки, какие-то неузнаваемые железяки да остовы шлюпок с судна «Академик Шокальский» — следы пребывания здесь вражеских моряков... Классический набор артефактов дает широко известная база немцев на Земле Александры (ЗФИ). Сейчас она активно посещается туристами. Люди, ожидающие увидеть крепость из камня и бетона, слегка разочаровываются при виде скромной фортификации столь нашумевшей базы военных метеорологов...
В Малых Кармакулах, известных своей военной трагедией, о ней напоминают обломки самолета-амфибии «Каталина». На острове Междушарский, где документально зафиксирована работа автоматической метеостанции, стоянки немцев пока не найдено. На острове Большевик в архипелаге Северная Земля в 70-х годах старателями был найден склад вермахтовского имущества: каски, ножи, котелки, консервы. Мы попытаемся отыскать наблюдательный пункт немцев на острове Свердрупа. Отсюда враг следил за прохождением конвоев. Думаю, все, что мы найдем, — остатки войлочной палатки, рацию, аккумуляторы, битое бутылочное стекло, пустые консервные банки. Типичные следы пребывания немцев в Арктике... Ничего «секретного», ничего легендарного. Война как война».
В 1945 году знаменитый пионерлагерь Артек отмечал свой юбилей, 20 лет со дня основания. В тот день в Артеке началась знаменитая детективная история, длившаяся целых 7 лет и окончившаяся совсем в другом городе. 16 июня Артек принимал почётных гостей - различные делегации, в том числе и от представителей антифашистской коалиции. Страны-союзники представляли послы США и Великобритании. Мероприятие получилось очень трогательным, в приемом делегатов в почётные пионеры, с поднятием флагов и с торжественными речами, посвящённых роли союзных государств разгроме гитлеровской Германии. В конце мероприятия стройный хор пионеров запел американский гимн. Это был действительно трогательный момент и расчувствовавшийся посол США Гарриман пожертвовал пионерской организации довольно крупную сумму. В ответ от пионеров посольству тоже достался подарок - резной герб США из ценных пород дерева: самшита, секвойи, сандала, парротии персидской, чёрной ольхи, красного и черного дерева. Герб был тяжёл, пионеры вчетвером едва удержали его на весу. Посол принял подарок и положил начало знаменитой операции "Златоуст". По совету переводчика Сталина, Гарриман повесил герб в рабочем кабинете, прямо у себя над головой. По слухам, посол лично поинтересовался у переводчика как именно стоит распорядиться ценным подарком, а переводчик тонко сыграл на давнем соперничестве британцев и американцев и посоветовал оставить подарок у себя в посольстве именно на зависть чопорным англичанам.
Прошло семь лет. В 1952 году американский радиотехник при посольстве случайно наткнулся в эфире на какую-то неизвестную частоту и сотрудники дипмиссии начали планомерно проверять оборудование кабинетов. К их ужасу, внутри резного герба оказалось какое-то непонятное устройство, которое не имея собственного блока питания умудрялось собирать информацию, а затем передавать её на некоторое расстояние. К слову, американцы не сразу разобрались в принципе работы этого "жучка", придуманного талантливым советским изобретателем Терменом. Этот изобретатель известен еще как автор "терменвокса", одного из первых электронных музыкальных инструментов. Даже просто скопировать это устройство у американцев получилось далеко не сразу. В общем, в результате хитроумного использования этого своеобразного троянского коня, советские спецслужбы узнавали многие секреты американской дипмиссии раньше чем сам американский президент. Правительство США не стало устраивать скандал и на время скрыло факт прослушивания посольства, но через несколько лет воспользовалось обстоятельствами и пригрозили обнародовать нелицеприятные факты во время обсуждения ситуации со сбитым над территорией СССР американским самолётом-разведчиком U-2. Сейчас герб экспонируется в музее разведки ЦРУ.
В это же время здесь произошла история, благодаря которой название советского лагеря стало известно всей планете. В феврале 1945 года в Крыму прошла знаменитая Ялтинская конференция, на которой лидеры стран антигитлеровской коалиции обсуждали планы послевоенного устройства Европы. Пока Сталин, Рузвельт и Черчилль делили Германию, супруга британского премьера Клементина Черчилль подарила «Артеку» пятнадцать больших госпитальных палаток на 40 мест каждая (которые, к слову, служили артековцам до 60-го года). Расщедрился и посол США Аверелл Гарриман — выписал на восстановление здравницы чек на 10 тысяч долларов. Разумеется, артековцы должны были сделать гостям ответный подарок. Неизвестно, какие гербарии они преподнесли Клементине Черчилль, но о презенте Гарриману известно во всех подробностях. 8 февраля 1945 года пионеры торжественно вручили дипломату выполненный из ценных пород дерева (сандала, самшита, секвойи, слоновой пальмы, парротии, красного и черного дерева, черной ольхи) потрясающей работы американский герб. Говорят, посла при этом даже слеза прошибла. Личный переводчик Сталина Валентин Бережной, сопровождавший Гарримана, посоветовал тому повесить детский подарок в кабинете. Растроганный американец так и сделал. Орел провисел в посольстве восемь лет. За это время сменилось четыре посла США в СССР — Аверелл Гарриман, Уолтер Смит, Элан Керн, Джордж Кеннан. Каждый из них полностью менял интерьер кабинета — но артековский презент не трогал. Они и мысли не могли допустить, что в гербе спрятан «жучок». Конструкция его была такова, что работать он мог сколь угодно долго — микрофон питался не за счет батареи, а при помощи излучения от антенны, установленной на соседнем жилом доме. Операция по внедрению микрофона называлась «Златоуст». Говорят, ее курировали лично Иосиф Сталин и Лаврентий Берия. Прослушивание кабинета носило кодовое имя «Исповедь». «Мы и не подозревали тогда, что невольно стали участниками самой громкой и удачной разведоперации советских спецслужб», — вспоминает Владимир Свистов. В начале 1953 года американцы все же узнали, что в гербе скрыто подслушивающее устройство. По одной из версий, операция была раскрыта советским перебежчиком, по другой — микрофон нашли случайно. До 1960 года Вашингтон хранил в тайне факт обнаружения «жучка». Но после того, как в СССР был сбит самолет-шпион U-2, Белый Дом рассекретил эту историю и продемонстрировал герб и микрофон на чрезвычайной сессии Генеральной ассамблеи ООН. В настоящее время артековский подарок хранится в музее ЦРУ в Лэнгли.
Игорь Атаманенко: биография, книги. Игорь Григорьевич Атаманенко родился 19 мая 1949 года в Краснодаре. Писатель, литератор, историк КГБ, мастер захватывающего публицистического замысла с литературным даром проработки идей и обличения их в интересную словесную форму. Подполковник КГБ в отставке. Член Союза писателей РФ. Тематика его книг: мемуары, биографии, криминальные детективы, классическая и современная проза, история разведки и история СССР. В 1972 году окончил переводческий факультет Московского педагогического института иностранных языков им. М. Тореза (МГПИИЯ). В совершенстве владеет английским, испанским и итальянским языками. Хорошее образование – это не только необходимый объем специальных знаний, но и понимание философии, культуры, экономики. Рабочие командировки в страны Азии, Африки, западной Европы раскрыли в нем широкий потенциал понимания человеческих взаимоотношений. В 1990 году был уволен из КГБ, но не прекратил свою деятельность и уже в 1992 закончил Литературный институт. Специфика работы контрразведчика, профессиональные качества, мировоззрение и личное кредо создали грани необыкновенного опыта, духовного видения и железную исполнительскую дисциплину. Его книги демонстрируют невиданное количество захватывающих сюжетов самых разных направлений. Большинство книжных изданий повествуют о деятельности отечественных и зарубежных спецслужб, о которых Игорь Атаманенко узнал из подлинных источников – рассекреченных досье советских секретных сообществ. Игорь Атаманенко - автор с именем, богатой биографией, обладающий редкой гибкостью мышления. Помимо интересного, захватывающего повествования сохраняет логичность с неожиданной развязкой. Оригинальность сюжетных линий увлекает и захватывает читателя до самой последней страницы. Первая книга «Секретные агенты спецслужб XX века» разошлась огромным тиражом. В ней не было никакого вымысла – только документальные материалы из рассекреченных досье спецслужб.
В 1975 году, согласно завещанию покойного адмирала мирового танкерного флота Аристотеля Сократеса Онассиса, единственной наследницей всего движимого и недвижимого имущества стала его дочь Кристина. К этому времени из взбалмошной девицы она превратилась в настоящую хозяйку и правительницу миллиардной империи Онассиса, в которую, помимо танкерного флота, давно уже вошли и авиационная компания, и банковский, и строительный, и игорный бизнес. Однако личная жизнь Кристины, в точном соответствии с народной мудростью: "не деньги приносят счастье", так и не сложилась, хотя желающих предложить тридцатилетней миллиардерше руку и сердце было более чем достаточно. С ранней юности Кристина поняла, что отец разрешит ей выйти замуж только за богача не меньшего, чем он сам, калибра. Но отца уже нет в живых, и она вольна остановить свой выбор на том, кто ей понравится...
* * *
1 августа 1978 года во Дворце бракосочетания, что расположен на улице Грибоедова, был зарегистрирован самый сенсационный брак двадцатого века. Кристина Онассис, дочь греческого миллиардера, вышла замуж за скромного клерка "Совфрахта" Сергея Каузова. Обыватели Советского Союза едва не захлебнулись желчью. Остальная часть цивилизованного мира замерла в шоке от изумления и возмущения, потому что такая невеста могла бы выбрать хоть принца датского, хоть короля испанского, хоть эмира аравийского - она же вон что выкинула! "Во-первых, он русский! Во-вторых, - коммунист! А в-третьих - агент КГБ! Это же настоящий ящик Пандоры! Кто из вас, скажите вы мне, - обращалась Кристина к своим многочисленным оппонентам из числа друзей и родственников, - отважится туда заглянуть?! А вот я загляну, и никто мне не смеет помешать, ясно?!" Это был самый весомый аргумент миллиардерши, парировать который не сумел никто из отговаривавших её от вступления в брак с русским... Кристина и Сергей познакомились в Москве, в "Совфрахте", куда миллиардерша прибыла по делам своего танкерного флота. Каузов работал в отделе танкерных перевозок. Так что вначале их сблизила отнюдь не общность духовных интересов... После первой встречи в Москве обстоятельства (скорее, Комитет госбезопасности СССР!) столкнули Кристину и Сергея в Париже, где оба находились в служебных командировках. Странное совпадение, не правда ли? Они стали тайком встречаться в маленьких гостиницах в предместьях Парижа, где, сохраняя инкогнито, можно было снять номер на пару часов. Да вот только появления Кристины, где бы ей ни пришлось бывать, не утаишь - уж слишком она была известна на Западе вообще и Париже в частности. О встречах Каузова и Кристины первыми пронюхали французские спецслужбы и ЦРУ и "слили" информацию во все западные СМИ. Советские разведчики парижской резидентуры, действовавшие с посольских позиций, как и партком "Совфрахта", делали вид, что ничего не ведают...
* * *
Западные журналисты, узнав о романе Кристины Онассис с рядовым чиновником из "Совфрахта", были едины во мнении: к этому приложила руку нечистая сила с Лубянки. Уж больно дерзко и безоглядно вёл себя Каузов на чужой территории! Они утверждали, что Каузов не мог по собственной инициативе так безответственно и бесшабашно действовать. Ведь дома жена, двое детей. К тому же он член КПСС, а ему плевать на всё... Безрассудная отвага влюблённого по уши стареющего ловеласа, решившего устроить последний бал плоти?! Нет, конечно! Просто у него надёжная "крыша" - Комитет госбезопасности СССР. ...Тьерри Вольтон, автор фундаментального исследования деятельности советских спецслужб на территории Франции в 70-80-е годы прошлого века, прямо заявлял на страницах "Figaro", что в случае с Кристиной не обошлось без штатных гипнотизёров и специалистов по НЛП (нейролингвистическому программированию) из КГБ, которые-де и зомбировали миллиардершу, подготавливая её вербовку в качестве агента влияния. Свой посыл француз подкреплял информацией о русском полицейском сыске и о деятельности ОГПУ-НКВД. Он писал: "В конце XIX - начале XX века московская полиция часто обращалась за консультациями к знаменитому российскому психиатру Владимиру Михайловичу Бехтереву. Используя гипноз и другие приёмы воздействия на опасных убийц и мошенников, Бехтерев помогал следователям подобрать ключ к разгадке самых запутанных дел. Негласное сотрудничество с правоохранительной системой он продолжил и при Советской власти. Одним из лучших учеников Бехтерева и по совместительству сотрудником Спецотдела при ОГПУ, занимавшимся секретными разработками в области гипноза, был Александр Васильевич Барченко. В 20-е годы по заданию руководителей ОГПУ он совершил несколько тайных поездок в Сибирь и на Алтай для изучения экстрасенсорных способностей шаманов и буддийских монахов. Кроме того, Барченко систематизировал сведения о главарях сект скопцов, бегунов, хлыстов и т. п., практиковавших гипнотическое воздействие на своих адептов. Он разработал для НКВД методики психологического воздействия на арестованных, которые затем применялись для подготовки процессов над "врагами народа" - с их публичным покаянием. Я уверен, что и сегодня КГБ использует архив Барченко в своих практических целях". ...Впрочем, ничего удивительного в пассажах Тьерри Вольтена нет. Ибо чем ещё можно было объяснить западному обывателю мгновенную всеобъемлющую любовь молодой, эффектной и самой богатой женщины мира к тщедушному лысеющему человечку со стеклянным глазом, коим и был в действительности Сергей Каузов?! В Москве бывшей семье Каузова - жене и дочерям - Кристина ссудила деньги для покупки кооперативной квартиры. Сами же молодожёны поселились в так называемой "полуторке" с престарелой матерью Сергея. По рассказам Кристины, каждое утро, проведённое ею в Москве, начиналось с битвы за возможность первым попасть на унитаз. А если учесть, что Каузов страдал жесточайшими запорами, то у двери туалетной комнаты можно было простоять не менее часа. К тому же туалет был совмещён с мини-ванной... "Что уж и говорить, - с иронической улыбкой рассказывала своим друзьям Кристина о своём московском житье-бытье, - квартира, в которой мы жили, это был далеко не Зимний дворец русских царей..." Не мудрено, что еженедельно гречанка улетала за кордон, даже не утруждая себя поиском предлога. Иногда в её самолёте находилось место и для муженька... ...Как ни странно, этот без преувеличения морганатический брак длился целых (!) 16 месяцев. Наконец, Кристина не выдержала и потребовала развода. Чтобы подсластить пилюлю, она даровала мужу пару танкеров. Теперь и он стал судовладельцем, организовал свою фирму. А через некоторое время его вызвали в Москву. Да не кто-нибудь, а сам Арвид Янович Пельше, председатель Центральной ревизионной комиссии ЦК КПСС, которого, по слухам, побаивался даже генсек Брежнев! Престарелого кремлёвского небожителя интересовал вопрос: в какой валюте - драхмах или рублях - Каузов собирается платить партвзносы, да и вообще, как можно проверить, сколько он заработал за месяц? Сошлись на том, что к нему будет прикомандирован бухгалтер с Лубянки, который-то и будет переводить валюту в СССР. В партийную (или в чекистскую?!) кассу Каузов исправно вносил платежи вплоть до развала СССР. В январе 1992 года убыл на постоянное жительство в Соединённые Штаты Америки. ...Последний раз Каузов "всплыл" в июле 1997 года. Радиостанция "Свобода" сообщила: "60-летний холостой одноглазый со вставной челюстью и абсолютно лысый тайный агент КГБ, бывший муж Кристины Онассис по фамилии Каузов, приставал на нью-йоркском пляже к двум двенадцатилетним подросткам и был так настойчив в своих сексуальных домогательствах, что тинэйджерам ничего не оставалось, как обратиться в полицию. Каузову было предъявлено обвинение в педофилии". А что же Кристина? Решив, что жизнь - сплошной обман, она бросилась в бесшабашный загул. Перелетая с континента на континент, она искала забвения то в одном элитном клубе, то в другом. Зарабатывать деньги Кристина умела, но и тратить - тоже! В ноябре 1988 года её труп обнаружили в одном из загородных ночных клубов, в сорока километрах от Буэнос-Айреса. Сразу же было объявлено, что она умерла от отёка лёгких. Потом возникли слухи о её самоубийстве - были и для них основания. Но дольше других просуществовала версия, что смерть миллиардерши - месть КГБ за отказ от сотрудничества... ...Похоронили её на острове Скорпиос, который по замыслу Аристотеля Онассиса должен был стать райским уголком Земли. Вместо этого он превратился в семейный склеп...
Когда начались серийные полёты "U-2", директору ЦРУ Аллену Даллесу пришлось поломать голову, как зашифровать шпиона перед мировой общественностью. Сохранить появление самолёта в тайне было невозможно: в период лётных испытаний его видели сотни глаз. В итоге было принято решение зарегистрировать "U-2" в патентном бюро как гражданский научно-исследовательский планер, приписанный к Национальному агентству США по аэронавтике и исследованию космического пространства (НАСА). Вскоре в целях дезинформации в американских и западноевропейских печатных органах в разделах "Наука" и "Разное" появилось короткое сообщение об успешной фотосъёмке самолётом "U-2" урагана над Карибским морем. Всеми своими гранями метеорологическая легенда прикрытия засверкала в мае 1960 года, вслед за исчезновением "U-2" над территорией СССР. Впрочем, благодаря Киму Филби, уже в 1957 году военно-политическое руководство СССР знало, для чего создан "U-2" и чем он занимается в нашем воздушном пространстве.
Полёт в один конец
Впервые "U-2" поднялся в воздух 1 августа 1955-го, а первый полёт над СССР совершил 4 июля 1956-го. С заданием сфотографировать Москву лётчик справился, после чего облёты нашей территории ЦРУ поставило на поток. Наши газеты сообщали о единичных пролётах американских самолётов-разведчиков над территорией СССР. Неправда! В 1956-1960-х годах "U-2", будто по расписанию, составленному в ЦРУ, летали от Баку до Мурманска и от Владивостока до Калининграда. В ходе 24 облётов американцы отсняли наши ракетные полигоны Капустин Яр, Байконур, Плесецк. Однако войскам ПВО не удавалось наказать воздушных пиратов. Ракеты бесполезно уходили в небо, ибо поражающей способностью обладали только до 18 км, после чего теряли управление из-за разрежённости воздуха. Для наших истребителей "U-2" был также недосягаем - его практический потолок на два километра выше. ...9 апреля 1960 года "U-2" безнаказанно вторгся в наше воздушное пространство и обнаружил вблизи Аральского моря строительство пусковой площадки для межконтинентальных баллистических ракет. Когда об этом доложили президенту Эйзенхауэру, он приказал совершить контрольный облёт. Крайним сроком проведения операции назначил 1 мая, после чего полёты "U-2" над территорией СССР должны быть прекращены. На время. Ибо на 16 мая была запланирована парижская встреча Эйзенхауэра, премьер-министра Великобритании Гарольда Макмиллана, французского президента Шарля де Голля и Никиты Хрущёва. Затем должен был состояться беспрецедентный в истории взаимоотношений двух стран визит американского президента в Москву.
* * * Согласно плану, капитан ВВС США Фрэнсис Гарри Пауэрс, взлетев 1 мая в Пешаваре (Пакистан) и преодолев 6060 км, из которых - 4670 км над территорией Советского Союза, должен был через 9 часов приземлиться в Боджё (Норвегия). ЦРУ рассчитывало получить фотоснимки объектов, связанных с технологией запуска межконтинентальных баллистических ракет. На случай вынужденного приземления на территории СССР Пауэрс имел так называемый пакет для подкупа - неизменный атрибут всех пилотов "U-2". В нём находилось 7,5 тысячи рублей; несколько тысяч западногерманских марок, франков и лир; две пары золотых часов и два кольца; пистолет с приспособлением для бесшумного боя и (!) 250 патронов к нему; Л-пилюля - ампула с цианистым калием. Лётчикам вменялось применить её при пленении. У Пауэрса Л-пилюлей служила игла, пропитанная ядом кураре. Её поместили в полую серебряную монету достоинством в 1 доллар. Монету он прицепил на браслет к часам, но так и не решился ею воспользоваться. В настоящее время монета выставлена в музее КГБ в Москве.
Дипломатический конфуз
Когда 1 мая Пауэрс в назначенное время не прибыл в Норвегию, в ЦРУ заподозрили неладное. В результате анализа радиоперехватов было получено подтверждение, что подразделение войск ПВО, дислоцированное в районе Свердловска, пыталось уничтожить какой-то самолёт. Срочно было созвано совещание Совета национальной безопасности. Прозаседав всю ночь, члены Совета пришли к выводу, что самолёт сбит и пилот погиб. 3 мая представитель госдепартамента в ходе пресс-конференции озвучил обкатанную редакцию легенды прикрытия: "Самолёт "U-2" проводивший в районе советско-турецкой границы метеорологические исследования в высоких слоях атмосферы, сбился с пути. Пилот в результате нарушения кислородного снабжения потерял сознание, и неуправляемый самолёт угодил в воздушное пространство СССР". В заявлении особо подчёркивалось, что самолёт не принадлежит военно-воздушным силам США, а является собственностью НАСА. ...5 мая в 6.00 население СССР разбудил знакомый голос Юрия Левитана: "Внимание, внимание! Работают все радиостанции Советского Союза! Передаём заявление Первого секретаря КПСС председателя Совета министров СССР товарища Хрущёва Никиты Сергеевича!" В привычно истеричной манере Хрущёв сообщил, что советские ракетчики сбили самолёт-шпион, и осудил "американские агрессивные круги, которые с помощью провокации пытаются сорвать парижскую встречу в верхах". В ответ США упрямо твердили о научной цели полёта. Заявление сделала дирекция НАСА: "Один из самолётов типа "U-2", которые, начиная с 1956 года, занимаются научными исследованиями высоких слоёв атмосферы, метеоусловий и направления ветра, пропал без вести во время полёта над территорией Турции в районе озера Ван. За минуту до исчезновения пилот успел сообщить по радио, что испытывает недостаток кислорода". 6 мая Хрущёв вновь выступил по радио. На этот раз он заявил, что "лётчик живёхонек и не рыпается". Добавил, что умолчал об этом намеренно, так как в противном случае американцы "снова сочинили бы какую-нибудь басню." Вслед за радиообвинениями Хрущёва в Белый дом из Кремля поступило официальное заявление, которое повергло американскую администрацию в шок: "Советское правительство на заседании Верховного Совета СССР сделало заявление, что пилот сбитого самолёта находится в Москве... Гарри Пауэрс дал исчерпывающие показания... В распоряжении советских властей имеются неопровержимые доказательства шпионского характера полёта..." По единодушному мнению ведущих средств массовой информации США, ещё никогда в истории дипломатии американское правительство не попадало в столь обескураживающий конфуз. ...16 мая 1960 года Хрущёв прибыл в Париж, но отказался принять участие в конференции, так как Эйзенхауэр не принёс публичных извинений за пиратский полёт "U-2". Разумеется, визит американского президента в Москву был отменён.
Герой поневоле
17 августа 1960 года в Москве, в Колонном зале Дома союзов, начался судебный процесс над Пауэрсом. Американскую сторону, кроме адвоката, на нём представлял опытный репортёр Си-би-эс Сэм Джафф. Перед отъездом в СССР он, жена пилота и его отец прошли инструктаж в штаб-квартире ЦРУ. На процессе они держались вместе и слышали, как Пауэрс, покидая зал суда, тихо произнёс: "Не верь, отец, что меня сбила ракета. Меня сбил самолёт, я видел его собственными глазами". Но лишь один Джафф придал значение брошенной мимоходом фразе. Профессиональное чутьё подсказало: за этими словами кроется тайна. Вернувшись в США, Сэм Джафф начал собственное расследование причин и обстоятельств провала шпионской миссии Пауэрса, однако смерть помешала ему довести дело до конца. ...19 августа был объявлен приговор: 10 лет лишения свободы. Но уже 10 февраля 1962-го Пауэрса и ещё двух американских шпионов обменяли в Берлине на нашего разведчика Рудольфа Абеля, находившегося в заключении в США. По возвращении Пауэрса подвергли изнурительным допросам в ЦРУ. Нашлись руководители Управления, которые требовали возбудить против него уголовное дело за то, что он не применил ядовитую иглу и "болтал много лишнего на суде". И хотя в 1963 году ЦРУ наградило Пауэрса медалью, тем не менее наказание он всё-таки понёс: был досрочно уволен из ВВС. Позднее он устроился пилотом вертолёта в дорожную полицию. 1 мая 1977-го погиб при исполнении служебных обязанностей. ...На странное совпадение даты славы и смерти Пауэрса - 1 мая - обратил внимание репортёр "Нью-Йорк таймс" Майкл Р. Бешлос. Ко времени гибели Пауэрса он уже несколько лет вёл расследование, начатое в 1960-м Сэмом Джаффой. В некрологе, посвящённом Гарри Пауэрсу, Бешлос написал: "Капитан ВВС США Фрэнсис Гарри Пауэрс - человек, напрочь лишённый честолюбия и тщеславия. Он не более чем хороший пилот, по воле ЦРУ совершивший как минимум четыре поступка: - спровоцировал скандал планетарного масштаба; - сорвал встречу глав стран-победительниц во Второй мировой войне; - способствовал освобождению легендарного советского разведчика; - упокоился на одном кладбище с президентом Джоном Ф. Кеннеди". Некролог заканчивался вопросом в стиле парадоксов Оскара Уайльда: "Неужели для того, чтобы попасть в историю, надо упасть с высоты 20 километров?"
Откровения через 30 лет
С лёгкой... головы Хрущёва в Советском Союзе укоренилось мнение, что Пауэрса сбила ракета. Питая необъяснимую неприязнь к авиации, Предсовмина утверждал: "При наличии ракет авиация нам не нужна вовсе... А если и нужна, то лишь для парадов и почётных эскортов". Эту, заведомо провальную, идею внедрял в массы и его зять, по совместительству главный редактор газеты "Известия" Алексей Аджубей. В начале 1960-х все издания равнялись на него, "правофлангового" советской прессы, и в угоду политической конъюнктуре культивировали бредовую теорию о превосходстве ракет над самолётами. Время расставило приоритеты по своим местам, но миф о том, что "U-2" поразила ракета, прочно осел на полке истории и в людской памяти. Однако в начале 1990-х годов, когда о шпионском скандале и о Гарри Пауэрсе помнили лишь люди старших поколений, в одном московском издании появилась любопытная заметка. Она заканчивалась словами: "На Тамбовщине живёт и здравствует лётчик, прервавший 1 мая 1960-го шпионский рейд американского самолёта над СССР". Как М. Бешлос узнал о публикации и с чьей помощью розыскал Игоря Пентюкова, подполковника авиации в отставке, можно лишь догадываться. Зато доподлинно известно, что из Москвы он привёз аудио- и видеокассеты, которые помогли ему закончить книгу "Mayday: Eisenhower, Khrushchev and the "U-2" Affair", 1993 ("Первомай: Эйзенхауэр, Хрущёв и история с "U-2"", 1993). Расследование, начатое Сэмом Джаффом, через 30 лет завершил Майкл Р. Бешлос. Он разговорил Пауэрса и того, кто 1 мая 1960-го "подрезал крылья" самолёту-шпиону.
Свидетельствует Пауэрс (из книги М. Бешлоса)
"...В 5 часов 56 минут я достиг границы (СССР) и, следуя инструкции, выключил радиосвязь, чтобы не быть обнаруженным средствами ПВО. Завершив фотосъёмку в районе Аральского моря, на высоте 68 тыс. футов взял курс на Свердловск. Примерно в 25-30 милях к юго-востоку от Свердловска снизился до 60 тыс. футов, чтобы сделать серию снимков. Неожиданно надо мной возник русский истребитель. Я отчётливо видел красные звёзды на его крыльях. Через мгновение услышал громкий хлопок, какой бывает в момент преодоления самолётом звукого барьера, и впереди меня вспыхнуло шарообразное пламя. Я понял: это - сопло русского истребителя. Неведомая сила закрутила меня так, что я потерял ориентацию в пространстве, затем бросила самолёт вниз, а меня прижала к приборной доске... ...Я действовал, как робот, пытаясь удержать самолёт в горизонтальной плоскости... В течение нескольких секунд мне это удавалось... Но затем планер перестал мне подчиняться и вошёл в пике... На высоте 30 тыс. футов я понял, что не смогу воспользоваться катапультирующим устройством и привести в действие взрывное устройство, чтобы уничтожить самолёт, как то предписывала инструкция. Я открыл крышку кабины и отстегнул пояс. Центробежной силой меня до половины тела прижало к приборной доске, а вторая половина уже висела снаружи. Оказывается, я забыл отсоединить патрубки кислородной маски, они-то и удерживали меня. Немного погодя я всё же освободился от патрубков. Парашют открылся сразу, как только я покинул кабину. В это время я находился на высоте не более 20 тыс. футов... ...Я рухнул на вспаханное поле. Ноги по колено ушли в разрыхлённую почву. Я осмотрелся. Неподалёку лежали обломки самолёта. В силу конструктивных особенностей он спланировал и приземлился без моей помощи, а при ударе о землю развалился на части. В радиусе 20 ярдов валялись крышка кабины, специальные контейнеры, лопатки компрессорной турбины и просто куски металла, вырванные из корпуса... ...Не успел я прийти в себя, как меня окружили неряшливо одетые мужчины и женщины. В руках у них были топоры и вилы. Я догадался, что это - фермеры. Они улыбались и хлопали меня по спине. Их восторг сменился агрессией, когда я дважды произнёс: "I'm american!" Мне врезали пару оплеух и, поскольку я не мог самостоятельно передвигаться, волоком потащили меня в полицейский участок..."
Свидетельствует Пентюков (из книги М. Бешлоса)
"...После того, как 9 апреля 1960-го американский самолёт-разведчик безнаказанно прошёлся над нашей территорией, командование ПВО страны основательнее подготовилось к его возможному появлению. Шестерых лётчиков - в их числе был и я, командир звена капитан Пентюков, - срочно переучили и посадили на новейшие сверхзвуковые высотные истребители-перехватчики СУ-9, прозванные "сушками". 30 апреля я и Евгений Шейко перегоняли из Красноярска в Барановичи две новые "сушки". На ночлег приземлились на промежуточном аэродроме под Свердловском. Утром передают приказ: "Готовность No 1". Я - в кабину "сушки". В 8 часов 55 минут по московскому времени на связь вышел генерал Вовк из Уральского военного округа и продиктовал приказ командующего ПВО страны маршала авиации Савицкого: Высотную цель уничтожить любой ценой! Я отвечаю: Так ведь мой самолёт без боекомплекта (без ракет), как же уничтожать? В ответ молчание, затем слышу: Ну что, капитан, обсудим приказ?! Другими словами, мне предлагают идти на таран. Шансов выжить - ноль! Понимаю, что имею право отказаться, - не война ведь, в конце концов, когда с вилами на танки бросались... Но, с другой стороны, а вдруг этот американец с атомной бомбой на борту? Одна жизнь или сотни тысяч - чувствуешь разницу?! Мысль придала сил и решительности. Говорю: "Наводите на цель, мать вашу! О жене позаботьтесь - на сносях она!" На 20 км поднялся играючи. Как смог? А просто! Во-первых, у СУ-9 скорость по тем временам была невиданная, отсюда и динамический потолок мог иногда доходить до 22 км. Во-вторых, налегке шла машина - без ракет. В-третьих, температура воздуха была подходящей... В общем, стал сближаться с американцем... Чтобы протаранить. Смотрю, а это и не самолёт вовсе - планер-тихоход... А скорость у меня ни много ни мало - 550 метров в секунду, что раза в три-четыре больше, чем у него! Ну, я и проскочил над ним. Резко снижаюсь, а попросту, падаю с 20 до 18 км, чтоб атаковать планер снизу... Смотрю, а он стал заваливаться на правый борт и давай бочку крутить, да всё норовит носом клюнуть - сорваться в пике. Вдруг вижу, батюшки-святы, - ракета на меня летит! Наша! Тут вспомнил, что код "свой-чужой" мне утром не сменили... Локаторы меня и приняли за "чужого". Технике, ей-то что? Она - безглазая... Но увернулся, слава тебе, Господи! Потом, уже на земле, узнал, что по мне и по двум МиГам, которых подняли так же, как меня, палили целых два ракетных дивизиона! В тех МиГах, кстати, сидели мои однокашники Серёжа Софронов и Самвел Айвазян... Им, как и мне, в суматохе забыли сменить коды... Немудрено, что Серёгу сбили... Да-да, ракетой... И ведь сбили не американский "U-2", а наш русский МиГ-15...
Сейчас мы подошли к главному вопросу: кем или чем был сбит "U-2"? Я - нет, не сбивал! Нечем было - меня пустым выпустили на цель. МиГи не могли достать Пауэрса ракетами - они эффективны лишь на высоте до 18 км... Впрочем, как и ракеты наземного базирования... Те самые, от одной из которых мне удалось увернуться... Так кто же сбил? А никто! Планер после того, как я над ним промчался, угодил в поток выхлопных газов из моего сопла, попал в так называемую реактивную струю. На планере, каким и был американец, из неё не выбраться - движок слабый. А в струе воздушные вихри мчатся со скоростью 180 м/сек. плюс крутящий момент! Это - когда твой самолёт начинает безостановочно крутить бочку, переходя в пике, а ты сделать ничего не можешь, как ни стараешься... Именно это и произошло с американцем... Я тому свидетель - всё происходило на моих глазах... Только вот мои свидетельские показания... почему-то никому не были нужны! Наверно, так решили наверху: "Американский самолёт-шпион сбит ракетным дивизионом под командованием капитана Воронова, за что честь ему и звезду Героя на грудь! Всё - тема закрыта, к ней не возвращаться!" Только вот, товарищи дорогие, есть одна нестыковочка... Если "U-2" поразила ракета, то почему он целёхонький упал на землю?! Почему остался жив пилот?! Ведь в Серёжу Софронова угодила такая же ракета, но где он?! Где его труп?! Нет их... Потому что и от Серёги, и от его МиГа только дым по ветру рассеялся..." "...Дело Пауэрса, - отметил в послесловии Майкл Р. Бешлос, - как это обычно случается с делами такого рода, претерпело четыре стадии: шумиху, неразбериху, наказание невиновных и награждение непричастных..."
Новейшая история свидетельствует, что не только в основе огромных быстро нажитых состояний лежит преступление - зачастую ему обязаны своими успехами и спецслужбы. В феврале 1977 года офицер ЦРУ, работавший в Москве под дипломатическим прикрытием посольства США, обнаружил записку, оставленную под стеклоочистителем своей машины. Автор записки утверждал, что имеет доступ к военной информации, которая настолько ценна, что сможет изменить баланс сил в пользу США. Автор выражал желание встретиться с сотрудником ЦРУ. Примерно в то же самое время КГБ устроил засаду и задержал другого церэушника из посольской резидентуры, направлявшегося на встречу со своим агентом, работником сверхсекретного предприятия, прибывшим в столицу из категорически закрытого для посещения иностранцев города Красноярска-40. Незадачливого церэушника выслали из СССР, а директор ЦРУ адмирал Тернер приказал всему личному составу посольской резидентуры в Москве перейти на "режим молчания". Все встречи с агентурой в Советском Союзе и в Восточной Европе были отменены. Стало ясно: что-то не так, и Тернер заподозрил, что записка является частью большой ловушки. Через несколько недель появилась другая записка. К ней автор приложил описание некоторых технических деталей одной из советских радарных систем. Но даже этого было недостаточно, чтобы руководство ЦРУ убедилось в искренности автора посланий. Вскоре английские разведчики, действовавшие с позиций посольства Великобритании в Москве, сообщили своим американским коллегам, что в их поле зрения попал худощавый мрачного вида человечек, по всем внешним признакам советский гражданин, который настойчиво предлагает свои услуги передать секретную информацию. Американцы в ответ только рассмеялись. Ещё месяц спустя человек, внешне соответствовавший описаниям англичан, подбежал к офицеру ЦРУ, когда тот остановил машину у светофора, недалеко от американского посольства, и попытался передать ему очередную записку с предложением о сотрудничестве. Офицер, выжав до отказа педаль газа, в панике рванул на красный свет...
* * * В попытках русского войти в контакт с американцами, с англичанами и вновь с американцами начинающий психиатр усмотрел бы признаки гипоманиакального поведения, но директор ЦРУ расценил его по-своему, обнаружив в действиях незнакомца подтверждение своим подозрениям, что всё это провокация КГБ. Было известно, что русская "наружка" вела наблюдение за американским и английским посольствами 24 часа в сутки. Какой идиот рискнёт так прямо подойти?! Только тот, кому нечего терять, поскольку он не был настоящим шпионом-инициативником, а действовал под руководством и по наущению КГБ.
Однако резидент ЦРУ в Москве Гарднер Гас Хэтэуэй не разделял точку зрения своего патрона, считая его опасения неадекватными. Руководство Управления не могло не считаться с его авторитетом. Хэтэуэй прославился после того, как в 70-е годы в одиночку остановил группу переодетых пожарными офицеров КГБ, когда те пытались проникнуть в самое секретное помещение узла связи ЦРУ во время неожиданно возникшего пожара в посольстве США в Москве. Все сотрудники в панике бежали, но Гас загородил собой дверь и отказался сдвинуться с места, когда появились лжепожарные с топориками в руках. Хэтэуэй, аристократ с мрачным чувством юмора, всегда считал, что разведчики-агентуристы, как санитары природы, не питаются падалью. Они - хищники, убивающие больных животных. Мысль о том, что можно упустить золотого козла, который сам напрашивается в сети, не давала ему покоя. Волевой и решительный, резидент тем не менее обладал достаточной гибкостью, чтобы предложить компромисс. В составленной в категоричном тоне телеграмме на имя Тернера он просил разрешения позвонить автору по номеру, указанному в одной из его записок. Директор нехотя согласился. "Мы получили вашу записку, - сказал Хэтэуэй снявшему трубку мужчине. - В телефонной будке, что вторая слева от входа в Институт радиопромышленности, вас ожидает пакет". Сотрудники московской резидентуры ЦРУ из машин наблюдали, как худощавый невзрачного вида мужчина подошёл к телефонной будке и схватил пакет. В нём содержались перечень вопросов о советских радарах, подробные инструкции, как и где оставить ответы, и небольшая сумма советских денег, равная пятистам долларам. Через неделю худощавый положил своё сообщение в условленное место. Все сомнения относительно того, является ли он двойным агентом или нет, мгновенно рассеялись, так как данные, которые он представил, были настолько секретны, что в штаб-квартире ЦРУ сразу поняли - КГБ никогда не будет рисковать их раскрытием. Американский разведчик был послан на встречу с добровольным рекрутом. "Меня зовут Адольф Толкачёв, я - главный специалист Советского Союза по аэронавигационным системам", - представился невзрачный. С этих слов начался его затяжной харакири, продолжавшийся без малого восемь лет. ...В дальнейшем Хэтэуэй принял Сфиэ - оперативный псевдоним, присвоенный Толкачёву в ЦРУ - на личную связь. Факт, который красноречиво свидетельствовал о значении, которое придавалось американцами работе с ним и ценности поступавшей от него информации. Толкачёв снабдил американцев подробной информацией об электронных системах управления, используемых нашими истребителями МиГ, а также о контрмерах, применяемых ими для того, чтобы ускользать от американских самолётов и радаров. До разоблачения Сфиэ ЦРУ успело аккумулировать на его счетах в американских банках более двух миллионов долларов - ничтожная сумма по сравнению с той, что могла быть затрачена США на соответствующие исследования в области электроники. Таким образом, шпион сэкономил американским налогоплательщикам миллиарды долларов. "Сотрудники Центрального разведывательного управления любят шутить, что Толкачёв взял их на содержание, - докладывал позже в Москву наш суперагент Олдрич Эймс, один из руководителей этого ведомства, - именно он окупил все бюджетные затраты ЦРУ, буквально на блюдечке преподнеся Соединённым Штатам советскую авиационную радиоэлектронику. Начнись мировая война, и в воздухе НАТО имела бы неоспоримое преимущество".
