Утром спускаемся с нашего «верблюда» и по долине ручья Тосемья начинаем трудный подъем на хребет Чистой. Елово-сосновый лес сменяется кедровым поясом, затем пошло березовое криволесье. Все. Дальше голый чистый склон горы. Недаром русские назвали гору Чистоп, что значит «чистая». Короток январский день. Солнце медленно скатывается за хребет. Что делать? Спускаться вниз, в кедрач - терять высоту и время. А вершина, вот она, кажется, совсем близко! И команда поддерживает капитана:

- Штурмуем!

А штурм горы всеми предписаниями и инструкциями в ночное время запрещен. Узнает МКК - дисквалифицирует! Оставляем у границы леса лыжи, рюкзаки. Натягиваем на лицо шерстяные маски, лыжные палки в руки и вперед! Под ногами фирновый снег, щебенка, даже своего следа не видно. Подъем идет уступами: крутой склон, наклонная терраса, опять крутой склон. Солнце упало за гору. А впереди маячит остроконечная вершина. У русских она называется Острая Сопка, а у манси - Лошадиная Титька.

По долинам и ущельям ползет густой мрак и туман. Над вершиной ярко горит «вечерняя звезда»- Аврора - планета Венера. Это наш маяк.

Мороз далеко за тридцать. Хорошо, хоть нет ветра. Наконец, последний взлет и мы на вершине! Ночное ощущение неповторимо! На северо - западе тянется Главный Уральский хребет. На фоне черного неба, в 25 километрах от нас белеет снежный купол горы Отортен. Там на вершине наши земляки - студенты УПИ, группа Дятлова.

Быстро в деревянной пирамиде находим каменный тур и банку с запиской пермских туристов и оставляем свою. Это доказательство того, что мы были на вершине - нужно для отчета. Последний раз окидываем взглядом горную ночную страну. Но что это? Над Отортеном, прорезая ночную мглу, взмывает сигнальная ракета. Жилья в том районе нет. Неужели политехники празднуют восхождение? Так ведь они там должны быть несколько дней тому назад! Задумываться некогда - мороз поджимает. Бегом вниз к лесу наугад. Хорошо, что нет опасных спусков. Но и следов наших не видно. Подбежали к лесу в полной темноте. А где искать наши рюкзаки и лыжи? Влево или вправо? Разбиваемся на группы. Фонарики на таком морозе не горят. Наконец, у одной группы вдалеке вспыхивают огоньки от спичек. Рюкзаки найдены, мы спасены! Спускаемся в кромешной темноте вниз, в кедровый пояс. Там дрова, там жизнь! Но что значит спускаться вниз по крутому склону в темноте? Ужас! Это надо испытать! Только разъедешься и - бряк... Кто-то опять лежит головой в снегу. Только бы не сломались лыжи!

Наконец, кедрач. Расползаемся вокруг, ощупывая каждое дерево - надо найти сухарину. А фонарики, проклятые, не горят на морозе! Но вот крик: - Есть сухое дерево!

Звенит пила. Вспыхивает костер. Теперь при свете огня готовим дрова, разгребаем снежную яму под палатки, ломаем лапник, вешаем ведра со снегом на огонь. Вот теперь можно отдирать примерзшие ботинки от носок, а носки от ног с помощью спирта. У некоторых озноблены пальцы. Медику хватает работы. Слава богу, серьезных обморожений нет. А вот и ужин готов! Все обулись в сухие теплые валенки, согрелись у костра. Мужики вопросительно смотрят то на завхоза, то на капитана:

-А емас будет?- ;

-Ос емас орул!- пожалуйста, заслужили.

«Тихо над тундрой шуршит снегопад, сучья трещат на огне» - задумчиво, глядя

на костер, начинают девушки.

«В эти часы, когда все уже спят, что вспоминается мне...» - подхватывают

мужские голоса:

- «Снег, снег, снег, снег, - по берегам замерзающих рек, снег, снег, снег...». В этот вечер пели и про костер догорающий, про уральский край, про геологов, про альпинистов, песни Визбора, да и про откровенно уголовную лирику. В те годы еще мало собственно туристских песен. Пели все. Как будто и не было такого трудного дня.

Назад, к вину и куреву, житью культурному Скорее нас, начальник, отпусти...

Спускаться решили на север, по долине речки Чопорья - притока Ушмы. - Эх, и прокатимся по этой речке до самой Лозьвы, - вглядываясь в карту, мечтали мы еще в Свердловске. Размечтались! Только спустились в каньон ручья - провалились по «пятую точку» в рыхлый снег. Пришлось проложить широкую глубокую канаву в снегу, пока не свалились в долину реки Ушмы. Здесь стало полегче - снег поплотнее. Вдруг впереди замелькали серые точки.

