Миф 1: волну истерии по поводу применения бактериологического оружия подняли северокорейцы
Подобные обвинения звучали практически с начала войны. И первыми эту пропагандистскую шарманку завели, как ни странно, американцы.

Все началось в октябре 1950 года с происшествия на территории современной КНДР. Бойцы американской 7-й пехотной дивизии увидели двух корейцев, которые засыпали какой-то странный коричневый порошок в протекающую неподалёку от дивизионного лагеря реку.

Знай американцы, чем всё закончится, они предпочли бы отвернуться и любоваться облаками. Вместо этого они попытались захватить потенциальных злоумышленников. Корейцы скрылись, побросав запасы с порошком. Военные отослали его в Японию на анализ.

Инцидент стал источником панических слухов, подхваченных американской прессой: злые мерзопакостные корейцы травят наших солдат!

Затем пришёл ответ из лаборатории. Японские учёные сообщили, что присланный порошок представляет собой специальную растительную смесь, которую местные крестьяне используют для рыбалки.

Если кто-то думает, что западные СМИ сообщили об этом, все вздохнули с облегчением и закрыли тему, — он ничего не понимает в войне. К тому времени пресса подхватила новую бактериологическую сенсацию.

20 октября 1950 года военные силы ООН захватили Пхеньян, что позволило американцам получить доступ к биолабораториям Медицинского училища имени Ким Ир Сена. Никакого биооружия там не нашли. Но прессу заинтересовало не это, а неосторожные слова местного учёного. На вопрос о возможности изготовления бактериологического оружия доктор Ян Чан Фа, который исследовал японский энцефалит, ответил: «Я бы, конечно, мог устроить эпидемию, если бы у меня были москиты».

И понеслось. Американские СМИ принялись рассказывать обалдевшей публике, что негодяи вполне ясной политориентации готовы устроить ад корейскому населению, истребить войска ООН и перезаражать всё человечество. В первых рядах разоблачителей шли рука об руку флагман «объективной журналистики» газета «Нью-Йорк Таймс» и официальный печатный орган американского минобороны «Старз энд Страйпс». Заметим — всё это писалось непосредственно после того, как тщательное исследование работы биолабораторий не выявило никаких признаков биологического оружия.

В Корее и Китае читали американские газеты с огромным интересом. И вскоре продемонстрировали, что в игру «кто громче обвинит» можно играть вдвоём.

Миф 2: переиграть США в информационном поле невозможно
Китай вступил в Корейскую войну в конце октября 1950 года, и уже в январе 1951 года коммунисты захватили Сеул. Казалось, ещё чуть-чуть — и победа. Но чуда не случилось: в марте 1951 года Сеул был потерян, а китайские войска отступили на север.

Красные контратаковали в информационном поле. 22 марта 1951 пекинские и шанхайские газеты сообщили, что командующий силами ООН генерал Макартур применил бактериологическое оружие, которое он купил у японцев. Это дало повод китайским СМИ приравнивать американцев к японским милитаристам. А 8 мая северокорейское правительство обвинило США в ведении бактериологической войны.

Более сдержанно, но не стесняясь в политических оценках, тему подхватила пресса СССР, включая «Правду» и «Известия». А вслед за ней — просоветские и просто левые издания во всём мире.

Но скоординированной антиамериканской кампании никто не вёл — пока. Понадобился чуть ли не целый год, чтобы её начать.

Застрельщиками выступили корейцы: 22 февраля 1952 года МИД КНДР заявило, что с 28 января 1952 года американцы бомбили север бактериологическим оружием — переносчиками холеры, тифа и прочим. А на следующий день газета ЦК КПК «Жэньминь Жибао» начала уже прицельно и методично форсить тему ведущейся американцами бактериологической войны.

Заодно Америку обвинили в том, что она сбрасывает бактериологическое оружие — внезапно! — на Маньчжурию. Коммунистическая пресса от США до Австралии проявила солидарность — и оказалось, что «порядок бьёт класс».

В отличие от агиток Пентагона, вес сообщениям Пекина придавало то, что в 1952 году в Китае (а до того — в Корее) бушевали эпидемии. Только в китайской провинции Анвэй официально зафиксировали 38 тысяч случаев заражения оспой, геморрагическими лихорадками, тифом и паратифом. Так что в фотосвидетельствах «преступлений США» недостатка не было.

Что бы ни случилось — тиф, малярия, чума, энцефалит, оспа, холера — Вашингтон вдруг обнаружил себя по уши виноватым во всём.

Обалдев от такого поворота, Белый дом сделал вид, что это не он только что вопил о бактериологической войне — и потребовал честного и независимого расследования. Расчёт был на то, что ВОЗ (Всемирная организация здравоохранения) и Международный комитет Красного Креста заставят вменяемые СМИ заткнуться на эту тему. Но вышел феерический облом. Китайцы и северокорейцы обозвали представителей организации агентами империализма и закрыли доступ на свою территорию.

Миф 3: вину США в развязывании бактериологической войны в Корее доказали международные комиссии
В середине прошлого века это казалось таким же самоочевидным фактом, как и то, что вода мокрая. На самом деле абсолютно все комиссии занимались подгонкой фактов под уже озвученный вывод — США начали бактериологическую войну, точка.

Классическим примером была работа организованной СССР Международной научной комиссии по расследованию фактов бактериологической войны в Корее и Китае. В отличие от всех предыдущих комиссий, она состояла из профессиональных медиков, как западных, так и советских (а попутно — из высококлассных специалистов-китаеведов и советских юристов, участвовавших в судах над японскими военными преступниками).

На фото: члены международной научной комиссии)

Чем же занялись эти учёные мужи? Принялись тщательно записывать показания очевидцев, которые на голубом глазу утверждали, что видели, как Корею «бомбили бактериями» с самолётов.

Перед изумлёнными членами комиссии корейцы выставили свидетельства бактериологической атаки: сонмы мух, кузнечиков, крыс, ос, богомолов, сверчков и других потенциальных переносчиков заразы. Их добывали голыми руками все, кому ни лень. Толпы пионеров, сознательных граждан, служащих, солдат, стариков и даже беременных женщин расковыривали снег и лёд, доставали жуков из-под камней, выкапывали в илистой почве рек или на болоте. Насекомых ловили даже в пустынных, необитаемых местностях, которые сроду никому бы и в голову не пришло бомбить.

Население целой страны в приступе административного энтузиазма искало и «находило» свидетельства бактериологической войны.

Хитрый план американцев был чудовищен — сбрасывать зимой над Кореей, а заодно и Маньчжурией, насекомых, которые стали причиной эпидемии. Никого не смутило, что зимой насекомые впадают в анабиоз.

На фото: организованные команды женщин-насекомоловов добывают из-под снега потенциальных разносчиков заразы)

Члены комиссии прекрасно понимали: то, что им предъявили, по части выводов — чушь, а по части физических доказательств — обычная местная фауна. Но деваться было некуда, пропагандистская машина требовала угля. Поэтому в шестисотстраничном докладе этот факап описан скупой фразой: мол, мы не можем установить бактериологического агента-переносчика болезни.