* * * Американцы поделились полученными от Сфиэ секретами со своим основным союзником на Ближнем Востоке - Израилем, - и вскоре арабы, чьи военно-воздушные силы были на 99 процентов укомплектованы советскими военными самолётами, обнаружили их уязвимость и досягаемость для средств израильской ПВО. ...Измена прибыльна. Никогда ещё за всю историю Соединённым Штатам не удавалось заполучить более рентабельного агента. Прибыль, полученная американцами от совместного предприятия "ЦРУ-Сфиэ", составила около двадцати миллиардов долларов. С поправкой на сегодня - это около $ 100 млрд. ...Измена убыточна. Многомиллиардные контракты на поставку советской авиатехники и средств ПВО арабским странам были сорваны...
Шпионы "сдают" шпионов
В 1981 году по инициативе Гаса Хэтэуэйя в московскую резидентуру в порядке эксперимента прибыл молодой офицер. Дело в том, что резидент обратил внимание, что его разведчики практически лишены возможности покидать здание посольства незамеченными. Каждый раз за ними увязывались сыщики советской "наружки". В то же время несколько человек, так называемые "чистые" дипломаты, занимавшие невысокие посты в посольстве, могли беспрепятственно передвигаться, куда им вздумается. Одной из причин, почему КГБ всегда знал, за кем следить, а кого можно оставить без присмотра, заключалась в том, что разведчики всегда работали только в помещениях, предназначенных для ЦРУ. Кроме того, будучи людьми немолодыми, они уже успевали послужить, то есть "засветиться", где-нибудь в других странах. Как правило, советская контрразведка задолго до приезда того или иного церэушника в Москву уже располагала на него исчерпывающей информацией. Идея Хэтэуэйя состояла в том, что новичка-церэушника, никогда ранее не бывавшего за границей по линии разведки, вычислить намного сложнее. Особенно если он не будет посещать помещений резидентуры, а весь рабочий день будет заниматься чисто посольскими делами. О его принадлежности к разведке должны знать только его коллеги из центрального аппарата, резидент и посол. Использовать такого "подснежника" можно только в случае крайней необходимости, когда шефу резидентуры понадобится, чтобы кто-то из его офицеров покинул посольство без "хвоста". Проект Хэтуэйя под кодовым названием "Чистая лазейка" успешно был апробирован, и на смену первопроходцу решено было послать следующего молодого офицера Эдварда Ли Ховарда. Так как трудно было прогнозировать, с какими чрезвычайными обстоятельствами Ховарду придётся столкнуться в Москве, он был тщательно проинформирован не только обо всех наиболее важных операциях, проводимых американской резидентурой в Москве, но и о наиболее оберегаемых источниках, в числе которых фигурировал и Адольф Толкачёв. Однако до Москвы Ховард не добрался, поскольку в апреле 1983 года рутинный тест на полиграфе показал, что он солгал в ответ на вопрос об употреблении наркотиков во время службы в Корпусе мира. Его отвели от поездки в СССР, а в мае уволили из ЦРУ без объяснения причин. Вместе с любимой женой Мэри он переехал в Санта-Фе, столицу штата Нью-Мексико, нашёл там хорошую работу, но так и не смог побороть в себе обиду на Управление. У него начались запои, по ночам он стал беспокоить бывших коллег странными телефонными звонками и вообще впал в депрессию. В феврале 1984 года, во время перебранки в баре, Ховард выхватил пистолет и выстрелил в потолок. Суд признал его виновным. В прошлом судимостей он не имел, поэтому его освободили под подписку о невыезде, ограничившись условным наказанием и назначением принудительного лечения в психиатрической клинике. Во всём случившемся, как и в своих психических расстройствах, бедняга по-прежнему винил только ЦРУ. Через три месяца после лечения у психиатра Эдвард Ховард, нарушив подписку о невыезде, приобрёл недельный тур и вылетел в Европу якобы для закрепления реабилитационного курса. ...21 сентября 1984 года, находясь в Вене, он вошёл в советское консульство, чтобы за 150 тысяч долларов продать КГБ секреты ЦРУ. Получив требуемую сумму, он поместил деньги на секретный счёт в швейцарском банке, а уже 23 сентября в компании любимой жены шумно праздновал акт возмездия над ненавистным Управлением у себя дома в Санта-Фе. Ховард полагал, что сделка носила единовременный характер, но в КГБ считали по-другому. Хотя контакт и не был оформлен письменным договором о взаимных обязательствах, Комитет не собирался в дальнейшем отказываться от услуг добровольного рекрута, постоянно держа его в поле своего зрения.
Вражеский агент найден. Что делать?
Получив наводку от Ховарда, наши контрразведчики осторожно выяснили, к разработке каких научных программ и проектов Толкачёв имеет непосредственный доступ, а к каким проявляет повышенный интерес, не обусловленный служебной необходимостью, заказывая спецлитературу в секретной библиотеке Всесоюзного НИИ радиопромышленности. Выяснилось, что его интерес к сведениям, составляющим военную и государственную тайны, беспределен, а доступ к ним неограниченный. Было от чего схватиться за голову - за последние семь лет через руки Толкачёва прошло множество документов под грифом "Сов. секретно" и "Особой важности". Значит, решили аналитики, оригинальные идеи, с которыми успел ознакомиться шпион, уже нашли достойную оценку за океаном и теперь разрабатываются в тамошних секретных лабораториях, или же, будучи материализованы, уже работают на нашего противника. Чёрт побери, всё, что нами достигнуто в результате неимоверных усилий, за бесценок скуплено американцами, а своими успехами в радиоэлектронике они обязаны нам и своему агенту! В воображении контрразведчиков возникали картины дорогого ресторана, где за столами с крахмальными скатертями сидят богатые посетители-американцы, а на кухне, не покладая рук, только и успевая смахивать пот со лба, трудятся русские чернорабочие-повара. Между кухней и залом снуёт половой по кличке Сфиэ, подтаскивая клиентам на блюдечке с голубой каёмочкой деликатесы согласно сделанному заказу... Вскоре панические настроения сменились трезвым расчётом. Из Центра поступил приказ: "Носа не вешать, а разработать план мероприятий, нейтрализующих или сводящих до минимума нанесённый урон!" И умные головы Комитета вспомнили об операции "Хоровод"
Операция "Хоровод"
Впервые операция по дезинформированию противника под кодовым названием "Хоровод" была успешно запущена в мутные воды американских спецслужб более пятидесяти лет назад. Да так удачно, что в итоге позволила нам опередить Соединённые Штаты в области ракетостроения и освоения космоса на целое десятилетие. ...Во время авиационного парада, проводившегося в третье воскресенье августа 1955 года, в присутствии иностранных дипломатов и военных атташе стран, с которыми мы находились в состоянии холодной войны, над Красной площадью в течение 15-20 минут на сверхнизкой высоте, звено за звеном, пролетала армада тяжёлых бомбардировщиков нового типа. Этих самолётов оказалось гораздо больше, чем могли предполагать иностранные разведчики, действовавшие в Москве под дипломатическим прикрытием. В результате у них сложилось впечатление, что с конвейеров наших авиазаводов самолёты такого сверхмощного типа сходят десятками и сотнями, как сосиски на мясокомбинате. В действительности одна и та же эскадрилья этих самолётов-монстров летала по кругу, через каждые три минуты вновь и вновь появляясь над головами ошеломлённых иностранцев. Цель этого отвлекающего маневра заключалась в том, чтобы создать видимость, будто СССР намерен увеличить мощь своих наступательных сил, бросив весь ресурс своего военно-промышленного потенциала на производство сверхтяжёлых бомбардировщиков, то есть упор в вероятной войне мы собираемся сделать на использовании авиации. В действительности же Советский Союз ускоренными темпами строил межконтинентальные баллистические ракеты. Обман удался. В итоге Соединённые Штаты, несмотря на то, что в их распоряжении находилась вывезенная из послевоенной Германии технология производства ракет и её создатель Вернер фон Браун, перестали уделять должное внимание развитию ракетостроения, а занялись разработкой новых типов самолётов, массированным выпуском и усовершенствованием средств ПВО - русские же в вероятной войне намерены наносить авиационные удары сверхмощными бомбардировщиками! Успешно проведённая в 1955 году операция "Хоровод" имела серьёзные и далеко идущие последствия. Настолько серьёзные, что запуск Советским Союзом в октябре 1957 года первого искусственного спутника Земли привёл администрацию США и американские спецслужбы в состояние шока. Они не могли поверить, что мы способны так быстро прийти в себя после войны, и уж тем более в такой короткий срок создать столь мощную ракету-носитель. США бросились вдогонку, но время-то упущено!
Триумф операции по дезинформации главного противника стал особенно очевиден по прошествии шести лет, когда 12 апреля 1961 года в космосе первым оказался русский, а не американец! Через неделю Аллен Даллес, возглавлявший Центральное разведывательное управление, был отправлен в отставку. И хотя формальным поводом для его устранения считалась неудачная попытка свергнуть коммунистический режим на Кубе, в американской администрации все хорошо понимали, что президент Кеннеди не может простить ему просчётов шестилетней давности и отставания в разработке космических систем... Операция "Хоровод", проведённая Главным разведуправлением Генерального штаба (военная разведка) совместно с Комитетом госбезопасности СССР, стала классикой контршпионажа и искусства дезинформации.
Игра по-крупному
Играть, так уж играть по-крупному. Решено было нанести удары одновременно в нескольких направлениях. Прежде всего, надо было превратить Толкачёва в канал продвижения противнику внешне заманчивых, но по сути дезориентирующих или тупиковых идей. Таким образом мы сумели бы замкнуть исследования американцев на "негодный объект", заставив их распылить материальные ресурсы и научный потенциал. Планируя использовать Сфиэ в своих целях, КГБ СССР исходил из того, что тот, много лет безупречно обслуживавший своих заокеанских хозяев, пользуется их безусловным доверием и настолько приучил их к употреблению изысканных явств - сверхценных сведений, - что они, не задумываясь, проглотят и другие, но уже приготовленные на комитетских кухнях. Почему бы и нет? Ведь глотают же больные вместо наркотических таблеток пилюли-пустышки. Главное - чтобы пациент доверял эскулапу! И началось. Толкачёв, оставаясь "официантом", стал ещё и мальчиком, подающим мячи на поле, где шёл решающий матч на звание чемпиона между двумя командами: КГБ СССР, с одной стороны, ЦРУ и военно-промышленный комплекс США - с другой.
* * *
В ходе изучения абонентских карточек секретной библиотеки НИИ радиопромышленности контрразведчики установили, что, начиная с 1981 года, Толкачёв неизменно проявлял повышенный интерес к технологии создания нашими специалистами бомбардировщика-невидимки. Именно в то же время американцы начали активно разрабатывать свой вариант летательного аппарата, который невозможно засечь радарами. Американский "Стелс" был полным аналогом нашего "Невидимки". Мы значительно опережали США в этом направлении, поэтому услуги Сфиэ, подрядного поставщика сверхсекретных сведений, относящихся к нашему проекту, явились бы для противника подарком судьбы.
Хотите секретов самолёта-невидимки? Их есть у нас!
В течение последующих десяти месяцев Толкачёв исправно снабжал своих заокеанских заказчиков сведениями, состряпанными по рецепту КГБ на специальных "кухнях" - в секретных лабораториях филиалов ВНИИ радиопромышленности. На американских учёных и техников, работавших над проектом "Стелс", вдруг обрушился водопад информации. "Водокачка", "артезианская скважина" - вот лишь некоторые из кличек, которыми наградили церэушники Толкачёва, имея в виду обилие получаемых от него материалов, относящихся к новому летательному аппарату. Американским экспертам потребовался не один год, чтобы сделать заключение, что калейдоскоп данных, полученных ЦРУ от своего агента, - всего лишь искусительные миражи, уводящие от магистрального пути... В итоге нам с помощью Сфиэ удалось помешать завершению работ над "Стелсом" в намеченные американцами сроки и вынудить военно-промышленный комплекс США пойти на неоправданно высокие затраты. Другими словами, мы "высадили" противника из денег. Да раскошелится похититель невесты! Но самое главное состояло в том, что благодаря усилиям наших контрразведчиков американский вариант нашего "Невидимки" представлял для нас угрозу, не большую, чем дирижабль. В этом американские генералы смогли убедиться уже во время первых полётных испытаний "Стелса". Обескураживающее открытие: "Стелс" являлся невидимкой только для американской национальной системы ПВО! Да это же самолёт-самоубийца, а не чудо XXI века - русские собьют его при первом же вылете! Это же груда металлолома по баснословной цене (в первоначальном варианте "Стелс" весил 180 тонн, на его создание было затрачено около (!) $ 30 млрд! И это - только на единственный экземпляр! Как случилось, что "Стелс" оказался мёртворожденным дитятей? Объяснения просты. Не в силах заставить американцев вообще отказаться от идеи создания летательного аппарата, который не берут радары, мы постарались, чтобы он был заведомо уязвим для наших средств ПВО. Для этого Толкачёву в секретной библиотеке подсовывалась специально разработанная техническая документация. Остальное доделывал "человеческий фактор". Доложенческий пыл - он интернационален и не имеет идеологической окраски. Стараясь как можно быстрее отчитаться о завершении строительства чудо-самолёта, инженеры корпорации НОРТРОП, главного подрядчика-изготовителя, зачастую бездумно, механически копировали ту самую технологию, которую им поставлял Сфиэ, даже не подозревая, что своими же руками загоняют в боевые ангары ВВС Соединённых Штатов троянского коня. На корректировку данных, попавших в лаборатории корпорации НОРТРОП стараниями Комитета госбезопасности СССР, американцы затратили в общей сложности около восьми лет. Впервые "Стелс" был применён лишь в 1991 году в ходе боевых действий против Ирака, во время проведения операции "Буря в пустыне". ...Американцы любят шутить, что джентльмен - это человек, который, увидев, как рядом стоящая женщина уронила чашку, толкает на пол и её, чтобы ей легче было поднять осколки. Похоже, в случае с созданием американцами самолёта-невидимки КГБ по отношению к ЦРУ поступил в духе этой шутки, по-джентльменски...
Кандидатов в нелегалы подбирали не только на первых курсах учебных заведений, но и на другом поле: среди уже работающих в органах госбезопасности оперативников. В этом случае основная трудность состояла в том, как объяснить окружению - домочадцам, дальним родственникам, друзьям, а зачастую и соседям исчезновение условного Иванываныча, то есть его отъезд в длительную заграничную командировку после окончания курсов разведчиков-нелегалов? Упоминание о загранкомандировке было категорически запрещено и отметалось напрочь. Это ж - заведомая расшифровка! Поэтому для разведчиков-нелегалов существовали отработанные варианты, зашифровывавшие переход того или иного имярек с прежнего места работы в нелегальную разведку. Например, для офицеров Советской Армии, успешно окончивших курсы и ставших полноценными разведчиками-нелегалами, вполне приемлемым считался вариант под кодовым названием ПЕРЕВОД ПО СЛУЖБЕ, то есть притворное направление имярек в какой-нибудь медвежий угол - отдалённый гарнизон Забайкальского или Туркестанского ВО. Через некоторое время в семью такого нелегала начинали приходить письма со штемпелями соответствующих военных округов. Так могло продолжаться с год-полтора, в течение которого этот офицер находился, конечно же, не в Туркестанском или Забайкальском ВО, а где-нибудь в Париже или в капиталистической части Азии... Когда же руководство управления "С" такого Иванываныча, ставшего разведчиком-нелегалом, наконец разрешало ему встретиться со своей суженой, то не он приезжал на прежнее место жительства (там ведь оставались друзья, знакомые, которые обязательно будут задавать очень неудобные вопросы!), а его жена следовала по указанному ей маршруту, и, как правило, достигнув пункта назначения, оставалась там на определённый Центром срок - от недели до месяца. Для свидания обычно подбирались курортные места европейских социалистических стран: Карловы Вары, фешенебельные гостиницы на болгарском побережье Чёрного моря и т. п. Для гласных сотрудников КГБ, перешедших в нелегальную разведку, практиковались в основном два варианта. Один из них проходил под кодовым названием ДТП С ТРАГИЧЕСКИМ ИСХОДОМ, другой назывался ПСИХУШКА.
В апреле 1974 года старший оперуполномоченный управления КГБ СССР по Краснодарскому краю капитан Александр К-нко был вызван в Москву. Генерал Н. из отдела кадров управления "С" (подготовка и работа с разведчиками-нелегалами) ему без обиняков объявил: - Александр Сергеевич, мы знаем вас не только как опытного оперативного сотрудника, но и как человека, выучившего испанский язык, чтобы читать Сервантеса в оригинале... Но дело, в общем-то, не в этом. У нас есть одна идея, которая на первый взгляд может показаться вам странной... Мы предлагаем вам перейти на нелегальную работу в Португалии под "крышей" коммерсанта одной из латиноамериканских стран... Вы же знаете, что сейчас происходит в Португалии - апрельская, "гвоздичная", революция. Фашистский режим Салазара приказал долго жить, к власти пришли социалисты, которым мы обязаны оказать помощь... Если мы этого не сделаем, за нас это сделают западные державы, наши классовые противники, а вот этого мы как коммунисты допустить не имеем права! Не дав испытуемому прийти в себя, кадровик подытожил: - В общем так, Александр Сергеевич... Принятие решения, разумеется, остаётся за вами, - генерал выжидательно посмотрел в зрачки ошалевшему от предложения оперу из провинции. - Однако, товарищ капитан, прошу иметь в виду, что полученное вами предложение на "бис" не исполняется, поэтому прежде чем дать ответ, хорошенько взвесьте все "за" и "против"... Идите, думайте, а завтра доложите ваше окончательное решение. Да, вот ещё! Я категорически запрещаю советоваться с кем-либо по поводу предложения! - Простите, товарищ генерал-майор, можно вопрос? - К-нко вытер платком взмокший лоб. - Хоть десять... - А как будет выглядеть мой переход в нелегальную разведку? Ведь все - родственники, друзья, соседи - знают, что я - кадровый офицер из гласного состава КГБ, и вдруг мне придётся исчезнуть. Как я конкретно объясню им своё новое назначение?! - Очень просто! И объяснять ничего и никому вам не придётся! Мы подберём похожий на вас труп, изуродованный до неузнаваемости в автомобильной катастрофе, чтобы ваша жена, родители и друзья не сомневались в вашей смерти... Ну и... Похороним с почестями! Вслед за этим вам с годик придётся провести на конспиративной квартире, там вы будете осваивать специфические дисциплины и методы нелегальной разведки, шлифовать с преподавателями свои знания испанского языка. А затем, с Богом в душе и с Марксом-Лениным в голове - в путь-дорогу! Вот так-то, дорогой Александр Сергеевич! Выслушав генерала, К-нко как-то сразу сник и вспомнил о своей матери с больным сердцем. Она, конечно, не переживёт смерти своего единственного сына... - Вас что-то смущает в предложенном варианте, товарищ капитан? - Скажите, товарищ генерал-майор, а вот мой мнимый труп, похороны с почестями, это что, единственный вариант, чтобы зашифровать перед окружением моё исчезновение? - Вы о руководстве управления "С" не слишком высокого мнения, капитан! - кадровик раскатисто рассмеялся. - Если вам не по душе ДТП С ТРАГИЧЕСКИМ ИСХОДОМ, могу предложить вариант под кодовым названием ПСИХУШКА, хотя хрен редьки не слаще...
Вариант "психушка"
Есть в Москве на пересечении улиц Фестивальной и Смольной комплекс добротных зданий из жёлтого огнеупорного кирпича, крыши которых едва видны из-за четырёхметровой ограды с колючей проволокой наверху. Верхняя часть зданий состоит из двух этажей, по основные помещения - пять этажей - скрыты под землёй. Если вы ознакомитесь с современной картой столицы, изготовленной минуя цензорские инстанции, то обнаружите, что это место обозначено как сквер, ибо на указанном месте - зелёное пятно размером 2-3 гектара. Не обольщайтесь, на самом деле это - не зелёное, а до некоторых пор - белое пятно в географии и истории Москвы, потому что там в конце пятидесятых годов была сооружена и оборудована особо засекреченная база по подготовке советских разведчиков-нелегалов. В то время там не было ни улицы Фестивальной, ни Смольной, там существовала глухая московская окраина Химки-Ховрино, куда можно было добраться только на спецтранспорте Министерства здравоохранения РСФСР, потому что над дверью проходной висела обшарпанная, как и положено для заведений такого профиля, вывеска: Специализированная психиатрическая больница No 47 Напротив комплекса нелегалов, метрах в двухстах, сиротливо возвышалась заброшенная церквушка, служившая складом какой-то продукции неустановленного назначения, так что въезжавшие в церквушку-склад грузовики не могли привлечь внимания редких прохожих. Церквушка служила потайным входом-выходом из учебного центра, готовившего разведчиков-нелегалов. Заброшенный Божий храм со школой нелегалов был соединён подземным ходом, построенным и оборудованным рабочими московского метрополитена. Машины, въезжая на территорию школы через подземный ход, доставляли всё необходимое для её жизнедеятельности, а также руководителей школы, преподавателей и новобранцев. После того как Московская Патриархия сумела отстоять своё право на возвращение себе той самой церквушки, Комитет госбезопасности продолжал пользоваться подземным ходом - слушатели школы попадали через него на волю или возвращались в родные пенаты под видом прихожан. Для доставки объёмных грузов был прорыт другой подземный ход, от учебного центра до магазина на улице Онежской. Далековато, правда, но чего не сделаешь ради конспирации... Свидания пациентов всесоюзной психушки No 47 с близкими родственниками происходили следующим образом: посетителей, то есть жену и иже с ней, вводили в отдельную комнату, где стояли только кресла и телевизор. И вот тут начинался настоящий спектакль! Заранее заснятого на киноплёнку курсанта показывали родственникам по телевизору в окружении плюшевых игрушек, которыми он забавлялся, корча всевозможные, но отнюдь не свойственные нормальному человеку рожи... Через 5-7 минут такого садомазохистского сеанса присутствовавшим становилось ясно, что их родственник свихнулся окончательно, а на его поправку потребуются месяцы, а то и годы... Удручённые судьбой бедолаги, но вместе с тем уверенные, что он находится в надёжных руках медиков экстра-класса, близкие кандидата в нелегалы с камнем на сердце покидали псевдоклинику... А впоследствии рассказывали своим друзьям и знакомым о постигшем их несчастье. То есть делали то, что должны были сделать по замыслу режиссёров-сценаристов из Комитета госбезопасности, - распространяли нужную легенду...
Вместо эпилога
Самой большой опасностью, подстерегавшей разведчика-нелегала по возвращении в родные пенаты из мира "истинных ценностей", было... разочарование! Дома или на ведомственной даче, разбирая ворох пожелтевших газет и журналов, экс-разведчик проклинал руководство Страны Советов, которое не понимало западных политиков и их подходы к разрешению мировых проблем. Возмущался и громогласно выкрикивал одни и те же вопросы: "Насколько эти генсеки и их помощники, министры иностранных дел и иже с ними отвечают требованиям безопасности Советского Союза?! Всё, что они делают, - это предательство интересов великой державы! Я хочу найти ответ, ради чего я подвергал себя смертельному риску, ради чего я на много лет отказался от нормальной жизни, потерял семью, угробил здоровье и время, которых не вернёшь, чтобы столкнуться с осмысленным разрушением моей страны, великой державы?!" И тогда понятно становится, почему разведчики-нелегалы погибают не от удара кинжалом и хоронят их не на орудийных лафетах, укутав в пресловутый плащ. Как правило, ветераны нелегальной разведки (чаще это касается тех, кто потерпел провал и разоблачение, но затем волей судеб сумел вернуться в Союз) умирают, не дожив и до 60-ти, тихо и анонимно от инфаркта или кровоизлияния в мозг в районных больницах по месту жительства. Да и хоронят их зачастую под чужими именами... В этой связи невозможно не привести слова, сказанные всё тем же Кононом Молодым по возвращении на Родину: "Для нашего начальства самый лучший разведчик - это мёртвый разведчик. Меньше хлопот по его проверке, которая после возвращения из заграничной командировки будет продолжаться пока он не сыграет в ящик. Поэтому, чем быстрее это произойдёт, тем спокойнее себя чувствует его начальство..."
В начале 1971 года в майкопском районе, в посёлке Красногвардейском, что на полпути от города до особо режимного объекта (базы оперативно-тактических ракет, нацеленных на военные объекты НАТО, расположенные на территории Турции), появилась молодая эффектная женщина. Но не просто женщина - зубной врач. Специалисты этого профиля были в чрезвычайном дефиците в Богом и властью забытых заповедниках типа Майкопа и его окрестностей! Местный исполком без проволочек предоставил ей жилье и помещение под зубоврачебный кабинет, ведь страждущих - пруд пруди. Сначала Странница в медицинской помощи не отказывала никому, но постепенно её клиентов из числа гражданских лиц вытеснили военнослужащие - молодые офицеры, бывшие курсанты училищ ракетных войск, которые по распределению попали в майкопский район для прохождения службы на особо режимном объекте. Дальше - больше. Странница полностью переключается на обслуживание только военного контингента. Единственным исключением являлись представители местной власти и сотрудники милиции. Все! Недолго музыка играла. Опять все гражданские лица вновь выстраивались в очереди в поликлиниках Майкопа, ибо попасть к красавице-доктору было просто невозможно... Через некоторое время в Странницу влюбился молодой красавец капитан Василий Комаров, замкомандира ракетного дивизиона. Жениться даже задумал, предложение сделал. И это при том, что она по документам была на девять лет старше. Она вроде тоже была не против, но... Ни окончательного "да", ни бесповоротного "нет" не высказывала. Показалось тогда Комарову, что она вроде как забавляется с ним или проверяет прочность его чувства. Кроме того, у него возникли подозрения, что она "воюет на двух фронтах" одновременно - принимает и его, и в то же время не отказывает в ласках одному чину из майкопского городского УВД.
Однажды Вася даже встретился нос к носу с этим чином, когда тот глубокой ночью в изрядном подпитии покидал гостеприимное жилище зубного врача. Между ними произошло выяснение отношений, чуть было не кончившееся рукоприкладством, но милиционер был при оружии и пригрозил пристрелить горе-жениха, если тот не усмирит свою ревность. Свое появление среди ночи у аппетитного эскулапа в юбке он объяснил просто. Допрашивая злоумышленника, он якобы настолько вошёл в раж, что схватил стул и замахнулся им на задержанного, но нечаянно угодил стулом самому себе в челюсть. Пришлось срочно обращаться за медицинской помощью, благо Странница служивым не отказывала ни днём, ни ночью... На том и разошлись, хотя объяснения мента Васю до конца не убедили.
* * *
Отношения Странницы с Комаровым развивались около трёх месяцев, как вдруг она ему сказала: - Знаешь, Васенька, влюбилась я в тебя и готова с радостью принять твоё предложение, но посмотри ты на нас с тобой - голь мы перекатная. Ну поженимся, ну детишки пойдут, а жить-то на что?! Надо ведь какую-то материальную базу сначала создать... - О какой базе ты говоришь? - ответил Вася. - Мне скоро звание майора должны присвоить, жалованье повысят, а если что - мои родители нам помогут! - Нет! - ответила красавица-невеста. - Не привыкла я на чужую подать рассчитывать. Привыкла только на собственные силы полагаться... А тут вот, кстати, мне местные цыгане предлагают приобрести целую партию золотых ювелирных изделий, которые я потом могу с прибылью для нас реализовать, изготовив из них золотые коронки. Только вот доверия у меня к этим цыганам нет. Наверняка обманут, вместо золота латунь либо сплав какой подсунут. Ты бы мне, милый, принёс с работы немного кислоты, которой ракеты заправляются. А я с её помощью золотишко, что мне цыгане сватают, и проверила бы... - Так это мы в одночасье спроворим... Сколько кислоты той надо? - А сколько не жалко, хоть поллитровку, хоть банку трёхлитровую, все возьму... Поди, не последний раз золото предлагают. Что ж мне каждый раз тебе в ноги кланяться, у тебя кислоту выпрашивать? Ты уж постарайся всего один разок, чтоб больше забот не было. И заживём на славу. Денег будет у нас - немерено! - Хорошо, завтра утром, после дежурства, доставлю тебе целую канистру, тем более что я сегодня вечером в наряд заступаю, вот и отолью, сколько надо нам для счастья!
Странница, как потом выяснилось, была женщиной неуёмной сексуальной энергии, поэтому, спровадив Васю на выполнение задания, тут же позвонила своему чину из майкопского УВД. Тот с радостью откликнулся на приглашение, пообещав прибыть по окончании смены. Но задержался. Мрачным он вошёл в пропахший лекарствами ковчег Странницы, где в одном помещении, но в разных комнатах - и зубоврачебный кабинет, и кухня, и спальня с гостиной располагались. С порога объявил своей пассии, что её жениху Васе пришёл конец, поскольку его контрразведчики из Особого отдела майокопского гарнизона "замели" - взяли с поличным, - когда он из совершенно секретного и потому категорически неприкасаемого резервуара отцеживал в десятилитровую канистру окислитель для запуска ракет стратегического назначения. - Все, казалось бы, знаю и видел, - ковыряя в зубах и сытно отрыгивая, произнёс милицейский чин после того, как Странница накормила его ужином, - но чтобы ракетное топливо вместо водки употреблять - встречаю впервые... Это пойло выпьешь, так не только что где-нибудь в Токио приземлишься - на том свете окажешься! И чего это его, дурня, твоего Васю, повело на окислитель? А может, водка его уже не берет, вот и решил он попробовать чего-нибудь позабористее... Ты уж к нему присмотрись - алкоголик он, не иначе... - А откуда вам известно, что Вася окислитель употребляет? - наигранно весело спросила Странница. - А кому ж, как не мне, про это знать? - усмехнулся милицейский чин. - Особисты своей камерой предварительного заключения обзавестись ещё не успели, или денег у них на это нет, или некогда им этим заниматься, вот и доставили твоего Васю ко мне в дежурку... Работают там с ним сейчас два майора из военной контрразведки... Только крепкий он орешек - на все вопросы отвечает одно: хотел попробовать, правду ли люди говорят, что ракетное топливо крепче водки... Короче, не сознаётся, что работал по заданию вражеской разведки... А особисты как раз на это и давят... Но ничего, майоры - ребята ещё те, к утру расколют твоего Васю, помяни мои слова... Странница слова своего хахаля-милиционера восприняла как руководство к действию. Лаской обволокла ментовского начальника, напоила, не забыв снотворное в водку подмешать, уложила у себя спать, чего, кстати, раньше никогда не делала, а наутро её и след простыл...
* * *
Сотрудники Особого отдела, обслуживавшие режимный объект, принялись изучать анкетные данные беглянки. Выяснилось, что приобретала она их по крохам на пути следования к своей цели, к майкопскому особо режимному объекту, и на поверку оказались они "липой", так как принадлежали другим людям. ...Дело на Странницу майкопский горотдел КГБ забрал у особистов в своё производство и начал искать, откуда же пожаловала в зону его компетенции красавица-доктор. Дошли только до города Николаева - там её следы терялись... В посёлок Красногвардейский она прибыла из Херсона, имея на руках паспорт на имя Василенко Оксаны Гавриловны, выписанный ГОВД города Николаева. Проверили её по Николаеву. Оказалось, что паспорт с указанными анкетными данными был выписан и принадлежал скоропостижно скончавшейся от ураганного рака лёгких медсестре николаевской областной больницы... Странница и покойная внешне были настолько схожи, что злоумышленнице даже фотографию переклеивать в паспорте не пришлось. Но как паспорт оказался в её руках? Выяснилась интереснейшая подробность. Незадолго до кончины Василенко в городской ЗАГС города Николаева на должность делопроизводителя устроилась некто Порохня Лилия Григорьевна. Поиски продолжили. И вот тут открылись такие заоблачные перспективы, что позволили майкопским контрразведчикам сделать вывод, что под личиной зубного врача выступала агент-нелегал в женском облике... Было установлено, что паспорт умершей Василенко попал к Порохня Лилии Григорьевне в результате банальной кражи. Ведь когда последняя работала в ЗАГСе города Николаева, в круг её служебных обязанностей входило составление актов и уничтожение паспортов умерших людей. Решающим фактором в похищении паспорта Василенко стало то обстоятельство, что и Странница, и покойница не только были внешне схожи, но и имели среднее медицинское образование, обе были зубными врачами... Судя по всему, прежде чем пожаловать и обосноваться вблизи режимной части, Странницу основательно готовили в закордонье...
* * * Основным доказательством принадлежности Странницы к спецслужбам противника явились три обстоятельства. Первое. Она послала добыть строго засекреченный окислитель своего жениха Васю. Окислитель в то время весьма интересовал спецслужбы главного противника. Ведь по его химическому составу специалистам легко было определить класс ракет, то есть какого они назначения - оперативно-тактического. Второе. Ее знание английского языка. Было установлено, что накануне её прибытия в город Николаев она некоторое время преподавала английский язык в одной сельской школе в селе Цапотеньки Николаевской области. Делалось это для того, чтобы после заброски в Союз она имела бы возможность пройти натурализацию. Пообвыкнуться, вжиться в среду, присмотреться, чтобы спокойнее выдавать себя за уроженку Украины. Украинский язык она знала блестяще, как, впрочем, и русский. Кроме того, ей надо было обзавестись настоящими документами, сменив те, что были изготовлены в штаб-квартире ЦРУ: свидетельство о рождении, паспорт, трудовую книжку. Кстати, парадоксально, но факт: в Лэнгли не умеют фабриковать комсомольские билеты - во всех анкетах Странница аккуратно указывала, что в рядах ВЛКСМ не состояла. А может, просто осторожничала, ведь комсомольские билеты - документы строгой отчётности, мало ли, устроят проверку, когда и где вступала, кто рекомендовал и так далее. Скорее всего, будущего агента-нелегалку подвербовали в украинской диаспоре Канады или США, в среде бывших выходцев из Западной Украины. Третьим обстоятельством, указывающим, что она - агент иностранной разведки явился Вася, офицер режимного объекта, которого она сумела не только влюбить в себя до беспамятства, но и подтолкнуть его на должностное преступление - попытаться через него заполучить образец окислителя, применявшегося при запуске ракет.
* * * Когда майоры-особисты не добились признаний от капитана Василия Комарова, несостоявшегося жениха Странницы, они вынуждены были его отпустить. Он первым делом помчался к Страннице. Разумеется, за ним следили. Поняв, что его невеста сбежала и он с нею больше никогда не увидится, он сам пришёл в Особый отдел военной контрразведки майкопского гарнизона и обо всём рассказал. Больше всего Василия Комарова возмущал тот факт, что Странница за всё время их знакомства наотрез отказывалась познакомить его со своими родителями, даже фотографий их не имела. Знать бы ему, что это - наипервейшие признаки, по которым советская контрразведка вычисляет разведчиков-нелегалов, заброшенных в Союз... ...Оперативно-розыскное дело Странница вскоре сдали в архив. Руководство, наконец, поняло, что женщина - агент-нелегал, и, будучи под страхом разоблачения, должна сразу исчезнуть - быть вывезенной своими хозяевами из СССР. Поэтому зачем лишний шум и ажиотаж? Зачем рассылать ориентировки, коль скоро всё равно уже некого искать? Поезд ушёл!
Сидоров» из «группы Цирке». Ильинский — Сидоров — Лазарев В июле 1942 года при эвакуации из осажденного Севастополя пропал начальник информотделения при командовании Черноморским флотом капитан-лейтенант Борис Ильинский. Он полностью владел всей поступавшей в штаб разведывательной информацией и составлял для командующего Черноморским флотом контр-адмирала Октябрьского ежедневные сводки. Офицер Ильинский, уже исходя из должности в штабе флота, являлся ценной находкой для германских спецслужб.Через некоторое время стало понятно, что Ильинский был захвачен в плен. В Симферопольской тюрьме, куда он был помещён после пленения немцами, Ильинского почти сразу опознали попавшие в немецкий плен краснофлотцы-шифровальщики, знавшие его по службе в Разведотделе флота. Начались мучительные допросы, в ходе которых немцы узнали о «прозрачности» румынских шифров. Допрашивал пленного советского капитан-лейтенанта сотрудник Нахрихтенбеобахтер зондерфюрер Николай Келлерман. Он-то и предложил Ильинскому сотрудничество с германским разведорганом — «помогать» в допросах советских военнопленных. Ильинский согласился. Так он попал в «Маринэ абверайнзатцкоманду» обер-лейтенанта Вольфа Цирке под псевдонимом «Сидоров». Итогом допросов пленного офицера стала практически мгновенная смена техники шифрования у румын, сокращение радиообмена и, как следствие, утрата возможности получения ценных разведданных в самый разгар Сталинградской битвы и сражения за Кавказ. В донесении начальника Разведуправления Главного морского штаба ВМФ СССР капитана 1-го ранга Воронцова резюмировалось: «Это лишило наши разведорганы одного из основных источников добычи ценных сведений о группировке и намерениях немецко-румынских войск в Крыму и на Юге». Через две недели «Сидоров» был доставлен в Берлин, где его допрашивали совсем другие люди — «в штабе германского военно-морского флота какие-то офицеры в больших званиях и чинах». Информация Ильинского, которая помогла немцам в дешифровке, была дополнительно оценена новыми хозяевами в виде прибавки 300 рейхсмарок к ежемесячному жалованию предателя. По возвращении из Берлина Ильинский опять отличился в Ростове-на-Дону: при его активном участии была разработана инструкция по допросу советских военнопленных, которая получила одобрение у немецкого командования и в дальнейшем использовалась другими немецкими разведорганами. В начале 1943 года разведкоманда вместе с немецкими войсками начала отступление, фронт двинулся к границам СССР. В Мариуполе «группа Цирке» задержалась до лета 1943 года. Позже она была передислоцирована сначала Мелитополь, затем были Херсон, Николаев и Одесса. К тому времени функции «Сидорова» уже не ограничивались допросами военнопленных. Управление контрразведки НК ВМФ Смерш точно установило участие Ильинского в заброске немецкой агентуры в тыл Красной армии. В Николаеве из разведкоманды через линию фронта бежали личный шофёр Цирке — Ткаченко и сотрудник Филиппов, которые подробно рассказали советским военным контрразведчикам всё, что знали о «группе Цирке» и её личном составе. О начальнике разведкоманды было известно, что он уроженец Прибалтики, бывший офицер царской армии и армии генерала Н. Юденича. В декабре 1943 года на основании материалов Управления контрразведки НК ВМФ Смерш Ильинскому Военным трибуналом был вынесен заочный смертный приговор. Во второй половине июля 1944 года через Днестр были переброшены четыре немецких агента, которые уже 29 июля давали показания офицерам Смерша, в которых подробно описали «Сидорова». Отступление вермахта уводило группу Цирке всё дальше на Запад. С сентября до декабря 1944 года сотрудники Нахрихтенбеобахтер дислоцировались в Вене, где, однако, никакой работы не вели. Вскоре команду расформировали; часть сотрудников влилась в Русскую освободительную армию генерала А. Власова. Сам Ильинский был переведён в разведгруппу капитана Рикгофа «Маринеауфклерунгс команде» № 169 («МАК-169»), которая дислоцировалась на Балтике. В феврале 1945 года по рекомендации одного из немецких штабов остатки группы направились обратно в Вену, но там уже шли бои со стремительно наступавшими частями Красной армии. Ильинский решил затеряться среди беженцев и военнопленных. Окончание войны он встретил недалеко от Зальцбурга, на ферме. Американцы направили Ильинского в лагерь для советских граждан, откуда он был передан советскому командованию. В условиях большого количества перемещённых войной лиц Ильинскому, а точнее теперь уже «Лазареву», удалось представиться бывшим военнопленным и удачно пройти фильтрацию. В 1945 году «Лазарев» — боец караульной роты одной из частей 5-й Воздушной армии. В подразделении он на хорошем счету: участвует в спортивных соревнованиях по футболу и волейболу. Из рядов Советской армии «Лазарев» был демобилизован в ноябре 1945 года. Навыки разведчика помогли ему изменить в документах свои биографические данные. В военном билете, который «Лазарев» получил в Горьковской области, указано, что весь период Великой Отечественной войны он прослужил в полевой авиаремонтной мастерской. Ильинский — Сидоров — Лазарев скрывался от органов госбезопасности до октября 1952 года, постоянно меняя места жительства и работы. Однако ошибка стоила ему свободы. Он нарушил правило, которое сам не раз объяснял агентам перед отправкой за линию фронта, — сторониться родных и знакомых. Он решился посетить Тулу, где проживали его сестра и мать. Там и был арестован сотрудниками МГБ. Приговором Военного трибунала Московского военного округа капитан-лейтенант Ильинский был приговорён к расстрелу. Приговор, конечно, был ним обжалован: «Второй раз я стою перед расстрелом, может быть, поэтому я из серьёзного человека сделался наивным и не в состоянии правильно мыслить. «Наивность» предателя оценили Постановлением Президиума Верховного Совета СССР от 5 июня 1953 года. Ходатайство о помиловании было удовлетворено, расстрел заменили на 25 лет лагерей....Дальнейшая судьба неизвестна. По материалам:Иванников И. Тайная война немецких спецслужб на море, Сафронов «Второй раз я стою перед расстрелом…»
Дело разведчика-оборотня Недавно тульские чекисты рассекретили материалы уникального уголовного дела, которое хранилось под грифом "Секретно" более 50 лет
Недавно тульские чекисты рассекретили материалы уникального уголовного дела, которое хранилось под грифом "Секретно" более 50 лет и попало в учебники по контрразведке. Мы решили рассказать о подробностях этого дела читателям "Слободы". Будущий предатель Борис Ильинский попал в немецкий плен в сентябре 1942 года сразу после захвата 35-й батареи под Херсонесом.