-  Собаки! - обрадовалрсь мы. Значит, и охотник рядом. Прибавили ходу. Но, странно. Собаки вдруг исчезли. Что - то темнеет на крутом берегу. Ох, да ведь это зарезанный волками лось! Внутренности еще дымятся. Из последних сил пытался он выскочить на крутой берег от серых хищников, но берег оказался слишком крут. Весь снег вокруг полит кровью и утоптан зверями. Мы с сомнением поглядели на мелкашку капитана, настроение упало. Двинулись дальше. Пусть доедают лося, лишь бы на десерт волкам не захотелось человечины. Отойдя километров пять, Шумков вдруг заявил:

-Лось ведь зарезан волками. Надо было отрубить ногу. Поели бы мяса.
Но кто-то ехидно заметил:

- У тебя винтовка, вот ты и иди, отруби кусочек, а мы тебя здесь подождем.

Но что-то капитан кисло посмотрел на нас и двинулся дальше. Пора искать место для ночлега. На этот раз решено было дежурить ночью, палить костер, не v дремать. Серые «собачки» навевают тоскливое настроение.

Утро выдалось морозное. Когда тропишь лыжню с тяжелым рюкзаком, тепла хватает. Ушма впадает в Лозьву. Эта река берет начало на Отортене, имеет быстрое течение, но снег на реке плотнее. По берегам то слева, то справа торчат скалы. Но вот начинается ущелье. То тут, то там дымятся промоины. Опасно идти и на берег не вылезешь! Отвязали от палаток веревки, обвязали капитана и пустили проверять прочность перемычек. Сплошная авантюра -разве выдержат пеньковые веревки при таком течении, если человек провалится под лед? Вот он идет между полыньями, ударяет лыжными палками то влево, то вправо - проверяет прочность льда. Все затаили дыхание. Прошел! Следующий. Такова доля руководителя группы, такова «привилегия» - где опасно, идти первым.

Но « ЧП» все же случилось. Света Шметтер одной ногой провалилась под лед. Пока ее вытаскивали, пока переобували в сухой носок, она все же успела обморозить ногу. Костер развести негде - скалы слева и справа. А впереди маячат огоньки - жилье близко! Из последних сил бредем к первому бараку. Все в инее, сосульки под носом. Нас услышали, люди выбежали, снимают с нас лыжи, рюкзаки, ведут в жарко натопленный барак. Оказывается, на дворе 38 градусов! Еле стаскиваем с себя заледенелые шлемы, лица, слава богу, не обморожены. А вот носки пришлось отдирать от ботинок горячей водой. Первая степень - ознобление пальцев ног почти у всех. Хуже всех у Светы - обморожение правой ступни. Потом она даже лечилась в Свердловске, в больнице.

Мы попали в поселок лесорубов. Здесь живут расконвоированные ЗЭКи, те, кому запрещено после «отсидки» жить в обычных поселках и городах. Мы этого не знали, вместе с ними пели и танцевали. Они в бараке все были навеселе, угощали нас, но мы были пьяны от усталости и от тепла. Все же три подряд холодные ночевки дали знать. Пели с ними блатные песни про «мурку», про «фрайера Соловьева», который их на Саян завербовал, а они просились «к вину и куреву, житью культурному», и прочие песни из уголовного репертуара. Они не знают, что мы поем, а мы как можем подпеваем им. Вели себя непринужденно.

Утром уезжал на лошади, с санями, в Ивдель, начальник лесоучастка. Он забрал с собою Свету Шметтер, наши рюкзаки и лыжи. А нас устроил на лесовоз, верхом на бревнах, и думали только о том, как бы не замерзнуть, как бы не раздавили бревна. Но ничего! Приехали живые в Ивдель. Ивдель - самый северный город в нашей области. Город молодой, возник как центр лесной и деревообрабатывающей промышленности. Городом стал во время войны отдельных лесоучастков и всякого переселенческого люда. Город нам не понравился, ну да это не главное. Главное, что здесь подходит железная дорога. Славу Сердитых и Толю Буракова послали в магазин. Но что - то их долго нет! Но вот они появляются в сопровождении милиционера. В магазине их разом арестовали: в рваных телогрейках, грязных подшлемниках, обросшие вульгарной щетиной, закопченные, они действительно походили на сбежавших заключенных. При них не оказалось никаких документов. Пришлось доказывать, что они из нашей команды. Поезд отстукивает километры. Домой! Домой!! Домой!!!