Итог деятельности комиссии лучше всего сформулировал британский китаевед с мировым именем Джозеф Нидэм. Когда он вернулся из поездки, репортёры задали ему, пожалуй, единственный важный в контексте расследования вопрос: «Вы получили образцы бацилл?» Нидэм ответил: «Нет».

Зараза липового типа

       Поток сообщений об использовании террористами спор сибирской язвы почти совпал по времени со знаменательной датой. Принято считать, что 50 лет назад США начали бактериологическую войну против Китая и Северной Кореи. Однако попытка обозревателя "Власти" Евгения Жирнова написать юбилейную статью привела к совершенно неожиданным результатам.

"Все улицы в Мукдене были засыпаны хлоркой..."
       Историю лакировали всегда и везде. Но, как правило, на полированной поверхности официальной версии всегда можно найти дефекты, по которым удается восстановить истину.
       Так было и с историей бактериологической войны в Корее. Я листал пожелтевшие страницы советских журналов и газет начала 50-х годов и пытался понять: сколько же корейцев и китайцев стали жертвами американских инфекционных атак? Цифр либо не было, либо они производили странное впечатление.
       Первые сообщения о применении биооружия относились к декабрю 1950 года. Утверждалось, что войска США пытались вызвать эпидемию оспы в Пхеньяне и других районах Северной Кореи. Однако о жертвах не говорилось ни слова. Следующий поток сообщений пришелся на весну 1951 года. К примеру, 5 мая в "Правде" была опубликована информация "Американцы испытывают бактериологическое оружие на пленных китайских добровольцах": "ПЕКИН, 4 мая. (ТАСС). Агентство "Синьхуа" передает следующее сообщение своего корреспондента с фронта. Американские захватнические войска в Корее испытывают свое бактериологическое оружие на захваченных в плен китайских добровольцах.
       Это подтверждает сообщение о том, что американцы производят в больших количествах бактериологическое оружие в Японии и в Кэмп-Дэрике в Соединенных Штатах.

       Американский военный корабль, выдающий себя за судно эпидемиологического контроля, но на деле выполняющий секретную миссию и нагруженный оборудованием по производству и испытанию бактериологического оружия, прибыл недавно в порт Вонсан на восточном побережье Кореи, где пленные китайские добровольцы были использованы в качестве экспериментального материала для испытания бактериологического оружия..."
       В следующих сообщениях говорилось, что испытания ведутся и на пленных северокорейских солдатах, причем ежедневно инфицируется до 3 тыс. человек. Однако сообщения о массовой гибели пленных, которой неизбежно должен был окончиться эксперимент, в прессе отсутствовали.
       Не менее странными были сообщения о том, что газеты называли "регулярной бактериологической войной", начавшейся в первые дни 1952 года. Читателей информировали о том, что ВВС США с 28 января по 31 марта 804 раза сбрасывали различные зараженные объекты. Подробно перечислялись все заболевания, возбудителей которых использовали "американские наследники нацистов". Но данных о жертвах этих акций не было.
       Поиски информации в изданной позднее литературе превзошли мои ожидания. Ни в одном из серьезных справочников данных о жертвах бактериологической войны в Корее не оказалось. Как не оказалось и вообще каких-либо упоминаний о применении в корейской войне 1950-1953 годов бактериологического оружия.
       Поиск в архивных документах не добавил ясности. Мне удалось познакомиться с многочисленными просьбами о помощи, с которыми обращались к Кремлю китайские и корейские руководители. В 1951-м и 1952 годах они настойчиво просили увеличить поставки оружия, боеприпасов, горючего, продовольствия. Они требовали выделения дополнительных средств в рамках советского военного кредита. Однако о поставках вакцин и медикаментов для борьбы с инфекциями в этих документах ничего не говорилось. Но, может быть, такие просьбы есть в засекреченных до сих пор документах?

Пленные корейские солдаты — жертвы бактериологических экспериментов американских империалистов. Все живы
       Оставалось найти очевидцев тех событий. Моим информированным собеседником оказался бывший советский генеральный консул в Маньчжурии Андрей Ледовский. Эта северо-восточная часть Китая служила тыловой базой китайских и северокорейских войск. Здесь же базировался советский истребительный авиационный корпус, прикрывавший КНДР и Маньчжурию от американских налетов. Ледовский знал много. Но как только разговор зашел о бактериологической войне, он стал старательно избегать оценок:
       "Что происходило там на самом деле, мне трудно сказать. Власти говорили, что отдельные случаи заражений опасными болезнями были. Но о массовых эпидемиях не сообщалось. Газеты писали, что враги воздушным путем забрасывают контейнеры с разными насекомыми, грызунами и прочей всячиной, несущей заразные бактерии. На поверхности, визуально, было вот что. В Маньчжурии население было в страхе. Паники не было, скорее серьезные опасения. И поэтому принимались срочные меры для предотвращения эпидемий.
       Все улицы в Мукдене были засыпаны хлоркой. Раствором хлорки были замазаны все фасады зданий и заборы. Все белым-бело. При входе в государственные учреждения, магазины стояли железные бочки из-под бензина, наполненные раствором марганцовки. Стояли люди, следившие, чтобы каждый входящий обязательно зачерпывал кружкой марганцовку, мыл ею руки и полоскал рот.
       А по городу ходили солдаты в перчатках и марлевых повязках на лицах, и у каждого на груди была подвешена стеклянная банка или большая металлическая кружка. В руках у них были мухобойки, которыми они били все, что ползает и летает, и складывали в банки. Вот такая была обстановка.
       Тогда же меня пригласил председатель автономного правительства Маньчжурии Гао Ган. Говорит: 'Товарищ Ледовский, мы предлагаем семьи советских специалистов, помогающих нам, по возможности отправить в Советский Союз. Потому что, с одной стороны,— бомбардировки, а с другой — опасность бактериологической войны'. Я сообщил об этом в Москву и получил резкий ответ: 'Не поднимайте панику!'".
       На вопрос: "И что это значило?" — ветеран советской дипломатии вновь не дал прямого ответа: "Тогда из Франции в Корею и Китай приезжал видный общественный деятель Ив Фарж. Он утверждал, что бактериологическая война была и что ее тяжелые последствия предотвратили. То же самое подтвердили и международные комиссии".
       
"Какие-то сонные мухи..."