В РАЗВЕДКУ ОТ ТУЛЬСКОГО КОМСОМОЛА В октябре 1952 г. в распоряжение сотрудников тульского управления министерства госбезопасности поступила информация особой важности. Чекисты узнали, что в Тулу из Горького приехал некто Борис Ильинский - опасный преступник, которого органы госбезопасности разыскивают по всей стране еще со времен Великой Отечественной войны. Операция по его задержанию прошла 14 октября. Чекисты схватили Ильинского на ул. Коммунаров (ныне - пр. Ленина), когда он направлялся в парк культуры и отдыха, где у него была назначена встреча. Задержанный предъявил документы на имя Бориса Лазарева. Но ошибки быть не могло, чекисты знали: в годы войны этот человек попал в плен и был завербован на работу в немецкую разведку, а в 1945-м ухитрился пройти фильтрацию, вернуться в СССР под вымышленной фамилией и в течение 7 лет жить обычной жизнью простого человека. Сотрудника немецкой морской разведки Ильинского смогли вычислить и задержать только тульские чекисты. Но с Тулой его связывало еще и то, что здесь началась его военная карьера. Дело на немецкого агента Бориса ИЛЬИНСКОГО завели в 1943 г. и заочно приговорили его к высшей мере наказания - расстрелу.
В 1927 г. 16-летний Боря Ильинский вместе с родителями переехал в Тулу к брату Александру, который работал начальником местной оружейно-технической школы. Закончив фабрично-заводскую школу при Тульском оружейном заводе, Борис Ильинский с 1929 г. остался работать на предприятии слесарем, а в 1932 г. по распределению тульского комсомола отправился поступать в Ленинградское военно-морское училище связи. После училища лейтенант Борис Ильинский получил направление на службу в штаб военного Черноморского флота в Севастополь. Через два года связисту Ильинскому предложили стать разведчиком. В 1938 г. командование отправило делавшего успешную карьеру лейтенанта на разведывательные курсы наркомата обороны в Москву. Изучив тонкости агентурной и радиоразведки, Борис Ильинский стал помощником начальника информационного отделения разведотдела Черноморского флота. Интересно, что будущий предатель, а пока начинающий советский разведчик Борис Ильинский, мог навсегда расстаться с разведкой, едва начав в ней работать. В 1938 г. в Туле работники НКВД арестовали старшего брата Бориса Ильинского Александра. По негласным правилам того времени, с такими родственными связями работать в разведке Ильинский не мог. Сразу после задержания брата Бориса перевели на менее значимую должность командира роты связи в Одессу. Однако вскоре все обвинения с Александра Ильинского были сняты, его освободили, а для Бориса вновь открылись двери советской военной разведки. Борис Ильинский вернулся в разведотдел Черноморского военно-морского флота, а сразу после начала Великой Отечественной войны был назначен на должность помощника оперативного дежурного штаба по разведке.
СПАСТИ РЯДОВЫХ, ЧТОБЫ ПОПАСТЬ В ПЛЕН Летом 1942 г. немецкие войска вплотную подошли к героически оборонявшемуся Севастополю. Окончательно город был занят немцами в начале сентября. В эти дни среди прочих в плен к фашистам попал и Борис Ильинский. Причем как кадровый офицер и сотрудник разведотдела штаба Черноморского флота Ильинский должен был быть эвакуирован, но по злому року этого не произошло. Когда немцы заняли северную сторону Севастополя, команду штаба Черноморского флота, в числе которой был и Борис Ильинский, перебросили в район Херсонесского маяка на батарею №35. Через несколько дней штаб погрузили на машины и доставили на аэродром для эвакуации. Основную часть командования штаба погрузили на самолеты и отправили из Севастополя. А самолет, предназначенный для эвакуации остатков штаба, на котором должен был лететь Ильинский, заняли раненные матросы. Спасая жизни рядовых бойцов, Борис Ильинский остался в осажденном Севастополе - остался, чтобы спустя два дня оказаться во вражеском плену. С аэродрома Ильинский в числе оставшейся группы командного состава и рядовых вернулся в район 35-й батареи. С винтовкой в руках Борис Ильинский оборонял ее от наступавших немцев, а потом вместе с остальными офицерами и солдатами перешел на берег и сдался. Борис попал в лагерь советских военнопленных. На первом же допросе раненный при обороне батареи Ильинский признался немецкому офицеру, что служил помощником оперативного дежурного штаба Черноморского флота по разведке. Как спустя много лет признает сам Борис Ильинский, обмануть немца было невозможно: "При допросе присутствовали матросы-радисты штаба флота, которые знали меня в лицо, по фамилии и должности". Немцы сразу поняли, что в их руках оказался человек, который мог обладать бесценной оперативной информацией о штабе Черноморского флота и его деятельности, а также количестве кораблей и состоянии флота.
ИЛЬИНСКИЙ. ОН ЖЕ "СИДОРОВ" Перед нескончаемыми допросами и вербовкой немцы решили обработать Ильинского, что называется, по полной, и, прежде всего, задавить его психологически. На руку им сыграло то, что Ильинский помог бежать из лагеря военнопленных офицеров сотруднику особого отдела НКВД, отдав ему свой паек хлеба. Борис Ильинский попал в число подозреваемых в организации побега "особиста" и попал в симферопольскую тюрьму, где больше месяца провел в одиночной камере. После пытки одиночкой Ильинского доставили в симферопольский штаб немецкой морской разведки "Нахрихтенбеобахтер" ("НБО"), поселили в отдельную комнату, накормили, одели, начали оказывать медицинскую помощь. Поправившегося Ильинского начали допрашивать. Немецкие переводчики выведывали у него информацию об организации разведотдела, функциях различных подразделений. Ильинский рассказал все, что знал. А, кроме того, назвал немцам имя начальника радиостанции разведывательного отдела штаба, который попал в плен вместе с ним. Хитроумные немецкие разведчики предупредили: "Лучше говори правду, мы уже допрашивали сотрудников разведотдела штаба и нам все известно! Соврешь - пеняй на себя". Спустя неделю после первого допроса в штабе "НБО" Ильинского пригласили к зондерфюреру немецкой разведывательной команды Келлерману. Немецкий разведчик предложил пленному офицеру работать в его команде в качестве специалиста по допросам советских военнопленных в лагерях. Ильинский согласился и, таким образом, поступил на службу в немецкие разведорганы. На свое первое задание в качестве агента немецкой разведки Борис Ильинский отправился в Ростов-на-Дону в составе группы обер-лейтенанта Цирке. Ильинскому присвоили агентурный псевдоним "Сидоров".
О подробностях службы советского офицера в немецкой разведке, об удивительном возвращении предателя на Родину читайте в следующем номере "Слободы". Андрей ВАРЕНКОВ, фото из архива ФСБ.
Дело разведчика-оборотня Недавно тульские чекисты рассекретили материалы уникального уголовного дела, которое хранилось под грифом "Секретно" более 50 лет и попало в учебники по контрразведке
Продолжение. Начало в номере 5 декабря 2007 г.
Напомним, в октябре 1952 г. тульские гэбэшники повязали особо опасного преступника Бориса Ильинского. В 1942 г. будучи помощником оперативного дежурного штаба Черноморского флота по разведке Борис Ильинский попал в немецкий плен, был завербован и стал работать на военно-морскую разведку абвера. Немецкого агента Сидорова (такую кличку получил советский офицер Ильинский) удалось задержать только спустя 7 лет после окончания войны. В конце 1944 г. после ликвидации разведгруппы Цирке немецкий агент Борис Ильинский осел в деревушке в 30-ти км от австрийского Зальцбурга.
ФАШИСТСКАЯ КАРЬЕРА Осенью 1942 г. после вербовки в симферопольском штабе морской разведки "Нахрихтенбеобахтер" ("НБО") новоявленный немецкий агент Борис Ильинский был отправлен в группу старшего лейтенанта Вольфа Цирке. Айнзатцкоманда Цирке специализировалась на допросах военнопленных в лагерях. Ильинский получил должность так называемого "опрашивающего". Еще в штабе "НБО" ему была поставлена основная задача: "выявлять из числа военнопленных тех, кто работал на военных заводах Советского Союза, опрашивать их по вопросам, интересующим немецкую разведку, и записывать показания". Немцев интересовало все, что касалось области вооружения Красной Армии, и, прежде всего, состояние военной промышленности СССР на Урале и Дальнем Востоке. Эти бесценные сведения утекали во вражескую разведку через Бориса Ильинского. Детальный инструктаж по поводу предстоящей работы предатель прошел в Ростове-на-Дону, куда в составе группы Цирке попал на свое первое задание. О тонкостях ведения допросов Сидорову рассказали жители Болгарии Александр Браунер и Иван Стоянов, которые также работали в команде Цирке. Именно через болгар собранная рядовыми "опрашивающими" информация попадала в верха немецкой разведки. В войне отчетливо наметился перелом. Синхронно с наступлением Красной Армии разведывательная группа Цирке перемещалась в западном направлении. После Ростова-на-Дону Борис Ильинский "работал" в лагерях для военнопленных в Мариуполе, Херсоне, Одессе, Галаце (Румыния), Рени (Молдавия) и Вене (Австрия). Еще совсем недавно делавший успешную карьеру по службе в Красной Армии, Ильинский добился определенных успехов и в работе на немецкую разведку. В конце 1942 г. его лично вызывали в Бухарест и Берлин. Высокопоставленные чины фашистской Германии еще и еще допрашивали Ильинского о состоянии Черноморского флота и тонкостях советской радиоразведки. А весной 1944 г. в Рени начинавший с должности обычного "опрашивающего" агент Сидоров, вместе с Вольфом Цирке занимался подготовкой и переброской в тыл Красной Армии двух немецких диверсантов. Кстати, во время работы в разведгруппе Цирке Ильинский носил военную немецкую форму без знаков отличия. Официальной зарплаты у предателя не было. Но немцы регулярно - два раза в месяц - платили своему агенту по 500 советских рублей или по 200 марок. Эта справка о работе в должности кочегара стала одним из первых документов, закрепивших новую фамилию предателя после возвращения в город Горький.
ВОЗВРАЩЕНИЕ ОБОРОТНЯ Осенью 1944 г. по прибытии в Вену группа Цирке была расформирована: ее сотрудникам предложили пойти на службу в аналогичные разведгруппы. Но какое-то внутреннее чутье подсказало Ильинскому, что фашистской Германии приходит конец. Поэтому, несмотря на сытую жизнь в немецкой разведке, он с разрешения Вольфа Цирке устроился на работу к австрийскому крестьянину, хутор которого располагался в 30 км от Зальцбурга. Агент Сидоров затаился: в тихой австрийской глубинке он терпеливо ждал, когда кончится война. Правда, перед тем, как осесть у крестьянина, Борис Ильинский с разрешения своих немецких начальников ездил в Италию, где близ Милана в немецкой части служила его любовница - Валентина Лазарева. С ней Борис познакомился в группе Цирке. В мае 1945 г. после капитуляции Германии Ильинский пешком отправился в Зальцбург. Американцы создали здесь два лагеря: один для советских военнопленных, подлежащих отправке на Родину, а второй - для тех, кто служил во власовской армии или работал в немецкой разведке, и не желал возвращаться в Советский Союз. Что руководило Ильинским в тот момент, неизвестно: быть может, после стольких лет разлуки он хотел увидеть близких родственников. Но он пошел на риск и явился в лагерь для пленных, подлежащих отправке в СССР. Через две недели Ильинского в числе прочих военнопленных передали Советскому командованию. По логике вещей вместо возвращения на Родину предатель должен был отправиться под трибунал. Дело в том, что факт работы Бориса Ильинского на немецкую разведку был достоверно установлен еще в 1943 г., после захвата штабных документов немцев в Сталинграде. К окончанию войны органы контрразведки СМЕРШ имели на Ильинского целое дело: информация о его службе в НБО постепенно накапливалась из показаний заброшенных в советский тыл и арестованных немецких агентов, от бежавших из плена военнослужащих Красной Армии, от жителей городов, где работал предатель. Вычислить бывшего немецкого разведчика Сидорова во время фильтрации, казалось, было делом техники. Однако в суете тех послевоенных дней Ильинский умудрился вернуться. В советском лагере для репатриируемых он представился Борисом Лазаревым (по фамилии своей любовницы Валентины Лазаревой). Обман сработал - в августе 1945 г. Борис Лазарев прибыл в венгерский Секишвар для прохождения службы в 356-м батальоне аэродромного обслуживания, а в октябре демобилизовался и вернулся в Советский Союз. Именно в Секишваре человек по фамилии Лазарев стал существовать не только на словах самого Ильинского, но и в официальных документах. Ильинскому выдали красноармейскую книжку на имя Лазарева, которую он впоследствии поменяет на гражданский паспорт. Сестра Бориса Ильинского Валентина сыграла ключевую роль в его задержании, но именно она оставалась единственной ниточкой, связывавшей бывшего немецкого агента с волей.
ПЕРЕКАТИ-ПОЛЕ По возвращении на Родину экс-разведчик абвера направился не к родственникам в Тулу, а в Горький, где он родился и вырос, но где не осталось близких людей. Догадываясь, что его, скорее всего, разыскивают, Борис Лазарев решил стать перекати-поле: в течение 7 лет он как перчатки менял места работы, разъезжал по всей стране. Лазарев предпочитал не задерживаться в одном месте больше чем на год. Помогла ему и любовь женщин. Кроме заводских общежитий временным пристанищем бывшего немецкого агента чаще всего становились жилища его любовниц. В частности, достоверно установлено, что последние полгода жизни на свободе Лазарев жил в частном доме некоей Анны Трошиной. Несмотря на все эти меры предосторожности, Бориса Ильинского все же тянуло к родственникам. Сам он признался на допросах, что "очень сильно хотел увидеть мать и выяснить судьбу других близких". Впервые после войны Ильинский приехал в Тулу в 1945 г. Следующий визит он совершил через 4 года. Но ни в первый, ни во второй раз Борис не смог найти родню. В третий раз Ильинский приехал в Тулу 12 октября 1952 г. По справке адресного бюро Борис разыскал свою сестру Валентину. Он рассчитывал узнать у нее адрес своей жены, которая жила в Ленинграде. Но Валентина Ильинская, знавшая о работе брата в немецкой разведке, не стала ему помогать и предложила сдаться чекистам. Ни о чем не договорившись, Борис и Валентина решили встретиться еще раз. После этого свидания Валентина Ильинская сама обратилась в Управление госбезопасности и сообщила, что ее брат находится в городе. После этого Борис Ильинский, он же Сидоров, он же Лазарев был задержан. 3 марта 1953 г. Военный трибунал Московского военного округа приговорил Ильинского к высшей мере наказания - расстрелу. Однако по амнистии летом того же года это наказание заменили на 25 лет лишения свободы. Отбывать срок Ильинского отправили в особый лагерь МВД СССР. К сожалению, нам не удалось выяснить дальнейшую судьбу разведчика-оборотня. Возможно, он умер своей смертью в лагере, а может, освободился из зоны и теперь доживает свой век обычной тихой жизнью.
Благодарим за помощь в подготовке материала пресс-службу УФСБ по Тульской области. Андрей ВАРЕНКОВ, фото из архива ФСБ.
И анализ похождений данного экспоната в кратком изложении
В октябре 1953 года контр-адмирал Леонид Бекренев стал начальником 1-го управления Главного разведывательного управления Генерального штаба Вооруженных сил. За двадцать лет службы в разведке флота Леонид Бекренев всякое повидал, едва ли его можно было чем - то удивить. На его памяти был Герой-катерник Алексей Добрянский официально «погибший»(?) в бою в у острова Соммерс и неожиданно «всплывший» на ответственных должностях в школе абвера на мызе Кейла-Йоа, были полярные исследователи, давшие свое имя дюжине заливов и островов в северных морях, «вдруг»(?) оказавшиеся шифровальщиками в штабе адмирала Редера , были командиры миноносцев - любители прокатиться с «ветерком» по Таллиннскому рейду, «вдруг»(?) оказавшиеся с любовницами в Швеции…. Но, чтобы офицер, которого он сам «ввел» в разведку и которому доверял как себе, вдруг оказался матерым врагом, заслужившим на этом поприще четыре германских ордена…. Дело в том, что «Ориентировка» по Борису Ильинскому была разослана в «заинтересованные» инстанции еще в марте 1943 года. Кстати, в послужных списках адмирала Бекренева, оформлявшихся при его жизни, был «заморбличен» период его службы в разведывательном отделе Черноморского флота. Вместо отметок о службе в должностях помощника и заведующего 2-м отделением, появилось безликое - «…заместитель начальника, начальник отделения»….. Какого отделения, когда? Оно и понятно,- кому было приятно тиражировать информацию о том, что в свое время он дважды содействовал в назначении на ответственные должности в разведке изменника Родины, матерого врага, поставившего на «уши» радиоразведку Южного фронта и Черноморского флота, и прочее и проч… Процесс визирования документов военных трибуналов носил исключительно служебно-административный характер. В марте 1953 года Бекреневу предстояло «завизировать» обвинительное заключение в уголовном деле на человека, которого он знал, и которому когда-то в полной мере доверял… ... В плену оказались старшины-шифровальщики, радиотелеграфисты, операторы, обслуживавшие стационарную и подвижную радиостанции разведывательного отдела, во главе со своим начальником – лейтенантом Демидовым. В плену оказался старший секретчик разведывательного отдела - мичман Иван Шаров. Еще 26 июля он был направлен в Камышевую бухту для передачи на борт лидера «Ташкент» секретной документации с перспективой эвакуации тем же рейсом. Перегружая на борт корабля мешки с секретными документами, он вручил специалисту СПС сопроводительный документ, в котором предназначалось к эвакуации «четыре мешка с документами плюс- доставивший их мичман Шаров». Принимающий обратил внимание, на то, что мешков оказалось пять, - естественно - преимущество при эвакуации принадлежало мешку с совершенно секретными документами, а не мичману. В результате, - Шарову пришлось ожидать очередной «оказии» и он оказался в многотысячной массе, страстно желавшей любыми средствами вырваться с огненного капкана. Шаров был по стандартным меркам взрослым и практичным человеком. Хорошо представляя себе возможный ход событий, он переоделся в солдатскую форму и воспользовался солдатской «книжкой» убитого красноармейца. Нужно ли мне напоминать о том, что в солдатской книжке той поры не предусматривалась фотография владельца? «Затеряться» в громадной массе военнопленных Шарову сразу не удалось – в первую же ночь в концентрационном лагере, он был опознан одним из матросов, знавших его по службе в разведывательном отделе флота. Пришлось воспользоваться помощью патриотически настроенных моряков, с готовностью расправившихся с потенциальным доносчиком. По воспоминаниям Шарова сцена эта напоминала аналогичный эпизод, описанный автором сценария фильма «Судьба человека». В дальнейшем, пройдя все испытания, Шаров вернулся на Родину и смог убедительно подтвердить достойное поведение в плену и доказать органам «Смерш» свою благонадежность. Поскольку Шаров попал в плен в солдатской форме, его миновал жесткий режим штрафных концлагерей, в которых преимущественно содержали моряков, попавших в плен в последние дни борьбы за Севастополь. ... Мы уже вели речь о том, что Борис Ильинский попал в плен 3 июля, - значит, уже с 5-го июля он находился в лагере Толе под Бахчисараем. На первом допросе Борис Николаевич дал о себе ложную информацию в надежде «затеряться» среди десятков тысяч военнопленных. Так, он указал, что служил командиром роты в батальоне связи флота, что отца его зовут Николай Павлович, что девичья фамилия матери – Чубурашкина, что проживают они по адресу: г. Тула, ул. Коммунаров дом 39 кв. 5. Следует отметить, что легенду прикрытия он продумал грамотно. Адрес родителей в Туле пришлось назвать,- так как проверить его было несложно… Изменив отчество отца с Дмитриевича на Павловича, Борис Николаевич пытался сохранить в тайне свое истинное происхождение… Указав, что девичья фамилия матери -Чубурашкина, он тоже немногим рисковал,- указывая название деревни в Ковернинском уезде, откуда мать его была родом… Должность командира роты связи указывалась в его служебном удостоверении после кратковременной службы в Одесской военно-морской базе… Каждый офицер разведки имел служебное удостоверение, по которому он мог «прописаться» по месту жительства семьи, зарегистрироваться в гостинице во время служебной командировки и проч. Был ли шанс у Ильинского затеряться в толпе военнопленных? Как выясняется - был... Оказавшийся в плену комиссар 9-й морской стрелковой бригады, которого многие моряки и пехотинцы знали в лицо, умудрился бежать из эшелона, идущего в Донецк, и в феврале 1943 года перейти линию фронта в районе Мариуполя… ... Судя по фотографиям разных лет, - Ильинский резко менял свой облик. На фотографии 1939 года - морской офицер - интеллектуал, с аккуратной прической, с ироничным прищуром глаз. На фотографии 1944 года - при всех прежних признаках - самодовольный взгляд властителя людских судеб, облаченного в форму офицера вермахта. На фотографии, сделанной в Альпах в апреле 1945 года - залихватский, бесшабашный взгляд, «простоватого»(?) , парня с заводской окраины… Это нисколько не противоречило легенде, - действуя по плану «грядущей» натурализации, «Борис Лазарев» изображал подневольного работника, батрачившего на хозяина –«мироеда», и с «нетерпением» ожидавшего возвращения домой… Появление последней фотографии - нетипичный случай для опытного разведчика, привычно избегавшего лишний раз «светиться», но вполне естественное явление для простоватого младшего сержанта, прошедшего плен, «томящегося» в ожидании грядущего возвращения на Родину, в российскую глубинку, и пожелавшего «запечатлеть» себя на фоне заснеженных горных вершин… Вот удивятся земляки-горьковчане… Действуя по такому проекту «натурализации», разведчику не нужно было фальсифицировать лагерную документацию, запасаться свидетелями своего патриотического поведения в плену… Сохранялась возможность при необходимости изменять свое местонахождение, что и предпринял Ильинский, покинув хутор и направившись в сторону итальянской границы… На фотографии, сделанной после ареста в 1952 году, - стриженая «под машинку» голова, сытая, самодовольная физиономия, сосредоточенный, спокойный, уверенный взгляд, свойственный профессиональным спортсменам и матерым бандитам… На фотографии, сделанной в шестидесятых годах, интеллигентное лицо, проницательный, спокойный, чуть иронический взгляд… Судя по одежде, в которой он был во время последнего фотографирования,- Борис Николаевич к тому времени был расконвоирован, либо жил на «поселении»…. Кстати, в следственном «деле» отмечено, что длительное время Ильинский «…работал бухгалтером»(?). Не станем до поры уточнять специальность, знания и навыки по которой были остро востребованы в «специальных» тюрьмах МГБ СССР той поры … ... Естественным было бы задать вопрос,- на чем основывается мое утверждение о том, что основной целью возвращения Бориса Ильинского в Россию, - состояло в добывании разведывательной информации по объектам советской атомной промышленности. До сих пор в городах Российской федерации действует обязательная прописка по месту жительства и требование временной прописки во всех случаях вынужденного длительного пребывания в тех же городах… Более того, по сей день у мужчин призывного возраста требуются документы, подтверждающие их отношение к воинской службе – то есть - обязательная регистрация в военкомате. На территории СССР существовали города и целые области с особым режимом, пребывание в которых требовало наличия специальных пропусков или командировочных предписаний. Если бы не это требование,- нам никогда было бы не узнать – в каких городах побывал Борис Ильинский с 1946 по 1952 год. По отметкам в паспорте он регистрировал факт длительного пребывания в следующих городах: - год в Горьком, -6 месяцев в Муроме, -год в Херсоне, -4 месяца в Арцизе, - 6 месяцев в Ярославле, - 2 месяца в Перми, - восемь месяцев в Уфе, - 6 месяцев в Оренбурге, -6 месяцев в Куйбышеве, -6 месяцев в Черепанове Новосибирской области, - один год в Кемерово, -6 месяцев в Братске, -1 год в Новосибирске. Самый поверхностный взгляд на перечень городов, в которых основательно «отметился» Борис Ильинский, позволяет предположить целевую направленность, - определенную систему в этом «турне» продолжительностью в семь лет… Теперь нам предстоит ответить на вопрос,- что связывает между собой эти города? Во всех этих городах, без исключения, создавались объекты, на которых закладывались основы «атомного» проекта СССР. В регионах, представлявших повышенный интерес, Ильинский находился не менее полугода… В городах, помеченных мной,- Борис Николаевич «отметился» более основательно, живя с женщинами, которые успели родить от него детей…
Отступление германской армии напрямую влияло и на передвижение группы Цирке. Она уходила всё дальше на Запад. Например, с сентября по декабрь 1944 года группа располагалась в Вене, но уже никакой работы не вела. В итоге её расформировали. Часть сотрудников ушла в части РОЛ Власова, а сам Сидоров как ценный специалист был переведён в разведгруппу капитана Рикгофа (МАК-169), дислоцировавшуюся на Балтике. Там он находился до февраля 45-го, пока но указанию одного из немецких штабов остатки группы не направились обратно в Австрию. Но там уже шли бои, и Ильинский принимает pemeirac затеряться среди беженцев и военнопленных. До победы он преспокойно работал у австрийского крестьянина на хуторе, расположенном в 30 километрах от Зальцбурга. Однако перед тем как осесть, Борис Ильинский с разрешения своего начальника выезжал в Италию, где близ Милана в немецкой части служила его любовница — Валентина Лазарева. Став опытным разведчиком, Сидоров готовится к приходу Красной армии. И, надо сказать, готовится основательно. Только этим можно объяснил» его появление в лагере для военнопленных в Зальцбурге, подлежащих отправке на Родину. Уж для кого, но для него это был неоправданный риск. И тем не менее… Он шел на явный риск. Шел уверенно, с каким-то внутренним чутьём на успех. И, надо сказать, оно не подвело его. Через две недели Ильинского в числе прочих военнопленных передали советскому командованию. В лагере для репатриируемых он назвал себя Лазаревым. Под этой фамилией и проходил фильтрацию. Сама по себе эта процедура, если её так можно назвать, была достаточно жесткой. Она включала в себя обычные допросы, иногда даже с пристрастием. Очные ставки с присутствием свидетелей. А самое главное — проверку данных бывшего военнопленного. Каким образом Ильинскому, Сидорову и Лазареву удалось все пройти, остаётся великой загадкой, так как вычислить его было делом обыкновенной техники. И всё-таки ему удалось то, что даже не удавалось обыкновенным военнопленным, на которых могли что-то нехорошее показать товарищи. На него показать было абсолютно нечего. Другая фамилия, чужая биография. Одним словом, профессионально подготовленная легенда, в которую поверили! А ведь он должен был рассказать об обстоятельствах пленения, о том, какие документы и вооружение имел при себе. Подробно рассказать о пребывании в плену, где подвергался регистрации, где подвергался аресту и допросам. В фильтрационном деле перечислялись люди, с которыми военнопленный был в неволе. Также пребывание в плену должны были подтвердить как минимум два человека, показания которых подшивались в фильтрационное дело. В результате в нём появлялся следующий документ: «Утверждаю Нач. отдела контрразведки СМЕРШ … Заключение …я, старший оперуполномоченный… рассмотрев материал на бывшего военнопленного Лазарева Бориса Николаевича НАШЁЛ: Что по состоянию на… 1945 года компрометирующих данных на проверяемого не добыто По учёту розыска агентуры противника не проходит. ПОСТАНОВИЛ: Лазарева Б.Н. отнести к… категории и передать командованию… по нарядам… с последующей разработкой но месту работы. Оперуполномоченный (личная подпись)». Легенда сработала! В августе 1945 года Борис Лазарев прибыл в венгерский город Секишвар для прохождения службы на должность бойца караульной роты в 356-й батальон аэродромного обслуживания 5-й Воздушной армии. В новом подразделении он абсолютно на хорошем счету, где не просто отлично служит, а еще и участвует в спортивных соревнованиях по футболу и волейболу. Нареканий никаких. На то он и разведчик! В ноябре 1945 года Лазарев демобилизуется из армии. В военкомате Горьковской области, куда он вернулся из Венгрии, ему выдадут военный билет, в котором будет записало, что весь период Великой Отечественной войны он прослужил в полевой авиаремонтной мастерской. Одним из первых документов, который еще раз закрепил новую фамилию Ильинского после возвращения в Горький, стало удостоверение, выданное ему как Лазареву Б.Н. 5 февраля 1946 года, «в том, что он действительно работает в жилищной части КЭЧ гарнизона г. Горького в должности ст. кочегара. Удостоверение действительно по 15 апреля 1946 г. Начальник жил. части Горьковского гарнизона Иванов».
Агент «морского» Абвера «… Необходимо провести тщательную фильтрацию всех военнопленных, гражданских и перемещенных лиц в стационарных лагерях и временных пунктах принудительного содержания на территории ответственности Генерального комиссара округа Николаев. Проверке подвергаются лица, прибывшие после 29 декабря 1941 года...
Список уполномоченных по каждому объекту прилагается.
4. Уезд Очаков. Каменка. Обер-лейтенант Думер, переводчик Шихт.
5. Гебит Новая Одесса. Троицкое. Унтер-офицер Ленерек, переводчик Зяблицкий.
… Всем службам обеспечить содействие оперативного выполнения приказа № м 324/11 от 26.10.1942. Куратор НБО корветтен-капитан Рикгоф».
(Иванников И. Тайная война немецких спецслужб на море//В мире спецслужб. 2005. № 6. 13 июля). Во время немецкой оккупации наш город превратился в «столицу» многочисленных спецслужб третьего рейха и его союзников. Здесь действовали тайная полевая полиция, опергруппа СД, руководимая Санднером, две айнзацкоманды и румынская жандармерия. Кроме того, генеральный округ Николаев находился под надзором шефа полиции безопасности Шпана и сотрудников Абвера.
Недавно Тульское отделение ФСБ рассекретило несколько фондов областного архива КГБ. Новые документы свидетельствуют о том, что наш город с августа 1941-го по март 1944 года стал для немцев своеобразным «Лэнгли». Спустя полгода после начала оккупации в Николаеве, плюс ко всем спецслужбам, добавилась контора такой экзотической организации, как морская контрразведка Абвера – «Нахрихтенбеобахтер» (НБО). Это подразделение было организовано в январе 1942 года как служба контрразведки штаба главнокомандующего морскими силами на Черном море. Организация имела разветвленную структуру: управление (до 90 сотрудников), две разведывательные команды, диверсионный отряд, группу по вербовке захваченных моряков, свой лагерь военнопленных и школу подготовки агентуры. В ее состав входили специалисты по радиоразведке и изучению документов затонувших судов, опросу пленных и контрразведывательной защите. На «балансе» находилось также карательное подразделение - легион «Черное море» (500 отборных диверсантов, принимавших активное участие в антипартизанских операциях). «Морской» Абвер тесно взаимодействовал с разведывательными отделами комендатур во всех приморских городах Украины. НБО поначалу базировалась в Симферополе, затем в Одессе, а потом на несколько месяцев перебралась в Николаев. В конце января 1942 года два штатных сотрудника НБО капитан-лейтенант Видель и переводчик Сидоров прибыли в город для вербовки советских военнопленных в свою разведшколу. За две недели им предстояло просмотреть несколько тысяч дел и лично допросить три сотни красноармейцев в николаевском «Шталаге-364». Со своей задачей абверовцы справились блестяще. Переводчик Сидоров разработал «свой метод» фильтрации русских солдат и офицеров. Новый способ первичного отбора военнопленных, вскоре будет взят на вооружение всеми спецслужбами фашистской Германии. Рассекреченные документы Тульского КГБ (НКВД) позволили узнать истинную фамилию переводчика. Это Борис Николаевич Ильинский – капитан-лейтенант Черноморского флота, незаметный, маленький человек, который принес много вреда своему народу и оставил недобрую память о себе в Николаеве.
Пролетарская биография: не участвовал… не состоял… не привлекался… О биографии Бориса Ильинского мы узнаем из личного дела, составленного дознавателями «СМЕРШа». И. Иванников, почти целиком приводит его в своей статье «Тайная война немецких спецслужб на море». Будущий офицер Черноморского флота родился в 1911 году в Нижнем Новгороде. Отец: рабочий литейно-механического завода; мать: надомная швея. В 1927-м Боря Ильинский вместе с родителями переехал в Тулу к брату Александру, который работал начальником местной оружейно-технической школы. После окончания фабрично-заводского училища при Тульском оружейном заводе он остался работать на предприятии слесарем, а уже в 1932-м Ильинскому крупно повезло: по распределению Тульского горкома комсомола молодой человек отправился поступать в Ленинградское военно-морское училище связи. Комсомольская путевка + безупречная биография позволили ему спокойно окончить заведение и получить направление в Штаб Черноморского флота. Способный лейтенант становится членом партии, получает квартиру и женится. Вскоре в семье появляется дочь. Жизнь улыбается, а карьера набирает обороты. Начальство замечает перспективного офицера, и в 1938-м Ильинского направляют на специальные курсы наркомата обороны в Москву. Изучив специфику радиоразведки, молодой связист сразу становится помощником начальника информационного отделения разведуправления Черноморского флота. Очень большая должность и… ответственная. Через руки лейтенанта проходит вся оперативная информация о перемещении румынских, венгерских и турецких кораблей. Подчиненные ему аналитики обрабатывают доклады пограничников о контрабанде оружия, задержании подозрительных лиц и маркировке транзитных грузов. Сведения от разных служб формируются каждое утро в отдельный рапорт и предоставляются командующему флотом. Борис Ильинский справляется с работой. В марте 1941 года ему присваивают звание капитан-лейтенанта и назначают главным оперативным помощником начальника разведуправления. Его должность – «глаза и уши» Черноморского флота. В этом качестве молодой офицер встречает войну.
Без «глаз» и «ушей» Летом 1942-го немецкие войска вплотную подошли к Севастополю. Началась всеобщая эвакуация. Раненые матросы и пехотинцы, гражданское население и боеспособные воинские части покидали осажденный город. Сотрудники штаба жгли архивы и служебные документы. Все кадровые офицеры штаба Черноморского флота, и в первую очередь сотрудники разведотдела, должны были эвакуироваться из осажденного города. Когда немцы заняли северную часть Севастополя, последних штабистов перебросили в район Херсонесского маяка на знаменитую батарею № 35. С запасного аэродрома первый самолет взлетел благополучно, второй - попал под внезапный налет вражеской авиации. Все попрятались в укрытие и переждали опасность. Затем стали грузить документы, но… подъехала машина с ранеными матросами и для нескольких офицеров места не хватило. Среди «невезучих» оказался капитан-лейтенант Ильинский. Пришлось взять винтовку и вернуться в район 35-й батареи. Через два дня он вместе с оставшимися бойцами сдался врагу. Борис попал в лагерь советских военнопленных. На первом же допросе он признался немецкому офицеру, что служил помощником оперативного дежурного штаба Черноморского флота по разведке. Немцы не сразу поверили, что в их руках оказался человек, который обладает бесценной информацией о штабе Черноморского флота и его деятельности. Его долго изнуряли допросами. Однако, когда пленные краснофлотцы-шифровальщики подтвердили статус офицера, отношение к нему изменилось. Стали лучше кормить и выдали чистую одежду. Архив уголовного дела Тульского НКВД фиксирует последовательность событий. Сначала Ильинский отказался раскрывать военную информацию. Его посадили в одиночную камеру без света, несколько дней не кормили и не давали воды. Затем вызвали на допрос к специалисту. Им оказался зондерфюрер немецкой разведывательной команды Николай Келлерман. Метод «специалиста» оказался простым. Советского офицера и нескольких краснофлотцев вывели во внутренний двор тюрьмы. Келлерман начал беседу с вопроса: - Кто отвечал в штабе флота за внутреннюю безопасность информационного обеспечения? Ильинский: - Мне это не известно. Охранники ставят одного из матросов к стене, и Келлерман убивает его выстрелом в затылок. Келлерман: - Из каких оперативных источников стало известно о прибытии румынского транспортного конвоя в Лисью бухту 11 апреля? Ильинский: - Я не знаю… действительно, не знаю… Еще один выстрел в затылок краснофлотца. Ильинский сломался. Он рассказал немцам все. Рассказал о структуре организации разведотдела штаба Черноморского флота и функциях различных его подразделений. Назвал имя начальника секретной радиостанции штаба, который попал в плен вместе с ним (лейтенант Демидов отказался сотрудничать с немцами и был расстрелян). Однако самый главный подарок противнику капитан-лейтенант Борис Ильинский сделал 4 октября 1942 года. Он рассказал о том, что советскому командованию накануне войны стали известны шифровальные коды румынской армии. Радиоперехваты секретных переговоров румын с немецкими союзниками стали прозрачными для советского командования еще в начале 1941 года. Германские штабы пользовались для шифровки своих оперативных сообщений знаменитыми кодами «Энигма». (Позже англичанам случайно удалось добыть дешифровальную машину, но никому из союзников они не раскрыли эту информацию). Однако на практике, общаясь с румынским оперативным командованием, немцы часто переходили на румынский (промежуточный) шифр. Это помогало советской разведке «малой кровью» добывать секретные сведения о тактических планах вермахта на южном направлении. После признания Ильинского немцы тут же заставили румын перейти на другой шифр, родственный по кодировке с «Энигмой». С конца 1942 года, во время тяжелых боев под Сталинградом, советский генштаб остался «без глаз и ушей» на южном направлении боевых действий, откуда генерал-фельдмаршал Манштейн пытался деблокировать окруженную армию Паулюса. Зондерфюрер Николай Келлерман предложил пленному капитан-лейтенанту работать переводчиком в его команде, для допросов «перспективных» советских военнопленных в лагерях. Ильинский согласился и… прошел «испытание кровью». Архивное дело «СМЕРШа» содержит фотографию, где бывший морской офицер участвует в расстреле пленного красноармейца - гарантия для немецких спецслужб от повторного предательства нового агента. На свое первое задание в качестве сотрудника немецкой разведки Борис Ильинский отправился в Николаев в составе оперативной группы «Нахрихтенбеобахтер» под командованием обер-лейтенанта Цирке. Ильинскому присвоили агентурный псевдоним «Сидоров».