"...Вообще нам надо было на Северный 2-й, но дело шло к вечеру и мы решили остановиться на 41-ом. в 4.3 Встретили очень гостепреимно. Остановились в бараке, где живут ребята. Вообще здесь все живут вольнонаемные, женщин вообще нет, кроме двух. Ребята все молодые, как заметил Игорь, есть даже симпатичные и вообще интересные. Особенно запомнился среди всех Огнев с бородой рыжей и прозвище у него "Борода". Вообще очень редко встречаются в такой дыре такие люди. Истинный романтик, геолог и вообще развитый. Многие из ребят играют на гитаре....А ребята в общем все неплохие, пляшут, музыкальные. Разговаривали с Огневым. Очень много он уже знает и с ним интересно, сейчас он рассказывает о пути нашем и вообще много такого. Это, по-моему, наиболее интересный об'ект здесь на участке. У него такая длинная рыжая борода, хотя ему всего 27 лет, а выглядит он старше. А еще тут есть Валя, который хорошо играет на играют) и про которого я шутя говорила, что он мне нравится. Сейчас большинство из ребят сидят здесь и поют песни под гитару, по случаю как они сегодня пока не работают. Вообще кажется в последний раз услышали столько новых хороших песен. ..."

"...Приехали на 41-вый поселок. Здесь работают просто рабочие, не заключенные, а вербованные. Есть много умных из них. Остановились в комнатушке шофёра. Все поют, рабочие живущие в бараках, не пошли на работу, поют. Мы сидим и пишем песни. Как много среди рабочих очень талантливых, умных людей. Особенно "борода" он очень много знает, а борода рыжая рыжая, а глаза тоже рыжие, коричневые.ебята хорошо поют...."

"...На 41-м нас довольно приветливо встретили, отвели отдельную комнату в общежитии. Довольно долго разговаривали о всяких разностях с местными рабочими, из них особенно запомнился один рыжебородый "Борода", как его называют товарищи. ...Ребята занялись переписью песен. Один парень прекрасно пел.Услышали ряд песен запрещенных тюремных (58 статья). Огнев сказал Игорю, как найти избу, в которой можно заночевать. В 4 часа тронулись. Предварительно купили 4 булки хлеба. Мягкий теплый хлеб. 2 штуки съели..."

"...Лесоучасток около 150 км (?) от такого северного городка как Ивдель. Нет радио, нет газет. (До сих пор не могут проверить лотерею. Я обещал им сразу же прислать из Свердловска эту газету.) Живут в общежитии, никакого порядка...."

М.П.: А что произошло в зимнем походе по Среднему Уралу?

Б.Г.: Этот поход на Средний Урал был организован турбюро химфака для того, чтобы много уже ходившие туристы могли поделиться своим опытом с такими неофитами, какими были мы. Поэтому группа была весьма многочисленной.

К концу похода наша многолюдная группа вышла к одному из лагерей, которых тогда множество было в этих местах. На ночь нам отвели место в пустующем бараке для бесконвойных зеков, а утром пообещали отправить на машине в Кизил, поскольку присутствие посторонних крайне беспокоило лагерное начальство.
Утром, действительно, пришел грузовик, работавший, кстати, не на бензине, а на деревянных чурках, и потому имевший с каждой стороны кабины по высокой черной колонке, в которой гудел огонь. Между шофером грузовика и отправлявшим его начальником разгорелся какой-то нешуточный спор.
К сожалению, мы слишком поздно поняли его смысл: шофер-заключенный настаивал, чтобы ему разрешили остаться на ночь в Кизиле, а начальство требовало возвращения к вечерней поверке. Разрешения не последовало. Едва мы разместились в кузове, машина рванула с места, а вслед, отчаянно матерясь и размахивая пистолетом, бросился охранник, рот которого был набит золотыми зубами. Он вскочил на подножку, грузовик помчался почему-то не по дороге в город, а свернул в лес и вскоре остановился на сумрачной поляне, окруженной высоченными соснами. Посередине горел громадный костер, и вокруг него чернели фигуры зеков, которые вполне недвусмысленно поглядывали на двух наших враз притихших девушек (одна из них была, кстати, дочерью кинорежиссера Васильева и актрисы Мясниковой - Анки-пулеметчицы из 'Чапаева').
Правду говорят, что люди по ту и эту сторону тюремной решетки близки по духу, живут в одном мире. Охранник был явно из этого мира и говорил на одном языке с заключенными, но все же представлял закон, и его явно побаивались. Под его присмотром в машину были загружены сосновые чурки, и мы, наконец, выбрались на дорогу, ведущую в город. Здесь охранник нас оставил.
Но уехали мы недалеко, застряв у первого же небольшого, но довольно крутого подъема. Сначала грузовик с разбега дотянул почти до конца подъема, но потом бессильно скатился назад. Было много новых попыток преодолеть препятствие, мы дружно толкали машину, подкладывали под колеса лапник, но каждый раз почти на самой вершине мотор неожиданно глох, и грузовик откатывался обратно, грозя раздавить толкавших ее ребят. Тут мы, наконец, поняли, что дело не в крутизне подъема и не в неисправности машины. Водитель и не собирался совершать этот рейс на невыгодных для него условиях.