Пленные американские летчики письменно признавались в том, что сбрасывали на корейцев биобомбы. Тоже все живы
       Как выяснилось из публикаций тех лет и документов, создать комиссию для изучения фактов ведения бактериологической войны в Корее предложили американцы. В марте 1952 года в ООН советские представители потребовали осудить США за применение оружия массового поражения. А госсекретарь Соединенных Штатов Дин Ачесон предложил направить в Корею комиссию Международного Красного Креста. Однако советские дипломаты заявили, что эта организация запятнала себя сотрудничеством с фашистами, и наложили вето на американское предложение.
       Вслед за этим 28 марта 1952 года китайское агентство "Синьхуа" распространило заявление корреспондентов демократической печати, в котором говорилось: "Мы были свидетелями не только американского бактериологического нападения, но также широкой и успешной борьбы против него". Но вряд ли это можно было считать сколько-нибудь весомым доказательством. На самом деле демократические журналисты оказались коммунистическими.
       29 марта 1952 года комиссия китайских ученых обнародовала свои выводы, которые, видимо, должны были вызвать доверие у мировой общественности. Ведь большинство из 57 ее членов учились в ведущих западных университетах и получили там ученые степени. Однако именно в ее докладе говорилось о 804 бактериологических налетах за два месяца. Эта цифра появилась в результате странного расчета: китайцы подсчитали, что из 175 групп американских самолетов, появлявшихся над их территорией, в обычных бомбардировках участвовали лишь 17. Из чего делался вывод о том, что остальные сбрасывали биологические бомбы.
       Китайский доклад произвел удручающее впечатление не только на меня. И на сессии просоветского Всемирного совета мира (ВСМ) в Осло президент академии наук КНР писатель Го Мо-жо попросил демократическую общественность о поддержке. В Китай и Корею выехала комиссия Международной ассоциации юристов-демократов во главе с профессором международного права университета в Граце (Австрия) Генрихом Брандвейнером. Ее члены заслушали многочисленных свидетелей американских бактериологических атак. Но по существу добавить ничего весомого к докладу китайских ученых юристы-демократы так и не смогли.
       Судя по документам, основную надежду китайские и советские руководители борьбы за мир возлагали на международную комиссию ученых, которую решили создать 1 апреля 1952 года на той же норвежской сессии ВСМ. Но формирование международной комиссии по расследованию фактов ведения бактериологической войны в Корее и Китае продвигалось крайне медленно. Ученые с мировым именем один за другим отказывались участвовать в ее работе, несмотря на всю демократичность своих взглядов.
       И потому в Китай и Корею выехал член бюро ВСМ, глава Совета мира Франции Ив Фарж. У себя на родине он был национальным героем. Один из руководителей движения Сопротивления, глава комитета по координации и действиям против угона французов в Германию, после второй мировой войны он стал министром снабжения Франции и прославился как борец с коррупцией. Его авторитет в Европе подкреплялся постоянными выступлениями против восстановления армии в Германии. Но прежде всего Ив Фарж был талантливым писателем и оратором.

Международная комиссия в Китае и Корее встречалась с кем угодно, только не с жертвами бактериологических атак американцев
       Фарж прибыл в Пекин 28 апреля 1952 года и путешествовал по двум странам более полутора месяцев. И в июле на следующей сессии ВСМ выступил с обширной речью, обличающей бактериологические преступления американцев. Блестящее выступление, опубликованное большинством мировых газет, тогда убедило очень многих. В Соединенных Штатах и Британии резко выросло количество антивоенных выступлений.
       Однако для меня куда более интересным оказался дневник поездки Ива Фаржа, опубликованный в том же году в Пекине. Записи свидетельствовали, что большую часть времени Фарж провел в беседах и обедах с общественными деятелями Китая. Посещал пекинскую оперу, лечился в китайском госпитале. Бактериологических атак американцев он сам не наблюдал. Только раз он лично был свидетелем последствий такой атаки:
       "Воскресенье, 8 июня. Вечером, подъезжая к реке, мы узнали, что здесь только что пролетали на небольшой высоте три реактивных самолета. Началась охота за черными ногохвостками. Насекомые густо покрывали берег и поверхность стоячих вод, они проникли внутрь зданий, карабкались вверх по стеклам. Эти насекомые являются разносчиками микроба дизентерии. Я устанавливаю, что они рассеяны по площади, превышающей гектар".
       Были ли ногохвостки действительно переносчиками инфекции, Фарж читателям не сообщал. Не менее впечатляющим был и его способ расследования других случаев бактериологической агрессии. Он даже не выезжал на место событий:
       "Среда, 4 июня. Свидетели, с которыми я выразил желание встретиться, собраны в помещении министерства культуры КНДР... Вот один из расследованных мной случаев.
       4 марта американский самолет появился в Пхеньяне над кварталом Наммунли (район #130). Утро 5 марта было холодное, все замерзло. Чу Ду Сап, которого я имел возможность лично опросить, подметал около своего дома со своим соседом Хан Сон Гоном... 'Я заметил,— говорит он,— что Хан Сон Гон держит что-то в руках и осматривает. Это были два разорванных бумажных пакета, в которых оказались какие-то сонные мухи. Так как у нас на заводе проводилось специальное собрание, на котором рассказывали о бактериологической войне и учили принимать необходимые меры предосторожности, я внимательно осмотрелся. На пять метров вокруг нас земля была усеяна мухами. Я сказал Хан Сон Гону, что мух нужно смести в одно место и сжечь. Некоторых из них я собрал в бутылку и отправился с ней в городское санитарное управление. Затем я пошел на завод и возвратился домой лишь 7 марта в восемь часов вечера. У дверей своего дома я встретил сотрудников службы безопасности, которые заявили мне, что если я войду в дом, то более не смогу оттуда выйти. Несмотря на это, я вошел в дом. Я узнал, что Хан Сон Гон умер. В тот же день вечером умерли двое его маленьких детей десяти и шести лет'".
       Слова свидетеля подтвердил врач поликлиники, а его слова, в свою очередь, медсестра. Начальник городской санитарной службы заверил Фаржа, что никаким другим способом, кроме как от сонных мух, заражение произойти не могло. Для западного читателя, привыкшего свято верить показаниям свидетелей, этого было достаточно.
       Однако самым примечательным в дневнике было то, что общее число бактериологических атак, по Фаржу, равнялось 340. Именно столько досье представили ему китайские медики и ученые. Но мои сомнения в правильности выводов Фаржа тоже нуждались в серьезных подтверждениях. И я надеялся найти их в наконец-то обнаруженном огромном — несколько сот страниц — докладе международной комиссии ученых.
       
"Имеется только один здоровый осел"