«Шталаг - 364» Айнзатцкоманда Цирке специализировалась на допросах военнопленных в пересыльных шталагах и офлагах. Ильинский получил должность «опрашивающего». Ему была поставлена конкретная задача: выявлять тех, кто до призыва работал на военных заводах. Немцев интересовало все, что касалось области вооружения Красной Армии, и прежде всего - состояние военной промышленности СССР на Урале и Дальнем Востоке. Важные сведения утекали в аналитические отделы вражеской разведки из протоколов допросов переводчика Сидорова. «Шталаг-364» был организован на Темводе, за Ингульским мостом. Это один из крупнейших нацистских лагерей на оккупированной территории СССР. Здесь в 26 двухэтажных бараках постоянно содержалось 26-30 тысяч советских военнопленных. Вся территория была разбита на отдельные участки. Каждый корпус, где находилось более 200 узников, был огражден колючей проволокой. Условия содержания заключенных были стандартны для всех подобных шталагов: все, кто был не в состоянии работать, уничтожались. Если в каком-то бараке появлялись тифозные больные, немцы сразу начинали бороться с эпидемией: охрана заколачивала все окна и двери и… через неделю трупы увозили за пределы лагеря. Два раза в месяц администрация устраивала «медицинскую профилактику» - всех больных и ослабевших расстреливали напротив лагерной стены. У немецких контрразведчиков на допрос одного человека в среднем уходило от 30 минут до полутора часов. Борис Ильинский понимал, что «переварить» такую массу пленных за отпущенный срок невозможно. Он предложил своему начальству «готовить» лагеря к приезду контрразведчиков. «Готовить» - это значит заранее расселить в каждый лагерный барак по нескольку тайных осведомителей, которые могли выявить нужных людей. Это сработало. За пять дней в «Шталаге – 364» были выявлены и тщательно допрошены 82 человека. Бывшие инженеры, технологи и простые рабочие оборонных заводов, которые отказались от брони и ушли добровольцами на фронт, дали информацию о своих предприятиях. 27 из них согласились сотрудничать с немецкой разведкой. Способ фильтрации Ильинского был оптимальным. Контрразведчикам не нужно было беседовать с бывшими крестьянами, ветеринарами, учителями и со всеми, кто не представлял для них интереса. Они приезжали в лагерь, чтобы за два-три дня допросить «нужных» людей и быстро уехать в следующий «подготовленный» шталаг. На оккупированной территории, от Белого до Черного моря, немцы организовали 248 шталагов – концентрационных лагерей вермахта для интернированных военнопленных из рядового состава. Сотрудникам «Нахрихтенбеобахтер» было где развернуться. Борис Ильинский «путешествовал» много. География его перемещений за два месяца впечатляет. Из Николаева он поехал в Херсон, оттуда в Ростов-на-Дону, затем в Софию, потом в Одессу, еще раз в Николаев, опять в Ростов-на-Дону и вновь в Николаев. Вена, Зальцбург, Мюнхен, Станислав, Киев, Харьков, Гродно, Минск… - переводчик Сидоров за два года посетил 87 лагерей. Он стал знаменит, о нем узнала советская контрразведка. В 1944 году трибунал заочно приговорил бывшего капитан-лейтенанта Бориса Николаевича Ильинского к смертной казни. В оккупированном Николаеве Сидоров был целых три раза. Последняя командировка в город датируется его показаниями в следственном деле с 02.11.43 по 14.11.43 гг. Резиденция «Нахрихтенбеобахтер» спешно перебиралась отсюда в Софию. Переводчику было поручено уничтожить все следы пребывания секретной службы. Сидоров прибыл в «Шталаг-364», отобрал дела военнопленных, с которыми беседовали контрразведчики НБО, и приказал всех расстрелять.
Под новым псевдонимом Осенью 1944 года южное управление «морского» Абвера было расформировано. С наступлением советских войск количество военнопленных стремительно сокращалось, мелкие шталаги закрывались, заключенные переводились в стационарные концлагеря на территории рейха. Сотрудники НБО оказались не у дел, им было предложено перейти в другие подразделения войсковой разведки. В январе 1945-го переводчик Сидоров в районе Зальцбурга грамотно исчез из поля зрения немецких контрразведчиков. В показаниях тульским чекистам Ильинский расскажет о том, что устроился работать на хутор к местному крестьянину. Здесь, в австрийской глубинке, он дождался окончания войны и двинулся пешком в Италию. По дороге его задержал американский патруль, который вернул задержанного обратно в Зальцбург. Союзники организовали на окраине города лагерь для советских военнопленных, подлежащих отправке на Родину. Через две недели Ильинского и большую группу военнослужащих передали советскому командованию. Опытный контрразведчик с блеском прошел жесткую фильтрацию особого отдела. Он взял себе новое имя – Борис Лазарев, младший сержант понтонного батальона, который почти в полном составе погиб в Харьковском котле 1942 года. Реальный младший сержант Лазарев был расстрелян по приказу Ильинского в Херсонском «Шталаге-370». Новый «Борис Лазарев» хорошо знал фамилии всех погибших командиров части, имена многих рядовых бойцов. В августе 1945 года Борис Лазарев благополучно «отфильтровался» и прибыл в венгерский городок Секишвар для прохождения службы в 356-м батальоне аэродромного обслуживания. В октябре этого же года демобилизовался и приехал на жительство в город Горький. Здесь он обменял красноармейскую книжку на гражданский паспорт и устроился кочегаром в воинскую часть.
В течение семи лет Ильинский-Сидоров-Лазарев менял города, работы и семьи. Он нигде подолгу не задерживался: 2 месяца в Перми, полгода в Ярославле, 4 месяца в Арцизе, год (!) в Херсоне, восемь месяцев в Уфе, один год в Кемерово, пять месяцев в Муроме. Жил со многими женщинами и успел оставить после себя четырех детей: в Оренбурге, Черепанове (Новосибирская обл.), Братске и Куйбышеве. Опытный конспиратор мог бы никогда не попасться, но… 12 октября 1952 года Борис Ильинский совершил непростительную для контрразведчика ошибку: приехал в Тулу к сестре, чтобы узнать адрес жены и дочери. Здесь предателя сразу задержали. 3 марта 1953 года трибунал Московского военного округа приговорил Ильинского к высшей мере наказания - расстрелу. Однако по амнистии летом того же года приговор заменили на 25 лет лишения свободы. Отбывать срок отправили в особый лагерь МВД СССР. Здесь он устроился работать счетоводом и по окончании срока вышел на свободу. Дальнейшая судьба этого человека неизвестна.
Так вот...Незадача. Историки не могут найти концов существования этого самого Бориса Ильинского
Отбывать срок Ильинского отправили в особый лагерь МВД СССР.
Шутка ли... Словно на Марс отправили и бумаги картотек транклюкировались...
ПРИКАЗЫВАЮ: 1. Организовать в системе ГУЛАГа МВД СССР следующие особые лагери МВД: а) в районе Инты — особый лагерь МВД № 1 в помещениях Интинлага МВД, общей численностью на 25 000 заключенных; б) в районе Норильска — особый лагерь МВД № 2 на базе лагерных помещений Норильлага МВД, общей численностью на 15 000 заключенных; в) в районе гор. Темников, Мордовской АССР — особый лагерь МВД № 3 в помещениях Темниковского лагеря МВД и Темниковской детской колонии, общей численностью на 20 000 заключенных; г) в районе Караганды, Казахской ССР — особый лагерь МВД № 4 в помещениях Спасозаводского лагеря МВД для военнопленных, общей численностью на 10 000 заключенных; д) в районе Колымы — особые лагери МВД на базе помещений Дальстроя МВД, общей численностью на 30 000 заключенных.
Одновременно статус «особых» был дан и ряду тюрем: Владимирскому (г. Владимир) и Александровскому централам (Иркутская область) и Верхнеуральской тюрьме (Челябинская обл.). ... 28 февраля 1948 г. были учреждены пять Особых лагерей (№ 1-5, позднее названных Минеральный, Горный, Дубравный, Степной и Береговой), в августе — шестой особлаг, Речной, а в конце декабря 1948 г. — седьмой, Озерный. ... с 1949 по 1952, было создано еще 5 особлагов. В 1949 г. это № 8 Песчаный лагерь в г. Караганде, Балхаше, Темиртау, № 9 — Луговой лагерь в с. Долинское, п. Спасск и № 10 Камышовый лагерь в Горной Шории. В 1952 — № 11, Дальний лагерь с центром в Экибастузе (не путать с Дальлагом (Дальневосточным ИТЛ) с центром в Хабаровске, существовавшем в 1929—1939 гг.). В том же 1952 г. был организован № 12 Особлаг, Водораздельный, c центром на ст. Микунь Коми АССР. Этот последний из особлагов был закрыт в апреле 1953 г, так и не преступив к запланированной работе, на 1 марта 1953 г. в нем содержалось только 1142 заключенных «общего контингента». Одновременно 12 особлагов никогда не функционировало, так как Луглаг был закрыт в сентябре 1951 года до организации Дальлага и Водораздельного лагеря. ... 8 марта 1953 года ГУЛАГ был передан в ведение Министерства Юстиции СССР. Однако Особлаги оставались в ведении МВД. Следует указать, что в особлагах прекратились притеснения политических заключенных уголовниками, характерные для 30-х и начала 40-х годов[4]. Создание системы Особых лагерей привело к консолидации политических заключенных. После смерти Сталина именно в особлагах произошли три крупнейших восстания в истории ГУЛАГа (в 1953 г. Норильское в Горлаге, Воркутинское в Речлаге и в 1954 г. Кенгирское в Степлаге).
Какой из этих особых лагерей поближе к атомному проекту СССР? В какие люди вышел примерно в 1953+25=1978 году - данный экспонат? И тут - вряд ли атомный проект. Этот экспонат - собирает по крохам лежащую на консервации агентуру. Тех кого сам забрасывал и от кого - не пришло вестей, что их накрыли органы СМЕРШ бордовою шляпою
Бывали и более сложные случаи, когда разоблачить диверсантов удавалось с трудом, в ходе кропотливой оперативной работы особистов. Одну из таких историй рассказывает историк Николай Лузан в своей книге «СМЕРШ. Без легенд и мифов». При наступлении в Карелии, оккупированной финскими союзниками Германии, советские войска в октябре 1944 года освободили заключенных лагеря военнопленных. Одним из узников оказался бывший рядовой 95-го стрелкового полка И. Стариков. Сотрудники «СМЕРШ» допросили его в тот же день, как и остальных заключенных концлагеря. По словам Старикова, он попал в плен еще осенью 1941 года, когда в составе разведгруппы отправился в тыл противника, попал в засаду, получил ранение и в результате оказался в лагере, пережив голод и страдания.
Позже старший оперуполномоченный «СМЕРШ» капитан А. Махотин обнаружил ряд нестыковок в объяснениях Старикова и начал его разработку. Интуиция вела контрразведчика по верному пути. Чудом выживший свидетель – командир той самой разведгруппы сержант Воронин – рассказал о предательстве Старикова и его добровольной сдаче в плен. Дальше клубок разматывался со все более ужасающими подробностями. Благодаря попавшим в руки контрразведчиков архивам финской спецслужбы Махотин выяснил, что упоминаемый в документах финский агент «Сергей» и Стариков – одно и то же лицо. Выдал его почерк, которым он составлял агентурные донесения для финнов.
Оказалось, что после сдачи в плен Стариков предложил свои услуги разведке и прошел обучение в разведывательно-диверсионной школе в Петрозаводске. После ее окончания его в составе специального отряда перебросили под Мурманск для проведения разведки и осуществления диверсий на железной дороге. Вернувшись с задания, Стариков занимался вербовкой советских военнопленных в финских лагерях, причем небезуспешно. Только в одном Паркинском лагере Стариков завербовал 22 военнопленных. Зарекомендовав себя, хорошо подготовленный Стариков был отобран в качестве агента на «глубокое залегание». Под прикрытием он поступил в лагерь в качестве «военнопленного», чтобы с приходом советских войск легализоваться и внедриться в ряды Красной армии, занимаясь шпионажем и вербовкой себе подобных из числа красноармейцев. Однако этим планам не суждено было сбыться. Решением военного трибунала диверсант был приговорен к 20 годам лишения свободы.
Михаил Зефиров, Дмитрий Дёгтев, Николай Баженов Самолеты-призраки Третьего Рейха. Секретные операции Люфтваффе ... Среди операций по заброске шпионов в русский тыл были и абсолютно авантюрные. Так, в сентябре в лесном районе между Туапсе и Майкопом был высажен на парашюте австриец по фамилии Плонер. Его задание было следующим: прикинуться перебежчикомантифашистом, проникнуть в штаб Черноморского флота, войти в доверие к офицерам и устроиться на какую-нибудь должность. После этого ему следовало дождаться какоголибо «важного совещания» и взорвать его! Кроме того, Плонеру нужно было вести разведку и передавать полученные сведения по рации, используя в качестве шифра страницы из книги по истории ВКП(б). Но самое интересное, что этот идиотский план в стиле «Бондианы» сработал! Плонера, рассказавшего байку о том, что он выпрыгнул с парашютом из подбитого немецкого самолета, что страшно ненавидит фашизм и горит желанием активно с ним бороться, приняли на должность чертежника (!) в один из отделов штаба флота. Однако впоследствии «суперагента» подвела самоуверенность, и его все же разоблачили. При обыске у Плонера изъяли большое количество взрывчатки, расфасованной в пакетиках с этикетками «Суп-пюре гороховый» и «Каша пшенная».
Десант под Воркутой В конце 1942 г. под эгидой РСХА был подготовлен, пожалуй, самый амбициозный проект по заброске диверсантов за всю Вторую мировую войну. Его появление было связано с именем Ивана Григорьевича Бессонова, красного командира, перешедшего на сторону немцев. Этот человек родился 24 августа 1904 г. в г. Пермь и с 1920 г. служил в Красной Армии. Быстро поднявшись по службе, Бессонов в 1930 г. перешел на работу в ОГПУ, а затем и в НКВД. Молодой командир был в органах на хорошем счету, получил орден Красного Знамени и в 1938 г. возглавил 3-й отдел Управления погранвойск НКВД. Через год карьера Ивана Бессонова достигла пика — его назначили начальником отдела боевой подготовки Главного управления погранвойск. Однако во время финской кампании 1939–1940 гг. он чем-то прогневал всесильного наркома внутренних дел Лаврентия Берию. Но впавшего в немилость Бессонова не расстреляли, что было бы не слишком сложно, а просто сплавили обратно в армию. В начале войны, будучи командиром 102-й стрелковой дивизии, Бессонов под Гомелем попал в плен к немцам. Это стало поворотным моментом в жизни бывшего преуспевающего энкавэдэшника. На первом же допросе он предложил свои услуги противнику. Сменив несколько лагерей, он в ноябре того же года оказался в лагере для пленных офицеров Oflag XIIID, который находился около немецкого городка Хаммельбург, в 34 км севернее Вюрцбурга. Здесь он решил создать собственную организацию — «Политический центр по борьбе с большевизмом» (ПЦБ). Бессонов предполагал в будущем заключить с немцами договор, согласно которому Германия признала бы Россию в границах 1939 г. Конечно, это было не более чем политическое прожектерство, но бессоновскими идеями вскоре заинтересовались в РСХА. Там полагали, что их можно использовать в собственных целях. Служба СД взяла Бессонова под свое крыло. Он был переведен из Oflag XIIID, подведомственного Вермахту, в зондерлагерь «Бухенвальд», бывший в полном распоряжении СС. Там в июле 1942 г. и началось «функционирование» ПЦБ. Вскоре была сформирована его организационная структура, состоявшая из начштаба, замполита, контрразведки и нескольких отделов. Во главе «Центра» стоял «генеральный руководитель», естественно,сам Бессонов. Вскоре он предложил масштабный проект по захвату Урала. Благодаря своей прежней службе в НКВД Бессонов знал места расположения лагерей ГУЛАГа и систему их охраны. Поэтому он смог разработать детальный план высадки воздушного десанта численностью 6000 человек из числа бывших советских военнопленных. Выброску предполагалось произвести в теплое время года на обширных пространствах от устьев рек Северная Двина и Обь вплоть до Перми и Ижевска, чтобы перерезать Сибирскую железную дорогу. После высадки штурмовых отрядов нужно было захватить концлагеря, вооружить заключенных и организовать массовое восстание против Советской власти. Особая надежда возлагалась на политзаключенных, которые непременно должны были согласиться воевать с оружием в руках против Сталина и его режима. Конечной целью операции был захват Урала и разрыв железнодорожного сообщения между Европейской частью СССР и Сибирью и Дальним Востоком. Надо сказать, что при всей своей на первый взгляд фантастичности предложенный Бессоновым план был вполне выполним. Только на территории одной Коми АССР в лагерях сидели не менее 250 тысяч человек. Вооружив хотя бы половину из них, можно было сформировать «народную» армию из 10–15 дивизий. Обстановка в ГУЛАГе была весьма напряженной, нередко там происходили бунты. Так, на лагпункте Лесорейд в январе 1942 г. произошло готовившееся еще с осени предыдущего года восстание заключенных. Поначалу оно имело успех и повстанцам даже удалось захватить местный районный центр — поселок Усть-Уса, расположенный в 100 км севернее г. Печора. Заключенные надеялись поднять массовое восстание против НКВД и в соседних лагерях. Но шансов на удачный исход у них не было. В район Лесорейда были стянуты войска НКВД, уничтожившие несколько десятков восставших. С технической точки зрения высадка десанта и его снабжение оружием, продовольствием и боеприпасами были вполне осуществимы. В распоряжении Люфтваффе, а конкретно 2-й эскадрильи Aufkl.Gr.Ob.d.L., которая занималась секретными операциями по заброске агентов и диверсантов в глубокий тыл противника, имелись четырехмоторные самолеты с достаточной дальностью полета, к тому же заброску можно было осуществлять и при помощи двухмоторных Не-111. Расстояние от аэродромов в Финляндии и на севере Норвегии до района Воркута — Салехард составляло всего 1200–1600 км, к тому же можно было использовать для дозаправки уже имевшиеся секретные базы в Архангельской области. А в случае захвата Салехарда можно было снабжать повстанцев и по морю. Тем более что поход тяжелого крейсера «Адмирал Шеер» в Карское море в августе 1942 г. и обстрел им военно-морской базы Диксон в устье Енисея показали, что советскому Северному флоту в общем-то нечего было противопоставить немцам. В октябре 1942 г. зловещий план вступил в практическую фазу. В «Политическом центре по борьбе с большевизмом» развернулась подготовка сразу шестидесяти радистов, начался выпуск антисоветских газет и листовок, разрабатывалась программа действий после захвата Урала. В засекреченных разведцентрах в районе Бреслау началось формирование бригады из трех усиленных батальонов. Добровольцев из числа военнопленных набирал частично сам Бессонов, при этом ему помогали офицеры разгромленного в Прибалтике советского 3-го механизированного корпуса. Было также подготовлено воззвание к заключенным воркутинских лагерей. Весной 1943 г. Бессонов уже был готов начать развертывание парашютно-десантного полка и затем летом приступить к заброске диверсантов. Однако в разгар подготовки он по доносу одного из «власовцев» был арестован и вновь помещен в лагерь. И все же, несмотря на отказ от плана Бессонова, в РСХА решили произвести пробные заброски в Республику Коми. Для скрытой высадки местность там была идеальной: леса и болота, населенных же пунктов единицы и никакого наблюдения за воздухом. В то же время здесь имелось много уязвимых объектов, в первую очередь десятки мостовых переходов на железной дороге Воркута — Печора — Котлас — Вологда. Эта магистраль имела важное стратегическое значение, по ней каждый день шли составы с углем, добытым заключенными советских концлагерей. Для высадки был выбран район поселка Кожва. В такую глушь немецкие диверсанты еще не забирались. Поселок расположен в двадцати километрах от городка Печора, но в 750 км восточнее Архангельска и «всего лишь» в 420 км юго-западнее Воркуты! Была сформирована группа из двенадцати человек во главе с проверенным агентом Николаевым. Предварительную подготовку она прошла в одной из школ Абвера близ Риги. Все будущие «освободители ГУЛАГа», в свое время попавшие в плен при разных обстоятельствах, до войны проживали в разных городах СССР. Так, заместитель командира группы М. Годов был уроженцем Свердловской области. До призыва в армию он за растрату гос- средств отбывал пятилетний срок в одном из лагерей Печорлага. Радист А. Одинцов до войны жил в Ивановской области и работал ткачом на фабрике, А. Г. Доронин был учителем в школе в городе Ухта. В конце мая на двух четырехмоторных самолетах из группы Гартенфельда десантники были переброшены на север Норвегии, в Нарвик. Там группа получила ряд конкретных заданий, которые ей предстояло выполнить в России, в том числе подготовить в пустынном районе площадку для приема самолетов с новыми группами диверсантов и взорвать мосты на Печорской железной дороге. Выброска была произведена 6 июня 1943 г. около 02.00 по берлинскому времени. Надо сказать, что в это время года в этих местах стоит полярный день, поэтому самолетам не удалось подойти к точке сброса незамеченными. В тот же день в УНКВД Коми АССР поступила срочная телеграмма из поселка Канин: «Сегодня в 3 часа ночи недалеко от Кожвы на высоте 150–200 метров с юга на север пролетели без опознавательных знаков два самолета типа „Дуглас“. По другим же данным, самолеты пролетели с северо-востока, со стороны Карского моря. Выброска прошла с размахом. Помимо десантников, на парашютах было сброшено 22 грузовых контейнера. В последних находился целый арсенал: 12 пистолетов-автоматов, столько же «парабеллумов», 48 наганов, пять пистолетов, ручной пулемет, ротный миномет, 10 тыс. патронов, около 300 кг взрывчатки в шашках, подрывные батареи, бикфордов шнур, запалы, капсюли, гранаты разных систем, мины противопехотные и магнитные. Кроме того, там были: радиостанция с динамо-машиной, ракетницы, бинокли, саперные лопатки, фонари, топоры, пилы, валенки, унты, полушубки, плащ-палатки, аптечка с хи- рургическими инструментами и даже накомарники. Запас продовольствия был рассчитан на месяц. Диверсантов снабдили картами с подробными данными о железнодорожных мостах и лагерных пунктах, чистыми бланками различных удостоверений, гербовыми печатями органов НКВД и армейских частей, различными безупречно изготовленными документами на вымышленные фамилии, а также деньгами и продуктовыми карточками. Все двенадцать парашютистов благополучно приземлились, однако при этом разделились на две группы, оказавшиеся на большом расстоянии друг от друга. Соединиться в условленном месте удалось лишь на следующий день — 7 июня. Затем были собраны контейнеры с грузами. Правда, отыскать контейнер с динамо-машиной для рации диверсанты так не смогли. Посему в условленный срок группа на связь с командованием не вышла. А затем случилось и вовсе непредвиденное. Один из шпионов по заранее оговоренному условному сигналу застрелил командира группы Николаева. После этого Доронин и радист группы Одинцов, которые, как и все остальные диверсанты, были одеты в форму войск НКВД, отправились на поиски представителей власти, которым они хотели сдаться. На таежной ферме НКВД «Развилка» они убедились, что о высадившемся десанте никто из охранников лагеря даже не подозревал. Вот что потом рассказала следователям медсестра М. Андриенко, находившаяся в тот день на ферме: «Дежурный по лагерю стрелок Сухинин спал, винтовка стояла рядом, дверь дежурки была открыта. Десантники разбудили дежурного. Сухинин принял их за начальство и стал оправдываться. Позвонить по телефону о прибывших начальнику лагеря он тоже не решился. Они позвонили Лазареву сами. Лазарев, конечно, тоже спал…» Вскоре спешно собранное из стрелков ВОХРа подразделение во главе с политруком В.П. Лазаревым двинулось в тайгу. При подходе к условленному месту командир направил одного бойца в разведку. Его и заметил дозорный десантников, выстрелив из автомата в воздух. Это был условный сигнал для остальных — выходить из леса без оружия. Доронин еще на ферме предупредил об этом охранников. Но то ли не разобравшись, то ли со страху, один из вохровцев стал стрелять на поражение и уложил двух человек. После этого сотрудники НКВД приступили к дележу добычи. Они мигом растащили личные вещи, вооружение и снаряжение диверсантов, в том числе сало, шоколад, спирт и ром. После этого оперативники отправились обратно на ферму и стали отмечать «победу» над диверсантами, устроив многодневную пьянку. Вскоре к застолью присоединились прибывшие из Сыктывкара высокие чины республиканского УНКГБ. На скорую руку были составлены рапорты об «операции по ликвидации десанта», о перестрелке и героическом преследовании диверсантов по тайге. Вскоре, как обычно, было решено начать радиоигру с немецкой разведкой с использованием радиста группы Одинцова. Он передал по рации сообщение, что высадка якобы произошла успешно, группа готова к выполнению задания и ждет прибытия нового десанта. Немцы ответили на радиограмму, попросив при этом уточнить координаты места высадки по карте, выданной командиру группы. Вероятно, это была самая элементарная проверка, не работает ли радист под контролем. И тут неожиданно выяснилось, что пресловутую карту… потеряли в ходе «банкета» и ее нет! Отвечать было нечего, и посему радиоигра закончилась, не успев даже начаться. Поскольку высадка десанта в такой глуши была сенсацией, вскоре прибыла комиссия, которой было поручено исследовать все обстоятельства его «ликвидации». Из всего обширного имущества группы комиссия сумела найти лишь пару-тройку банок из-под лимонной кислоты и два носовых платка. Тогда же стало известно и о многодневной пьянке. Десант привел в замешательство местное начальство. Кожвинский район Республики Коми был объявлен на положении повышенной боевой готовности, а охрана всех местных лагерей ГУЛАГа переведена на военное положение. Участники диверсионной группы были направлены в фильтрационные лагеря, и дальнейшая их судьба сложилась по-разному. Так, Доронин, дабы вымолить прощение, заявил, что всегда ненавидел «фашистских гадов» и с самого начала планировал сдаться НКВД. Якобы он в течение всей подготовки операции только тем и занимался, что уговаривал членов группы сдаться.[139] Сам же автор грандиозного проекта Иван Бессонов до 1945 г. продолжал, сидя в лагере, писать меморандумы и различные планы для нацистского руководства. При этом он оставался человеком весьма наивным. Именно инфантильностью объяснялось его дальнейшее поведение. 15 мая 1945 г., находясь в американском лагере для перемещенных лиц, Бессонов добровольно написал прошение о возвращении в СССР! Следствие по его делу длилось четыре года и 18 апреля 1950 г. «генерального руководителя» ПЦБ приговорили к расстрелу. Малоизвестным является другой факт. Десантом группы Николаева немцы не ограничились. В конце 1943 г. в районе Сыктывкара был выброшен второй десант числом уже 40 человек, которые также все имели экипировку войск НКВД. Его судьба осталась неизвестной. По имеющимся на сей день данным, эта группа на радиосвязь с немцами так и не вышла, но в то же время нет никаких данных и о том, что ее высадка была обнаружена советской стороной и что кого-то из диверсантов задержали. Так что северная глушь до сих пор хранит тайны войны…
ОРИЕНТИРОВКИ 1943 ГОДА ПО РОЗЫСКУ МИЩЕНКО ... В 1933 году во время очередной ходки на территорию СССР, преследуемый пограничниками, проделал семисоткилометровый переход по тайге. При этом, утопив при переправе оружие и продукты, убил самого молодого члена своей группы, мясом которого вместе с остальными питался в течение двух недель. Всего в 1924-1938 гг. свыше сорока раз проникал на территорию Советского Дальнего Востока. Белокитайцами и японцами неоднократно вознаграждался; в подарок от Чан Кай-ши получил чистокровного арабского скакуна, имел счета в международных банках Шанхая и Гонконга. Поддерживал личные контакты с руководителями белогвардейской эмиграции в Маньчжурии, генералами Семеновым и Власьевским, князем Ухтомским и председателем РФС{62} Родзаевским. В 1934 году приговором Верховного Суда СССР объявлен вне закона. В 1938 году, не поладив с японцами, установил контакт с резидентом немецкой разведки в Харбине, германским вице-консулом Гансом Рике. В том же году, показывая свои агентурные качества, нелегально пересек территорию СССР и Польши, перейдя три границы, оказался в Германии, куда впоследствии перебралась с детьми и его жена Изольда, дочь одного из руководителей белоэмиграции, генерала Кислицына. В 1938-1939 гг. прошел пятнадцатимесячную переподготовку в Берлинской школе немецкой разведки; на занятиях появлялся только в маске. В 1940 году абвером трижды перебрасывался на территорию Советского Союза, совершил длительные полутора-двухмесячные маршруты в районы Центрального Урала, Москвы и Северного Кавказа. В январе — мае 1941 года под видом находящегося в командировке капитана органов НКВД фланировал по городам, гарнизонам и железнодорожным узлам Прибалтийского и Западного особого военных округов, собирая сведения о дислокации, численности, передвижениях и боеготовности советских войск. За двое суток до начала войны переброшен на территорию Западной Белоруссии старшим большой группы агентов, экипированных в форму советских пограничников, с заданием убийства, как только начнутся военные действия, высшего и старшего командного состава, нарушения связи и создания паники в наших оперативных тылах. Вернулся к немцам под Смоленском, совершив за месяц свыше семидесяти терактов и потеряв при этом всего трех агентов. В последующие полтора года еще десять или одиннадцать раз перебрасывался в тылы Красной Армии старшим группы с заданиями оперативной разведки, а также вербовку агентуры, в том числе среди женщин, связанных с армией и железнодорожным транспортом. Немцами награжден двумя крестами и шестью боевыми медалями. По личному распоряжению Гитлера в порядке исключения получил звание майора германской армии. В феврале — мае 1943 года — старший преподаватель Берлинской разведшколы абвера. Вел семинары: "Основы маскировки и конспирации в советской прифронтовой полосе", "Переход линии фронта при возвращении" и "Поведение на допросах в органах НКВД", обучал курсантов стрельбе по-македонски. На занятиях появлялся только в темных очках и парике, с усами и бородой. Настроен яро антисоветски. В совершенстве владеет стрелковым и холодным оружием, приемами защиты и нападения. Не расстается с пистолетом, заряженным разрывными пулями с ядом, вызывающим мгновенную смерть. Представляет особую опасность при задержании. Словесный портрет: рост — выше среднего; фигура — плотноватая; лицо — овальное; лоб — средний, прямой; брови — дугообразные; нос — средней высоты и ширины, спинка прямая; подбородок — прямой; уши — овальные, противокозелок — выпуклый; глаза — голубые; волосы — светло-русые; шея — средняя, мускулистая; плечи — горизонтальные. Особые приметы: говорит с уловимым южнорусским акцентом; ноги чуть кривоватые "по-кавалерийски"; в верхней челюсти справа на третьем и четвертом зубах металлические коронки; при серьезном разговоре немного щурит глаза; на спине вправо от линии позвоночника и параллельно ему шрамы от двух фурункулов, расстояние между ними 5-6 см. Другие особенности: обладает незаурядным обаянием, легко входит в доверие к окружающим; любит охоту и верховую езду; из пищи — трепанг с жареным луком, борщ мясной и бифштекс с кровью. Не курит, алкоголь употребляет в случаях необходимости; физиологические контакты только с нужными для выполнения задания женщинами.
С Игорем Лученком я знаком, и в 1997 году в Минске во время застолья у наших общих друзей он рассказал мне, что был в Ростовской области и там ему якобы сказали, что Мищенко из моего романа был их земляком. Правда, в рассказе Игоря Михайловича три года назад не было ни памятника «есаулу» и «реальному прототипу», ни «уголка памяти» в клубе «в честь лучшего диверсанта абвера». Меня эта байка тогда крепко позабавила. Дело в том, что Мищенко из моего романа никакого «реального прототипа» не имел. Как и другие образы романа, это образ собирательный, типизированный— «есаула» и «лучшего диверсанта абвера» Ивана Григорьевича Мищенко в жизни никогда не существовало. Фамилия Мищенко была мною дана персонажу по созвучию с фамилией фигуранта самого крупномасштабного за войну чрезвычайного розыска 1943 года— Грищенко. Имя Иван он получил как весьма распространённое в России, а отчество Григорьевич было образовано по первому слогу фамилии Грищенко. Об этом после выхода романа мне пришлось рассказывать ещё четверть века назад, причём не раз. Режиссёр прекрасно знал, что это роман, а не документальная повесть, что все персонажи вымышлены и никакого Мищенко в жизни не было, однако обойтись без сочинительства он уже не может.
8 марта 1944 года в районе Клинцы Брянской области германский разведывательный орган сбросил разведывательно-диверсионную группу в составе 9 агентов, получивших задание обследовать лесные массивы в районах Клинцы — Унеча — Сураж — Мглин с целью выявления дезертиров из Советской Армии, бывших немецких ставленников и «власовцев» и создания из них «партизанского» отряда для действия в нашем тылу. После приземления агенты трижды пытались установить связь с немецким разведывательным центром, но слабая слышимость не позволяла им сделать это, 11 марта 1944 года диверсанты при попытке оказать сопротивление были арестованы. Группу возглавлял некий Грищенко, бывший военнослужащий Красной армии, плененный немцами в 1943 году. Находясь в лагере для военнопленных, он был завербован германской разведкой и направлен в Борисовскую разведывательную школу. После ее окончания Грищенко дважды успешно выполнял шпионские задания в расположении частей Красной Армии, за что немцы наградили его четырьмя медалями «За храбрость» и присвоили звание фельдфебеля германской армии, Грищенко, в прошлом вор-рецидивист, неоднократно судившийся и отбывавший наказание за уголовные преступления, и в расположении немецкой разведки продолжал заниматься своим ремеслом. Пока его жертвами являлись местные жители, гитлеровцы только посмеивались. Но после того, как Грищенко совершил крупную кражу в продовольственном складе разведывательного органа, они забеспокоились и поспешили направить его на советскую сторону с боевым заданием на длительный срок. Включение изъятой у диверсантов радиостанции в игру представляло для органов советской контрразведки несомненный интерес. Это давало возможность провести рад операций против германской разведки. При допросе радиста выяснилось, что группа получила указание установить радиосвязь в течение первых пяти дней после приземления. Поскольку этот срок уже прошел, было решено до 26 марта 1944 года никаких радиограмм не передавать, а создавать видимость невозможности установления нормальной связи. Радист ежедневно выходил в эфир, вызывал центр противника, но сам заявлял, что ответа не слышит. Таким путем удалось убедить, что причиной отсутствия связи были технические неисправности. 29 марта немецкий разведывательный центр изложил: «У приемника смените лампы, проверьте анодные батареи, обратную связь поверните за точку генерации». Продолжая ссылаться на плохую слышимость, советские контрразведчики заставили противника несколько дней передавать эту радиограмму и только после неоднократных повторений с «большим трудом» приняли ее. В ответ на радиограмму о выполнении указанных советов немецкий радиоцентр сообщил: «За настойчивость в работе выражаю радисту особую благодарность. Лампы пришлем с грузом. Обер-лейтенант». После установления связи сообщили об «активной работе» агентов по вовлечению в свою группу «скрывавшихся» в лесах дезертиров, бывших старост и полицейских. Поверив, противник предложил агентам использовать завербованных для установления связи с оставшимися в лесах так называемыми «партизанскими группами РОА», которые должны были приступить к активным действиям по выполнению заданий немецко-фашистского командования: «Поздравляем с пополнением группы преданными людьми. Используйте их для возобновления связи с национальными партизанскими группами». Советская контрразведка решила использовать создавшуюся обстановку для вызова наиболее подготовленных агентов: «Пополнение использую, но с людьми надо провести занятия, пришлите грамотных и надежных хлопцев. Требуется обмундирование, документы, оружие, продукты. Ждем». Легенда оказалась очень удачной: только в апреле 1944 года противник три раза сбрасывал различные грузы. В первый рейс, 5 апреля, самолет доставил три тюка с оружием, обмундированием и продуктами. Кроме того, в посылке находилась запасная коротковолновая радиостанция, номенклатурная ведомость и личное письмо сотрудника германской разведки лейтенанта Стефана. Во второй рейс, 17 апреля, были сброшены четыре тюка с таким же грузом. В третий рейс, 20 апреля, немецкий самолет доставил двух агентов-курьеров — Дорофеева и Карпова, окончивших специальные курсы разведчиков в городе Борисове. Агенты-курьеры имели задание доставить старшему группы «Уголовники», как она была наименована нами, пакет от Стефана, в котором оказалось 30 тысяч рублей, фиктивные документы, бланки документов, различные печати и штампы воинских частей Красной Армии и советских учреждений, письмо с благодарностью за проделанную работу и письменные указания о необходимости вести наблюдение за перевозками войск и техники по железной и шоссейной дорогам в сторону фронта. Радиоигра представлялась перспективной, так как открывала широкие возможности для проведения советской контрразведкой различного рода мероприятий, направленных на парализацию подрывной деятельности противника. Однако вскоре случилось непредвиденное, и радиоигру пришлось прекратить. Виной тому оказался Грищенко. Содержался он в охраняемом помещении на облегченном режиме. По свидетельству сотрудников, которые работали с ним, он характеризовался положительно, проявлял заинтересованность в работе и своим поведением не вызывал никаких подозрений. Безупречное поведение Грищенко явилось причиной того, что контроль за его действиями со стороны оперативных работников был ослаблен. А это привело к тому, что однажды Грищенко, попросив у оперативного работника разрешения выйти из бани «подышать свежим воздухом», скрылся. Его розыск шел в течение нескольких месяцев, особенно в прифронтовой полосе. Наконец, он был разыскан и арестован. О своем побеге он рассказал следующее: «Когда я вышел из бани, на улице стоял ясный и теплый весенний день. Воздух и земля были пропитаны запахами: весны. Вдохнув несколько раз свежий воздух, я очень захотел отправиться в лес, в поле, чтобы вдоволь надышаться весенними запахами. В это время мимо бани проезжала порожняя грузовая машина. Не знаю, какая неведомая сила подбросила меня к ней. Ухватившись за заднюю стенку кузова, я подтянулся на руках и забросил ноги в кузов. Прошло около часа, когда я пришел в себя, сначала хотел выскочить из машины и вернуться обратно, но было уже поздно: ведь мне все равно не поверят, что это был не побег, а мимолетный порыв, навеянный опьянившим меня весенним воздухом. И я решил бежать по-настоящему. Будь что будет»… Подхватив в пути временную подругу жизни, он стал разъезжать с ней по разным железным дорогам, занимаясь спекуляцией продовольственными товарами. Перевязав руку бинтом, он выдавал себя за раненого красноармейца и при проверке документов брал горлом, обвиняя проверяющих в том, что они шкурники и напрасно пристают к человеку, пролившему кровь за Родину. Как это ни покажется странным, но долгое время он выходил сухим из воды и несколько месяцев безнаказанно жил в свое удовольствие, пока один милиционер, не испугавшись его ругани и угроз, не задержал его. На этом карьера Грищенко была закончена. По совокупности всех преступлений, которые им были совершены, он был приговорен к высшей мере наказания...