Тем временем короткий северный день закончился, и нам не осталось ничего другого, как встать на лыжи и постараться пешком преодолеть оставшиеся километров 25 до города. Сначала мы довольно быстро двигались по накатанной дороге, но постепенно усталость стала брать свое, ноги начали разъезжаться, мы сняли лыжи и дальше уже просто тянули их за собой на веревке. В полной темноте увидели какой-то странный барак на краю дороги, куда нас впустили ненадолго погреться.
Тепло сразу разморило измученных ребят, глаза непроизвольно закрывались, и мы охотно остались бы здесь до утра несмотря на всю подозрительность обстановки дома, напоминавшего разбойничий притон, если бы вскоре нас едва ли не насильно не вытолкали обратно на мороз.
Мы потащились дальше, в буквальном смысле слова засыпая на ходу. Совсем уже под утро добрели, наконец, до Кизила. Как ни странно, сторож школы, в двери которой мы долго отчаянно стучали, впустил нас в физкультурный зал, где мы, наконец, обессилено повалились на маты, покрывавшие пол. Нет, пожалуй, это был все же не Кизил, а какой-то поселок на пути к нему, ибо выяснилось, что кому-то из нас нужно сейчас же идти на местную автобазу, где как раз начинался рабочий день, дабы договориться насчет машины, которая и довезла бы нас до станции Кизил.
Хотя в этом походе никакой такой ответственности на мне не лежало, начальником был совсем другой парень со старшего курса, я все же решил проявить силу воли и отправился вместе с ним. Какую же тоску вызывает заваленный снегом, забытый Богом поселок, освещаемый лишь светом тусклых электрических лампочек из низеньких окон деревянных домишек! И вот здесь можно прожить целую жизнь? Но все когда-нибудь кончается, кончилось и это испытание. Под вечер мы уже сидели в вагоне скорого поезда и катили в Москву. Вот и все те тревожные ощущения от похода, о которых я упоминал.

Но ничего! Приехали живые в Ивдель. Ивдель - самый северный город в нашей области. Город молодой, возник как центр лесной и деревообрабатывающей промышленности. Городом стал во время войны отдельных лесоучастков и всякого переселенческого люда. Город нам не понравился, ну да это не главное. Главное, что здесь подходит железная дорога.

Славу Сердитых и Толю Буракова послали в магазин. Но что - то их долго нет! Но вот они появляются в сопровождении милиционера.В магазине их разом арестовали: в рваных телогрейках, грязных подшлемниках, обросшие вульгарной щетиной, закопченные, они действительно походили на сбежавших заключенных. При них не оказалось никаких документов. Пришлось доказывать, что они из нашей команды...."

"...Через 15 часов «бега» на лыжах вниз, к людям, теплу мы были в 41-м лесоучастке. "А мы вас уже и не ждали'. — встретили нас рабочие."

"...Протокол допроса свидетеля Попова.
Место допроса: пос. Вижай
Допрос начат 6 февраля 1959 г., закончен 6 февраля 1959 г.
Я, Начальник Полуночного поселкового отделения милиции капитан ЧудиновДопросил в качестве свидетеля1.
Фамилия, имя и отчество: Попов Василий Андреевич..."

Допрос Ремпеля

"...ко мне, как к руководителю лесничества обратилась группа туристов, которые показали свой маршрут движения и получить консультации как лучше им попасть на гору Оттортен и спрашивали ознакомить их с нашим планом той местности куда они пойдут. Когда я ознакомился с их маршрутом высказал свое мнение, что в зимнее время итти по уральскому хребту опасно т-к там имеются большие ущелья, ямы в которые можно провалиться и кроме того там свирепствуют сильные ветры, сносят людей. Это опасение я им высказал потому, что мне этот район уральского хребта известен со слов местного жителя, сам я там не бывал. На мое высказывание они ответили что это для нас будет считаться первым классом трудностей. Тогда я ответил, да сначала надо его пройти. Я дал им план местности они сделали выкопировку своего маршрута и нанесли границу лесонасаждений уральского хребта намеченного маршрута. Здесь же я им посоветовал чтобы они пошли более близким путем по одной из наших лесных просек..."