Сообщения о биологической войне американцев в Корее вызвали бурю возмущения в Европе
       Функционерам ВСМ удалось сформировать ее лишь к концу июня 1952 года. Комиссия работала до конца августа и, по словам одного из ее членов, "произвела тщательное и подробное расследование и подтвердила факты бактериологической войны, которую вели Соединенные Штаты". Однако она насчитала лишь 50 случаев применения американцами бактериологического оружия — 37 в Китае и 13 в Корее. Количество бактериологических атак уменьшалось с какой-то катастрофической быстротой: 804 — 340 — 50. Однако и это число было крайне сомнительным. Судя по отчетам комиссии, ее члены сами не только не исследовали, но и не видели ни одного умершего от болезней. В огромных таблицах против фамилий умерших помечено: "После вскрытия подверглись кремации".
       Все факты биоатак подтверждались комиссией абсолютно аналогичным способом. К примеру, изучая случаи заболевания легочной формой сибирской язвы в Ляодуне и Ляоси, члены комиссии констатировали: "Компетентные китайские ученые сообщили, что они нашли три различных объекта, зараженных бациллами сибирской язвы.
       Необычным является то, что штаммы выделенных бацилл, несмотря на различие объектов, на которых они были найдены, проявляли совершенно одинаковую реакцию на ферментацию. Был проведен детальный опрос 24 очевидцев, часть которых видела падающие объекты.
       В одном месте несколько человек видели, как было сброшено нечто вроде большого красного термоса, который взорвался на высоте около 10 метров над землей с появлением дыма и неприятного запаха горящего белка...
       Всего было изучено пять случаев заболеваний: железнодорожника, велорикши, домохозяйки, школьной учительницы и крестьянина, окончившихся смертью. Все они заболели болезнью, протекавшей одинаково быстро, причем при последовавшем патологоанатомическом вскрытии и гистологическом исследовании была выявлена одна и та же картина.
       Комиссия убедилась, что никто из умерших не занимался профессией, в связи с которой можно заразиться сибирской язвой. Очевидно, что два случая смерти были вызваны жуками, в то время как две другие смерти были вызваны мухами и перьями.
       Комиссия полностью удовлетворена диагнозами, сделанными китайскими научными работниками и представленными доказательствами".
       Лично члены комиссии убедились лишь в том, что в округе нет больных сибирской язвой животных, и с удовлетворением констатировали: "Имеется только один здоровый осел в районе вокзала".
       Все это было похоже на липу. И я решил устроить перекрестную проверку. Случай заболевания холерой в Пхеньяне, где, по словам Фаржа, умерли три человека, присутствовал и в отчете международной комиссии ученых. Но, по данным комиссии, умерших там не было.
       Последней каплей, исчерпавшей мою веру в выводы Фаржа и комиссии ученых, стала история с чумой. Фарж утверждал, что заболевания чумой в Северной Корее вызваны заброской бацилл американцами. Он ссылался на предоставленный ему американский документ "Эпидемиология заболеваний в Корее, важных для морского флота США", изданный в 1946 году. В нем говорилось, что "чума в Корее исчезла очень давно". В соседнем Северо-Восточном Китае с 1949-го по 1950 год наблюдались отдельные вспышки бубонной чумы, а с 1950 года не было ни одного случая. "Оставаясь на точке зрения здравого смысла,— писал Фарж,— нельзя утверждать, будто обнаруженные в Корее в начале февраля этого года заболевания чумой являются следствием переноса заразы из Северо-Восточного Китая".
       Члены комиссии были еще более категоричны: "По информации, полученной комиссией, за последние пять столетий в Корее не было чумы". Однако я вспомнил, что видел в архиве документ, свидетельствующий об обратном. 27 октября 1948 года министр внутренних дел Сергей Круглов направил зампреду Совмина СССР Молотову следующую записку:
       "С предложением министра здравоохранения СССР тов. Смирнова о закрытии границы СССР с Кореей в целях предупреждения возможного заноса чумы в СССР считаем возможным согласиться. Пропуск через границу на сухопутном участке производить через поселок Подгорное и на море через город Владивосток, установив 9-дневный карантин, организацию которого в отношении военнослужащих возложить на санитарные органы Министерства вооруженных сил СССР. А в отношении гражданских лиц на местные органы Министерства здравоохранения".
       Вот вам и пять столетий без чумы.
       
"Деньги могут сделать все..."

1953 год. Ив Фарж (на фото слева — справа) успешно разоблачил бактериологическую агрессию американцев в Корее и приехал в Москву за Сталинской премией. Однако в "деле врачей" не сумел занять взвешенную позицию, ввиду чего был вынужден вернуться во Францию в гробу
       Поставить последнюю точку в истории бактериологической войны в Корее помогли ветераны дипломатии. Один из них — Вячеслав Устинов рассказал, что проводил расследование, аналогичное моему: "Несколько лет спустя после окончания корейской войны, когда я был помощником заместителя министра иностранных дел Федоренко, занимавшегося Востоком, почему-то вновь возник вопрос об использовании американцами в Корее бактериологического оружия. Я изучил все материалы и подготовил для внутреннего, естественно, пользования заключение, что подтверждать использование американцами биологического оружия нечем. Я думаю, что это был пропагандистский ход китайцев и корейцев".
       Его слова подтвердил другой известный советский дипломат Илья Сафронов: "В середине пятидесятых годов я узнал, что Молотов подписал документ, в котором признавалось, что бактериологической войны в Корее не было. Это был блеф с нашей стороны".

       Однако оставался еще один вопрос: заблуждались ли юристы-демократы, Ив Фарж и ученые из международной комиссии, подтверждая китайско-корейскую ложь, или ими двигало что-то другое? Вначале мне казалось, что Фарж, не будучи специалистом, просто доверился китайским ученым. И то же самое произошло с членами комиссии. Ведь пять из шестерых ее членов не имели отношения к бактериологии. А единственный специалист — вице-президент Академии медицинских наук СССР Николай Жуков-Вережников был не только специалистом по чуме, но и последователем печально известного народного академика Трофима Лысенко. Если человек верит в превращение растительной клетки в животную и обратно, что ему стоит поверить в наличие возбудителей инфекций там, где их нет.
       Оказалось, что все было проще и вульгарнее. В деле генерал-лейтенанта госбезопасности Амаяка Кобулова, расстрелянного в 1955 году, я обнаружил, что его, помимо принадлежности к "банде Берии", обвиняли в разглашении государственной тайны. В числе прочего, как показывали свидетели, Кобулов рассказывал коллегам правду о войне в Корее: "Кобулов рассказал, что сообщения газет о том, что американцы вели бактериологическую войну, неверные, я возразил ему, сославшись на заключение врачей по этому вопросу и ученых всех стран мира. Кобулов заявил, что деньги могут все сделать".
       Сам Кобулов этого обвинения не отрицал: "О том, что американцы не вели бактериологическую войну, я говорил... Я высказывал мнение на основе донесений советника посольства СССР в Корее и посла СССР в Китайской Народной Республике Рощина".
       В это можно было бы и не поверить. Известен случай, когда на допросе бывший сотрудник ГБ признался в том, что варил суп из собственной бабушки. Но вот факты. 20 декабря 1952 года Иву Фаржу была присуждена Международная сталинская премия "За укрепление мира между народами". Ее размер был огромным — 100 тыс. рублей, что по тогдашнему курсу составляло $25 тыс.
       Однако воспользоваться этими деньгами Ив Фарж не смог. В марте 1953 года он прибыл в Москву за премией. Как утверждал в своих мемуарах академик Сахаров, госбезопасность решила использовать его для того, чтобы Фарж подтвердил миру, что арестованных по делу врачей не пытали. Это был уже перебор. Фарж отказался и в ночь с 30 на 31 марта 1953 года погиб в очень странной автомобильной катастрофе в Тбилиси.

Из разных источников Комиссии стало известно о существовании еще нескольких типов бактериологических бомб (контейнеров), которые могли применяться в этой войне, но Комиссии они не были представлены.

Взрывающаяся в воздухе бомба для листовок с дистанционным взрывателем - приблизительно тех же размеров и форм, как обыкновенная 250-кг бомба (размер 1,4 м; диаметр 0,4 м; обшивка стальная), но ее вес составлял около 75 кг. Головка бомбы конической формы, на конце которой находился дистанционный взрыватель. В головке имелся небольшой пустой отсек, за ним располагался цилиндрической формы корпус бомбы, имевший 4 отсека общей емкостью 72 л. Корпус разделялся продольно. По описанию пленных летчиков, створкам бомбы полагалось открываться на высоте 30 м, распространяя содержимое на площади около 100 м в диаметре.