Со всей ответственностью сообщаю, что во время Отечественной войны было по крайней мере три чрезвычайных розыска, которыми интересовался Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин и о ходе которых ему ежедневно докладывали, — это можно без труда проверить по архивам военной контрразведки. Прототипом розыска группы Мищенко является чрезвычайный розыск резидента-вербовщика германской разведки Грищенко, только в моем романе значительно преуменьшены масштабы розыска: Грищенко ловили не только в тылах двух фронтов, как в романе; его ловили военная контрразведка, все органы государственной безопасности и внутренних дел не только в тылах всех фронтов, но и на всей территории страны. (Поймали Грищенко транспортные органы госбезопасности в Челябинске или Свердловске, за что один сотрудник был награжден орденом Ленина, а двое получили ордена Красного Знамени.) Должен заметить, что по своей шпионской биографии персонаж романа Мищенко не имеет ничего общего с Грищенко. Я не знаю, и возможно, сейчас нельзя точно установить, чем так насторожил И. В. Сталина переброшенный в единственном числе Грищенко, но целую неделю на огромной территории от Белоруссии и до Дальнего Востока творилось небывалое: оперативно-розыскные группы трех ведомств действовали круглосуточно, какой-либо отдых до завершения розыска был запрещен, для поддержания работоспособности оперативному составу выдавалось усиленное питание; о ходе розыска все органы докладывали каждые несколько часов, за поимку Грищенко были заранее обещаны правительственные награды. Это мероприятие, о котором ежедневно докладывали И. В. Сталину (повторяю: в моем романе масштабы розыска по сравнению с тем, что было в действительности, значительно преуменьшены), было столь впечатляющим, что не только бывшие розыскники, но и многие офицеры контрразведки из частей и сегодня, спустя 30 лет, помнят, что Грищенко имел рост 184 см (отчего задерживали и проверяли всех военнослужащих, да и гражданских, высокого роста) и был обут в кирзовые сапоги 43-го размера.
Действительно: при описании своего героя автор, что называется, сгустил краски. Существовали белоэмигранты, несколько раз до войны ходившие на советскую территорию (например Г.С. Околович), существовали белоэмигранты, преподававшие в школах абвера (например, Б.А. Смысловский), существовали вербовщики и руководители групп (например, А.С. Малишевский), наконец, существовали исполнители (в том числе отправленные в советский тыл теми же Смысловским или Малишевским), но белоэмигранта, который объединял бы все четыре категории, не существовало. Теперь вернемся к прототипу. В розыскном списке СМЕРШа за 1944 год есть только один подходящий кандидат:
ГРИЦЕНКО (возможно кличка), он же Грищенко Дмитрий Николаевич, урож. гор. Киева, украинец, проживал в гор. Киеве, улица Ворошилова, дом 4, окончил юридический институт, бывш. капитан Красной Армии, служил инструктором парашютного дела в одной из авиационных частей, по другим данным бывш. следователь Особого отдела НКВД 6 армии; 34, по другим данным 42 лет, высокого или среднего роста, плотного телосложения, шатен, на голове лысина, глаза черные, нос большой, толстый. Его семья проживает в гор. Киеве. Агент германской разведки. В 1942 г. добровольно перелетел на самолете к немцам. С июня 1942 г. преподавал топографию в Полтавской разведывательной школе, в июле того же года, якобы, был направлен для работы на Полтавский аэродром.
Впоследствии (возможно, уже после репатриации в июле 1945 г.) чекисты идентифицировали этого Грищенко как капитана Дмитрия Николаевича Чистякова, заместителя командира авиаэскадрильи 181 истребительного авиаполка, попавшего в плен в мае 1942 г. Дальнейшая его судьба неизвестна, но он, очевидно, был осужден.
Но существовал и диверсант Николай Грищенко, более того, существовало два Николая Грищенко, которые были заброшены на советскую территорию почти одновременно: первый 17 февраля, второй 9 марта 1944 года. В публикациях их довольно часто путают, и публикации о втором иллюстрируют документами первого. Но их забрасывали в Советский Союз разные ведомства, первого - СД, второго - абвер.
1. Грищенко Николай Кириллович. Старший лейтенант, 1914 г.р. село Бутурлиновка Воронежской обл., командир артбатареи 8 гвардейского стрелкового полка, попал в плен 10 января 1943 года, в качестве национальности указал "кубанский казак", содержался в шталаге 367 в Шепетовке. Был завербован СД и освобожден из плена с направлением в учебный лагерь предприятия "Цеппелин" в Зандберге. Там он попал в специальную группу, которую курировал белоэмигрант М.А. Семенов. Эту группу готовили к операции "Ульм" - высадке диверсионных групп на Урале. В составе первой (и как впоследствии оказалось, единственной) из таких групп Грищенко был выброшен в Юрлинском районе Молотовской области 17 февраля 1944 года. Командир группы белоэмигрант Игорь Тарасов вскоре после неудачного приземления покончил с собой. Грищенко повезло больше, он оказался одним из трех выживших. Радист тоже погиб, связи с центром у них не было. После многомесячных блужданий по лесам пайки закончились, и неудавшиеся диверсанты сдались местному участковому в Бисеровском районе Кировской области. Грищенко был приговорен к 8 годам ИТЛ, в 1955 г. вернулся к семье.
2. Грищенко Николай Данилович, 1914 г.р., место рождения неизвестно, попал в плен в сентябре 1941 г. (в ОБД Мемориал есть краснофлотец-разведчик Н.Д. Грищенко, но он 1920 г.р.). Закончил Борисовскую разведшколу, дважды успешно выполнял разведывательно-диверсионные задания в советском тылу, неоднократно награждался немцами. Был выброшен с парашютом в Клинцовском районе Брянской области в ночь с 9 на 10 марта 1944 г. во главе группы из 9 человек. Согласно донесению, которое Л.П. Берия через несколько дней передал И.В. Сталину:
Четверо парашютистов явились с повинной, а остальные пять человек были арестованы 11 марта после вооруженного столкновения с нашей оперативной группой... По предварительным показаниям арестованных парашютисты окончили Борисовскую школу немецкой разведки и были выброшены с минского аэродрома двумя рейсами на самолете Хейнкель 111. Руководителем группы является задержанный ГРИЩЕНКО Николай Данилович, он же НИКОЛАЕВ Николай Григорьевич, 1914 года рождения, украинец, бывший военнослужащий Красной Армии. По показаниям арестованных парашютистов немецкая разведка перед ними поставила задачу осесть в брянских лесах и организовать бандитские группы, в которые вовлекать дезертиров и прочий преступный элемент с целью объединения этих групп в дальнейшем в вооруженные отряды для подрывной работы в нашем тылу.
После ареста группы советские чекисты начали радиоигру под названием "Уголовники" и сумели арестовать двух курьеров, выброшенных в середине апреля для поддержки группы. Но игра закончилась не так как планировалось, потому что Грищенко, который вроде бы охотно и активно сотрудничал с чекистами, сбежал из бани. Впоследствии, после поимки, он обрисовал эту историю в лирическом ключе: Когда я вышел из бани, на улице стоял ясный и теплый весенний день. Воздух и земля были пропитаны запахами весны. Вдохнув несколько раз свежий воздух, я очень захотел отправиться в лес, в поле, чтобы вдоволь надышаться весенними запахами. В это время мимо бани проезжала порожняя грузовая машина. Не знаю, какая неведомая сила подбросила меня к ней. Ухватившись за заднюю стенку кузова, я подтянулся на руках и забросил ноги в кузов. Прошло около часа, когда я пришел в себя, сначала хотел выскочить из машины и вернуться обратно, но было уже поздно: ведь мне все равно не поверят, что это был не побег, а мимолетный порыв, навеянный опьянившим меня весенним воздухом. И я решил бежать по-настоящему. Будь что будет.
По всей видимости, именно после этого, т.е. в мае 1944 года, а не в 1943 г. как указывал В.О. Богомолов, началась масштабная операция по его поимке. Понятен и особый интерес Л.П. Берии к этой истории: ведь о первом задержании Грищенко было доложено Сталину. Ждали, что Грищенко направится на запад к линии фронта, чтобы пробиться к немцам, но он вместо этого двинулся на восток. Как сообщает В.Л. Телицын, Грищенко ухитрялся обходиться без документов, выдавал себя за раненого красноармейца, на проверяющих орал, что они - шкурники, пристающие к человеку, проливавшему кровь за Родину. Так ему удавалось некоторое время путешествовать по СССР, промышляя скупкой и перепродажей продуктов, у него даже появилась подруга, сопровождавшая его в турне. Точные обстоятельства его ареста на данный момент неизвестны. Но так как к моменту ареста радиоигра была давно и надежна провалена, то Н.Д. Грищенко после поимки был приговорен к ВМН.
В те годы в народной милиции служили, наверное, самые лучшие кадры. Преимущественно бывшие фронтовики. Может быть, поэтому сыскарей тогда подучетные элементы боялись как огня. До сих пор остаются абсолютно засекреченными все подробности самого масштабного в истории нашей страны чрезвычайного розыска самого опасного резидента-вербовщика германской разведки Николая Грищенко — прототипа главного отрицательного героя романа В.Богомолова «В августе 44-го» Мищенко, сбежавшего в 1944 году от смершевцев, использовавших его для радиоигры с немецкой военной разведкой. Опытнейшего абверовского агента, имевшего три ходки по советским тылам, как известно, ловили не только в тылах двух фронтов, как в романе; его ловили военная контрразведка, все органы государственной безопасности и внутренних дел не только в тылах всех фронтов, но и на всей территории страны. Существует мнение, что Николая Грищенко задержал именно в Челябинске на вокзале очень смелый и опытный оперативный работник транспортной милиции. Не купившийся к тому же на «пургу», которую высокопрофессионально «гнал» всем окружающим этот более чем не простой и хорошо подготовленный человек, прикидываясь героем-фронтовиком. Здесь надо отметить, что розыск Грищенко — особо опасного террориста по меркам нынешнего времени — продолжался достаточно долго, был на личном контроле Верховного главнокомандующего. И к тому же против всех ожиданий выпускник фашистских разведшкол пробирался на Восток, а не на Запад к своим.
Еще одна история касается периода НЭПа – то есть 1920-х. В тот момент французская «Платинопромышленная компания» предложила советскому руководству передать им под разработку платиновые прииски в Свердловской области в районе Нижнего Тагила и в нескольких других местах. Иностранные промышленники даже представили доклад в котором подробно рассказали о текущем положении дел на приисках, чтобы объяснить, дескать, французы смогут повысить их эффективность. Но советские спецслужбы тогда резонно задались вопросом, а откуда у Франции столь точные данные о советской платиновой промышленности на Урале?
Полковник французской разведки Жильбер Сютель-Дюлонг, как оказалось, работал в благотворительной организации на Урале
В ходе расследования выяснилось, что директор местного отделения международной благотворительной организации, работавшей в тот момент на Урале, был полковником французской разведки Жильбером Сютель-Дюлонгом. Через него во Францию и передавалась информация. А готовил ее якобы советский ученый-геолог Модест Онисимович Клер. Его в итоге по обвинению в шпионаже приговорили к десяти годам лишения свободы. Но спустя год освободили.
Раскрывали чекисты и экономические преступления. Крупное дело было связано с нашими залежами платины. Этот металл добывали на Невьянских, Билимбаевских и Верх-Исетских приисках. Было месторождение и в Нижне-Тагильском горном округе.
В период НЭПа, в самом начале 20-х годов французская «Платинопромышленная компания» предложила советскому правительству передать эти прииски им. Ведь часть из них до революции уже принадлежала французам. Не безвозмездно, а с пользой для советской казны. Иностранные магнаты даже представили руководству СССР доклад, в котором сравнивались производственные мощности французских добывающих предприятий и советских. Сравнение, понятно, было не в нашу пользу. Тогда-то советские спецслужбы и задались вопросом, откуда у французов такие точные данные о нашей промышленности. И чекисты выяснили откуда. Оказалось, на них работал один из руководителей треста «Уралплатина» уралец Модест Клер. А связь с французами у него была через директора Красного Креста, который на самом деле был полковником французской разведки Жильбером Сютель-Дюлонгом.
- Под прикрытием оказания благотворительной помощи иностранные компании занимались сбором сведений о промышленных предприятиях Урала, политических настроениях населения, чтобы использовать это в своих целях. А вернуть былое преимущество они пытались путем концессий (передачи права на эксплуатацию природных ресурсов. - Ред.). Шпионаж был доказан, и французской компании было отказано в концессии.
Модеста Клера, шпионившего в пользу французов, арестовали. Шли 20-е годы, Модеста посадили на 10 лет.
ЕЩЕ БЫЛИ СЛУЧАИ:
1) В 1932 году во время операции по розыску драгоценностей царской семьи свердловские чекисты нашли в Тобольске тайник с ювелирными изделиями. Их стоимость равнялась стоимости 2,5 т золота.
2) В октябре 1943 года разоблачили агента фашистской разведки. Его поймали в поезде во время проверки документов, когда он ехал в Свердловск. Он передал нашим спецслужбам свою рацию, оружие и деньги. После его перевербовали, и он уже посылал на родину дезинформацию о работе наших оборонных предприятий.
Модест Онисимович Клер (25 декабря 1879 — 10 сентября 1966) — российский и советский учёный-геолог, палеонтолог, гидрогеолог, инженерный геолог и краевед[1]. Профессор, автор научных работ по геологии и краеведению Урала. Родился 13 (25) декабря 1879 года в городе Екатеринбург. Сын учителя французского языка, краеведа и основателя Уральского общества любителей естествознания (УОЛЕ) Онисима Егоровича Клера. Мать — Наталия Николаевна[2]. .. В январе 1924 был обвинен в шпионаже[3] в пользу Франции. Модесту Клеру поставили в вину, то что он, используя свои знания, опыт и данные из открытых источников, подготовил доклад о состоянии платиновой промышленности Урала. Эта информация была необходима французскому правительству для переговоров с властями СССР, на которых решался вопрос аренды советских платиновых месторождений. За передачу данных о состоянии платиновой промышленности иностранцам Модеста Клера объявили «продажной шкурой буржазии». 14 февраля 1924 года Екатеринбургский губсуд осудил его по статье 66 УК, по замене расстрела присудил к 10-летней строгой изоляции. По постановлению ВЦИКа 8 августа 1925 года был освобождён.
В 1930 году был арестован по Делу Рамзина (Дело Промпартии, 58-я статья) и перевезён в Ленинград. 28 октября 1931 года постановлением Коллегии ОГПУ был выслан на 5 лет на Урал. С тех пор продолжал жить в Свердловске.
Посмертно реабилитирован: «в соответствии со ст. З Закона РСФСР „О реабилитации жертв политических репрессий“ от 18 октября 1991 г. Клер Модест Онисимович считается реабилитированным»[4].
В 1920-е годы органы ЧК – ОГПУ Среднего Урала большое внимание уделяли вопросам противодействия противоправной деятельности иностранных компаний, которые стремились вернуть свои позиции во владении золотоплатиновыми богатствами края. Среди них были французская «Анонимная платинопромышленная компания», «Американская администрация помощи голодающим «АРА», английское акционерное общество «Лена-Голдфилдс лимитед». Под прикрытием легальной деятельности они занимались шпионажем - сбором сведений о промышленных предприятиях Урала, политических настроениях населения, чтобы использовать это в своих целях. А вернуть былое экономическое преимущество они пытались путем получения в концессию самых доходных уральских предприятий. Так в 1923 году был доказан факт шпионажа французской платинопромышленной компании, агент которой работал под прикрытием «Красного Креста», в результате чего Франция не получила платиновую концессию. Полномочным представителем ОГПУ по Уралу в то время был Григорий Семенович Мороз.
СЛЕДЫ «КРАСНЫХ НОСКОВ» НА КАМЧАТКЕ 19.06.2018 ADMIN Скорее всего, не ошибусь, если скажу, что большинство читателей не знает или почти ничего не знает об операции «Redsocks» («Красные носки»). Она относится к эпохе активного использования западными спецслужбами агентурной разведки, значительные усилия представителей которой направлялись не только на сбор сведений о тайнах страны пребывания, но и на подрывную деятельность, и на совершение диверсий.
Операция «Redsocks» – совместный продукт ЦРУ и СИС (Секретная разведывательная служба (англ. Secret Intelligence Service, SIS), MИ-6 (англ. Military Intelligence, MI6) – государственный орган внешней разведки Великобритании). Период ее активной реализации пришелся на конец 40-х и последующее десятилетие прошлого века. Она предполагала масштабную засылку в СССР с воздуха, с моря и по суше агентов-диверсантов. Их стандартное оснащение включало в себя антисоветскую литературу, яды, огнестрельное оружие, замаскированное под авторучки и трости, крохотные фотоаппараты… С августа 1949 года начинается массовый заброс через западные рубежи Советского Союза прошедших подготовку в ЦРУ украинских, прибалтийских и белорусских националистов-диверсантов, а также бывших власовцев и полицаев. Аналогичную активность проявляли США и их союзники и на других участках границы СССР, в том числе на северо-востоке, с той лишь разницей, что у нас заброска агентуры велась с поправкой на местные условия и задачи.
В августе 1958 года в Усть-Камчатском районе на участке пограничной заставы «Столбовая» проводился масштабный пограничный поиск. Он начался после того, как наряд заставы, которой временно командовал капитан Ю. А. Задирако, обнаружил на берегу Берингова моря следы нескольких человек, ведущие вглубь полуострова. Поиск длился долго, больше недели. К нему подключили военнослужащих Советской Армии, авиацию. В конечном итоге в 70 километрах от побережья, в глухой камчатской тайге удалось обнаружить два обглоданных зверьем трупа. Рядом с ними нашли оружие, топографические карты, радиостанцию, фотоаппараты, большую сумму советских денег – стандартное по тем временам шпионское снаряжение.
Как считается, высаженные с подводной лодки агенты имели целью сбор сведений о ракетном полигоне «Кура». Шпионы якобы не выдержали испытания погоней и экстремальных камчатских условий.
image284Лодка получила мощнейший для своего времени компьютер «Юнивак» (машина занимала совсем немало места — ангар тоже пришелся весьма кстати). Кроме того, все в том же немереном ангаре организовали помещение для бойцов морского спецназа и предусмотрели вход и выход диверсантов в подводном положении лодки. «Палтус» использовался для проведения тайных операций, в частности для подключения к советским линиям связи, проложенным по дну Тихого океана, для сбора обломков советских баллистических ракет в районе полигона на Камчатке.
Возле погибших не нашли документов, удостоверяющих личность. (Во всяком случае участник тех событий капитан Ю. А. Задирако ничего о них не сообщает.) Отсутствие документов позволяет предположить, что мог существовать и третий агент, который свою жизнь выкупил двумя другими…
Руководил управлением КГБ при Совете министров СССР по Камчатскому краю в этот период полковник Антон Петрович Лихачев. В органы безопасности он пришел в 1939 году. В период Великой Отечественной войны в управлении НКВД – НКГБ по Амурской области Лихачев занимался подготовкой закордонной агентуры. Сам дважды находился на территории Маньчжурии в специальных командировках. Им проведено 49 операций по выводу и приему закордонной агентуры.
Подготовленные А. П. Лихачевым разведчики-нелегалы одними из первых получили сведения о печально известном японском «Отряде 731», который вел исследования в области бактериологического оружия, проводя бесчеловечные опыты на китайских военнопленных и жителях Маньчжурии, недостаточно лояльных к Стране восходящего солнца.
Из жизни Антон Петрович ушел совсем недавно – в июле 2017 года, лишь немного не дожив до 102 лет. Хоронил ветерана, без всякого преувеличения, весь Псков, в котором Антон Петрович жил с 1960 года.
Вспоминая о камчатском периоде службы, А. П. Лихачев рассказывает о задержании с помощью данных радиоперехвата штатного сотрудника американской разведки. Кое-что из этой истории стало достоянием гласности уже в тот период.
9 марта 1958 года радиостанция, выйдя в эфир на волне и с позывными 153-го Отдельного радиотехнического батальона ПВО, расположенного на восточном побережье полуострова, начала нести всякую тарабарщину. Контролирующие органы Министерства обороны, не посвященные в суть происходящих событий, решили, что имеют дело с обыкновенным радиохулиганством бойцов срочной службы. Однако дальнейшие события заставили даже их отказаться от этой версии.
Спустя два дня, 11 марта, в 22 часа 56 минут командный пункт ПВО в селе Елизово (Елизово носит статус города с 1975 года) на частоте расположенного в Соболево радиолокационного поста все того же батальона получил сообщение о том, что РЛС зафиксировала воздушную цель. Она движется со стороны Охотского моря к Камчатке и пересекла границу. Для ее перехвата с елизовского аэродрома поднялся в воздух советский реактивный перехватчик первого поколения Як-25, заработали радиолокационные станции, включавшиеся только в условиях явного нарушения воздушной границы. Но их экраны ничего не зафиксировали.
Истребитель провел в воздухе более часа и также не обнаружил цели. Около двух часов пополуночи выяснилось, что радиолокационный пост в Соболево сообщений о нарушении границы не передавал. Срочно пришлось менять очевидно вскрытую вероятным противником систему ПВО.
Следующее появление в эфире таинственной радиостанции едва не привело к авиационной катастрофе. Следственные органы, разбиравшиеся впоследствии в этой истории, пришли к выводу, что готовилась преднамеренная диверсия
17 марта, с 15 до 16 часов мощный передатчик, забив приводной радиомаяк Усть-Камчатского аэропорта, заставил находящийся в воздухе пассажирский самолет Ли-2 отклониться от курса на 30 градусов.
К счастью, пилотировал машину опытный летчик, хорошо знавший маршрут. Он отключил привод и посадил самолет, ориентируясь по местности.
После доклада в Москву обо всех мартовских происшествиях А. П. Лихачев получил распоряжение Центра найти и обезвредить передатчик. Камчатские чекисты успешно справились с этой задачей. Они сумели задержать вместе с радиостанцией штатного сотрудника американской разведки.
Еще одна операция по захвату выходящего в эфир шпионского передатчика завершилась менее успешно. Но вины камчатских чекистов в этом, впрочем, нет. Их привлекли к проведению операции слишком поздно. И действовать им пришлось в условиях чрезвычайных обстоятельств в ноябре 1952 года на самом северном острове Курильской гряды – Шумшу, вскоре после катастрофического землетрясения и удара цунами…
Станция радиоперехвата Военного министерства СССР (cуществовало до марта 1953 года, затем преобразовано в Министерство обороны СССР), расположенная в поселке Байково, 9 ноября в 16 часов запеленговала на частоте 110 мегагерц радиообмен двух передатчиков. Один находился далеко и едва прослушивался сквозь помехи. Второй работал где-то поблизости. Различалось даже прерывистое дыхание в микрофон неизвестного радиста. Разговор велся на английском и японском языках.
Оператор нашей станции радиоперехвата, знавший на иностранном только «хенде хох!» из переговоров ничего не понял, но о состоявшемся радиообмене немедленно доложил дежурному офицеру. Предоставить доказательства солдат не мог. Такое чудо электроники, как магнитофон, до Шумшу еще не дошло, поэтому записать радиообмен оператор не получилось.
Офицер подчиненному не поверил, но, немного поразмыслив, все-таки решил проинформировать военную контрразведку. Там медлить не стали и прислали на станцию радиоперехвата переводчика, который хорошо знал японский язык и понимал английский. Очередной радиоперехват состоялся в 21 час 30 минут. Тем же вечером в Москву ушла срочная телеграмма.
В ней сообщали министру государственной безопасности СССР С. Д. Игнатьеву о работающей, предположительно на острове Шумшу, агентурной радиостанции. К телеграмме прилагался текст перехваченного сообщения. Радист, либо уверенный, что среди творящейся на острове неразберихи и идущей полным ходом эвакуации никто не станет прослушивать эфир, либо потерявший из-за цунами кодовые таблицы, работал открытым текстом. Он сообщал: «Вижу эвакуацию на Парамушире. Токио, Токио, я устал. Прошу прислать…» Далее переводчик не разобрал.
Москва в ответной телеграмме распорядилась прислать на Шумшу из Петропавловска-Камчатского оперативную группу с радиопеленгатором. Но прошло трое суток, пока группа смогла добраться до острова.
За это время передатчик еще несколько раз выходил в эфир. Сообщения ограничивались кратковременной передачей цифровых групп.
Саму радиостанцию найти не удалось. Обнаружили лишь место, с которого она предположительно выходила в эфир.
Не следует, однако, думать, что интерес зарубежных спецслужб к северо-востоку страны исчез после того, как советские органы безопасности заставили западные разведки свернуть операцию «Redsocks».
У берегов Камчатки в 70-е годы прошлого века Соединенные Штаты провели одну из своих самых масштабных и, без преувеличения, блестящих разведывательных акций против Советского Союза. В ходе ее беспардонно нарушались международные законы. Наши соседи вели себя так, словно холодная война уже переросла в «горячую».
Начиналась разведывательная операция в 1971 году. В середине октября одна из первых атомных подводных лодок США «Палтус» покинула остров Мэйр, расположенный в 25 милях к северо-востоку от Сан-Франциско. В экипаж субмарины, кроме обычных подводников, входила бригада особого назначения, состоявшая из звукоинженеров и водолазов-глубоководников. Перед походом лодка подверглась реконструкции. Снаружи, в кормовой части корпуса, установили объект цилиндрической формы. В прессе его рекламировали как новейший спасательный глубоководный аппарат. На самом же деле в цилиндре расположилась декомпрессионная камера для водолазов-глубоководников. В одном из отсеков «Палтуса» установили редкую по тем временам штуковину – компьютер.
А еще в лодку загрузили тонны взрывчатки. Командир субмарины Джек Мак-Ниш получил приказ взорвать «Палтус» вместе с экипажем, если возникнет опасность захвата лодки Советским Союзом.
Атомная субмарина держала курс в Охотское море. «Палтус» вдоль берегов США и Канады поднялся на север, в районе Алеутских островов пересек Берингово море и вышел к Камчатке. Никем незамеченная субмарина спустилась к югу и, спустя месяц после отплытия, вошла в территориальные воды Охотского моря. Здесь «Палтус» вновь развернулся на север.
Джек Мак-Ниш каждые три часа давал команду совершать противолодочные маневры, проверяя, не пристроилась ли какая-нибудь из советских субмарин ему в хвост. В Охотском море командир объявил команде, что в территориальных водах СССР они ищут обломки новейшей советской ракеты, запущенной с какого-то корабля. Об истинной задаче «Палтуса» в экипаже знали всего несколько человек. Субмарина искала телефонный кабель Тихоокеанского флота, связывающий Камчатку с материком. Казалось, что найти его тонкую нить на акватории Охотского моря площадью более чем в 1 500 тысяч квадратных километров, невозможно. Но организатор этой акции, один из руководителей американской военно-морской разведки капитан 1 ранга Джеймс Бредли подсказал гениальную по своей простоте технологию поиска.
Искать следовало не в море, а на берегу и не кабель, а навигационный знак, запрещающий судам спуск якоря. Обычно такие знаки устанавливают в местах, где телефонные и телеграфные кабели уходят с берега в море. Конечно, такая технология поиска требовала использование перископа, что могло привести к обнаружению лодки, но зато давала надежду на успех миссии.
«Палтус» в советских водах не обнаружили, а он большой белый круг с перечеркнутым красной полосой якорем на камчатском берегу отыскал. Потом несколько суток в этом районе работал спускаемый радиоуправляемый подводный аппарат американцев, производивший киносъемку дна Охотского моря до тех пор, пока не был обнаружен и сам кабель.
В 64 километрах от западного побережья Камчатки субмарина нашла ровный участок морского дна, пригодный для установки контейнера с подслушивающим устройством. Оно работало от аккумулятора и осуществляло запись от электромагнитного поля кабеля. Кстати, «Палтус» на дне Охотского моря нашел и поднял на борт обломки советских крылатых ракет, в потенциале представлявших серьезную угрозу для американских авианосцев.
Джек Мак-Ниш сумел и на обратном пути не рассекретить себя. В канун католического Рождества «Палтус» вернулся в базу.
Очередной визит в Охотское море субмарина нанесла в августе 1972 года. В этот раз командир рассказал экипажу и об истинной цели операции, и о взрывчатке на борту. Первое подслушивающее устройство заменили более совершенным прибором. Он представлял собой контейнер весом около 6 тонн. Атомный источник энергии позволял ему автономно работать более года. Прежнее подслушивающее устройство благополучно доставили в США. Такого подарка американская разведка не получала давно. В телефонных переговорах офицеры ВМФ обсуждали оперативные планы командования флота, недостатки новых субмарин, маршруты автономных походов и многое другое, что привело янки в восторг.
Десять лет американские субмарины совершали регулярные походы в Охотское море к месту установки контейнера. Устаревший «Палтус» сменила субмарина с очень красноречивым в контексте нашего разговора названием – «Морской волк». В 1981 году советские моряки подняли со дна подслушивающее устройство. «Нашли» контейнер благодаря информации, полученной сотрудниками КГБ в Вашингтоне.
Аналогичную операцию американцы проводили и в Баренцевом море. Правда, она оказалась не столь успешной.
Очередной всплеск внимания со стороны зарубежных спецслужб к России пришелся на 90-е годы прошлого века. После распада Советского Союза многие наши «партнеры» решили, что прежнее мощное противодействие со стороны российской контрразведки им больше не угрожает. До определенной степени такие расчеты имели объективные основания. Политическое руководство страны, во всяком случае, значительная его часть, не задумываясь о будущем, торговало государственными секретами и интересами. Но даже в этих условиях сотрудники органов безопасности продолжали выполнять долг перед народом и Отечеством.
Камчатка долгое время оставалась регионом, закрытым для посещения иностранцами. С того момента, как въезд на полуостров стал открытым, на него наряду с зарубежными бизнесменами, туристами устремились кадровые сотрудники иностранных спецслужб.
Сотрудниками территориального управления во взаимодействии с военными контрразведчиками была предотвращена попытка создать в Петропавловске-Камчатском легальную резидентуру под прикрытием внешнеэкономических структур одного из государств. Представители спецслужб другой страны пытались под видом утилизации списанной военной техники получить доступ к секретным образцам вооружения. Операцию по нейтрализации действий этой группы иностранцев сотрудники территориального управления также проводили совместно с военными контрразведчиками.
Увы, но этими двумя примерами не исчерпывается деятельность иностранных гостей полуострова, которая подпадает под признаки шпионажа. Такие случаи фиксируются регулярно. Ряд сотрудников иностранных спецслужб, проявлявших чрезмерное любопытство к нашим государственным интересам, делавших попытки завербовать российских граждан, без лишнего пропагандистского шума выдворялись за пределы рубежей РФ, без всякой надежды пересечь их в обозримом будущем.
В то же время были русские эмигранты, которые из-за мотивов финансовой или политической природы, с симпатией относились к Англии и ее союзникам. Например, с французской разведывательной службой сотрудничали до 1940 г. Л. Неманов[203]и М. Лунин[204], с американской — А. фон Эден[205]. Особенно активна была подрывная (иногда и в буквальном смысле этого слова) деятельность британской разведки, которая также прибегала к помощи русских эмигрантов. С англичанами сотрудничали А. Альбов, генерал Романовский и т. д.[206]. Походила на шпионский боевик добровольная исповедь в гестапо Бориса Ходолея, также работавшего на англичан. Ходолей устроился работать водителем в английское посольство еще в далеком 1925 г., а потом сотрудничал в отделе посольства по пропаганде. На беседе в гестапо 16 июня 1941 г. он рассказал о том, что английское посольство с конца тридцатых годов превратилось в центр иллегальной пропаганды и подрывной деятельности с широкой зоной влияния, охватывавшей не только Югославию, но и Румынию, Грецию, Болгарию и даже некоторые районы Европейской Турции. Вскоре к получаемым дипломатической почтой стопкам пропагандистских материалов, перевозкой которых занимался Ходолей, присоединились и 50 — 80-килограммовые герметически запаянные банки. За это его зарплату подняли до 2500 динаров. Английские шефы Ходолея утверждали, что это обычные консервы на случай стихийных бедствий, но в то же время рекомендовали придерживаться особой осторожности при их переноске. В ходе эвакуации посольства после нападения Германии на Югославию Ходолей, согласно его заявлению, попытался удрать из посольства, но под дулом револьвера был вынужден подчиниться и сел за руль. Ему пришлось вести машину до города Ужице (сербский город на границе с Черногорией и Боснией), где англичане выкинули его из машины без денег и документов. В ходе этого поспешного бегства один из автомобилей английского посольства, нагруженный таинственными «консервами», попал в аварию, которая вызвала страшный взрыв, намного превосходящий обычный взрыв бензина[207].
10) - Ровнев Николай Вячеславович родился в 1912 году в городке Коротяк Воронежской губернии в семье потомственного дворянина и председателя Коротякской уездной земской управы - Вячеслава Николаевича Ровнева.
Ровневы владели имением в районе села Богословка с мельницей и большим фруктовым садом, а также недвижимостью и мельницей с нефтяным двигателем в Коротяке. В 1918 году семья Ровневых покидает своё имение и вместе с отступающей белой армией уходит на Северный Кавказ, где некоторое время проживали у сестры В.Н. Ровнева - Галины Николаевны в Новороссийске.
В 1920 году они выезжают в Югославию, поселившись в городе Нови Сад, Вячеслав Николаевич устроился на работу юристом, а его сын Николай обучался в учрежденном русскими эмигрантами Крымском Кадетском Корпусе, расположенном в городе Стрнище, а, после его окончания - поступил в армию Югославии…
Ну а дальнейшая судьба Н.В. Ровнева имеет все признаки авантюрного или приключенческого романа: В феврале 1944 года он и Воинов Николай были задержаны в расположении одной из воинских частей Советской армии без документов, куда они забрели якобы в поисках работы.
Н.В. Ровнев сообщил о себе, что является беженцем из города Чугуева Херсонской области, потерявшим документы при эвакуации. В ходе обыска, у Н.В. Ровнева в подкладке куртки был обнаружен зашитый аттестат выпускника кадетского Донского корпуса.
В ходе проверочных мероприятий, проводившихся в фильтрационном лагере в подмосковье, Н.В. Ровнев дал показания, что начавшаяся Вторая мировая война застала его во Франции, где он находился в 1940 году на стажировке от королевских войск Югославии. Вступив в ряды французского сопротивления был вынужден перейти на нелегальное положение.
В 1941 году он был арестован немецкой военной полицией и более двух лет находился в концентрационных лагерях. Осенью 1943 года он якобы был переведен в лагерь для советских военнопленных, откуда бежал вместе Николаем Войновым, перебравшись через линию фронта южнее города Харькова.
Однако, особый отдел фильтрационного лагеря располагал данными, что одна из жительниц села Богословка опознала Н.В. Ровнева, который служил в составе немецких оккупационных войск переводчиком на территории Воронежской области в 1942 году и посещал свое бывшее имение, вероятно, терзаемый ностальгией или намеревавшийся вернуть себе имение, заслужив это право верной службой вермахту и Великому Рейху.
Сведения о службе Н.В. Ровнева в составе немецкой армии не нашли своего подтверждения, так как к этому времени свидетельница, опознавшая его в селе Богословка, скончалась, а органы контрразведки не располагали агентурными или архивными данными о сотрудничестве Н.В. Ровнева с фашистским оккупационным режимом.
В итоге Н.В. Ровнев был осужден в марте 1944 года в городе Москва постановлением Особого Совещания при НКВД СССР по ст. 58-6 ч.1 УК РСФСР на 8 лет заключения в ИТЛ за членство в белоэмигрантском движении.
Для отбытия наказания он был направлен в ИвдельЛаг НКВД СССР. Как пишет Виктор Лицуков в очерке «Забытые имена»: «Неизвестно, как сложилась бы судьба Николая, если бы не прекрасное музыкальное образование, полученное в кадетском корпусе. В один день лагерное начальство выстроило заключённых и приказали выйти из стоя тем, кто играет на музыкальных инструментах. И он сделал шаг навстречу облегчению своей участи. Шаг навстречу занятию, которому он посвятит всю свою жизнь.
В роли ангела спасителя для Ровнева оказался великий советский музыкант, композитор, один из основоположников советской джазовой школы Варламов А.В, сам осуждённый в 1943 году по ложному доносу». И действительно А.В. Варламов в своих воспоминаниях упоминает, что Николай Ровнев играл в лагерном оркестре на саксофоне, а в личном деле Н.В. Ровнева имеется запись о том, что он содержался в 9-м ОЛПе Ивдельского ИТЛ, переведенный с общих работ в КВЧ лагерного подразделения на должность музыканта концертной бригады.
После освобождения в январе 1951 года, Н.В. Ровнев был направлен в ссылку в город Джезказган (номер личного дела СЯ-725), а в 1956 году - переехал в Новороссийск, где окончил заочное отделение дирижорского факультета Краснодарской консерватории.
В дальнейшем, он долгие годы работал руководителем оркестра в Туапсинском морском клубе. Был реабилитирован 18 мая 1976 года Военным Трибуналом Московского ВО (справка № 11-76), а в годы перестройки вступил в члены Московского дворянского собрания. В ходе нашей почтовой переписки, обсуждать вопрос о своей службе в немецкой армии Н.В. Ровнев не желал, а, проще сказать, игнорировал мои наивные вопросы, возникшие после изучения его личного дела в архиве Учреждения Н-249/И.
Я сильно извиняюсь - вот такая картина по секретному строительству - по атомному объекту номером один из первых. Заключенных там что ли особо мозговитых и свободолюбивых со всех лагерей собирали? Сдается мне - что в Ивдельлаге было еще кучерявее с побегами, прорывам за колючку и разнообразными методами провести на мякине надзирателей и охранников...