"...Погулял, слазил на Холатчахль («Гора мертвецов», на склоне которой погибли дятловцы — прим. ред.), смотрю — опять какая-то группа идет. Народу там ездит — умотаться!
Хотел рвануть до Отортэна, навигатор показал 10 км (туда — столько же обратно), думаю: «Ерунда!» А свердловчане мне говорят: «Ты что! За день не успеешь — упаришься идти!». В общем, я дальше не пошел и свалился обратно к базе Ильича. Заодно, думаю, проверю, сколько времени путь занимает. Оказалось, ровно день у меня уходит на то, чтобы добежать от перевала до базы Ильича, и еще день — до Ушмы (мансийский поселок — прим. ред.)..."

"...Ивдель — симпатичный городок, коренной уральский, деревянный. Мост через быструю горную речушку, уже почти сплошь взятую льдом. В каждом таком городке есть своё центральное учреждение. Здесь оно называется «Управление», сюда ходят автобусы.

А «управление» это — лагерями, в разговоре — почтовыми ящиками, которые занимаются лесоповалом на Северном Урале. Много офицеров и их жён, сплошь в боярских шапках из соболей и ондатр.

Шкурки соболей за последние годы почти не сдают, а добывают их довольно много. На севере района живут манси, у них и скупают пушнину деятели из «почтовых ящиков». Картина здесь в пушных делах очень мрачная.

А госпромхоз «Ивдельский» довольно оживлённое, бойкое заведение, там можно видеть и охотников, и собак, и склады с кедровым орехом, и полки с ружьями, капканами, дробью, всякой охотничьей всячиной.

Директор недавний — неторопливый, спокойный и дельный человек, который очень хорошо рассказал мне обо всей здешней ситуации. Чёрный рынок пушной принял здесь если не космические, то глобальные масштабы.

Охотовед Чернышёв Володя — милый парнишка из Московского техникума, честно делает то, что ему велят. Я ночевал у него в пустом доме — жену накануне увели в родильный дом, первый ребёнок. А дом его стоит на окраине, выходя окнами прямо в зону, и утром видно хорошо, как бегают между бараками зэки.

Холодно было, и вдоль речки Ивдель дул сильный ветер между красивыми сопками. Виден кедровый парк, заложенный каким-то местным барином.Я прошёл немного вверх по Ивделю, там очень красивые скалы, пожалуй, не хуже «Столбов» — прибрежные каменные обрывы с лесом. На другом берегу за проволокой — аммональный склад.

Долго говорили мы про низкие цены и урожай ореха, про учёты и охоту на лосей, и я чуть не опоздал на поезд.
Это был пассажирский дальний поезд «Свердловск—Нягань». Так называется последняя станция на дороге «Ивдель—Обь», а далее к Оби ещё ходит местный поезд — «подкидыш». К этому поезду на остановках выносят продавать соболей и ондатр, торгуют ими и в вагоне-ресторане...."

"...В 41 квартале группа туристов из Свердловского Политехнического института в составе 10 человек – 8 мужчин и женщин 2 прибыли на автомашине 26 января 1959 года примерно в 7-8 часов вечера Все они прожили в 41 квартале 2 дня, т.е. 26 и 27 января. Ночевали в нашем бараке. 2 ночи.

В имеющемся у нас магазине они закупили какие-то продукты. Ко мне обратились 27 января мужчина с женщиной и попросили лошади для перевозки вещей и продуктов до 2-го северного рудника, который находится от 41 кв. на расстоянии 22 км. Лошадь им выделил и дал им возчика Велюкявичус Станислава Александровича.

28 января 1959 г. примерно в 10 часов утра они с ним уехали на 2 северный рудник. Люди шли на лыжах а вещи и продукты везлись на подводе. Когда туристы находились в 41 квартале то вели себя очень хорошо, пели, танцевали с рабочими.

Мастеру Венедиктову Евгению Петровичу они подарили художественную книгу и Тутинкову Анатолию тоже что-то подарили. Венедиктова и Тутинкова на 41 кв. сейчас нет, первый из них уволился и выехал, а Тутинков работает в г. Ивдель в Энерголесокомбинате. ..."

"...Смотрели здесь сразу три картины: "В людях", "Есть такой парень" и опять "Золотая симфония". И опять эта музыка ("Ко" - зачеркнуто) Сначала в (неразборчивое слово) разделились на две группы одна смотрела картины, другая писала дневники, а Рустик с Колей рассуждали понемногу обо всем, о работе и т. д.
Вообще мне нравятся вот эти ребята.Большая разница между ними, окончившими институт Рустиком, Ко, Юрой и нами. Все таки у них суждения наиболее зрелые и умнее гораздо наших. Господи я уже вообще не говорю о своих После кино все очень устали и захотели спать. С Зиной расположились на кровати с панцирной сеткой. Мечта. А ребята все на полу....