Рисунок 3 - Бомбы и приспособления для рассеивания зараженных насекомых, нарисованные ст. лейтенантом Флойдом О'Нилом (FloydВ. O'Neal).
А. Схема бомбы с парашютом для сбрасывания зараженных насекомых (для помещения одного вида насекомых). 1 - Зараженные насекомые. 2  - Электрические провода. 3 - Включатель. 4 - Батарея. 5 - Небольшой электрический мотор. 6 - Задвижка. 7 - Шпилька для высвобождения парашюта. Масса: 200 фунтов. Длина: 3 фута. Ширина: 1,5 фута. Толщина наружной оболочки: 0,25 дюйма.
Б. Схема бактериологической бомбы с парашютом для сбрасывания четырех видов зараженных насекомых (4 камеры с дверками). 1 - Перегородки. 2 - Камеры с насекомыми. 3  - Включатель. 4 - Батарея. 5 - Небольшой электрический мотор. 6 - Провода. 7 - Дверки. 8 - Шпилька для высвобождения парашюта. Масса: 200 фунтов. Длина: 3 фута. Ширина: 1,5 фута. Толщина наружной оболочки: 0,25 дюйма.
В. Прибор для рассеяния насекомых и распыления бактерий, установленный на самолете. 1 - Летчик. 2 - Дверка. 3 - Предохранительный колпак. 4 - Труба (длина около 15-20 футов, диаметр около 3 дюймов). 5 - Контейнер (длина около 3 футов, ширина около 2 футов, может вместиться 7000 насекомых или 100 фунтов «желе» с бактериям). 6 - Рычаг, установленный в кабине самолета, при помощи которого летчик управляет распылительным механизмом.
Г. Распылительный наконечник, в конце распылительной трубки имеются отверстия, из которых распыляют бактерии [3]

Рисунок 4 - Контейнер «яичная скорлупа» (1,2) и его японские «прототипы» (3) - керамические бомбы «системы Удзи». 1 - Фрагменты контейнера обнаружены вместе с расползающимся «содержимым» 21.03.1952 г. за чертой города Куаньдянь в китайской провинции Ляодун. 2 - Схематическое изображение контейнера, составленное китайскими учеными по найденным фрагментам. 3 - Бомбы «системы Удзи» для диспергирования бактерий и сброса насекомых. Обнаружены в 1945 г. в руинах корпусов отряда 731. Желоба на наружной поверхности бомб предназначены для размещения небольшого количества взрывчатки, при взрыве оказывающей минимальное термическое и ударное поражение живому содержимому бомбы. Конструктивно бомба «яичная скорлупа» представляет собой изощренное развитие японских керамических бомб «системы Удзи». Видимо, она должна рассыпаться в воздухе на определенной высоте без взрыва, но механизм, запускающий ее саморазрушение, не найден [3]
Один  из очевидцев видел 26 марта, как американский самолет кружился над Егвоном и сбросил две такие бомбы при пикировании. Обе бомбы распались в воздухе на две части и стали причиной появления большого количества насекомых на пространстве размером около 200x100 м. В Корее применение таких бомб зафиксировано в провинциях Пьеганнам, Кангвон, Хванхе. В Китае в Чанбае, провинции Ляодун в конце марта крестьяне нашли на своих полях три таких нераспавшихся бомбы, окруженных расползающимися насекомыми (Комиссия опросила этих крестьян).

Контейнер «яичная скорлупа». 21 марта за чертой города Куаньдяня в провинции Ляодун местными жителями было найдено свыше 200 обломков контейнера, сделанного из какого-то известкового вещества, вместе с чашеобразной металлической пластинкой и металлическим стержнем, прикрепленным к центру ее вогнутой поверхности. Вблизи контейнера было обнаружено большое количество черных мух (Hylemyia sp.), пауков (Tarentula sp.) и перьев.

Бактериологическое исследование показало, что все они заражены возбудителем сибирской язвы. Эти насекомые по своей экологии не должны были встречаться в данной местности в данное время. Изучение обстоятельств обнаружения контейнера позволило Комиссии утверждать, что он был сброшен с американского самолета 12 марта. Металлические части и известковые кусочки были предметом тщательного анализа, проведенного в Институте современной физики и в Институте прикладной физики Академии наук Китая. Анализ выполнялся с целью установления первоначальной формы этой конструкции.

Китайские ученые пришли к выводу, что неповрежденный контейнер имел цилиндрическую форму и по крайней мере один из его концов имел куполообразную форму. Общая длина контейнера составляла более 40 см, стержня - 28 см. Радиус кривизны стальной чашеобразной пластинки - 12,5 см; ее диаметр - 17,4 см. Радиус известкового тела контейнера - 14 см. Толщина известковых стенок - 2 мм. Весь контейнер снаружи был покрыт алюминиевой краской. Исследования рентгеном показали, что материал стенок состоял преимущественно из углекислого калия.

Рисунок 5 - Схемы бактериологических бомб, взрывающихся в воздухе, нарисованные капитаном Маклафлином на доске в учебном классе на базе К-46 (18-я истребительно-бомбардировочная авиагруппа, Южная Корея). Летчики воспроизвели ее по памяти независимо друг от друга.
А - Бомба, нарисованная ст. лейтенантом О'Нилом. 1 - Желе с бактериями (100 фунтов).
2 - Небольшой пропеллер для зарядки детонатора. 3 - Дистанционный радиовзрыватель «VT».
4 - Взрывчатое вещество для диспергирования бактерий. Длина 3 фута, масса около 200 фунтов, ширина 1,5 фута, толщина наружной оболочки 0,25 дюйма.
Б - Схема бомбы в изложении старшего лейтенанта Книсса. 1 - Бомбодержатель. 2 - Бактерии.
3 - Взрывчатое вещество. 4 - Дистанционный радиовзрыватель «VT» [3]

При спектрографическом анализе обнаружено наличие некоторого количества магнезии, химический анализ показал наличие неизвестного органического вещества, возможно, служащего для придания материалу пластических качеств. Присутствие маленьких пор на гладкой внутренней поверхности меловых осколков и несколько желобков на них, а также обнаружение следов спайки на краю полушарообразной стальной пластины позволяло предположить, что внутри мелового слоя имелась хрупкая рама или какие-то оболочки. Но те, кто занимались сбором осколков или других предметов на месте, не нашли остатков этих частей бомбы. Конструкция контейнера и выбранные для его изготовления материалы предполагали уничтожение всех следов применения этого устройства для распространения спор сибирской язвы - разлетевшиеся кусочки оболочки бомбы должны были разрушиться под действием воды, а согнутый ржавый стержень никакой информационной ценности сам по себе не имеет (рисунок 4).

Кроме Куаньдяна, применение таких бомб зафиксировано вблизи Пектона (Северная Корея) и Бэйцзинцзы (Китай). Комиссия пришла к выводу, что такие бомбы применялись на обоих берегах реки Ялу в марте и июне месяце 1952 г. Возможно, это и есть перьевая бомба (англ. feather bomb) М115, о существовании которой в конце 1940-х годов по официальным американским документам стало известно только в 1997 г. из работы R. Sidell с соавт. [14]. Она применялась американской армией для распространения зараженных насекомых и сухой сибиреязвенной рецептуры. Найти ее изображения в открытых источниках не удалось.