Эдуард Густавович Шнекенбургер (10 сентября 1924, Одесса, Украинская ССР, СССР — 14 мая 1995, Томск, Российская Федерация) — участник-герой Великой Отечественной войны, удостоенный за личный подвиг во время битвы за Днепр звания Героя Советского Союза. Лишён был этого звания и репрессирован, когда в 1946 году советская контрразведка выяснила, что он совершил подвиг и далее жил под вымышленным именем, а также скрыл, что он по национальности — из российских советских немцев.
Совершил подвиг, отправившись в 1943 году на фронт, указав имя Эди́н Влади́мирович Черногорю́к. Родился в Одессе в семье российских немцев. Когда в 1941 году окончил в Одессе советскую немецкую школу, на следующий день началась Великая Отечественная война. Вскоре немецко-фашистские войска оккупировали Одессу.
Как и других выпускников городской немецкой школы оккупанты мобилизовали его для работы переводчиком. Проявил желание жить в СССР, пробирался на восток через Белоруссию к линии фронта.
В начале 1943 года наступающие советские войска в районе Курска освободили Болховский район, в котором находился Э.Г. Шнекенбургер. К этому времени он уже знал, что в СССР всех этнических немцев превентивно репрессировали — отправляли априори или в лагеря ГУЛАГа, или в сибирскую ссылку. При фильтрации убедил контрразведчиков, что он русский из Одессы с украинизированным именем Эдин Владимирович Черногорюк, — такой парень-одногодок действительно жил с ним по соседству, был призван в РККА, но погиб при бомбёжке города. При проверках в особых отделах НКВД фронта представил легенду, что после мобилизации в августе 1941 года Одесским горвоенкоматом попал в воинскую часть, которую разбили и взяли в окружение, но в плену не был, с оккупантами не сотрудничал.
После проверки попросился в Болховском райвоенкомате Курской области, чтобы его призвали в армию — сражаться против фашистских захватчиков.
Был призван рядовым красноармейцем в части связи в должности линейного надсмотрщика 737 Отдельной кабельно-шествой роты. Первоначально рота была в составе 232 запасного стрелкового полка. Затем, когда советское командование готовилось оборонять Курскую дугу, их часть включили в состав 3-й гвардейской танковой армии.
Часть в течении 1943 года последовательно относилась к Брянскому, Центральному, 1-му Украинскому фронтам. Летом в составе Брянского фронта участвовали в обеспечении боевых действий советских войск при Курской битве, при наступлении на Орёл (операция «Кутузов»), при наступлении на Брянск. К началу осени часть, в которой служил красноармеец Черногорюк, была придана Центральному фронту, который с боями начал освобождение Восточной Украины. При выдвижении советских армий к линии Днепра часть была придана 1-му Украинскому фронту, в составе которой приняла участие в драматической битве за Днепр.
Здесь в условиях попыток форсирования реки 25 сентября красноармеец Э.В. Черногорюк проявил инициативу и смекалку при выполнении приказа во что-бы то ни стало обеспечить связь советских сил на восточном берегу с десантными группами, захватившими плацдармы на днепровских островах и на западном берегу. Для прокладки кабеля связи понадобилось хоть какое-то плавсредство, но в степном краю было проблематично найти хотя-бы деревья для плота. Черногорюк сумел выглядеть, что у берега острова на реке есть лодка. Вплавь он добрался до острова и под ружейно-пулемётным огнём с берега, занимаемого противником, пригнал лодку к восточному, советскому берегу. Далее Черногорюк с помощью этой лодки отправился на западный берег и проложил кабель телефонной связи к оборонявшимся там от контратак гитлеровцев советским десантникам. Далее в течении суток он девять раз плавал на этой лодке через Днепр под плотным обстрелом пулемётов и миномётов противника — перевозил раненых, доставлял новых десантников, возил оружие и боеприпасы. Наблюдавшее это командование признало действия бойца Черногорюка исключительным мужеством и отвагой. Командир полка, на правах, предоставленных ему во фронтовых условиях, наградил бойца солдатской медалью «За отвагу». Одновременно фронтовое командование ходатайствовало перед Президиумом Верховного Совета СССР о присвоении рядовому Эдину Владимировичу Черногорюку звания Героя Советского Союза.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 17 ноября 1943 года красноармейцу Э.В. Черногорюку было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».
С марта 1944 года красноармеец, младший сержант Э.В. Черногорюк отозван командованием с фронта и направлен учится, зачислен курсантом Муромского военного училища связи.
После окончания училища в звании младшего лейтенанта был направлен учиться далее — с октября 1944 года зачислен курсантом в состав слушателей английского отделения Военного института иностранных языков, которым командовал бывший томич, генерал-лейтенант Н.Н. Биязи. Был отмечен как имеющий талант к иностранным языкам и перспективен для работы в органах внешней разведки после окончания обучения. В связи с этим контрразведка вновь тщательным образом стала перепроверять все факты биографии молодого офицера.
В июне 1945 года слушатель курсов младший лейтенант Э.В. Черногорюк, успевший жениться в Москве, получил из рук генерала Биязи медаль «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.». Как курсант этого вуза, был участником Парада Победы 24 июня 1945 года.
С января 1946 года курсант второго курса младший лейтенант Э.В. Черногорюк проходил службу-стажировку переводчиком и адьютантом Штаба союзной комендатуры (советский сектор) г. Берлина.
В августе 1946 года был арестован — контрразведка выяснила, что герой-фронтовик на самом деле немец, который присвоил себе славянское имя, а также вскрылись факты работы переводчиком у немцев в Одессе. 6 декабря 1947 года Постановлением Особого совещания при МГБ СССР осуждён по ст.58-1а УК РСФСР (измена Родине) на 10 лет лишения свободы.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 сентября 1949 года осужденный Черногорюк был лишён звания Героя Советского Союза. При этом в семье сохранились его медали «За отвагу» и «За победу над Германией».
11 апреля 1955 года освобождён по отбытии наказания. После освобождения ему были оформлены документы на настоящее имя Эдуард Густавович Шнекенбургер: преследования этнических немцев в СССР прекратились. Также в дальнейшем был возвращён статус ветерана Великой Отечественной войны, и в 1985 году ему, как ветерану, был вручён орден Отечественной войны II степени. Э.Г. Шнекенбургер после освобождения из ГУЛАГа работал слесарем-сборщиком на Николаевском судостроительном заводе, затем, через 2 года семья переехала жить и работать в Балхаш (Казахская ССР). В дальнейшем работал на различных стройках народного хозяйства СССР, преимущественно в секторе газовой промышленности: жил и работал практически во всех крупных городах республик Средней Азии.
В 1979 году Эдуарду Шнекенбургеру назначена пенсия, но он продолжал работать.
С 1989 года проживал в Томске. При начале реализации в 1991 году программы помощи правительства ФРГ по приглашению к переселению в Германию из России и Казахстана этнических немцев, с обещанием больших социальных благ, особенно участникам Великой Отечественной войны — ветеранам Советской армии, Эдуард Густавович Шнекенбургер от переезда отказался, связав уже до конца свою жизнь со своей Родиной — Россией.
Работал до 4 апреля 1995 года в спорткомплексе «Томь»: в последние годы — начальником АХЧ.
Умер в Томске на 71-м году жизни 14 мая 1995 года. Был скромно похоронен на городском Бактинском кладбище.
В феврале 2019 года представители немецкой общественности в Томске «Российские немцы», совместно с Томским Русско-немецким домом (директор Александр Гейер) подняли вопрос о необходимости окончательной реабилитации героя Великой Отечественной войны Э.Г. Шнекенбургера.
«Резидент к месту назначения не прибыл…» Опубликовано: 13 ноября 2017
Профессиональные разведчики-нелегалы не должны встречаться с противником в открытом бою. Их удел – кропотливая и незаметная работа, оказывающая непосредственное влияние на выработку стратегических решений, никак не связанная со стрельбой. Случай, произошедший 7 ноября 1942 года в Баренцевом море, стал исключением из этого правила – один из лучших советских разведчиков погиб во время боя танкера «Донбасс» с немецким эсминцем Z 27. Фанатик светлого будущего
Арнольд Генрихович Дейч (Стефан Ланг) родился 21 мая 1904 года в Вене в семье евреев, выходцев из Словакии. Его отец, бывший сельский учитель, в поисках лучшей жизни перебрался из провинции в столицу Австрийской империи, чтобы заняться коммерцией. В 1915 году Арнольд закончил начальную школу и поступил в одну из венских гимназий, где вскоре был полностью освобождён от платы за обучение в связи с блестящими результатами. В 1920 году юный Дейч вступил в Свободный союз социалистических студентов, и с этого момента вся его жизнь была подчинена только одному – борьбе за торжество коммунизма и социализма.
Спустя два года Дейч вступил в австрийский комсомол, где сразу стал руководителем агитационной пропаганды. Продолжение образования и становление молодого коммуниста шли параллельно. В 1923 году Арнольд поступил в университет Вены, где изучал философию, физику и химию, а в 1924 году вступил в коммунистическую партию Австрии и стал членом центрального комитета австрийской секции Международной организации помощи революционерам (МОПР).
Арнольд Дейч, 21 мая 1904–7 ноября 1942 гг.
В 1928 году Арнольд успешно закончил обучение, получив диплом доктора философских наук – несмотря на то, что в 1927 году его на полгода исключали из университета за слишком активную политическую деятельность. В процессе получения образования Арнольд проявил блестящие способности к изучению иностранных языков, что, несомненно, повлияло на становление его как разведчика. Впоследствии в анкете он указывал, что свободно владеет немецким, английским и французским языками, а также может общаться на итальянском, испанском и голландском.
После окончания университета произошёл окончательный разрыв молодого коммуниста с собственной семьёй. В своей автобиографии для НКВД СССР Арнольд Дейч писал:
«Отец был фанатичным евреем и пытался всякими принуждениями, и прежде всего, битьём сделать из меня себе подобного. Решающие конфликты с отцом возникли из-за моей политической деятельности, которая у него вызывала гнев и ненависть. Мать, наоборот, защищала меня и относилась к моим взглядам сочувственно. В начале 1929 года я ушел из дома и с тех пор поддерживал связь с семьёй только из-за матери».
К этому времени Арнольд уже побывал в Москве, куда был командирован австрийскими коммунистами в составе рабочей делегации. Благодаря рекомендации от генерального секретаря австрийской компартии Йоганна Копленига (Johann Koplenig), молодого перспективного австрийца заметило руководство Коминтерна и привлекло к подпольной работе в Вене. Под руководством опытных конспираторов Арнольд выполнял функции связного и курьера, занимался техническими вопросами. Именно в этот период на способного австрийца и обратил внимание Иностранный отдел (ИНО) ОГПУ, когда Дейч помог достать паспорта для советской резидентуры в Вене и свёл разведчиков с несколькими ценными агентами.
Когда в результате предательства произошёл масштабный провал подпольной организации Коминтерна в Вене, Арнольд Дейч не был брошен на произвол судьбы, а в январе 1932 года был вызван в Москву, где ему предложили работу в ИНО ОГПУ. Арнольд немедленно согласился, и в том же году комиссия ЦК ВКП(б) перевела его из австрийской компартии в коммунистическую партию Советского Союза. Так был сделан первый шаг к обретению разведчиком новой родины.
Первыми заданиями для Дейча были командировки с различными поручениями в Грецию, Палестину и Сирию. В начале января 1933 года он уже под оперативным псевдонимом «Отто» стал настоящим кадровым разведчиком-нелегалом резидентуры ИНО ОГПУ в Париже. Свою работу в Париже он описывал скупо, но даже в этих нескольких строчках видно, как серьёзно готовились советские органы госбезопасности к возможному конфликту в Европе:
«…Я был направлен нашим отделом в Париж для работы у Карина. У него я выполнял техническую работу, фотографию, и создал нелегальные пункты перехода границы из Франции в Бельгию, Голландию и Германию. Кроме того, я устанавливал связь с рыбаками во Франции, Голландии и Бельгии для того, чтобы в случае войны использовать рыбацкие лодки для установки на них радиоаппаратуры».
Надолго во Франции 29-летний разведчик не задержался. Впереди было назначение, которое принесло ему немеркнущую славу. Исключительный разведчик
В октябре 1933 года Дейча отправили на оперативную работу в Лондон, где по-настоящему раскрылся его огромный талант вербовщика. Спустя много лет Зоя Зарубина, дочь советского разведчика, у которого летом 1938 года семья Дейч проживала на даче, вспоминала, что Арнольд был необыкновенно интересным человеком в общении, обладающим притягательной силой и вызывающим на откровенность. Благодаря этим качествам и выдающемуся профессиональному чутью, Дейч за четыре года работы в Лондоне сумел лично завербовать 17 ценнейших агентов, пятеро из которых стали настоящей легендой в мире разведки.
Знаменитая «кембриджская пятёрка», – Ким Филби, Энтони Блант, Гай Берджесс, Джордж Кернкросс и Дональд Маклин, – студенты Кембриджского университета, завербованные Дейчем и занявшие высокие посты в государственных и разведывательных структурах Великобритании, стали настоящим сокровищем советской внешней разведки и предоставили СССР огромный массив ценнейшей информации, включая данные по американской атомной программе. Работая в Лондоне, Арнольд успел закончить университетский курс психологии и был вынужден покинуть английскую столицу в сентябре 1937 года, когда английская контрразведка начала проявлять к нему слишком большое внимание. После работы в Лондоне в аттестациях и справках НКВД на Дейча появляется эпитет «исключительный», который лучше всего характеризует его морально-деловые качества – «исключительно серьёзный и преданный», «исключительно боевой», «исключительные заслуги», «исключительная инициативность».
Знаменитый Ким Филби при вербовке получил псевдоним «Сынок».
Прибыв в Москву осенью 1937 года, Дейч попал в самый эпицентр репрессий, которым подверглась советская разведка. Все попытки руководства ИНО направить его нелегальным резидентом в США не увенчались успехом — высшие инстанции неизменно отказывали. Единственной наградой для Дейча стало получение им и его супругой в начале 1938 года советского гражданства. Стефан (это был его псевдоним во время работы в Лондоне) Георгиевич Ланг – таким стало имя нового гражданина Советского Союза. Учитывая короткую жизнь Арнольда Дейча в новом качестве, мы продолжаем называть его именем, данным при рождении.
Почти два года Дейч сидел без дела, и непонятно, как он уцелел в ходе страшной чистки, после которой советская разведка, по сути, впала в кому. Через неделю после начала Второй мировой войны, 9 сентября 1939 года, Арнольд Дейч написал рапорт новому начальнику разведки майору государственной безопасности Павлу Фитину, в котором сообщал, что уже 21 месяц сидит без работы и просит о личной встрече.
Фитин, активно восстанавливающий резидентуры за рубежом, в итоге сумел добиться решения о направлении Дейча резидентом в США. Однако по неизвестным причинам переброска Дейча под прикрытием массового переселения евреев из Прибалтики в Америку не состоялась.
В ноябре 1941 года Дейч с группой помощников был задействован для организации резидентуры в Аргентине, которая открыто симпатизировала Германии и куда в 1934 году эмигрировали младшие братья разведчика. Но неудачи продолжали преследовать группу Арнольда. В феврале 1942 года разведчики добрались до иранского порта Шатт-эль-Араб, где сели на пароход «Каяк» и прибыли на нём в Бомбей, однако быстро выяснилось, что боевые действия в Юго-Восточной Азии после нападения Японии на США делают невозможным переход через Тихий океан. Вернувшись в Москву в июне 1942 года, Дейч в отчаянии писал Фитину:
«Вот уже 8 месяцев я со своими товарищами нахожусь в пути, но от цели мы так же далеки, как и в самом начале. Нам не везёт. Однако прошло уже восемь ценных месяцев, в течение которых каждый советский гражданин отдал все свои силы на боевом или трудовом фронте».
В конце письма Арнольд просил отправить его на фронт – на любую должность. Фитин предложил северный маршрут – выйти на борту грузового судна из Мурманска в Исландию, затем в Канаду, откуда группа уже самостоятельно должна была добраться до места назначения. Маршрут был очень опасный, но Арнольд Дейч не зря говорил своим агентам про советских разведчиков: «Мы ничего не боимся». Когда 4 ноября 1942 года танкер «Донбасс» с Дейчем на борту вышел с Новой Земли в Рейкьявик, разведчик, наверное, был счастлив и полон надежд, что период невезения закончился. Он не знал, что в это же время немецкое военно-морское командование в Северной Норвегии начинает операцию против судоходства в Баренцевом море под кодовым наименованием «Хоффнунг» (Hoffnung – нем. «надежда»). Безнадёжный бой
После разгрома летом 1942 года арктического конвоя PQ-17 и тяжёлых потерь следующего PQ-18 союзники решили приостановить конвойное сообщение по арктическому маршруту и попробовать так называемую «капельную» систему: одиночные суда, прижимаясь как можно ближе к северу, к границе паковых льдов, пытались поодиночке достичь Мурманска и Архангельска. Такую же схему был вынужден использовать и советский флот.
Советский танкер «Донбасс».
29 октября 1942 года 13 судов союзников вышли в порты СССР из Рейкьявика, а пять советских судов, в том числе и танкер «Донбасс», вышли с Новой Земли, направляясь на запад. Немецкая разведка быстро вскрыла операцию, и на беззащитные суда обрушились торпедоносцы и подводные лодки. За четверо суток, со 2 по 6 ноября, были потоплены четыре британских и одно советское судно. Для полного уничтожения судов немецкое командование решило применить свои надводные силы. По плану операции «Хоффнунг» тяжёлый крейсер «Адмирал Хиппер» (Admiral Hipper) под флагом вице-адмирала Оскара Кумметца (Oskar Kummetz) вместе с эсминцами Z 27, Z 30, Z 4 «Рихард Байтцен» (Richard Beitzen) и Z 16 «Фридрих Экольдт» (Friedrich Eckoldt) вышли 5 ноября из Альте-фьорда, чтобы развернуться на пути подходящих с востока и запада судов.
Вечером 6 ноября боевая группа немцев достигла квадрата 6528АС и после подтверждения от командования приступила к операции. Для поиска судов крейсер и эсминцы сформировали линию с интервалами в 15 миль – на таком расстоянии действовали их поисковые радиолокаторы. В течение всей ночи шёл снег, видимость практически отсутствовала, и охотники полагались только на радары. К утру 7 ноября погодные условия значительно улучшились, и в 04:55 вахтенные эсминца Z 27, которым командовал корветтен-капитан Гюнтер Шульц (Günter Schulz), засекли дым. Одновременно акустики доложили о шуме винтов по пеленгу 352°.
Крейсер «Адмирал Хиппер» в Норвегии, 1942 год.
Хотя транспорты и шли поодиночке, на их пути советское командование развернуло сторожевые корабли, которые могли оказать помощь судам, и Z 27 встретился с одним из них. Это был сторожевик СКР-78 – бывший рыболовецкий траулер «Смена» водоизмещением 1200 тонн, с вооружением из двух 76-мм орудий и двух 20-мм зенитных автоматов. Шансов у советских моряков не было – эсминец менее чем за полчаса уничтожил сторожевик, выпустив 46 150-мм снарядов и две торпеды. Подняв из воды пленных, Кумметц приказал кораблям дозора собраться возле флагмана. В 08:30 дозорная линия была сформирована вновь, и уже вошедшие во вкус немцы продолжили прочёсывание моря.
В 13:28 прямо по курсу всё того же Z 27, которому продолжала сопутствовать удача, возник танкер «Донбасс». Экипаж танкера, который ранее сумел выжить в аду конвоя PQ-17, отлично понимал, что его ждёт, но сдаваться советские моряки были не намерены. В 13:58 Гюнтер Шульц приказал выпустить по танкеру две торпеды, одновременно открыв огонь из четырёх 150-мм орудий – началась, как записал Шульц в вахтенном журнале, «отличная тренировка для артиллерийских расчётов». Уже вторым залпом танкер был накрыт и загорелся, в 14:00 обе торпеды попали в цель, но два 76-мм орудия «Донбасса» продолжали вести огонь по Z 27, пока огонь эсминца не подавил их.
Немецкий эсминец Z 27.
В течение получаса эсминец продолжал обстреливать «Донбасс» и выпустил ещё одну торпеду, которая прошла мимо, но танкер, шедший в балласте, упрямо отказывался тонуть. За это время «Донбасс» успел дать две радиограммы о нападении немцев, которые в итоге спасли остальные суда «капельной» операции. В 14:25 Шульц приказал дать ещё один двухторпедный залп с дистанции 1000 метров. Обе торпеды попали в цель и оторвали носовую часть танкера до самого мостика, кормовая часть осталась на плаву, продолжая гореть. Только после этого командир эсминца, которого уже вызвал на связь обеспокоенный флагман, приступил к спасению команды танкера. Из 62 человек, бывших на борту «Донбасса», выжило только 15, включая капитана Виталия Эмильевича Цильке.
От моряков, прошедших немецкие лагеря, советская разведка после войны узнала, как погиб её резидент, направлявшийся в Аргентину. Когда Z 27 возник на горизонте, Арнольд Дейч направился к носовому 76-мм орудию танкера и сражался как рядовой номер артиллерийского расчёта, пока его ноги не были перебиты осколками снаряда. Он так и оставался лежать возле орудия, когда взрыв торпеды оторвал нос танкера, и гениальный разведчик навсегда ушёл в пучину Баренцева моря. Первый и последний открытый бой за свою новую родину и свои идеалы он провёл так же, как жил и работал – без тени сомнения, честно и самоотверженно, полностью отдав себя делу.
Советский танкер выходит в море…
Дейчу было всего 38 лет, и остаётся только догадываться, сколько ещё мог бы сделать этот человек, если бы его путь не прервался в районе острова Надежды. После потопления «Донбасса» боевая группа Кумметца не смогла потопить ни одного судна, и операция «Хоффнунг» закончилась. Главный счастливчик этого рейда Гюнтер Шульц не знал, что помимо уничтожения сторожевого корабля и танкера общим водоизмещением почти 10 000 тонн, он нанёс сильнейший удар по советской внешней разведке, потерявшей одного из своих лучших резидентов-нелегалов. Расплата наступит спустя год, когда 28 декабря 1943 года Z 27 погибнет вместе с командиром в бою с английскими лёгкими крейсерами «Глазго» (HMS Glasgow) и «Энтерпрайз» (HMS Enterprise) в Бискайском заливе.
Официальных свидетельств награждения Арнольда Дейча за огромные заслуги перед Советским Союзом не существует, хотя все историки советской разведки однозначно причисляют его к поколению «великих нелегалов», заложивших основы легенды о вездесущем и всемогущем КГБ. Лишь скромная мемориальная табличка на доме в Вене, в котором вырос Арнольд Дейч, напоминает об этом человеке. На ней выбита надпись: «Да будет понята людьми принесённая им жертва!»
Старейший саратовский чекист был наставником истребительных батальонов и диверсантов
Николай Иванович Караваев — один из тех людей, по судьбе которых можно изучать историю беспокойного ХХ века. Он даже старше той структуры, работе в которой отдал всю свою жизнь. В начале нынешнего ноября полковник Караваев отметил свой 96-й день рождения. А органам госбезопасности, где он долгие годы проходил службу, в декабре исполнится лишь 95 лет.Саратовские чекисты поздравили своего патриарха, они считают, что когда настанет черед отмечать столетие — и его, и органов, этот человек должен стать живым символом ВЧК-КГБ-ФСБ. Ведь для нынешних молодых людей такие выражения, как «истребительные батальоны», «немецко-фашистские диверсанты», «геббельсовские пропагандистские листовки», требуют перевода на современный русский язык, они не знают их значения. А для Николая Ивановича это рабочая терминология.
Возвращение родного Райса
На дворе был трудный 1998 год, время дефолтов и социальных потрясений. В квартире Караваева раздался звонок. На пороге стоял солидный бородатый мужчина весьма преклонных лет, в облике которого Николай Иванович почувствовал что-то неуловимо знакомое.
Спросил: «Вам кого?», как вдруг пожилой человек обрел военную выправку и в ответ, словно пароль, четко зазвучала немецкая речь: «Геноссе Караваев, докладываю: все ответственные задания советского командования в тылу врага выполнены. Всегда руководствовался вашими наставлениями. Выпускник спецкурсов Подольского учебного разведцентра 1941 года агент Райс».— Ванюша, так ты жив, — только и смог сказать ко всему привычный старый чекист, которому на этот раз не удалось сдержать радостных слез.
Это был гость из тревожных первых месяцев той большой войны. Еще не было указа о ликвидации автономной республики немцев Поволжья, и летом 1941 года оперуполномоченный отделения УГБ Марксштадтского кантона Николай Караваев в срочном порядке подбирал среди немецкой молодежи кандидатов для выполнения разведывательно-диверсионных заданий в тылу войск Третьего рейха — их исторической родины.
Николай хорошо владел немецким языком, и его обязанностью было проверить надежность каждого из завербованных, разобраться в его личных качествах. Тех, кто проходил отбор, направляли под Москву, там, в учебном центре Подольска были организованы специальные курсы.
Девятнадцатилетнего парня с условным позывным «Райс» он отправил в разведцентр последним, уже в августе. Этот комсомолец очень нравился молодому чекисту, он бы сам с ним в разведку пошел. Смелый, честный, наблюдательный, выносливый и очень хороший товарищ.— В нашем отделении из десяти сотрудников четверо были немцы, в том числе двое оперуполномоченных, — вспоминает Караваев. — Сотрудниками они были прекрасными, очень добросовестными и аккуратными. И ребята, которых я готовил, были надежными, особенно Райс. Поэтому я никогда не верил, что в АССР немцев Поволжья могли быть какие-то предпосылки к массовому предательству.
Спустя почти шестьдесят лет агент Райс приехал в Саратов из Красноярска, где он обосновался в послевоенные годы. И решил навестить своего наставника, уроки которого часто вспоминал, когда, одетый в форму офицера вермахта и СС, выполнял особо важные (и особо опасные) задания советского командования в тылу своих соотечественников, превратившихся для него в немецко-фашистских захватчиков.
Его боевой путь пролег через Подмосковье и партизанские районы Белоруссии. А вот подлинного имени этого человека Николай Иванович в разговоре со мной так и не назвал — до сих пор сказывается привычка к секретности.
Теща чекиста — ликвидатор главаря диверсантов
— Тогда же, в 1941 году меня перевели на работу сначала в Балаковское, потом в Духовницкое отделение, — рассказывает чекист. — К тому времени наша область стала в полном смысле прифронтовой, яростные бои шли на Сталинградском и Воронежском направлениях. И германские спецслужбы начали проявлять небывалую активность на нашей территории. Подумайте — более трети всех вражеских агентов, задержанных в годы войны в Поволжье, приходится на Саратовскую область. Для сравнения: половина — на Сталинградскую. А во всех других областях задержания если и были, то единичные. При этом за всю войну в области не произошло ни одной диверсии.
В «перестроечные» годы над призывами к бдительности стали насмехаться. А тогда в большинстве случаев мы находили диверсантов благодаря помощи гражданских лиц.
К примеру, моя будущая теща Анна Васильевна осенью 1942 года сыграла решающую роль в обезвреживании целой группы диверсантов.Дело было так. Поступило сообщение, что в ночь с 5 на 6 октября 1942 года над Хвалынским районом пролетел неопознанный самолет, предположительно немецкий. Возникло подозрение, что он выбросил парашютистов.
Караваев с группой бойцов истребительного батальона, которых он сам готовил и инструктировал, срочно выехал в Хвалынск. Этот районный город был хорошо ему знаком. Он нашел минутку, чтобы заскочить в Дом колхозника, служивший, помимо прочего, гостиницей для командированных. Заведующей там была мать его невесты, и чекист попросил ее быть особо внимательной к новым постояльцам в эти дни.
Анна Васильевна знала, что будущий зять просто так в Хвалынске не появляется. Последующие события показали, что он не зря ей доверился. Поздним вечером того же дня заведующая позвонила в райотдел УГБ-НКВД и сообщила о прибытии постояльца, вызвавшего ее подозрения.
Выглядел вновь прибывший очень браво: молодой, энергичный, в новенькой, с иголочки, комсоставской гимнастерке с тремя кубиками на петлицах. Таким же новеньким было и предъявленное им удостоверение личности на имя старшего лейтенанта Бойко. Это и показалось Анне Васильевне странным.
Ведь приезжий показал еще и отпускное свидетельство (тоже похожее на только что отпечатанное), из которого следовало, что он ранен на фронте и направляется в Куйбышевскую область. А заведующая Домом колхозника уже достаточно повидала раненых фронтовиков и хорошо представляла себе, как они выглядят. Этот был слишком чистеньким и свеженьким. К тому уже постарался профессионально войти в доверие и расположить к себе первую встречную.
Когда поступил звонок, сотрудники УГБ-НКВД оперативно выяснили, что ряженый командир-фронтовик буквально утром этого дня уже побывал в руках борцов с диверсантами, но сумел успешно обвести их вокруг пальца. Приехал в Хвалынск на попутном грузовике, зашел в столовую, где его сразу взяли в оборот бойцы истребительного батальона, набранные из комсомольских и партийных активистов для задержания вражеских агентов. Однако командир Рабоче-крестьянской Красной армии нисколько не растерялся и спокойно пошел с ними в военкомат, где сунул под нос молодому сотруднику свои фронтовые документы. Мало того, он еще выразил желание сдать под расписку на временное хранение личное оружие — револьвер системы «наган», — дескать, вдруг у частных лиц на ночлег придется останавливаться, мало ли что. Последний шаг окончательно развеял всякие подозрения, и диверсанта отпустили с миром. Однако провести будущую тещу чекиста Караваева ему не удалось.
В это время в отделе УГБ — НКВД допрашивали задержанного тем же вечером и признавшегося, что он немецкий разведчик, некоего Левина, также наряженного в форму командира РККА. Его взяли недалеко от обнаруженного в 12 километрах от Хвалынска грузового парашюта с мешком, набитым шпионским снаряжением. Он подтвердил, что Бойко — командир их группы из четырех человек, и предупредил, что кроме сданного в военкомат нагана у него есть еще один и гранаты. К утру посетителя Дома колхозника повязали без лишнего шума.
Третьего диверсанта, радиста, взяли на следующий день в скирде сена — он притворялся крестьянином и был одет в стеганую фуфайку.
Еще через день, утром 8 октября, учительница Елшанской школы Евдокия Дёмина шла по лесной просеке в сторону Хвалынска, и вдруг с опушки ее окликнули. Незнакомый мужчина был в хорошем демисезонном пальто, в руке держал большой чемодан. Встречи в лесу в те времена были опасными, но женщина не растерялась и не бросилась бежать, что на ее месте сделали бы многие. Незнакомец очень убедительно объяснил, что он беженец из Сталинграда, и спросил, нельзя ли здесь подыскать квартиру на время. Учительница сказала, что ее подруга как раз сдает комнату, можно все устроить. В Хвалынске она, занимая попутчика разговором, повела его мимо военкомата и незаметно подала знак дежурному у двери. Так в руки НКВД попал четвертый диверсант.
Оказалось, что все четверо — военнопленные, завербованные в спецлагере Оствиц, что в городе Бреславль. После соответствующей морально-психологической обработки они вступили в коллаборационистскую организацию «Боевой союз русских националистов» (БСРН). Проходили подготовку в знаменитой разведшколе «Цеппелин» в польском местечке Яблонь, участвовали в карательных операциях против партизан и помогавшего им местного населения на территории Польши — там их повязали кровью казненных. После всего этого с аэродрома в Смоленске группа диверсантов вылетела в район советского Поволжья.
Как выяснилось, в Хвалынском районе они оказались случайно, их целью был район Старой Майны Куйбышевской области: при десантировании диверсионного квартета немецкие пилоты ошиблись всего на каких-то триста километров.
При себе у диверсантов было 8 пистолетов и револьверов, больше десятка гранат, 12 килограммов взрывчатки, финские ножи, радиостанция, значительные суммы денег у каждого. А еще — множество фиктивных документов и бланков, антисоветские листовки и шапирограф для их тиражирования.
Дело в том, что кроме сбора и передачи шпионской информации и организации диверсий им было предписано заняться еще и так называемой повстанческой деятельностью — создать сеть ячеек БСРН из числа дезертиров, уголовников и прочих лиц, недовольных советской властью.
По этому поводу Николай Караваев заметил:— Удивительно, до чего тексты тогдашних гитлеровских листовок схожи с политическими лозунгами времен перестройки и крушения Советского Союза. Те же призывы бороться с «бредовыми идеями марксизма», «давить подлецов из НКВД» и свергать «большевистско-жидовское правительство». Видно, задачи у определенного круга политиков спустя десятилетия остались неизменными.
* * *
После войны Николай Иванович работал в особо секретном подразделении Управления КГБ, которое кто-то очень метко назвал «тайная стража». В 50-е годы это подразделение в Саратовском УКГБ возглавлял легендарный Герой Советского Союза Дмитрий Васильевич Емлютин, именем которого названа улица в Саратове. Караваев был его заместителем. Чем занимались, какие решали задачи? Об этом напишут наверняка не скоро. Если вообще когда-либо можно будет написать. В общей сложности Николай Иванович отдал работе в органах госбезопасности около тридцати лет жизни (хотя чекисты знают — их работа длится всю жизнь). Вырастил дочь Ольгу и сына Владимира, который — что неудивительно — стал офицером, прошёл Афганистан. Сейчас бывалого чекиста радуют внуки.Николай Иванович в свои почти 100 лет не ощущает себя отставником. Его воспоминания — живая вода памяти о героизме и мужестве, о верности долгу и чести...."
03 июля 2015 Сергей и Марина Бондаренко В арсенале органов безопасности всегда были интересные и необычные гаджеты, упрощающие секретную работу. Об устройствах, помогающих в работе агентов спецслужб, и захватывающих историях, связанных с ними, читайте в нашей статье
Наивное увлечение агентами разведки было во все времена. Дети всегда старались быть похожими на своих экранных кумиров и мечтали, что в один прекрасный день они будут такими же сильными, ловкими, умными. Да что там дети! Даже вполне зрелые люди, читая приключенческие романы или просматривая новую серию «Бондианы», в глубине души испытывали простодушное восхищение перед главным непобедимым героем. Он всегда смел, лишен недостатков, дерзок, остроумен и неуязвим. И ко всему прочему, он вооружен целым арсеналом «шпионских штучек». Скрытые пистолеты и ножи, складные крюки, миниатюрные камеры, начиненные электроникой невероятные автомобили и так далее — все это у него оказывается под рукой в самый важный момент. И хотя в реальной жизни таких гаджетов видеть никому не доводилось, все были уверены, что такой арсенал действительно где-то существует — например, имеется в распоряжении спецслужб.
Необходимость в использовании шпионских приспособлений возникла сразу, как только обнаружились первые интриги среди власть имущих. И первые устройства родились задолго до появления КГБ, «Моссада» и прочих спецслужб. В работе нынешних разведслужб без средств для «крайнего случая» не обойтись, поэтому в арсенале таких организаций всегда были и будут особенные вещи, сделанные по последнему слову техники. Этот материал — об устройствах, которые были на вооружении шпионов прошлого столетия.
⇡#Фото и видео: правила съемки для шпионов Фотоаппарат — это один из главных инструментов шпионажа. Снимки могут нести компрометирующую информацию, подкреплять доказательную базу или передавать содержание документов. И чем удобнее и незаметнее аппарат, которым можно делать снимки, тем выше шансы на успех у специального агента.
Филумения по секрету: как сделать фотографию спичечным коробком
Человек, профессионально занимающийся шпионажем, должен был уметь обходиться подручными средствами и знать, как делать снимки в самых сложных и ограниченных условиях. Настоящие Джеймсы Бонды умудрялись делать снимки даже... без фотоаппарата. Для этого они кустарным способом делали камеру-обскуру из спичечного коробка, изоленты и обрезанного колпачка для ручки (это если для документов, а так — можно и без колпачка).
Рабочий фотоаппарат из спичечного коробка Сегодня подобное устройство вызывает недоумение у людей, которые не знают, для чего нужен фиксаж, и никогда не держали кассету для фотоаппарата в руках. Но во времена пленочной фотографии о хитроумном приеме со спичечным коробком знали многие, не только шпионы. В советских кружках любителей фотографии, а также на уроках физики преподаватели рассказывали, как сделать фотоаппарат из бумаги, и объясняли принцип его работы. Главным секретом такого фотоаппарата является крохотное отверстие, которое заменяет линзу объектива. Роль затвора играет любая «заглушка» отверстия, например клочок плотной бумаги. Если в темной комнате установить яркие направленные источники света, то такой камерой можно получить негатив вполне удовлетворительного качества.
Конечно, подобный метод съемки использовался лишь в крайних случаях. В распоряжении агентов были и более сложные камеры, хотя их часто прятали все в тот же спичечный коробок. Интересно, что у всех ведущих разведывательных организаций были свои собственные «спичечные» камеры. Вот эта камера была задействована британской разведкой MI6.
Она демонстрировалась на презентации книги профессора Кейта Джеффри «МИ6. История Секретной разведывательной службы. 1909-1949». Вероятно, таким эффектным гаджетом устроители мероприятия хотели как бы намекнуть: «Видите, у британской разведки действительно был отдел «Кью», который делал гаджеты как у Джеймса Бонда». Но на самом деле эта камера имеет косвенное отношение к MI6 — британские специалисты лишь проводили консультации при ее разработке.
Если вы посетите музей ЦРУ, то увидите ту же камеру и на пояснительной табличке не найдете упоминания о британских коллегах. Когда Соединенные Штаты вступили во Вторую мировую войну, МИ6 помогала в проведении обучения персонала американского Управления стратегических служб. Тесное сотрудничество привело к тому, что и арсенал спецсредств для слежки у этих организаций на то время был зачастую один и тот же. Эта модель называлась Camera-X, или Eastman M.B. (буквы M.B. означали matchbox — «спичечный коробок»).
Она была выпущена компанией Eastman Kodak по специальному заказу Управления стратегических служб США (Office of Strategic Services), организации, на основе которой позже возникло ЦРУ.
Модель этой камеры оказалась очень востребованной, поэтому ее изготовление стало почти массовым, с определенного момента производитель даже стал устанавливать серийный номер. Если верить этой нумерации, то только учтенных экземпляров было выпущено более тысячи. Замаскировать камеру не составляло труда, нужно было просто наклеить на нее этикетку спичечного коробка той страны, где велась слежка.
Кстати, компания Kodak не упустила случая подзаработать на высоком спросе: был налажен выпуск специальных наборов для такой камеры, которые включали в себя расходные материалы — химические реактивы, пленку, зажимы для нее и прочее.
Этот коробок-камера был сделан предположительно в 1955 году, специально для Министерства государственной безопасности ГДР или, попросту говоря, Штази. Довольно редкий экземпляр, возможно, таких камер было всего несколько.
Трудно себе представить, какую цену платили за такой гаджет спецслужбы. И хотя сегодня эта вещица имеет лишь историческую ценность, но ради такого раритета коллекционеры и сейчас не прочь расстаться с приличными деньгами. Скажем, в 2006 году это устройство было продано на аукционе Auction Team Brekker почти за три тысячи долларов.