РЯЖНЕВ Георгий Иванович - начальник 1-го лесоучастка Энерголесокомбината (41 квартал) в 1959814. РЯЖНЕВ Георгий Иванович, лд 1189, 1913 гр, н/среднее, русский, б.п., начальник гужчасти 12 ОЛПа. Л. 125Вероятно его жена: 815 Ряжнева Татьяна Павловна, лд 359,1912, низшее, русская, бп, зав. Домом приезжих 12 отряда. Л. 125

"...М.П.: Вы знали Ряжнева Георгия Ивановича? Он работал в то время начальником 1-го лесоучастка Энерголесокомбината.

В.А.: Ряжнев Георгий - наш, вижайский, я его знал. Он служил на Дальнем Востоке. Получил там срок и его к нам привезли. Срок он отсидел у нас на Вижае, там, по-моему, и умер. Да, он работал в Ивдельлаге, там все, ,кто сидел, оставались и работали. Он немного заикался, как и его сын Юра. Юрий умер 4-5 лет назад.

М.П.: Немного странно, потому что в протоколе допроса Ряжнев указывал, что не судим . А что это за учреждение такое было - Энерголесокомбинат?

В.А.: Энерголесокомбинат? Впервые слышу, может, забыл. У нас было ОИТК, отделение, куда входило несколько исправительно - трудовых колоний. А отделения входили в структуру Управления. На Вижае было 8-е отделение, Учреждение Н-248/8. Начальником 8-го отделения был Хакимов, я с его дочерью Валентиной учился в школе. Чеглаков был начальником пожарной части и выполнял все указания Хакимова. Энерголесокомбинат - может, и было это название, я не помню, да оно меня и не интересовало...."

Ряжневы: отец с сыном Юрием. А в центре Слава Горшков

Ряжнев Георгий, стоит напротив своего дома.

"...1. Фамилия, и.о. Ряжнева Георгия Ивановича

2. Год рождения 1913

3. Место рождения Рязанская обл.,Раненбурский р н с. Ст. Кленское.

4.Национальность русский.

5. Партийность б/п.

6. Образование 8 классов.

7. Занятие: а) в настоящее время нач. 1го Лесоучстка энерголесокомбината

Б) в момент, к которому относятся показания тоже.

8. Судимость: не судим.

9. Постоянное местожительство: 41 квартал Энерголесокомбината

10. Паспорт 741797 Ивдельского ГОМ 9.02.57 г...."

"Положение о паспортах" (утв. Постановлением Совмина СССР от 21.10.1953 N 2666-1124)

Документ утратил силу в связи с изданием Постановления Совмина СССР от 08.09.1990 N 907. См. Справку

...
II. ПОРЯДОК ВЫДАЧИ ПАСПОРТОВ
...

7. Паспорта выдаются органами милиции по месту жительства граждан.

8. Паспорта выдаются:

бессрочные - лицам, достигшим 40-летнего возраста;

десятилетние - лицам в возрасте от 20 до 40 лет;

пятилетние - лицам в возрасте от 16 до 20 лет;

...
Лицам, освобожденным из мест заключения или ссылки, паспорта выдаются на основании соответствующих справок об освобождении.
...
Паспорта выдаются органами милиции по месту жительства граждан."

"...ЕЧЕИСТОВ Алексей Иванович. 1902-1970.
Геолог. В 1930 окончил геологоразведочный ф-т ЛГИ.
С 1929 по 1938 работал на Алтае (рудник «Риддер») и Сев. Казахстане.
Первый раз арестован в 1938 Петропавловским областным управлением НКВД в г. Степняк («Каззолото»).
23 мая 1939 осужден постоянной сессией верховной коллегии войск Казахстана по ст.58, п.7, 11 и приговорен к расстрелу.
2 сентября 1939 первоначальный приговор трибунала заменен лишением свободы на 15 лет (ИТЛ) с поражением в правах на 5 лет.
Был в Ивдельлаге на общих работах, затем переведен в Ухтижемлаг, где в 1942 постановлением ОСО за высокие показатели срок снижен до 10 лет.
В том же году был освобожден из лагеря с поражением в правах и ограничениями по ст. 39 паспортного режима. Работал по вольному найму в Ишимской нефтеразведке Московского филиала ВНИГРИ.
В 1949 арестован без предъявления новых обвинений Городишенским райотделом МГБ и отправлен в Пензенское обл. управление МГБ.
Постановлением ОСО сослан в Красноярский край, Абанский район, д. Бакан, где с 1950 по 1954 был рабочим на лесоповале.
Реабилитирован после 1956, вернулся в Ленинград...."