Картонный цилиндр с шелковым парашютом - это единственный тип контейнера с парашютом, который видела Комиссия. Он представлял собой картонный цилиндр со стенками толщиной около 1 см, около 36 см длины и 13 см в диаметре. Образцы были помечены «USC5/1-1-11952-Lot100F6». Прикрепленный к ним шелковый парашют имел в диаметре лишь 70 см. Видимо, он предназначался только для того, чтобы затормозить падение и ослабить удар об землю. На картоне не было следов огня. Контейнер данного типа предназначался для распространения комаров Orthocladius, слишком хрупких, чтобы ими снаряжать контейнеры двух выше приведенных типов.

Диссеминирование зараженных насекомых с низколетящих самолетов - наиболее технически доступный и поэтому наиболее распространенный способ ведения биологической войны на Корейском полуострове. Так как налеты осуществлялись, чаще всего, ночью, о рассеивании зараженных насекомых можно было вообще ничего не узнать, если бы пилоты не ошибались и не сбрасывали насекомых на снег. Имели место случаи, когда такие налеты осуществлялись днем на глазах многочисленных свидетелей. Например, 11 февраля китайскими добровольцами был замечен американский самолет, рассеивающий насекомых над Чорвоном с высоты 300 м. Насекомых снесло ветром от города и раскидало на полях по снегу, на участке продолговатой формы размером 10 км на 5 км. Население их сжигало и закапывало.

Применение аэрозолей поражающих агентов. Помимо зараженных животных и насекомых, американская авиация сбрасывала специальные бомбы, предназначенные для взрывного диспергирования бактерий над целью. Использовались как жидкие, так и сухие рецептуры. Масштабных поражений бактериальными аэрозолями во время бактериологической войны в Корее не выявлено.

Бомбы для применения жидких рецептур поставлялись на авиабазы в Южной Корее, снаряженные 100 фунтами «бактериального желе», и оснащались дистанционными радиовзрывателями. «Желе» перед загрузкой бомбы в самолет разводили специальной жидкостью (рисунок 5).

О захвате таких бомб неразорвавшимися китайцы и северокорейцы не сообщали. Об их использовании в этой войне известно по рассказам людей, наблюдавших их разрывы над землей и по показаниям пленных летчиков. Особой тайны в «желе» нет. Американские пилоты ничего не напутали, а неправильно поняли. Дело в том, что в те годы желатин в фосфатном буфере считался наиболее удачной средой для приготовления жидких бактериальных рецептур. Например, еще до войны на Корейском полуострове сотрудниками Форта Детрик на модельном неспорообразующем микроорганизме Bacillus prodigiosum было показано, что при распылении его культуры, суспендированной в дистиллированной воде, выживало в среднем 0,9 % бактерий. В то время как при распылении культуры, суспендированной в растворе желатина, этот показатель возрос до 14,1 % [15]. Желатин в фосфатном буфере в те годы использовался не только для приготовления рецептур, диспергируемых взрывом, но и рецептур, диспергируемых выливными приборами, использующими форсунки с соплами гидравлического типа (см. рисунок 3Г). Образующийся в том и другом случае биологический аэрозоль имел весьма широкий диапазон частиц. Но почти 15 % диспергированного материала после испарения воды переходило в проникающие в глубокие отделы легких человека частицы с диаметром 5 мкм и менее; желатин защищал бактерии от неблагоприятных факторов внешней среды [16].

Комиссия на основе анамнеза, клинических и патологоанатомических данных установила несколько случаев инфицирования людей, которые можно отнести к ингаляционным. В марте в Ляодуне и Ляоси (Северо-восточный Китай) было выявлено 5 смертельных случаев заболевания ингаляционной сибирской язвой у лиц, по своей профессиональной деятельности не имеющих к ней никакого отношения (железнодорожник, велорикша, школьная учительница, домохозяйка, крестьянин). У всех болезнь протекала одинаково быстро, сопровождалась резкой слабостью, симптомами со стороны легких и плевры, смерть наступала ранее 48 ч от начала болезни. До этого случая в Китае такая клиническая форма сибирской язвы не встречалась. Про погибших известно, что четверо из них участвовали в работах по ликвидации последствий применения американскими самолетами БО. В частности, они занимались собиранием насекомых и птичьих перьев, сброшенных с американских самолетов, и нарушали технику безопасности (работали без перчаток, маски и пинцета). У всех у них, а также с собираемых ими перьев, были выделены бациллы сибирской язвы, проявлявшиеся совершенно одинаково в реакциях на ферментацию углеводов.

Интересны наблюдения о типах БО, применяемых американской авиацией в этих районах. В одном случае несколько человек видели, как было сброшено «нечто вроде большого красного термоса, который взорвался на высоте около 10 м над землей с появлением дыма и неприятного запаха горящего белка». Однако наиболее часто находили медленно рассеивавшиеся ветром птичьи перья, покрывавшие землю в форме треугольника основанием по направлению ветра, но без обнаружения контейнера. Эти перья играли в конструкциях необнаруженных боеприпасов две роли: они дезагрегировали «белый порошок» во время хранения боеприпаса и являлись его макроносителями на небольшие расстояния, тем самым способствуя еще большему заражению местности и людей спорами возбудителя сибирской язвы. Члены Комиссии Нидхема не могли узнать, о каком типе биологического боеприпаса идет речь в случаях, когда носителями спор возбудителя сибирской язвы стали птичьи перья.

Патологоанатомическая картина поражения легких 5 человек свидетельствовала о том, что их гибель вызвана аэрозолем спор возбудителя сибирской язвы разной дисперсности, но с наличием фракции менее 5 мкм. Образование аэрозоля с такой фракцией без применения специальных технологий невозможно, скорее всего, его источник не был установлен Комиссией. Ниже приведены результаты вскрытия женщины по имени Вэнь Лю Ши, 32 года, заболевшей 11 апреля, умершей 14 апреля.

«Труп женщины средних лет, правильного развития, хорошего питания. На поверхности аномалий нет. В обеих плевральных полостях скопление 1000 мл мутной оранже- ватого цвета жидкости. В околосердечной полости 150 мл оранжевой жидкости. Сердце. Вес 230 г, патологических изменений нет. Легкие. На дорзальной части нижней доли левого легкого уплотнение, примерно 4x3 см. Поверхность разреза темно-красного цвета. В нем вееровидная площадь 2x1,5 см серо-желтого цвета. Слизистая оболочка бронхов слегка гиперемирована. При микроскопическом исследовании - некрозная пневмония и грампо- ложительные палочки. Лимфатические узлы легких заметно увеличены, величиной с голубиное яйцо. На срезе очаги геморрагии. При микроскопическом исследовании замечен геморрагический лимфаденит и грамположи- тельные, срезанные под углом палочки. Печень гиперемирована. Селезенка увеличена, вес 400 г, мягкой консистенции. Сильные посмертные изменения. Желудок и кишечник без специфических изменений. Матка беременна, длина матки с плодом 15 см. Головной мозг и спинной мозг. На поверхности большого мозга в подпаутинном пространстве сильно выраженная диффузная геморрагия. Местами мозговые извилины сглажены, плохо различимы и полностью покрыты кровью. В основании мозга и на поверхности мозжечка диффузные геморрагии. Гнойного эк ссудата нет. В подпа- утинном пространстве спинного мозга также диффузные геморрагии. Сосуды мозговой оболочки сильно гиперемированы».