Сигаретная съемка
Судьба шпионской техники очень сильно различалась в зависимости от того, спецслужба какой страны ее создавала. В СССР даже намек на «шпионские штучки» мог принести любителям острых ощущений весьма плачевные последствия. Использование любых частот для переговоров, применение электронных устройств для слежки, создание самодельного оружия и тому подобных вещей — все это каралось законом и допускалось исключительно с ведома КГБ. Эфир прослушивался, за людьми была тотальная слежка. В коллективах государственных учреждений обязательно кто-то был негласным осведомителем. Самые передовые технологии в СССР не разглашались, а засекречивались. Затем забывались или в лучшем случае использовались во благо военной промышленности. Так было у нас.
Но в США и Европе политика была несколько иной. Любое открытие (за исключением изобретений, которые создавались в технических отделах секретных служб) становилось достоянием общественности. Иногда органы безопасности западных стран сотрудничали с известными компаниями и делали у них заказ на обычные устройства — камеры, дисплеи и прочее, но все это было доступно любому желающему.
Например, в номерах Popular Mechanics за 1979 год целые страницы отводились только под рекламу «шпионских штучек».
Журнальные страницы того времени просто пестрели объявлениями о продаже электронных «жучков» и устройств для слежки. И если поначалу это были скорее игрушечные гаджеты типа «лилипутской камеры» (которые тем не менее при желании тоже можно было использовать, скажем, для промышленного шпионажа), то по мере развития электроники детские игрушки стали все больше походить на настоящие инструменты шпиона. В восьмидесятых годах рекламные объявления содержали вполне серьезные предложения о продаже устройств для шпионажа.
Впрочем, в СССР также были камеры, которые вполне годились для слежки и могли быть приобретены обычными людьми. Например, модель «Киев-30», которую выпускал киевский завод «Арсенал». Эта камера имела небольшие габариты (28 × 46 × 86 мм), и ее легко можно было спрятать в пачке сигарет.
Шпионский фотоаппарат «Киев-30» Прототипом этой шпионской камеры стала японская модель Minolta-16.
Миниатюрная камера Minolta -16 Помните смешной кадр из «Бриллиантовой руки», где переодетый сотрудник органов отвечает в рацию, спрятанную в пачке сигарет, а затем хлопает по ней, потому что она вдруг начинает транслировать радио? Это очень удачно подмеченный стереотип шпионской техники. Все спецслужбы, в особенности наше «родное» КГБ, часто прибегали к маскировке технических средств наблюдения с помощью пачки сигарет. Кроме «Киева-30», были еще другие модели камер, которые можно было выдать за «Мальборо» или «Столичные». Фотоаппарат «Киев-30» был наиболее продвинутой версией, а до него на «Арсенале» выпускали камеры «Киев-Вега».
Фотоаппарат «Киев-Вега» «Киев-Вега» почти идентичен модели «Киев-30», но в последнем добавлен регулятор расстояния до объекта съёмки. При раздвинутом положении аппарата с помощью колесика можно было указать расстояние до объекта съемки от полуметра до бесконечности.
Популярность «шпионской камеры для КГБ» за границей всегда была высока. Поэтому специально для коллекционеров (уже в век цифрового фото) предприимчивые люди делали бизнес на выпуске фотоаппаратов «Киев-30», «Киев-Вега», а также «Киев-303» в необычном исполнении, недвусмысленно намекавшем на принадлежность данных аппаратов к шпионской рутине. Вполне возможно, что и раньше для сотрудников КГБ делалось нечто подобное в единичных экземплярах.
Фотоаппарат «Киев-303», выполненный в виде пачки сигарет John Player Special Фотокамера Tessina-35 Фотоаппарат «Киев-Вега» в «сигаретном» футляре и в виде записной книжки с гордой надписью Notebook
А вот еще одна камера, помещающаяся в пачку сигарет, — Tessina. В ее рекламе производитель так и писал: «Самая маленькая в мире камера». Тут стоит уточнить — самая маленькая 35-мм фотокамера с пружинным мотором для перемотки пленки. Невероятно надежная, о чем говорит хотя бы то, что производитель давал на устройство пятилетнюю гарантию.
Фотокамера Tessina-35 Ну а пальму первенства среди всех крохотных камер уверенно держала марка Minox. Субминиатюрные камеры Minox — это настоящая легенда шпионажа, они имелись в распоряжении почти всех спецслужб.
Первую модель создал в 1936 году немецкий энтузиаст Вальтер Цапп. Изобретатель изначально делал ставку на компактность устройства и, похоже, не прогадал. Аппараты Minox оставались актуальными даже тогда, когда только появились цифровые камеры — настолько хорошо зарекомендовала себя эта марка. До выпуска аппарата«Киев-Вега» советским спецслужбам тоже приходилось приобретать фотокамеры Minox. Эти камеры позволяли делать довольно качественные снимки, к тому же их было очень удобно прятать — в книги, в щетки для обуви и в прочие повседневные вещи.
Камеры Minox заработали такую прочную репутацию шпионской техники, что в рекламе производителю приходилось оправдываться: «Наша камера не только для красивых шпионов, но и просто для красивых людей, которые хотят заурядную камеру, помещающуюся в ладони».
Кстати, насчет «красивых шпионов»: в шестом фильме про Джеймса Бонда — «На секретной службе её величества» (On Her Majestys Secret Service, 1969 год) — ближе к концу повествования, агент 007 делает снимки как раз камерой Minox.
Камера как дополнение к одежде
Были свои миниатюрные камеры и у КГБ. Но появились они не сразу. В течение некоторого времени после войны советским агентам приходилось использовать импортную технику. Например, в их арсенале был немецкий фотоаппарат Robot II, который ранее использовался немецким люфтваффе — военно-воздушные силы Германии применяли камеры для наблюдения за качеством стрельбы. Соединенная с оружейной системой фотокамера включалась только в момент выстрела, фиксируя тем самым результат — попадание или промах.
Немецкая камера Robot II — прототип шпионских камер в СССР Приобретать зарубежную технику было очень накладно, поэтому было решено наладить собственное производство. Советский Союз постепенно приходил в себя после войны, заработали заводы, и появились первые собственные разработки — «Аякс-9» (или «Ф-1»), а затем и его улучшенная версия «Ф-21».
Советский фотоаппарат для слежки «Ф-21» Этот экземпляр был очень популярен в семидесятых годах. Модель называлась «Ф-21», или «Аякс-12», выпускалась на механическом заводе в Красногорске с 1952 года в условиях секретности (насколько это было возможно).
Объектив камеры «Ф-21» мог быть замаскирован под пуговицу, а сам аппарат управлялся дистанционно, с помощью фототросика, спусковая кнопка затвора помещалась в кармане одежды разведчика. С таким устройством агент мог делать снимки, не вынимая рук из карманов.
У немецкой разведки Штази тоже была такая камера, замаскированная под пуговицу.
В музее шпионской техники Штази выставлен даже полный комплект одежды, в которую был встроен «пуговичный» объектив камеры. Кстати, к камере прилагался целый набор пуговиц-насадок разного размера для любой одежды.
Еще один шпионский фотоаппарат, разработанный в СССР, — «Точка-58». Это был усовершенствованный аналог камеры Minox, созданный конструкторским бюро КГБ в 1958 году. Выпускались эти камеры на Красногорском механическом заводе.
Камера «Точка-58» Отличие от камер Minox было в механизме перемещения пленки. В оригинальной модели Minox транспортировка пленки происходила при открывании-закрывании камеры, в то время как советский фотоаппарат делал это при помощи пружинного механизма, взводимого перед съемкой очередного кадра.
Существовало две модификации этой камеры: «Точка-58/S-252 А» и «Точка-58/S-252 B». Разница была только в наличии видоискателя у версии с индексом B. Размер негатива составлял 8,5 × 11 мм, кассета вмещала 50 кадров. Габариты советской камеры позволяли идеально прятать ее под галстуком, поэтому в комплектации этой модели для спецслужб были две заколки для галстука: одна обычная, чтобы окружающие агента люди привыкли к ее виду, а другая — модифицированная, в которой имелось отверстие. Камера могла крепиться на агенте резиновыми ремнями, а сама съемка происходила практически бесшумно, что, безусловно, играло на руку шпиону.
Если вы полагаете, что идея носить гаджеты на руке — это веяние нашего времени, вы ошибаетесь. Наручные часы поступили в массовую продажу примерно в конце девятнадцатого века, а к середине двадцатого столетия они уже смотрелись вполне обыденно. А что лучше подходит для тайника, чем обыденная вещь? В 1948 году немецкая компания Steineck Kamerawerke в маленьком городке Тутцинг (с населением в несколько тысяч человек) выпустила миниатюрную камеру Steineck ABC Wrist Watch с дизайном мужских наручных часов.
Модель камеры Steineck ABC Wrist Watch для ношения на запястье Сделал ее сам доктор Штайнек, австрийский инженер-химик, владелец бизнеса по производству фотоаппаратов. Кстати, упомянутую выше модель Tessina тоже сделал Штайнек. Это не был какой-то особый заказ для спецслужб, камеру могли приобрести все желающие.
Однако она обладала всеми необходимыми для секретных агентов характеристиками: была миниатюрной, а съемка с ее помощью не вызывала подозрения у окружающих (если, конечно, они не находились в непосредственной близости от фотографа). Поэтому такое устройство иногда применялось для слежки.
Снимать с помощью Steineck ABC Wrist Watch было не очень привычно, ведь она была лишена видоискателя, приходилось действовать почти вслепую, вглядываясь в крохотное кривое зеркальце. Камера имела 12,5-мм объектив Штейнгель ƒ/2,5, с помощью которого можно было сделать до восьми круглых 5,5-мм кадров на дисковой пленке диметром 2,4 см, помещенной в кассету. Камера была достаточно надежной, никакого пластика (что, в общем-то, неудивительно для 1948 года), корпус сделан из металла. Да и вообще до наших дней дошло много рабочих экземпляров, что говорит о добротной немецкой сборке.
Игры в прятки: замаскированные камеры
Арсенал шпионской аппаратуры не всегда включал в себя эксклюзивные модели устройств для записи, сконструированные по спецзаказу. Иногда это были самые обычные магнитофоны и камеры, просто слегка замаскированные. Как, например, этот фотоаппарат известной марки Leica. Специалисты ЦРУ выполнили крохотный «тюнинг», проделав в крышке объектива отверстие, по форме совпадающее с логотипом бренда.
В результате агент мог спокойно носить камеру в руках и незаметно выполнять съемку, не снимая крышки.
А вот экземпляр ниже — это трофей Штази, который был обнаружен в книге. Установили эту камеру агенты ЦРУ. Теперь эта книга выставлена в музее шпионажа городка Оберхаузен.
Карманный ксерокс
При взгляде на весь ассортимент камер специального назначения, который имелся в распоряжении КГБ, может возникнуть ощущение дежавю, ведь большая часть моделей — это калька с западных аналогов. Тем не менее были и собственные разработки, сделанные с нуля. Одна из таких разработок попалась в руки западных спецслужб и очень удивила их инженеров.
Это случилось в 1961 году, когда раскрыли супружескую пару советских агентов, проживающих в Лондоне под именами Хелен Крогер и Питер Крогер.
Они участвовали в передаче данных об американском атомном проекте, поступающих от Гордона Лонсдэйла (он же Молодый Конон Трофимович). Задача агентов заключалась в том, чтобы получить документы, сделать микрофильмы с содержимым секретной информации, спрятать их в книги и разослать по специальным адресам в нейтральные страны. По этим адресам находились базы КГБ. Подозрение такая рассылка не должна была вызывать, поскольку Питер Крогер по легенде являлся коллекционером раритетных книг, а его супруга была фотографом-любителем. Но после череды событий, которая началась с предательства начальника отдела польской разведки Голеневского, сеть русских шпионов раскрыли. При обыске дома, где проживали советские агенты, была обнаружена целая подпольная фотолаборатория, спрятанная в фундаменте. Чтобы попасть в нее, нужно было пройти через умело замаскированную дверь в полу. Но это была не единственная находка. При обыске в сумочке Хелен Крогер был обнаружен удивительный гаджет. Внешне он ничем не отличался от портсигара — блестящий, прямоугольный, весом 150 грамм.
Но внутри этого устройства была спрятана техника. Да еще какая! Это была протяжная камера. Коробка открывалась на некоторый угол, и вперед выступала пара роликов. Если частично открытую коробку приставить к документу и протянуть по всей его длине, спрятанная в этом гаджете камера снимет всю увиденную информацию.
Внутри стояла батарея, которая запитывала лампочку, подсвечивающую документ в момент съемки. Чудо шпионской техники того времени! Западные специалисты окрестили эту вещь rollover («каталка»), настоящее же название модели — «Алыча».
Разрешающая способность такого сканера — 50 линий/мм — позволяла в три прокатки скопировать содержимое листа формата А4. На 1,6 метра фотопленки, которые помещались в кассете «Алычи», входило 25-30 таких страниц документа. Это устройство опередило время. Схожий принцип был реализован в первых копировальных аппаратах Xerox и, по мнению советских инженеров, просто украден.
⇡#Шпионское оружие: туфли, зонты и другие смертельно опасные вещи Фильмы про Джеймса Бонда с его «шпионскими штучками» сплошь вводили людей в заблуждение. Большинство зрителей полагало, что секретная служба должна иметь множество секретных приспособлений — выпрыгивающие из обуви ножи, машины, стреляющие ракетами, и многое другое. Любопытно, но на самом деле все происходило с точностью до наоборот: специалисты секретных служб внимательно следили за фантастическими идеями, которые демонстрировались на экране, и старались воплотить наиболее удачные из них. Интересно, что практически ни один из скопированных гаджетов у них не получился.
Шпионская обувь
И все же некоторые из показанных в фильме устройств в какой-то степени совпадали с вооружением спецслужб. Например, нож, выскакивающий из обуви («Из России с любовью» — From Russia with Love).
Когда его увидели на экране, то была предпринята попытка сделать клон в реальной жизни. Но скопированный вариант оказался непрактичным — и от него отказались, тем более что похожий трюк уже использовался британской разведкой. Во время Второй мировой войны на обуви британского агента могла быть установлена вот такая «подкова».
Оборудованная с двух сторон поворотными лезвиями, она могла выручить агента, например если тот будет пойман и связан. В этой ситуации он мог дотянуться до каблука, открыть лезвие и разрезать веревку.
Зонт как орудие убийства
С популярностью фильмов о работе сотрудников секретных служб могут соперничать только с фильмы, пародирующие известные истории о неуловимых шпионах. Когда в 1980 году на экраны вышла комедия «Укол зонтиком» с Пьером Ришаром в главной роли, идея убийства при помощи зонтика зрителям казалась смешной и вымышленной. Однако именно эта деталь фильма — использование зонта — очень даже реальна и была выбрана не случайно.
За два года до появления в кинотеатрах «Укола зонтиком» в Великобритании с помощью зонта был убит болгарский диссидент и писатель Георгий Марков. Скрываясь от режима, он переехал в Лондон, где устроился на работу на радиостанцию ВВС. Возвращаясь домой, он проходил через наполненную людьми автобусную остановку, как вдруг почувствовал укол в ногу. Человек с зонтом, неаккуратно задевший Маркова, извинился и быстро растворился в толпе. Георгий Марков На следующий день Георгий почувствовал себя очень плохо и вскоре умер. Вскрытие показало, что после укола в ноге у болгарского оппозиционера оказалась капсула с рицином — этот яд в шесть раз ядовитее цианистого калия. Как это обычно бывает в громких расследованиях, убийца найден не был. Спустя много лет бывшие сотрудники советского КГБ рассказывали в интервью, что оружие для этого преступления было передано из СССР в Болгарию. Конструкция зонта-убийцы состояла из мощной пружины, которая при нажатии на кнопку активировала баллон с газом. В результате этого в трубке создавалось давление и из зонта выстреливалась капсула с ядом.
Пистолет на один раз
Рынок огнестрельного оружия необычайно разнообразен, но, как ни странно, в этом изобилии может не оказаться того, что нужно специальному агенту. Специфичность операций, которые часто возлагаются на Джеймсов Бондов, значительно сокращает возможность выбора. Оружие должно быть удобным и практичным. И оно совсем необязательно должно обладать какими-то особыми характеристиками. Например, когда ЦРУ проводило операции во Вьетнаме, был разработан вот такой пистолет «Дир Ган» (Deer Gun) с длиной дула 66 мм.
По сегодняшним меркам он выглядит довольно смешно, к тому же не блещет характеристиками. Пистолет создавался с расчетом на одиночный выстрел. Зато он был очень дешевым — менее четырех долларов за штуку.
Всего была выпущена партия в тысячу «стреляющих оленей» (Deer переводится с английского как «олень»). Предполагалось раздавать это оружие местным партизанам. По замыслу создателей пистолета, одного выстрела вполне достаточно, чтобы диверсант мог убить солдата и завладеть его более ценным оружием.
Чтобы произвести следующий выстрел, нужно было перезарядить Deer Gun, проделав ряд действий. Нужно было открутить ствол, достать из рукоятки шомпол, извлечь с его помощью гильзу, достать один из трех запасных 9-мм патронов в рукоятке, зарядить и собрать пистолет, виновато улыбаясь изумленному северовьетнамскому бойцу, в которого не посчастливилось попасть с первого раза. Цветная инструкция, прилагавшаяся к Deer Gun
Любопытно то, что этот почти «одноразовый» пистолет является продолжением модели Liberator, разработанной специалистами OSS (Управление стратегических служб), который, в свою очередь, стал прототипом первого пистолета, распечатанного на 3D-принтере.
Стреляющий портсигар Стечкина
Автор следующего шпионского приспособления для стрельбы — легендарный тульский оружейник Игорь Яковлевич Стечкин.
Этот человек разработал удивительное оружие — самый настоящий стреляющий портсигар, который сразу получил одобрение у агентов КГБ. Над созданием такого хитрого устройства Стечкин трудился в пятидесятые годы. В 1955 году он продемонстрировал две готовые модели трехствольного пистолета: ТКБ-506 и ТКБ-506А.
Принципиальное различие моделей состояло только в конструкции спускового механизма: в ТКБ-506 имелась большая прорезь и спусковой крюк был явно заметен, а ТКБ-506А имел сплошной корпус и потому был неотличим от портсигара (для выстрела в ТКБ-506А следовало сдвинуть назад спусковую кнопку и нажать на нее). Заряжались устройства тремя патронами, и стрельба осуществлялась поочередно каждым дулом.
Главная особенность этого устройства — практически бесшумная стрельба. Стечкин использовал так называемый принцип отсечки пороховых газов: специальная длинная пуля выталкивается из гильзы бутылочного типа поддоном, который не вылетает вслед за пулей, а останавливается, упираясь в скат гильзы. Как следствие — пламя и звук оказываются «запертыми» в гильзе, а общий шум выстрела сравним с хлопком в ладоши.
Процесс перезарядки такого устройства довольно неудобен, однако в тех случаях, где используется «стреляющий портсигар Стечкина», достаточно было и одного заряда.
Помада-пистолет
Одним из любимых приемов органов безопасности СССР была «ловля на живца», когда для выведывания секретной информации к иностранцу подсылали обворожительную девушку — агента КГБ. Возможно, именно этим объясняется большое число отечественных «женских аксессуаров», выставленных в западных специализированных музеях шпионажа.
Таких как, например, тюбик помады, которая на самом деле может выстрелить в любителя советских девушек пулей калибра 4,5 мм.
Данный экземпляр впервые был обнаружен на границе Западного Берлина.
Нож, который стреляет
Более всех в универсальном виде оружия нуждается разведчик. Ему порой необходимо и в ближнем бою иметь дело с противником, и дистанционно нейтрализовать врага. Как раз для этих целей в начале 1980-х годов в СССР был создан специальный нож разведчика НРС-2.
Эта разработка сочетает в себе сразу два типа оружия: холодное и огнестрельное. Огнестрельное устройство, спрятанное в рукояти ножа (6-мм шестинарезный ствол), позволяет без шума и пламени произвести один выстрел. Прицельная дальность — до 25 метров. В ножны этого оружия встроены кусачки-обжимка для детонаторов и плоская отвёртка. На ноже есть прицел, чтобы точнее стрелять: на нижней дуге гарды сделан вырез-целик, а на нижней поверхности рукояти – мушка. Но целиться особенно незачем, нож не предназначен для стрельбы по дальним целям. Зато балансировка ножа позволяет его метать. На обухе клинка — пила для металла.
Интересно, что этот нож до сих пор используют специальные подразделения России.
⇡#Умение правильно слушать: устройства для прослушки Без такого популярного инструмента шпионажа, как микрофон, профессию секретного агента представить себе невозможно. Вот только использовать это устройство не так просто, как кажется. Его требуется установить в нужном месте, а еще он должен быть удачно замаскирован. Порой сотрудникам спецслужб приходится не только проявлять чудеса изобретательности, но и использовать особенности человеческой психологии.
Сверление дыр — без шума и пыли
Для спецслужб установка прослушивающей электроники была (да и сейчас остается) таким же тривиальным занятием, как для обычных людей, скажем, замена прокладки в кране или установка кондиционера. Но простой эту операцию никак не назовешь. Это только в фильмах все делается во мгновение ока: просверлил отверстие, просунул в него микрофон, нажал на кнопку. На практике же сотрудникам секретных служб приходилось бороться с массой проблем — избегать лишнего шума при сверлении стен, аккуратно убирать следы, маскировать место монтажа подслушивающего устройства.
Для техников, в чьи обязанности входит такая работа, выпускаются специальные наборы инструментов, которые не купишь просто так в ближайшем магазине. Вот этот коловорот под названием Belly Buster — специально «прокачанная» ручная дрель, пневмоперфоратор, который используется для проделывания отверстий в кирпичных стенах.
Тут тебе и манометр, и целый ряд насадок, и трубочки, чтобы аккуратно завести «жучок». Конкретно эта модель использовалась в конце 50-х — начале 60-х годов прошлого века.
Жучок, несущий «жучок»
Иногда складывается впечатление, что арсенал средств иностранных спецслужб, в особенности британских и американских, настолько огромен, что эти ребята порой и сами не знают, какие технические ноу-хау спрятаны на сверхсекретных складах. Например, несколько лет назад инженеры из Технического института Джорджии потратили целый миллион долларов, полученных от Военно-воздушных сил США, на то, чтобы сделать робота-стрекозу TechJet Dragonfly. Крохотный летательный аппарат весит 25 граммов, а его длина — 15 сантиметров. Эта роботострекоза может работать до получаса, производя видео- и фотосъемку.
TechJet Dragonfly ориентируется по GPS и вообще напоминает обычный компактный квадрокоптер, которым мало кого можно удивить сегодня. Но вот что интересно: знали ли в ВВС США, когда отдавали миллион долларов на создание роботизированного летательного устройства, что у их коллег из ЦРУ уже сорок лет как лежит и пылится аналогичный гаджет?
Технический отдел разведывательного управления создал летающую стрекозу еще в семидесятых годах! Конечно, она была попроще и называлась иначе — «Инсектотоптер» (Insectothopter), но идея была аналогичной.
В семидесятых годах в ЦРУ разработали сверхминиатюрный радиомикрофон (или попросту «жучок»), и тут же возник вопрос: «Как незаметно доставить такой радиомикрофон к месту прослушки?» Решили сделать миниатюрный летательный аппарат.
О стрекозе поначалу никто не думал, все на полном серьезе считали, что создают механического шмеля. Изготовленный производителем часов летающий робот имел встроенный жидкостный осциллятор, приводивший в движение крылья роботонасекомого для подъемной силы. Устройство задействовало небольшое количество ракетного топлива, из которого вырабатывался газ. Этот газ приводил в движение осциллятор, а выхлопы придавали дополнительную тягу. Когда устройство было готово, оказалось, что со шмелем у него мало общего. И тогда решили «гримировать» инсектотоптер под стрекозу. Управлялась эта игрушка лазерным лучом, с помощью этого же луча снималась полезная информация с прослушивающего радиомикрофона. Испытания прошли успешно, однако оставалось одно но: к сожалению изобретателей летающего «жучка», он имел недостаток, из-за которого это устройство так нигде и не применили, — робот был очень неустойчив в полете, если дул ветер. А в шпионской работе надо быть готовым к любым сквознякам, так что шмелестрекозу оставили в запасе.
Троян из СССР: самый загадочный подарок
Органы государственной безопасности СССР не только не отставали от западных коллег, но и зачастую опережали их в плане технического оснащения своих агентов. Когда в руки сотрудников западных спецслужб попадала шпионская техника, произведенная в СССР, их ведущие инженеры изумлялись изобретательности советских ученых. Более того, чтобы понять, как работали обнаруженные шпионские устройства, ученым всего мира приходилось тратить немало времени.
Примером такого «триумфа науки» советской разведки стало устройство для прослушки, которое послужило причиной самого громкого дипломатического скандала в истории отношений между СССР и США. А дело было так.
Осенью 1933 года Советский Союз установил дипломатические отношения со США, а в 1934 году американским дипломатам был предоставлен недавно построенный дом на Моховой улице — дом Жолтовского.
Интересно, что за два года до этого события на месте нового здания располагалась церковь Святого Георгия на Красной горке, построенная в XVII веке. Однако коммунистов не особенно заботили религиозные и культурные ценности — храм снесли, и на его месте воздвигли новый дом. Изначально он строился как жилой, однако вполне сгодился и под посольство, где оно располагалось вплоть до 1953 года.
С тех пор, как американские дипломаты заняли помещения в здании на Моховой, советская разведка изо всех сил старалась поместить там микрофоны для прослушки разговоров. Но увы — охрана посольства работала безукоризненно, и все попытки попасть внутрь здания раз за разом оканчивались неудачей. Наиболее известный провал разведки — срыв операции «Московская жара», когда в здании посольства попытались устроить пожар. Но и тогда охрана не пустила пожарные расчеты внутрь, заявив, что пусть лучше все сгорит, чем посторонние окажутся в посольстве.
Для решения столь трудной задачи были привлечены талантливые ученые. Один из них — Лев Сергеевич Термен.
Род Терменов имеет французские корни, все его представители удивительно талантливы, это имя известно еще с XIV века. Среди предков Льва Термена были мушкетеры, священники, музыканты, художники. В самом же ученом и изобретателе объединились сразу два таланта — физика и музыканта.
В мировой науке это поистине легендарная личность. Он изобрел первый электронный музыкальный инструмент — терменвокс (который до сих пор используется музыкантами) — и разработал массу интересных устройств — от охранной сигнализации для Эрмитажа и тюрьмы Алькатрас до устройства терпситон, которое сочетало в себе музыкальный инструмент, реагирующий на положение тела танцующего, со светомузыкальной установкой.
Термен был настолько яркой личностью, что вызвал интерес даже у Ленина. Еще в середине двадцатых годов Лев Сергеевич создал прототип телевещательной системы «дальновидение», и за это в Британской энциклопедии он фигурирует как изобретатель телевидения.
В 1928 году Лев Термен уехал из страны, продолжая оставаться гражданином СССР. Он был тесно связан со спецслужбами, хотя фактической разведкой не занимался. В Европе, а позже и в США Термен продвигал свои идеи. Он давал гастроли и играл перед публикой на своем этератоне (так он сам называл свой музыкальный инструмент, который в прессе журналисты окрестили терменвоксом). Он совершенствовал свою аппаратуру и придумывал все новые и новые устройства. И надо сказать, все это ему удавалось блестяще — на концертах был всегда аншлаг, а знаменитости сами искали знакомства с ним. Круг его общения включал в себя большое количество известнейших личностей — от Альберта Эйнштейна до Чарли Чаплина.
Термен шел к успеху и мог бы стать влиятельным человеком, но на его пути встала советская система. Ученого отозвали в СССР, где он подвергся репрессиям со стороны НКВД и был отправлен отбывать срок в лагерь на Колыму, в Магадан. Но его талант дал о себе знать даже в таких суровых условиях. Он умудрился делать изобретения даже в лагере, внося рацпредложения по работе, чем обратил на себя внимание оперативно-технического управления НКВД.
Заключенный был направлен в туполевское конструкторское бюро ЦКБ-29, также известное как «шарашка». Там он проработал следующие восемь лет. В этом конструкторском бюро работал еще один человек, пострадавший от советского режима, — Сергей Павлович Королёв, будущий создатель советской космонавтики. В ЦКБ-29 Королёв был ассистентом у Льва Термена. Особый интерес к изобретателю у органов безопасности появился тогда, когда ученый представил уникальную систему для прослушки «Буран». Это устройство направляло луч на окно помещения, за которым велась слежка, после чего считывало колебания в инфракрасном диапазоне и расшифровывало сигнал, переводя его в звук. Фантастический прибор для того времени.
ЦРУ понадобилось почти 60 лет, чтобы сделать аналогичное устройство (правда, более сложное и с использованием лазера — в США оно запатентовано под номером №7580533 от 25 августа 2009 года). Лаврентий Берия лично дал указание использовать систему «Буран» в слежке за посольствами США, Великобритании и Франции в Москве. За нее заключенному Термену была присуждена закрытая Сталинская премия первой степени. Академик Ландау потом вспоминал, что когда подавались списки Сталину на утверждение, Термен выдвигался на премию второй степени. Но Сталин лично исправил напротив фамилии Термен цифру два на один. К премии прилагалась большая сумма денег — сто тысяч рублей. Но денег Термену так и не дали, заменив денежное вознаграждение квартирой на Ленинском проспекте.
Лев Термен не остановился в своих экспериментах и вскоре создал другую удивительную вещь — эндовибратор, предназначенный для дистанционной прослушки. Изобретение советского ученого было уникальным хотя бы потому, что это прослушивающее устройство практически невозможно было обнаружить. Оно не требовало источника питания и не содержало активных электронных компонентов. Эндовибратор работал как и обычный детекторный приемник — за счет энергии радиоволн. Проект получил название «Златоуст». Такой «жучок» теоретически имеет неограниченный срок эксплуатации, легок и компактен.
Но оставалась главная проблема — как установить шпионский «жучок», если в здание посольства посторонние не могут войти? И тогда руководство разведки пошло на хитрость: было принято решение спрятать «Златоуста» в сувенир и вручить его как подарок послу.
Но какой сувенир можно было бы подарить послу, чтобы тот не отказался его взять? Эта задача была решена блестяще. С помощью самых больших мастеров страны было создано настоящее произведение искусства.
Лакированное деревянное панно в виде самой узнаваемой эмблемы США — Большой печати Соединенных Штатов — не могло не вызвать восхищения у американского посла Аверелла Гарримана. В сертификате, приложенном к подарку, значился ряд ценных пород дерева, которые использовались для создания шедевра: сандал, самшит, секвойя, слоновая пальма, парротия персидская, красное и черное дерево, черная ольха. Подарок вручили дети, когда посол оказался с визитом в пионерском лагере «Артек». И повод нашелся, чтобы пригласить высоких гостей, — всесоюзной детской здравнице, которая в 1945 году принимала 1200 детей, как раз исполнилось 20 лет. А поскольку в это же время проходила известная Ялтинская конференция, то посещение восстановленного из руин «Артека» вполне вписывалось в «культурно-массовую программу» для высоких чиновников. В тот день встреча высоких гостей превратилась в праздник.
Чтобы «надавить на слезу», пионеры на торжественном концерте спели гимн Америки. Растроганный посол, глядя на врученный ему подарок, только и сумел пробормотать: «Где же мне его хранить?» Тут же за его спиной вырос Валентин Михайлович Бережков, личный переводчик Сталина, и небрежно обронил: «Да повесьте у себя в кабинете. Англичане лопнут от зависти». Сказал и кивнул в сторону посла Великобритании в СССР сэра Арчибальда Керра, который также присутствовал на церемонии, но такого подарка не получил.
Перед тем как повесить деревянного орла в посольстве, американские техники, понятное дело, «прощупали» его на предмет «жучков». Но их не нашли, ведь устройство Льва Термена было пассивным и само по себе ничего не излучало. И тогда сувенир действительно повесили в кабинете посла. Операция «Исповедь», целью которой было пронести «жучок» в здание посольства США, завершилась успехом.
И целых семь лет ничего не подозревавшие сотрудники дипломатической миссии подвергались прослушиванию. За это время сменилось четыре посла. Самые секретные совещания происходили не в кабинете посла, но даже та информация, которую получали спецслужбы СССР с помощью «Златоуста», позволяла быть в курсе основных внутренних проблем стратегического противника.
С помощью мощных излучателей, установленных в соседних с посольством США домах, на «Златоуст» передавались импульсы частотой 330 МГц. Резонатор в устройстве генерировал сигнал, который транслировался через антенну и изменялся в зависимости от звука в кабинете посла. Специалисты из органов ловили этот сигнал и расшифровывали с помощью приемного устройства, которое тоже было необычным. Оно включало в себя приемник, дешифратор и магнитофон, которые располагались на одной линии с генератором. Во избежание наложения излучающих и принимаемых волн вся геометрическая фигура должна была иметь форму равнобедренного треугольника.
Чтобы не вызывать никаких сомнений у американцев, сотрудники НКВД имитировали ежедневную рутину обычных советских людей в соседних домах: трясли коврики на балконах, вешали сушиться белье, поливали цветы, изображали в открытых окнах семейные ссоры и так далее.
Обнаружили «жучок» совершенно случайно, и до сих пор нет точных сведений, как это произошло. Специалист британской разведки МИ5 Питер Райт в своей книге пишет, что его нашли в 1951 году, во время штатной технической проверки перед визитом американского госсекретаря в Москву. По его словам, на частоте 1800 МГц техники обнаружили эффект акустической завязки.
Но слова Питера Райта расходятся с тем, что утверждали другие источники и, в частности, сами американские спецслужбы. Согласно альтернативной версии, «жучок» был найден в 1952 году, когда британский радист услышал в открытом эфире передачу из кабинета американского посольства как раз в тот момент, когда спецслужбы вели прослушку, облучая «Златоуста». В посольстве провели срочную проверку, и устройство было найдено.
В любом случае очевидно, что американские спецслужбы не спешили раздувать скандал и попридержали этот факт как козырь в рукаве. Во-первых, было неудобно признаться, что столько лет их водили за нос, а во-вторых, они хотели преподнести этот факт с выгодой. Молчание было нарушено лишь в 1960 году. 1 мая во время полёта над Свердловском был сбит самолёт-шпион U2. Спустя месяц после этого инцидента, в противовес обрушившейся на США мировой критике, американцы выдвинули контраргумент и продемонстрировали советский «Златоуст» на заседании ООН. Подтекст их выступления был очевиден: ничего страшного в шпионаже нет — вы за нами следите, и мы за вами тоже наблюдаем.
Но даже после обнаружения творения закрытого конструкторского бюро американские спецслужбы не могли понять, как работает эта штуковина (именно так ее и стали называть — The thing).
За помощью пришлось обратиться к британским коллегам. Понять принцип схемы смог только уже упоминавшийся выше Питер Райт, и на это у него ушло десять недель. Быть может, он справился бы и быстрее, но американские специалисты умудрились повредить тонко настроенное устройство: мембрану «Златоуста» один из техников просто проткнул пальцем. Питер Райт — ловец шпионской техники Питер Райт — ловец шпионской техники Британские спецслужбы сделали реплику «штуковины» и назвали свой клон пассивного прослушивающего устройства «Сатиром». Несмотря на то, что «Златоуст» был очень простым аппаратом, чтобы его повторить, западным инженерам понадобилось полтора года. Так устройство, которое сделал Лев Термен, перестало быть секретным и было успешно взято на вооружение спецслужбами Британии, США, Канады, Франции.
Кстати, авторами легендарного «Златоуста» иногда считают Акселя Берга и Абрама Йоффе, которые в свое время были руководителями сталинской «шарашки». Но настоящий изобретатель подслушивающего устройства все-таки Термен.
Лев Сергеевич дожил до 97 лет и пережил всех своих недругов, завистников и гнобителей. До самой смерти он оставался очень веселым и оптимистичным человеком. Он считал себя счастливым, а насчет своего возраста часто шутил и говорил, что доживет до ста лет. «А что вы хотите? Наша фамилия, если ее наоборот прочитать, получится — НЕ МРЁТ». На склоне лет, в возрасте 95 лет, Лев Термен даже вступил в коммунистическую партию. Ученый объяснил свой поступок очень просто: «Я Ленину обещал, когда мы с ним разговаривали». Вот такой он был — гений музыки и шпионажа.
⇡#Шпионский транспорт: на чем ездят настоящие разведчики Транспортные средства при шпионаже нужны не так часто, как это показано в голливудских фильмах. В основном они используются при диверсионных операциях и иногда — для разведки. Поэтому автопарки секретных служб невелики, а сами сотрудники пользуются обычными, в лучшем случае бронированными машинами. Слишком уж накладно разрабатывать единичный экземпляр «суперавтомобиля» для одного агента и тем более ставить подобное производство на поток. Поэтому среди таких проектов спецслужбами всегда ценились простые и практичные изобретения.
Летающая шпионская корзина
Во время Первой мировой войны любой транспорт был редкостью. Техника только зарождалась — не было надежных самолетов и автомобилей, а те экземпляры, которые все-таки имелись, были непрактичными и требовали больших затрат на обслуживание. Но даже в такой непростой обстановке разведслужбы умудрялись придумывать оригинальные способы перемещения шпионов.
Представьте себе дирижабль, который поднимается в небо, чтобы выполнить слежку за противником. Подлетая к месту дислокации неприятеля, он набирает высоту и прячется в густом покрове облаков. Но что это? Из облаков появляется крохотная точка. Это на длинном тросе спускают «шпионскую корзину».
Это изобретение походило на рыбу или бомбу. Внутри такой «рыбы» сидел (а в некоторых конструкциях и лежал) разведчик. Через специальное окошко он перерисовывал карандашом планы местности и обозначал на них положение противника. Как только работа была завершена, разведчик подавал знак, и его лебедкой втягивали обратно в дирижабль, после чего воздушный транспорт отправлялся на военную базу.
Такими «шпионскими корзинами» были вооружены, например, дирижабли Schütte-Lanz и Zeppelin. Такую корзину для «Цеппелина» немецкие умельцы капитан Эрнст Леманн А. и барон Геминген умудрились «прокачать» до такой степени, что в ней оказалось плетеное кресло, штурманский стол, электрическая лампа, компас, телефон (для связи с основной палубой) и громоотвод. Все это опускалось специально сделанным тросом длиной 1000 метров.
Идея создать такую корзину пришла в головы немецких изобретателей после того, как они столкнулись с проблемой развертывания антенны. Длинный провод попросту болтался в воздухе. Чтобы сделать его положение стабильным, к концу проволочной антенны привязывали грузило. Впоследствии родилась идея спустить аналогичным образом человека.
Те, кому посчастливилось побывать в такой шпионской будке (или, как ее еще называли, — шпионской гондоле), потом говорили, что было жутковато потерять из виду основной дирижабль. Несмотря на это, никто не отказывался спуститься вниз в «шпионской корзине», ведь это было единственное рабочее место на дирижабле, где разрешалось курить.
Складной мопед
Когда инженерные разработки спецслужб оказывались удачными, их производство ставилось на поток. Так случилось и со складным мопедом Welbike, созданным во время Второй мировой войны специалистами британской разведывательно-диверсионной службы (Special Operations Executive). Разработали это чудо два заядлых мотолюбителя-инженера: Гарри Лестер (Harry Lester) и Джон Долфин (John Robert Vernon Dolphin).
Разработка транспортного средства производилась в засекреченном исследовательском центре городка Вэлвин (Welwyn), расположенного неподалеку от Лондона. Многие секретные изобретения, которые были созданы в Вэлвине, имели схожие названия. Начальные буквы «вэл» в выпускаемых устройствах совпадали и означали городок, где они и были придуманы. Название мопеду было дано по тому же принципу: Wel плюс bike (велосипед) — получился Welbike.