"...Б. Слобцов: ... Кстати, там, кроме всего прочего, несколько вертолетов весь этот район барражировали.
ВБ: Это поисковые или какие-то профилактические?
Б Слобцов: Нет, это когда всё началось. Они барражировали весь район. И они с интервалом, примерно, 5 км там сканировали местность. И вертолетчики двух беглых зеков за это время смогли поймать... Вертолетчики думали, что это туристы. И на каком-то там перевале, или на понижении сели. Те решили, что их ищут. В общем, руки вверх и ..."

"Вертолет брал только 5 человек, а нас там 10. Так он два раза поднялся, смотрит над хребтом-то люди машут ему, думал, что это те, кого ищут, сел, а у них даже оружия не было, оказались беглые, они набегались, он их прям в Ивдельлаг и привез."

"...Ивдельлаг. 02.04.1958.

Чащин В.Ф, будучи начальником конвоя, совместно с конвоиром Акбаровым распил поллитра водки, изъятой у расконвоированного Кима. После чего, по просьбе зк Зерцалова, Победова и Ильиченко тому же расконнвоированному Киму разрешил оставить объект и принести еще водки.
Доставленная ими водка в количестве 1,5 л была вновь распита Чащиным и Акбаровым совместно с зк.Чащин, находясь в состоянии алкогольного опьянения, не восприпятствовал зк Зерцалову и и Ильиченко совместно с безоружным конвоиром покинуть объект и на попутной машине уехать в столовую.
Оставшись в будке с начальников конвоя Чащиным зк Победов воспользовался опьянением первого, завладел его автоматом и совершил побег.Чащин - 4 года...."

"..Когда уже стало смеркаться, зазвонил ТА-57 и коллега, писарь из строевой части известил:
" В пятой команде побег, вооруженный. Ушли трое. Два автомата, сто двадцать патронов."

Через некоторое время стали известны подробности.
По пути в лес на объект «разделка хлыстов» заключенные, одиннадцать человек, передали конвою из двух солдат червонец с просьбой купить водки и закуски.
В шестьдесят восьмом году на десятку можно было купить три бутылки «Московской», две буханки хлеба и банку сосисочного фарша.
Покупку разделили: две бутылки, полторы буханки и половина банки фарша конвоируемым, остальное – гражданам доблестным чекистам.
То, что заключенных одиннадцать, а солдат двое и количество водки на нос у чекистов получается побольше зэковской, никого не смутило и воспринималось как должное.
Закуска кончилась, пустые бутылки были выброшены за ненадобностью, сели курить, а когда солдат окончательно развезло, оружие как бы само собой, перекочевало в руки конвоируемых.
В тайгу ушли двое отсиживавших по второму сроку и один молодой, недавно переведенный по возрасту из детской колонии.
Остальные зеки исправно досидели на объекте до конца рабочего дня, подхватили под руки пьяненьких солдат и привели их на КПП.
Побег, да еще вооруженный, да еще перед октябрьскими праздниками – дело серьезное, беда...."

"...Так нынче зимой все по этой дороге до ПД добираются/забрасываются. И нас с Володей Валера Анямов по ней же многократно забрасыал на снегоходе до перевала Урочище (дальше к ПД - своими ногами).Валера рассказывал, что "дорога" эта проложена джиперами как раз таки по старой мансийской оленегонной тропе, петляющей по водоразделу влево-право, вверх-низ. Кавычки - потому что летом (приведенные зимние фото дают ложное представление, будто это дорога-дорога) видно, что это просто разбитая колея по этой самой тропе (никакой просеки нет) в лесу.По водоразделу выходит она (тропа/дорога) под 905 (дальше на нынешних картах не прорисована, а до 905 прорисована) и сваливает на Ю-З к перевалу Урочище. С него валит, описывая верховья, в 4ПЛ и далее в 3ПЛ и далее..."Чум" на известном фото59, по моим представлениям, обусловлен именно проходившей тогда рядом тропой...."

"...Примерно в десятых числах февраля 1959 года мы, ?? и двое Анямовых ходили на охоту по р. Лозьва. Охотились мы не доходя уральских гор примерно 15 км. На охоте видели следы туристов на узких лыжах, которые шли по р. Лозьва. Следы были запорошены снегом на 4-5 см. Самих туристов не встречали и не слышали их...Где мы охотились никакой молебной горы не имеется, а по рассказам манси мне известно, что она находится в верховьях р. Вижай. А в верховьях р. Лозьвы нет такой горы...."

Урал Вениамина Метенкова (фото)
Известным уральским фотографом Вениамином Метенковым было издано несколько серий почтовых открыток: «Виды Екатеринбурга и окрестностей», «На Урале», «Река Чусовая», «Северный Урал», «Средний Урал», «Южный Урал» и др. Кроме открыток и стереоскопических видов он издавал также фотоальбомы с видами Екатеринбурга и Урала, с фотографиями изделий из чугуна мастеров Каслинского завода, с этнографическими снимками, сделанными в окрестностях Чердыни.