Патологоанатомическая картина жертв биологической войны 1952 г. на Корейском полуострове полностью соответствует наблюдаемой у жертв ингаляционной сибирской язвы, вызванной распространением в почтовых конвертах так называемого «белого порошка»[12] в США осенью 2001 г. Их описание приведено в работах J.A. Jernigan с соавт. [17, 18] и L.A. Barakat с соавт. [19]. Также она полностью соответствует патологоанатомической картине поражения легких, приведенной Н.В. Литусовым с соавт. [20] в работе, описывающей результаты опытов по ингаляционному заражению павианов гамадрил мелкодисперсным аэрозолем спор возбудителя сибирской язвы[13].

Попытки вызвать эпидемии чумы. В 1930-1940-е гг. годы распространение с самолетов блох (P. irritans), инфицированных возбудителем чумы, считалось в своем роде «классикой» ведения биологической войны[14]. Убежденность в возможности такого способа распространения чумы было основано, как тогда казалось, на надежном экспериментальном фундаменте, заложенном еще сотрудниками отряда 731.

Комиссии стало известно о семи попытках вызвать чуму среди населения Северной Кореи. Первая вспышка чумы, находящаяся в причинно-следственной связи с внезапным появлением больших масс блох и предшествующими налетами американской авиации, зафиксирована 11 февраля. Бактериологически подтвердить инфицированность блох возбудителем чумы тогда не удалось, так как санитарно-эпидемиологическая служба Северной Кореи еще не была готова к бактериологическим атакам. Во всех остальных случаях были получены бактериологические подтверждения инфицирования возбудителем чумы человеческих блох P. irritans, собранных после пролетов американских самолетов.

Комиссия занималась изучением трех попыток вызвать чуму среди населения Китая иКореи. Один из них, в деревне Кансукун, мы уже рассмотрели выше. Далее мы рассмотрим инциденты в деревне Ганьнан (северо-восточный Китай) и в районе Хойяна (Северная Корея). Реальная биологическая война поражает своей обыденностью.

Утром 5 апреля 1952 г. жители четырех компактно расположенных деревень Ганьнан- ского уезда китайской провинции Хэйлунцзян обнаружили никогда не встречавшихся им ранее полумертвых и мертвых полевок на крышах своих домов и во дворах[15]. Всего в деревнях и их окрестностях в полосе 5 на 15 км было собрано около 715 погибших животных. Бактериологическое исследование показало, что полевки погибли от чумы. Подозрение вызвала, прежде всего, неправильная эпидемиология этой болезни. Обычно полевки вида Microtus gregalis встречались намного западнее. В этом районе Китая чума не была известна, а сами полевки данного вида не были известны как переносчики чумы в тех районах северо-восточного Китая, где чума эндемична. В тех же районах, где чума эндемична, чумные эпизоотии среди грызунов фиксируются в июне-июле[16] [21, 22]. Ночью китайской службой воздушного наблюдения был зафиксирован пролет истребителя типа F-82.

Операция по распространению чумы в районе города Ганьнань была спланирована на основе ошибочного представления ученых того времени о ключевой роли грызунов в поддержании чумы в природе. Ее целью было вызвать чумные эпизоотии среди весеннего молодняка грызунов и попытаться сделать регион эндемичным по чуме. Однако животных после заражения возбудителем чумы, по каким-то причинам, передержали в контейнерах и сбросили уже больными и не в том месте, где планировалось; разбежаться по полям и вызвать чумную эпизоотию среди других грызунов они уже не могли.

Инцидент в районе Хойяна. Комиссии был представлен специально подготовленный для нее Государственным чрезвычайным противоэпидемическим комитетом КНДР «Доклад о распространении американским самолетом человеческих блох, зараженных чумными палочками» от 11 июня 1952 г., а также 6 документов, упомянутых в докладе. Суть представленной информации заключалась в следующем.

Около 10 ч утра 23 апреля 1952 г., примерно через 6 ч после появления над этой местностью американского самолета, на открытых полях на склоне горы недалеко от Согдонга в уезде Хойян китайскими военными топографами случайно обнаружены десятки тысяч блох. Площадь распространения составляла приблизительно 30x10 м. На этой площади было место с большой кучностью размером в 3-4 м2, на котором «обнаружено такое количество блох, что от них почернела поверхность земли». Место, где обнаружены блохи, находилось в 100 м от ближайших жилищ и в 100 м от ближайшей тропинки. В результате проведенной экспертизы было установлено, что эти блохи являются человеческими и инфицированы возбудителем чумы. Блохи были облиты бензином и спалены. Все люди, принявшие участие в уничтожении насекомых, заранее были привиты против чумы. После уничтожения насекомых они подверглись карантину и в течение 3-х суток принимали сульфатиазол в качестве средства экстренной профилактики. Людей, заболевших чумой, ни среди них, ни среди населения не было установлено. На основании эпидемиологических и бактериологических исследований был сделан вывод, что чумные блохи в Хойяне сброшены с американского самолета.

Приведенные случаи выглядят как очень незначительные в плане масштабов применения БО и особенно - его последствий. Дело тут в том (и в Докладе это подчеркивается особо), что китайские и корейские коммунисты преследовали цель показать мировой общественности только сам факт применения БО американской армией, а не его возможности по уничтожению людей. Поэтому они предоставляли Комиссии материалы по тем инцидентам, где были либо единичные пораженные чумой, либо инфицированные насекомые с надежно подтвержденным в лабораторных условиях видом искусственно распространяемого среди людей возбудителя инфекционной болезни.Были местности, где после применения БО поражения носили массовый характер, например, в районе Бальнамли, где 25 февраля вспыхнула чума и из 600 человек этой деревни 50 заболели бубонной чумой, а 36 из них погибли. Но в такие очаги Комиссию не пускали и собственных материалов расследования ей не предоставляли, так как еще шла война и коммунисты не считали нужным информировать американскую сторону об оптимальных с точки зрения эффективности способах ведения бактериологической войны. По этой же причине Комиссия не публиковала ни конкретных цифр относительно общего числа китайского и корейского гражданского населения, погибшего от БО, ни цифр об общей заболеваемости, ни процента смертности среди лиц, инфицированных в результате применения БО.

Попытка вызвать вспышку холеры. Один из инцидентов, которому Комиссия уделила большое внимание, касался случаев заболевания холерой, имевших место в сельской местности в мае 1952 г. в районе Тэтона.

Ранним утром, после ночи, в течение которой американский самолет долго кружил над этой местностью, одна из молодых крестьянок, собирая траву на холме, обнаружила соломенный пакет со съедобными морскими моллюсками. Она принесла моллюсков домой и вместе с мужем съела их в сыром виде. Вечером того же дня оба серьезно заболели и к вечеру следующего дня умерли.

Медицинское обследование показало, что супруги умерли от холеры. Позднее противоэпидемическая служба обнаружила и другие такие пакеты с моллюсками. Бактериологическое исследование, проведенное китайскими и корейскими специалистами, показало, что все моллюски были инфицированы возбудителем холеры.