Мопед был максимально простым в сборке, имел одноцилиндровый 98-кубовый двигатель с запасом топлива 3,7 л, разгонялся до скорости 50 км/ч и мог ехать без заправки 145 км. Всего было выпущено не менее четырех тысяч таких машин.
Из-за маленького размера мопеда военные на таком транспортном средстве смотрятся, мягко говоря, не очень грозно. Зато его можно было упаковать в специальный футляр и сбросить с парашютом с самолета в место дислокации группы.
Складные мопеды Welbike использовались, в частности, в Арнеме (Нидерланды) во время операции Marketgarden.
Подводные катера
С начала пятидесятых годов в разных странах обсуждалась целесообразность разработки радикально нового класса судов — полупогружных катеров. В СССР этим вопросом занималось ЦКБ-19 с Ленинградским морским заводом. Работа велась над «Проектом 1231», или «Дельфином». Его целью было создание ракетного корабля с малой высотой надводной части. Однако подробное изучение проблемы показало, что производство такого судна оказывается слишком затратным делом, а по параметрам оно будет уступать надводным судам.
В США тоже проявляли интерес к такому классу судов, но в конечном итоге в ЦРУ эту идею тоже отвергли. Правда, в отличие от СССР, там все же создали модель полупогружной лодки, которую несколько раз успешно использовали для спецопераций.
Для увеличения маневренности и снижения стоимости лодку сделали с ограниченным внутренним пространством. Она рассчитана всего на двух взрослых людей. К тому же такое судно нуждается в «материнском корабле» — самостоятельно перемещаться на очень большие расстояния оно не способно.
Эта небольшая лодка (длина — чуть меньше шести метров) обладала тихим ходом и могла пройти в те места, где большие суда были бы сразу обнаружены. Лодки были сделаны из дерева и алюминия, с фанерной обшивкой дна, стенок и палубы. Такой материал затруднял обнаружение лодки гидролокаторами и радарными установками. Судно могло полностью погружаться на глубину до десяти метров. Без всплытия лодка могла находиться под водой до четырех недель. На борту можно было провезти до 54 килограммов груза, а запаса хода хватало на 170 км. Единственный недостаток — скорость. Крейсерская скорость полупогружной лодки составляла 7,5 км в час.
⇡#От шипов до счетчика слонов: шпионские штучки на каждый день Инструменты, которые могут понадобиться современному Джеймсу Бонду, не найти в швейцарском ноже и не купить ни в каком магазине, — порой они бывают очень и очень специфичными. Чтобы секретный агент не провалил задание из-за нехватки какой-нибудь нужной вещи, специалисты технических отделов спецслужб днями и ночами ломают головы над вопросом, как упростить работу шпиона. И очень часто их решения заставляют изумляться обывателя, неискушенного в этом ремесле.
Шипы против самолетов
Для проведения разведывательных и диверсионных операций сотрудникам управления стратегических служб США была постоянно нужна та или иная техническая помощь. Для этого генерал Донован пригласил специалистов и после Второй мировой войны с их помощью организовал лабораторию, на основе которой был позднее создан исследовательский отдел. Первым главой этого отдела стал химик из Бостона Стэнли Ловелл, который получил от Донована шутливое прозвище Мориарти. Исследовательский отдел вооружал агентов по последнему слову техники, а также разрабатывал всевозможные шпионские устройства. Стэнли Ловелл Стэнли Ловелл Простейшее оружие, которое когда-либо делал исследовательский отдел под управлением Стэнли Ловелла, вы можете наблюдать ниже.
По виду оно напоминает смесь противотанкового ежа и иглы для шприца. Помните, в остросюжетных фильмах убегающие от преследователей агенты часто выбрасывают на дорогу металлические «шипы»? Эти маленькие «ёжики» предназначены как раз для такого случая. Полые внутри, они гарантированно спустят колесо преследователю, если он наедет на такую штуку. А наехать на него шансов много, ведь, благодаря особой форме, как бы ни был брошен «ёж», он обязательно будет иметь торчащий вверх острый шип. Предполагалось, что такие шипы могут использоваться в диверсионных операциях, когда, например, нужно помешать вылету самолета или отправлению автотранспорта.
Отмычки для бумаги
При взгляде на этот походный набор может показаться, что перед вами коллекция отмычек.
В каком-то смысле так и есть. Только предназначены эти инструменты не для дверных замков, а для аккуратного вскрытия конвертов и бумажных пакетов. Такая осторожность нужна в том случае, если их придется заново запечатывать — никаких следов, ясное дело, оставаться при этом не должно. Часть отмычек выполнена из слоновой кости, часть — из стали.
А это хитроумное приспособление придумано сотрудниками Объединенной разведывательной организации (OSS) и использовалось во времена Второй мировой войны. Оно также предназначено для любителей чужих писем.
Наиболее важные депеши посылались в военное время в конвертах с печатью. Открыть конверт без повреждения этой печати было невозможно. Зато такой палочкой можно было сделать ма-а-аленькую дырочку, накрутить лист бумаги и извлечь документ, не оставляя следов вскрытия.
Счетчик слонов — курьезный гаджет ЦРУ
Специфичность заданий требовала необычной техники. И в итоге рождались курьезные устройства, такие как счетчик слонов.
Специалисты ЦРУ делали устройства на все случаи жизни. Иногда специальный гаджет мог появиться только для однократного использования, для одной-единственной операции спецслужб. В шестидесятых годах прошлого века инженеры разведывательного управления сделали электронно-механический аппарат, предназначенный для агентов, которые вполняли слежку за врагом в странах Юго-Восточной Азии. Миссия сотрудников разведки, заброшенных в эти районы, сводилась к тому, чтобы точно определять количество людей и оценивать их оснащенность. Также следовало наблюдать за грузами, движущимися к тропе Хо Ши Мина от Северного Вьетнама к Южному Вьетнаму вдоль границ Лаоса и Камбоджи.
Многие агенты из числа завербованных ЦРУ лаосских жителей вообще не умели читать или писать, не говоря уже про знание английского языка. Вот для них и был сделан этот гаджет.
Он представлял собой визуальный счетчик с набором небольших пиктограмм — танков, пушек, грузовиков, мотоциклов, велосипедов, отрядов и т.д. Нужно было просто посчитать машины, ракеты и так далее, после чего ввести напротив нужного рисунка текущее количество посчитанных предметов. Среди позиций, которые можно было ввести в таком устройстве, были ослы и слоны — часто встречаемые в Лаосе животные. После того как данные были указаны, агенту оставалось одним нажатием кнопки передать информацию радиограммой на борт самолета, который пролетал неподалеку.
Штази: мы знаем, как вы пахнете
Девизом инистерства государственной безопасности ГДР, Штази, был слоган «Неважной информации не существует». Их база данных касалась практически каждого жителя страны. Слежка велась за всеми, и делалось все с немецкой щепетильностью. Фиксировались любые подробности жизни человека, любые мелочи. Судите сами: в музее Штази, который находится в бывшей штаб-квартире в Берлине, можно увидеть удивительный экспонат — герметично закрытую банку с фрагментом ткани.
Человека вызывали на допрос или задерживали, он сидел на стуле. Затем стул протирали этим кусочком и помещали ткань в банку. Так сохранялся запах для собак, который мог пригодиться в случае розыска подозреваемого.
Шпионаж на страже здоровья
Многие из секретных разработок, которые велись под началом спецслужб, со временем становились достоянием общественности. Так, в шестидесятых годах прошлого века ЦРУ спонсировало разработку, которая привела к появлению нового класса элементов питания — литий-йодных батарей. Оценив важность открытия, ЦРУ рассекретило его.
Благодаря этому стало возможным создание слуховых аппаратов и кардиостимуляторов с большим сроком службы. Литий-йодный элемент стал хорошей альтернативой ртутно-цинковой батарее, которая ранее использовалась в медицинских имплантируемых аппаратах. Уже в 1972 году был имплантирован первый кардиостимулятор с такой батарейкой.
⇡#Заключение Работа шпиона — это не стрельба и погоня, а тихое и незаметное наблюдение. В реальной жизни там, где начинается пальба и работа кулаками, шпионаж заканчивается. Жизнь секретного агента скучна для окружающих, но очень сложна и необычна для того, кто выбрал эту профессию. В ней есть место всему: интригам, предательству, вымышленной жизни и, конечно, необычным секретным устройствам, сделанным по последнему слову техники. Жаль только, что о многих из них мы узнаем лишь тогда, когда они устаревают. В любом случае тайное рано или поздно все равно станет явным.
Бывший резидент КГБ раскрыл секретные файлы Заполярья Рыцари теплого плаща и морозостойкого кинжала
Полковник Борис Григорьев больше 30 лет специализировался на скандинавских странах - Норвегии, Швеции и Дании. Служил он в нелегальной разведке. Потому тайн знает больше, чем звезд на небе.
Самый главный секрет разведки в том, что там работают живые (читай - самые обычные) люди. Джеймс Бонд на такой работе вряд ли задержится, потому что быть тайным агентом чаще рутинный труд, чем приключение. Что-то вроде шахтерского ремесла, даже хуже, ведь ради грамма золотой информации приходится перемалывать тонну руды. За день так устаешь, что до погонь и перестрелок уже руки не доходят.
Потому Борис Григорьев честно предупредил: "Если читатель ждет от меня сногсшибательных историй, экзотических приключений или смертельных схваток под знаком плаща и кинжала, то он жестоко разочаруется". Но читатели имеют право не согласиться, ведь даже Джеймс Бонд мог бы гордиться таким приключением, как работа резидентом на Шпицбергене. Ему, Бонду, такого не доверили.
Экзамены сдал, вербовку не провалил
Судьба Бориса Григорьева могла сложиться совсем иначе и пройти мимо явок на Шпицбергене. В юности будущий разведчик собирался стать моряком. Жизнь свою без моря не представлял, хотя морскую воду видел только в кино и на картинках. Плавать хотел непременно на военных кораблях. Поэтому готовился к поступлению в военно-морское училище. Но детскую мечту перечеркнул Никита Хрущев, который росчерком пера сократил армию и флот. Дорожка в морские офицеры была временно закрыта.
Учительница, как сейчас бы сказали, разрекламировала Борису иняз. Профессия переводчика показалась юноше не менее романтичной, чем военного моряка. И в 1959 году он поступил в Московский педагогический институт иностранных языков имени Мориса Тореза. Новоиспеченный студент даже не подозревал, что попал в настоящую кузницу кадров для КГБ на, можно сказать, подготовительное отделение.
Правда, студенческий билет еще не был пропуском в Лубянский мир. Разведка во все времена была закрытым клубом. Войти в круг рыцарей плаща и кинжала можно только по специальному приглашению или рекомендации. А просто прийти и попроситься... Попробовать можно, но бессмысленно.
Борис Григорьев получил приглашение на Лубянку, когда оканчивал институт. В просторном кабинете с видом на площадь Дзержинского с юношей побеседовал его будущий начальник. Поговорили обо всем, кроме самого главного: а чем же все-таки предстоит заниматься на службе?
Зато о конспирации заинструктировали, как говорится, до слез. Чтоб о предстоящей работе никто, кроме жены, не знал. Для всех остальных Григорьев уезжал по линии минобороны в Ирак, шел учителем в школу, да куда угодно, главное, не в КГБ. Когда почти все было позади, кадровик-чекист напомнил о небольшой формальности: надо было получить рекомендацию комитета ВЛКСМ института. На заседании собрались человек пятнадцать активистов. Секретарь курсовой организации зачитал характеристику и, громко чеканя слова, произнес: "Комсомолец Григорьев рекомендуется для работы в органах госбезопасности". Будущий разведчик чуть со стула не упал. А члены комитета дружно, как ни в чем не бывало, подняли руки.
Шпионские игры
Новобранцев-чекистов привезли в 101-ю школу КГБ, спрятанную в лесах Подмосковья. Курсантов разместили в деревянных общежитиях по три человека в комнате. Всем присвоили псевдонимы, начинавшиеся с той же буквы, что и фамилии.
Новички сразу же решили изучить окрестности. Территория школы занимала несколько гектаров: учебные корпуса, столовая, клуб, библиотека, спортзал и т. п. По тенистым дорожкам ученики плаща и кинжала подошли к высокому забору, опоясывавшему территорию суперсекретного объекта. Ни одна живая душа снаружи не должна была даже догадываться... И вдруг через забор перелетел футбольный мяч и упал под ноги курсантам. Над забором показалась хулиганская морда какого-то местного Квакина и нахально потребовала:
- Эй, вы, шпионы! Подайте-ка нам мяч!
Один из секретных новобранцев молча поднял мяч и перебросил через забор. "Квакин" исчез, не поблагодарив. По ту сторону вновь закипела шумная игра...
Шило в архиве не утаишь
К концу учебы Григорьев уже знал, что попадет служить в самое засекреченное подразделение КГБ - управление "С", нелегальную разведку. И тем гордился. После выпуска из разведшколы он получил месячный отпуск. А 1 сентября младший оперуполномоченный младший лейтенант Григорьев, волнуясь, как первоклассник, пришел на Лубянку.
Начальник европейского направления долго рассказывал молодому офицеру, чем занимается отдел, а потом предложил программу для быстрого вхождения в курс нового сотрудника. "Быстрого" - это по меркам разведки примерно год.
Выпускника разведшколы привели в отдел документации. Главным и самым острым оружием для него стала сапожная игла, которой разведчик насквозь прошивал толстые и секретные папки, зажатые тисками в специальном станке. Помимо этого он составлял обзорные справки, делал переводы, приводил в порядок оперативные дела, подшивал их и сдавал в архив.
В отделе документации офицер прослужил... 16 лет. Правда, это время надо поделить: две длительные командировки в Данию и Швецию и несколько коротких миссий. Потом его перевели в отдел подготовки спецконтингента, затем в региональный отдел, где он руководил работой выведенных за кордон нелегальных разведчиков. Это, наверное, была очень интересная служба, но писать о ней еще долго будет нельзя. Увы.
По мнению специалистов, такой нелегальной службы, которая была, есть, и, хочется верить, будет у нашей внешней разведки, нет ни в одной спецслужбе мира. Нелегалы ЦРУ США - это те же легальные разведчики, но более глубоко законспирированные под сотрудников частных фирм и компаний. Легкий камуфляж с заменой документов, но без отхода от родного языка и своего гражданства - вот наиболее часто употребляемый всеми разведками прием. Но кардинально сменить личность, когда гражданин Сидоров буквально на глазах превращается в мистера Смита, могут только в нелегальной разведке России.
Еще вчера он выправлял справку о прописке в жэке Урюпинска, а сегодня открывает небольшую фирму в Лондоне или Брюсселе. Несколько лет до этого мистер Сидоров с трудом читал английский алфавит, а сегодня гражданин Смит владеет языком Диккенса не хуже выпускника Кембриджа. То, что для других кажется фантастикой, для Григорьева было рутинной работой: подготовить и забросить нелегала - это вам не "17 мгновений" написать...
Терроризм с эскимосским лицом
В первую длительную зарубежную командировку Борис Григорьев поехал в Копенгаген. По легенде - как консульский сотрудник. Естественно, отрабатывать свое прикрытие приходилось по полной программе. Иначе бы МИД не понял, и вполне возможно прислал бы "ноту протеста" в КГБ: почему это ваш человек бездельничает?
Однажды в Копенгаген приехал писатель Юрий Рытхэу, чтобы пообщаться с представителями гренландского студенческого землячества. Вместе с ним на встречу поехал и Григорьев, больше как дипломат, а не разведчик.
Правительство Дании честно пыталось сделать гренландских эскимосов европейцами, но методы было те же, что у СССР к чукчам. Как правило, детей забирали в школы-интернаты. Там они отрывались от корней, спивались и деградировали. Печально.
Через несколько дней в консульский отдел на прием к Григорьеву пришел молодой и совершенно "одатчанившийся" эскимос. Он не стал ходить вокруг да около, а сразу спросил в лоб:
- С кем мне вступить в контакт по вопросу покупки оружия?
-???
- Да, да, вы не ослышались - оружия!
- Кто вы и кого представляете? - спросил консул-разведчик.
- Я вхожу в организацию патриотически настроенных грендландцев, выступающих за отделение от Дании и приобретение полной государственной независимости Гренландии.
- Независимости Гренландии?
- Да, конечно, мы намерены бороться с оружием в руках против Дании. И рассчитываем на помощь Советского Союза.
Независимости Гренландии придется ждать еще долго. Григорьев отказал визитеру и тем, возможно, спас территориальную целостность Дании. А молодой человек ушел ужасно разочарованным. "Это был единственный случай в моей жизни, когда я слышал о существовании националистической гренландской группы, - говорит Борис Григорьев. - Больше она, кажется, никак о себе не заявляла".
Замок с привидениями
Невероятно, но служить на Шпицберген сотрудники КГБ почему-то не рвались. Считали эти места дикими и для карьеры малоперспективными. Якобы там даже белые медведи воют с тоски. Однако, когда у Бориса Григорьева появилась возможность возглавить там резидентуру, он не отказался. Были тому причины.
23 февраля 1991 года новый глава секретной миссии вылетел на Шпицберген. Российское консульство, где трудились и агенты КГБ, находилось (и там до сих пор) в Баренцбурге, в четырехэтажном особняке, настоящем дворце из отборного кирпича. Внутри - огромный холл, каминный зал, выложенный мрамором и увешанный гобеленами, длинные коридоры. Сверху медная крыша... Помещений хватило бы для советского посольства в Париже или Лондоне. А предназначалось сие великолепие для заштатного консульства на краю земли с количеством сотрудников в пять-шесть человек! Ничего не поделаешь - политика.
Нового резидента ждали давно. И встретили радушно. Вечером все сотрудники консульства и КГБ спустились в каминный зал на общий ужин. Они сидели за большим столом, слушали шорохи полярной ночи за окном и смотрели, как пляшет огонь в камине. "Мне тогда показалось, что я прилетел на другую планету", - написал Борис Григорьев.
Вряд ли первое впечатление было обманчивым. В жуткие полярные ночи метели разбивались о медную крышу консульства со страшными завываниями. В темных коридорах бродили одинокие фигуры сотрудников, напоминающие привидения... Замок с привидениями, или замок Иф - так называли консульство среди своих.
Архипелаг хоть и казался малоуютным для человека местом, но зато был очень красивым. Правда, для ценителей. Горы, снег и все такое. Побывав здесь однажды, захочешь вернуться, чтобы забыть всю суетную мелочность, слиться с природой, очистить душу от издержек цивилизации.
Но чем ближе к полюсу, тем сильнее чувствуется земной магнетизм. А длительное воздействие магнетизма на человека еще совсем не изучено.
Там, на северной крыше Земли, у людей порой съезжает "крыша".
Вот и предшественник Григорьева, предыдущий резидент КГБ, был отозван из этих почти райских мест за пьянку и самодурство.
Заполярная битва разведок
Без дела чекисты во льдах не сидели. Они зорко следили, чтобы, грубо говоря, ни один натовский солдат не окопался на архипелаге. Такой риск в годы "холодной войны" был. Плюс надо было поставлять в центр политическую, экономическую, научную информацию с архипелага. Все-таки Арктика входила и входит в зону стратегических интересов страны.
Но для оперативной работы Шпицберген - даже не большая, а очень маленькая деревня. Там всем и обо всем известно. Попробуешь кого-то завербовать, завтра даже тюлени будут знать об этом. "Поэтому настоящей агентурной работы мы на архипелаге не вели, - рассказывает Борис Григорьев. - Все наши связи были официальными и дружескими. Другими в "полярке" они и быть не могли. Причем переход от знакомства к дружбе там намного короче. Человек там не знает, когда сможет увидеться со своим знакомым в следующий раз. Поэтому ценит возможность пообщаться и посплетничать за стаканом пива".
И все же ухо надо было держать востро. Прямо под боком у чекистов трудился будущий шпион английской разведки Платон Обухов. Он, если верить следствию, в те годы еще не стал тайным агентом Британии. Но уже тогда отличался экстравагантностью. "Он был одет в шахтерскую поношенную и грязную одежду, - рассказывает Борис Григорьев. - Голову украшала то ли пионерская, то ли октябрятская пилоточка. Жил анахоретом и никого в свою комнату не пускал, потому что она никогда не убиралась. Производил впечатление вполне здорового, но весьма хитрого и циничного человека". Он постоянно пропадал в поселке и постоянно же разыскивался консулом.
Полярные зори
С первых дней работы в консульстве Григорьев попытался ввести в резидентуре такой же режим дня, по которому во всем мире жили агенты КГБ: выход на рабочие места в 9.00, работа с документами, постановка задач, обед, а после уже так называемая "работа в поле". Подчиненные со скепсисом отнеслись к энтузиазму начальства, но честно попытались перейти на новый график.
Общими усилиями продержались в таком жестком режиме примерно месяц. Затем все чаще некоторые сотрудники стали задерживаться с утра по уважительным причинам, а потом ходили как сонные мухи по кабинетам.
Вскоре и сам резидент обнаружил, как тяжело бывает на Шпицбергене по утрам: слабость, одышка и совершенно не хочется вставать с постели. Он пошел за советом к знающим людям, и те объяснили, что такова полярная жизнь. Не хватает здесь кислорода. Поэтому лучше лишний раз полежать и не насиловать себя, если, конечно, нет срочных задач. Организм сам подскажет, когда надо на работу. А явки подождут.
Невероятно, но это не были доводы чиновников-лентяев, как могло показаться на первый взгляд. Старые полярники и заслуженные ученые подтвердили: да, на севере надо жить по особому режиму. Поэтому "я снял с повестки дня требования о соблюдении европейского режима, - пишет Борис Григорьев. - И настаивал только на том, чтобы порученная работа была сделана в срок и качественно". Это тоже казалось многим слишком сложным. Но тут уже подчиненным пришлось смириться.
Тайна шестой теплицы
Будь ты хоть сто раз Джеймс Бонд или Штирлиц, а без витаминов на Севере не проживешь. Между тем свежие помидоры - это последнее, что ожидаешь встретить на Шпицбергене. Но они там были - и росли прямо в теплицах. Не замерзали и звери, друзья и кормильцы человека. Странно было слышать, проходя звездной полярной ночью вдоль поселка на Шпицбергене, мычание коровы или кудахтанье курицы. Но это был не мираж, а незамерзающее приусадебное хозяйство. Никто из ученых пока не объяснил все загадки этого архипелага. Магнетизм здесь очень странно сказывается на всем живом. Цветы, если дать им в полярную ночь подсветку, очень быстро растут, в два раза быстрее, чем на материке, и вырастают крупнее, чем обычно. Родившиеся в Баренцбурге бычки и коровы в шестимесячном возрасте достигают размеров своих двух-трехлетних собратьев на Большой земле.
Поэтому заниматься колхозным трудом на Шпицбергене оказалось в высшей степени благодарным делом. Не то что в России.
Резидентура закрыта, все ушли домой
Борису Григорьеву пришлось раньше срока прервать свою необычную командировку: резидентуру закрыли. Вообще. Мол, нечего тут шпионить, простите - разведывать. Оставили только чистых дипломатов. Но то было смутное время, прежде всего для самих спецслужб. Сегодня у спецслужб не самые плохие времена. Российские разведчики нередко возвращаются на некогда покинутые явки. Вернулись ли резиденты в замок Иф на Шпицбергене?
Мы не скажем ни да, ни нет. Сегодня это государственная тайна. Возможно, "РГ" раскроет ее лет через пятьдесят.
Из первых рук
Место встречи с последним резидентом российской разведки на Шпицбергене "РГ" раскрыть не может. Как и пароли. Но отчет о встрече корреспондента РГ с ценным свидетелем как-то пролетел мимо цензуры.
Российская газета | Расскажите, где, когда и при каких обстоятельствах вы встречались с сотрудниками иностранных разведок? Какие материалы им передавали? С кем непосредственно осуществляли связь?
Борис Григорьев | По существу заданных вопросов могу пояснить следующее. Моя последняя должность: офицер по связи в управлении внешних связей СВР. По долгу службы я часто встречался с представителями иностранных спецслужб. Встречи проходили на конспиративных квартирах как в Москве, так и за рубежом.
Это были официальные контакты. Мы обменивались информацией по проблемам нераспространения ядерного оружия, борьбы с терроризмом, экономической безопасности.
РГ | Через кого вы осуществляли свою разведывательную деятельность на посту офицера по связи?
Григорьев | Есть легальные резиденты. Они официально представляют разведки своих государств и в то же время руководят работой разведки. Только им запрещено самим участвовать в операциях, например, выходить на связь с агентами.
Иногда легальные резиденты раскрывают своих ближайших помощников. Так же и мы раскрываем офицеров для связи. Мы встречаемся, обмениваемся материалами. В частности, я передавал материалы по нераспространению ядерного оружия. В ответ нам передавали информацию по утечке российских капиталов за границу. Это была в высшей степени полезная работа.
РГ | Приходилось ли вам посещать штаб-квартиры иностранных спецслужб? Проводилась ли с вами вербовочная работа?
Григорьев | Да. Во время командировки в Швецию я посетил их службу контрразведки. Провел нормальные переговоры, это была больше дипломатическая работа. Конечно, очень интересное ощущение: ведь раньше я служил в Стокгольме. Эти люди в свое время бегали за мной по городу, а теперь я пил с ними чай. Важно, что при этом завязывались нормальные доверительные отношения между коллегами из разных стран.
Служба связи - это тоже разведывательная работа, только требует от разведчика особого искусства. В нее назначают уже настоящих зубров разведки.
РГ | Что вы можете пояснить по поводу вашей длительной работы на одну из сильнейших спецслужб мира?
Григорьев | Я благодарен судьбе, что мне удалось попасть в Службу, проработать 36 лет, честно проработать, повидать мир, принести какую-то пользу. Я работал в нелегальной разведке. Прошел всю службу от и до, от подбора контингента, его обучения, снабжения документами, вывода в страну и руководства нелегальными разведчиками. Всю эту службу я знаю великолепно.
РГ | Сегодня вы - известный писатель, автор таких бестселлеров, как "Иуда из Ясенева", "Найти и завербовать", "Перебежчик", "Повседневная жизнь советского разведчика". Во многих книгах вы пишите о реальных событиях. Мы предлагаем добровольно заявить вам о дальнейших творческих планах.
Григорьев | Сейчас я работаю больше над историческими книгами, гриф секретности с которых давно снят по истечении срока давности. В ближайшее время у меня должна выйти монография о Карле XII.
Суд установил, что бывший второй секретарь департамента Северной Америки МИД России Платон Обухов был завербован английской разведкой в январе 1995 года. С августа 1995-го по апрель 1996 года он провел 15 сеансов связи из центра Москвы. Обухов передал секретные сведения, касающиеся государственной безопасности и обороноспособности России. За эту информацию он получил от разведки Великобритании около 300 тысяч долларов.
Пойманный с поличным дипломат отпираться не стал и дал показания против своих британских кураторов. Благодаря его помощи российским контрразведчикам удалось разоблачить резидентуру MИ6.
Было возбуждено уголовное дело. Но в 1997 году суд признал его невменяемым, и вместо тюрьмы Обухов попал в психиатрическую клинику. Там Обухов начал писать шпионские романы, которые пользовались большим успехом, особенно на Западе. После того как врачи нашли у него инструкцию, как симулировать шизофрению, он был признан вменяемым, и суд в 2000 году приговорил его к одиннадцати годам лишения свободы. Но в 2002 году Обухов был признан невменяемым и помещен в клинику.
13 марта 1954 года чекисты были выведены из состава министерства внутренних дел СССР, было сформировано новое ведомство: комитет государственной безопасности CCCP - КГБ. Новая структура ведала разведкой, оперативно-разыскной деятельностью и охраной госграницы. Помимо этого в задачу КГБ входило обеспечение ЦК КПСС информацией, затрагивающей государственную безопасность. Понятие широкое, что и говорить: под него подпадает и личная жизнь диссидентов, и изучение неопознанных летающих объектов.
Отделить правду от вымысла, распознать дезинформацию, предназначенную для "контролируемой утечки", сейчас уже практически нереально. Так что, верить или не верить в истинность рассекреченных тайн и загадок архивов КГБ - личное право каждого.
Нынешние чекисты, работавшие в структуре в период ее расцвета, кто с улыбкой, кто с раздражением отмахиваются: никакие секретные разработки не проводились, ничто паранормальное не изучалось. Но, как и любой другой закрытой организации, имеющей влияние на судьбы людей, КГБ не удалось избежать мистификации. Деятельность комитета обросла слухами и легендами, и развеять их не под силу даже частичному рассекречиванию архивов. Тем более что архивы бывшего КГБ подверглись серьезной чистке в середине 50-х годов. К тому же начавшаяся было в 1991-1992 года волна рассекречивания быстро пошла на убыль, а теперь обнародование данных идет и вовсе почти незаметными темпами.
Гитлер: погиб или спасся? Споры об обстоятельствах смерти Гитлера не утихают с мая 1945 года. Совершил ли он самоубийство или в бункере обнаружили тело двойника? Что стало с останками фюрера?
В феврале 1962 года в ЦГАОР СССР (современный Государственный архив Российской Федерации) были переданы на хранение трофейные документы Второй мировой. А вместе с ними - фрагменты черепа и подлокотник дивана со следами крови.
Как рассказал "Интерфаксу" начальник управления регистрации и архивных фондов ФСБ Василий Христофоров, останки были найдены во время расследования обстоятельств исчезновения бывшего рейхспрезидента Германии в 1946 году. Судмедэкспертиза найденные частично обугленные останки определила как фрагменты теменных костей и затылочной кости взрослого человека. В акте от 8 мая 1945 года значится: обнаруженные куски черепа, "возможно, отпали от трупа, изъятого из ямы 5 мая 1945 года".
"Документальные материалы с результатами повторного расследования были объединены в дело с символическим названием "Миф". Материалы названного дела, как и материалы расследования обстоятельств смерти фюрера за 1945 год, хранящиеся в Центральном архиве ФСБ России, были рассекречены в 90-х годах прошлого века и стали доступны широкой общественности", - рассказал собеседник агентства.
То, что осталось от верхушки нацисткой элиты и не попало в архивы КГБ, не сразу нашло упокоение: кости неоднократно перезахоранивали, а 13 марта 1970 года Андропов распорядился изъять и уничтожить останки Гитлера, Браун и четы Геббельс. Так появился план секретного мероприятия "Архив", осуществленного силами оперативной группы Особого отдела КГБ 3-й армии ГСВГ. Были составлены два акта. В последнем значится: "Уничтожение останков произведено путем их сожжения на костре на пустыре в районе города Шенебек в 11 километрах от Магдебурга. Останки перегорели, вместе с углем истолчены в пепел, собраны и выброшены в реку Бидериц".
Трудно сказать, чем руководствовался Андропов, отдавая такой приказ. Скорее всего, опасался - и небезосновательно - что даже спустя время у фашистского режима найдутся последователи, и место захоронения идеолога диктатуры станет местом паломничества.
Кстати, в 2002 году американцы объявили, что располагают рентгеновскими снимками, которые хранились у зубного врача, оберфюрера СС Гуго Блашке. Сверка с имеющимися в архивах РФ фрагментами еще раз подтвердила подлинность частей челюсти Гитлера.
Но несмотря на, казалось бы, непререкаемые доказательства, версия о том, что фюреру удалось покинуть Германию, занятую советскими войсками, не оставляет в покое и современных исследователей. Ищут его, как правило, в Патагонии. Действительно, Аргентина после Второй Мировой дала приют многим нацистам, пытавшимся избежать правосудия. Находились даже свидетели того, что Гитлер наряду с прочими беглецами появился здесь в 1947 году. Верится с трудом: даже официальное радио фашистской Германии в тот памятный день объявило о гибели фюрера в неравной борьбе с большевизмом.
Первым факт самоубийства Гитлера подверг сомнению маршал Георгий Жуков. Спустя месяц после победы он сказал: "Обстановка очень загадочная. Опознанного трупа Гитлера мы не нашли. Сказать что-либо утвердительно о судьбе Гитлера я не могу. В самую последнюю минуту он мог улететь из Берлина, так как взлетные дорожки позволяли это сделать". Это было 10 июня. А тело было найдено 5 мая, акт вскрытия датирован восьмым мая.… Почему вопрос о подлинности тела фюрера возник лишь через месяц?
Официальная версия советских историков такова: 30 апреля 1945 года Гитлер и его супруга Ева Браун покончили с собой, приняв цианистый калий. При этом, по свидетельствам очевидцев, фюрер застрелился. Кстати, при вскрытии в полости рта было обнаружено стекло, что говорит в пользу версии с ядом.
Неопознанные летающие объекты Принято считать, что КГБ был сведущ в вопросах изучения неопознанных летающих объектов: защита страны от любого вторжения извне - это ли не первоочередная задача силовиков?
Антон Первушин в своем авторском расследовании приводит одну показательную историю, характеризующую отношение КГБ к феномену. Эту историю в свое время любил рассказывать писатель и помощник председателя комитета Игорь Синицын, работавший у Юрия Андропова с 1973 по 1979 годы.
"Как-то, просматривая зарубежную прессу, я натолкнулся на серию статей о неопознанных летающих объектах - НЛО... Я продиктовал стенографистке на русском языке выжимку из них и вместе с журналами понес председателю. …. Он быстро пролистал материалы. Немного подумав, он вдруг вынул из ящика письменного стола какую-то тоненькую папку. В папке оказался рапорт одного из офицеров 3-го управления, то есть военной контрразведки", - вспоминал Синицын.
Переданная Андропову информация вполне могла бы стать сюжетом научно-фантастического фильма: офицер, будучи на ночной рыбалке со своими приятелями, наблюдал, как одна из звезд приблизилась к Земле и приняла форму летательного аппарата. Штурман на глаз оценил размеры и местоположение объекта: диаметр - около 50 метров, высота - примерно пятьсот метров над уровнем моря.
"Он увидел, как из центра НЛО вышли два ярких луча. Один из лучей встал вертикально к поверхности воды и уперся в нее. Другой луч, словно прожектор, обшаривал пространство вод вокруг лодки. Вдруг он остановился, осветив суденышко. Посветив на него еще несколько секунд, луч погас. Вместе с ним погас и второй, вертикальный луч", - цитировал доклад контрразведчика Синицын.
По его же свидетельству, эти материалы попали позже к Кириленко и со временем вроде бы затерялись в архивах. Вот примерно к этому сводят скептики вероятный интерес КГБ к проблеме НЛО: сделать вид, что это интересно, но на деле похоронить материалы в архивах, как потенциально незначительные.
В ноябре 1969 года, почти через 60 лет после падения Тунгусского метеорита (который, по мнению некоторых исследователей, был не обломком небесного тела, а потерпевшим крушение космическим кораблем), появилось сообщение еще об одном падении неопознанного объекта на территории Советского Союза. Недалеко от поселка Березовский в Свердловской области в небе были замечены несколько светящихся шаров, один из которых начала терять высоту, упал, затем последовал сильный взрыв. В конце 1990-х в распоряжении ряда СМИ оказалась пленка, запечатлевшая якобы работу следователей и ученых на месте предполагаемого падения НЛО на Урале. Работами руководил "человек, похожий на работника КГБ".
"Наша семья как раз в то время жила в Свердловске, а в обкоме партии даже работали мои родственники. Однако и там всей правды об инциденте почти никто не знал. В Березовском, где у нас жили знакомые, все приняли на веру легенду о взорвавшемся зернохранилище; те же, кто видел НЛО, предпочли не распространяться. Диск же вывозили, надо полагать, в темное время суток, дабы избежать лишних свидетелей", - вспоминали современники событий.
Примечательно, что даже сами уфологи, люди изначально настроенные на то, чтобы поверить в истории об НЛО, эти видеозаписи раскритиковали: форма русских солдат, их манера держать оружие, мелькающие в кадре автомобили - все это не вызвало доверия даже у восприимчивых людей. Правда, отрицание одной конкретной видеозаписи не означает, что адепты веры в НЛО отказываются от своих убеждений.
Владимир Ажажа, уфолог инженер-акустик по образованию, говорил так: "Скрывает ли государство какие-либо сведения о НЛО от общественности, надо полагать, что да. На каком основании? На основании перечня сведений, составляющих государственную и военную тайну. Действительно, в 1993 году Комитет госбезопасности РФ по письменной просьбе тогдашнего президента Уфологической Ассоциации летчика-космонавта Павла Поповича передал возглавляемому мной УФО-центру около 1300 документов, связанных с НЛО. Это были донесения официальных органов, командиров войсковых частей, сообщения частных лиц".
Оккультные интересы В 1920-30-х годах видный деятель ЧК/ОГПУ/НКВД (предшественник КГБ) Глеб Бокий, тот самый, что создал лаборатории по разработке препаратов для влияния на сознание арестованных, увлекся изучением экстрасенсорики и даже искал легендарную Шамбалу.
После его расстрела в 1937 году папки с результатами опытов будто бы попали в секретные архивы КГБ. После смерти Сталина часть документов была безвозвратно утеряна, остальное осело в подвалах комитета. При Хрущеве работа продолжилась: Америку волновали периодически доходившие из-за океана слухи об изобретении биогенераторов, механизмов, контролирующих мышление.
Отдельно стоит упомянуть еще один объект пристального внимания советских силовиков - известного менталиста Вольфа Мессинга. Несмотря на то, что он сам, а позднее его биографы, охотно делились интригующими рассказами о выдающихся способностях гипнотизера, архивы КГБ не сохранили никаких документальных подтверждений творимых Мессингом "чудес". В частности, ни в советских, ни в немецких документах нет информации о том, что Мессинг бежал из Германии после того, как предсказал падение фашизма, и Гитлер назначил за его голову награду. Также нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть данные о том, что Мессинг лично встречался со Сталиным и тот проверял его выдающиеся способности, заставляя выполнять те или иные задачи.
С другой стороны о Нинель Кулагиной, в 1968 году привлекшей своими неординарными способностями внимание силовых ведомств, данные сохранились. Способности этой женщины (или их отсутствие?) до сих пор вызывают споры: среди любителей сверхъестественного она почитается как первопроходец, а среди ученой братии ее достижения вызывают как минимум ироническую усмешку. Между тем видеохроника тех лет зафиксировала, как Кулагина без помощи руки или каких-либо устройств вращает стрелку компаса, передвигает небольшие предметы, такие, как спичечный коробок. Женщина жаловалась во время экспериментов на боли в спине, а ее пульс составлял 180 ударов в минуту. Секрет ее был, якобы, в том, что энергетическое поле рук благодаря сверхконцентрации испытуемой могло двигать предметы, попадающие в зону его влияния.
Также известно, что после окончания Второй мировой войны в качестве трофея в Советский Союз попал уникальный прибор, сделанный по личному распоряжению Гитлера: он служил для астрологических предсказаний военно-политического характера. Прибор был неисправен, но советские инженеры его восстановили, и он был передан на астрономическую станцию под Кисловодском. Знающие люди рассказывали, что генерал-майор ФСБ Георгий Рогозин (в 1992-1996 годах бывший первым замначальника службы безопасности президента и получивший за занятия вопросами астрологии и телекинеза прозвище "Нострадамус в погонах") использовал в своих исследованиях трофейные архивы СС, касающиеся оккультных наук.