Если собрать воедино все, запечатленное Метенковым, то получится удивительная по полноте и разнообразию фотолетопись Урала. Почти за четыре десятилетия он с фотоаппаратом в руках объехал весь Урал от Ивделя до Златоуста. Снял большинство уральских заводов и поселков, рудников и приисков, городов, гор, рек.

Вениамин Леонтьевич родился в Миассе в старообрядческой семье. Фотографией увлекся в юности во время работы на золотых приисках, в 1876 году открыл первое фотоателье.

В 1883 году Метенков переезжает в Екатеринбург, где продолжает заниматься фотографией, успешно сочетая творчество с издательской деятельностью и содержанием фотомагазина. Оптовая и розничная торговля Метенкова быстро стала известной по всему Уралу и Сибири, высокое качество портретов гарантировало популярность фотоателье, художественные достоинства его работ и изобретения в области фототехники были высоко оценены на выставках в Париже и Москве.

Первоначально фотоателье и магазин Метенкова располагались по Вознесенскому проспекту, 22, но в 1898 г. он переезжает на новое место – Вознесенский проспект, 36. Сегодня в этом доме открыт Фотографический музей «Дом Метенкова».

Вениамин Леонтьевич Метенков был вполне удачным предпринимателем, но деньги и слава не заслоняли для него главного: «Я никогда не помышлял о накоплении, – писал мастер, – все средства потреблялись мной только на развитие любимого дела». Во многом благодаря подвижнической деятельности Метенкова Россия и мир узнали неповторимую красоту уральской природы и своеобразный быт местного населения.

...

"...Б. Слобцов: ... Кстати, там, кроме всего прочего, несколько вертолетов весь этот район барражировали.
ВБ: Это поисковые или какие-то профилактические?
Б Слобцов: Нет, это когда всё началось. Они барражировали весь район. И они с интервалом, примерно, 5 км там сканировали местность. И вертолетчики двух беглых зеков за это время смогли поймать... Вертолетчики думали, что это туристы. И на каком-то там перевале, или на понижении сели. Те решили, что их ищут. В общем, руки вверх и ..."

"Вертолет брал только 5 человек, а нас там 10. Так он два раза поднялся, смотрит над хребтом-то люди машут ему, думал, что это те, кого ищут, сел, а у них даже оружия не было, оказались беглые, они набегались, он их прям в Ивдельлаг и привез."

1 апреля – точно помню. Прилетел вертолёт с начальником партии.
Пока шла погрузка – выгрузка Китаев даёт указание : В районе горы Отортен погибли туристы – студенты. Что случилось, пока никто не знает, подозревают мансийцев и беглую группу зеков. Картина страшная. Пятерых нашли, говорят на склоне, ещё четырёх ищут.
Володя, твоя задача – выйти на западный склон и обследовать его, затем пересечь восточный. Всё, что заметишь – сообщай!»
После выполнения задания я направил радиограмму –
«Ваше указание выполнил. Предложите придуркам версии уголовников переодеться в зековское и выйти в маршрут Вижай – Ушма – Отортен»
Рация поисковиков передавала  - «Ничего не обнаружено. Продолжаем поиск»
Я уже знал, что ищут их десятки людей. Знал, что среди пропавших девушка.
Вот тут мне пришла мысль – есть ли среди поисковиков туристы?
Вспомнилась встреча геологов со студентами – туристами из Перми в августе 1958 года.
С подбазы Тольи вышел трактор с-100 по руслу реки, в то время лёд ещё держался, через перевал по мансийской оленьей дороге.
9 мая прибыл первый отряд работников штольни, во второй половине дня прибыло руководство на МИ-4.
Через два дня я сдал зимовку и по приказу был назначен просто радистом партии 2. До сентября.
Я несколько раз пытался услышать «незнакомцев», но они молчали. Да я и так уже всё знал от прилетевших. Всё то, что они могли знать.
На этом можно было бы и закончить описание зимовки «Ярута» на самом истоке реки Щугор, если бы не два случая.

В Ивделе познакомились мы с Любимовым Владимиром Алексеевичем, работавшим в те времена радистом. В конце 1958 года Владимира Алексеевича вдвоем с женой отправили зимовать под гору Ярута. Это в 200 км на север от перевала Дятлова. Летом геологи под Ярутой искали полезные ископаемые и оставили на зиму несколько тонн взрывчатки. Владимир Алексеевич должен был до тепла охранять это добро и сообщать по рации о своих делах.