Если отбросить в сторону бросающуюся в глаза ненормальность инцидента, которая состоит в том, что зараженные возбудителем холеры моллюски были найдены на склонах холма, то остаются другие важные эпидемиологические аномалии. В данной местности холеры никогда не было, в основном ее случаи в Корее регистрировали в портовых городах и прибрежных районах. В течение ХХ в. был только один случай холеры в мае, очень редко она появлялась ранее августа.

Внимание Комиссии было обращено и на аномалии, касающиеся самих моллюсков Meretrix meretrix: с начала войны эти моллюски не появлялись на рынке; моллюски были найдены на холме на месяц раньше их возможного появления на рынке; в Корее при продаже эти моллюски никогда не завертываются в солому; створки некоторых моллюсков были разбиты как от сильного удара.

При выяснении обстоятельств обнаружения пакетов с моллюсками Комиссией было установлено, что они найдены на расстоянии одного километра от ряда водных резервуаров и меньше чем в 400 м от резервуара насосной станции, которая снабжает питьевой водой многие прибрежные поселки и порт. В ночь, накануне той, в которую были найдены моллюски, очистительная станция по соседству с насосной станцией была аккуратно разрушена американскими самолетами, применившими бомбы небольшой мощности, в результате чего насосы станции оказались неповрежденными.

При опросе местных жителей выяснилось, что ночь во время второго рейда американской авиации была темной и ветреной. Этой причиной можно объяснить то, что пилоты самолета долго искали зеркало воды и, вероятно, не нашли его. Сама же организация биологической диверсии обращает на себя внимание изощренностью замысла, и даже наличием «японского следа». Холерные вибрионы устойчивы к повышенной концентрации соли. По данным японской научной литературы, морские моллюски могут быть использованы как хорошая среда для роста холерных вибрионов. Эти моллюски при соприкосновении с пресной водой закрывают створки раковин и тем самым отдаляют свою смерть. В течение этого времени внутри них размножается холерный вибрион. После смерти моллюска его тело заражает воду возбудителем холеры примерно в течение месяца.

В связи с эти Комиссия пришла к выводу, что ВВС США пытались вызвать эпидемию холеры среди населения региона путем заражения распределительных резервуаров (в ночь с 15 на 16 мая), предварительно разрушив водную очистительную станцию в Тэтоне, не повредив при этом насосной станции.

Попытки вызвать кишечные инфекции. Особый интерес Комиссии вызвал факт появления после пролетов американской авиации отдельных масс «лиофилизированного белковообразного материала» у водоемов с питьевой водой. Бактериологи выделили из разных образцов один и тот же возбудитель дизентерии, ферментирующий маннит. Во время работы Комиссии в Корее инциденты такого рода не повторялись, поэтому Комиссии пришлось опираться на сообщения корейских ученых. Однако Комиссия разделила мнение министра здравоохранения КНДР, сводящееся к тому, что этот материал являлся сброшенной замороженной и высушенной культуральной массой бактерий Shigella. Сколько его попало в водоемы, комиссия не установила. По мнению Комиссии, смысл изготовления биологического агента в виде лиофилизированной массы заключался в ее легкой растворимости. Лиофи- лизат предназначался для заражения крупных водоисточников, где бы он растворялся «без следа», не вызывая у северокорейцев подозрений об искусственном характере вспышки кишечной инфекции. И только случайно, благодаря ошибкам американских пилотов, стало известно об отдельных случаях его применения.

Корабль бубонной чумы (Bubonic Plague Ship)[17]. Комиссия не была в курсе существования десантного корабля № 1091 и его роли в биологической войне на Корейском полуострове. Она остается засекреченной и сегодня. Официально - судно-лаборатория для подразделения по борьбе с эпидемическими заболеваниями флота № 1 в рамках усилий США по борьбе с малярией в Корее[18]. Командовал кораблем бригадный генерал (медицинский корпус) армии США Кроуфорд Саймс. Постоянное местонахождение корабля во время войны - гавань Вонсан в Северной Корее. Однако в конце 1950-х гг. другая информация о корабле проникла в американскую прессу. Она приводится в работе P. Williams и D. Wallace [7]. Утверждалось, что этот корабль, «хотя и маскирующийся под корабль для борьбы с эпидемиями, на самом деле был оборудован установками для производства биологических агентов и тестирования БО на северокорейских и китайских заключенных». Предполагалось, что именно на нем работали японские ученые из отряда 731 [5]. Учитывая уровень развития биотехнологии того времени, наработка биологических агентов, заражение животных и насекомых должно было проводиться недалеко от театра военных действий, т.е. либо непосредственно на территории Южной Кореи, либо на территории Японии, либо на этом корабле.

Как велась биологическая война. По показаниям пленных летчиков можно восстановить следующую картину работы механизма корейской биологической войны[19].

Подготовка летчиков к биологической войне началась в конце августа 1951 г. в авиационной школе на базе 3-го бомбардировочного полка (самолеты В-26) в Ивакуни (Япония) в рамках обычных занятий по подготовке боевых кадров. Лекции были секретными, читали их инструктора в штатском. После перевода 3-го бомбардировочного полка на базу Кунь- сань (Южная Корея), чтение таких лекций было продолжено. В основном они были посвящены поражающим свойствам существующих образцов БО и методам ведения бактериологической войны. О применении БО летчикам говорилось отвлеченно от данного театра военных действий и только в таком аспекте, что это может сделать противник, но параллельно с чтением лекций им делались прививки. Затем их просто поставили перед фактом начатой США бактериологической войны. В конце декабря 1951 г. на базе появились не знакомые им офицеры, которые участвовали в составлении заданий на полеты и принимали рапорта об их выполнении в оперативном отделе штаба эскадрильи.

Бактериологические бомбы, разрывающиеся в воздухе, т.е. предназначенные для взрывного рассеивания бактерий и насекомых, сбрасывались с самолетов типа В-26, В-29, F-51, F-84, F-86. Бомбы с парашютом, механически рассеивавшие зараженных насекомых, обычно сбрасывали с самолетов В-26 и В-29. Летчики не проверяли подвеску таких бомб, часовые их к ним не допускали. Бактериологические бомбы подвешивали на крылья бомбардировщиков люди в респираторах и перчатках. Обычные бомбы помещали в бомбовые отсеки. Неразрывающиеся бомбы предписывалось сбрасывать с высоты 200-500 футов и на скорости 200 миль/ч. Бомбы, взрывающиеся в воздухе, необходимо было сбрасывать с высоты не менее 5000 футов от земли для того, чтобы дистанционный взрыватель VT «Variable Time fuze»[20] мог ее взорвать на высоте 50-100 футов от земли. Взрыватель включался и выключался из кабины пилота. Пилотам сообщали, что эти бомбы бактериологические, но без указания того, какие бактерии в них находились.Предупреждали их и об особой секретности задания. После выполнения задания о таких бомбах требовалось докладывать и писать в рапортах, либо как о «неразорвавшихся», либо как о «дистанционных бомбах, взрывающихся в воздухе», не употребляя слово «бактериологическая», а также тщательно фиксировать на картах места их падения.

Диспергирующие устройства устанавливали на истребителях (типы F-51, F-80, F-84, F-86), так как они имели большую маневренность на малой высоте. Распыление рецептур бактерий производилось с высоты ~ 5001000 футов (~150-300 м) при скорости самолета 560 км/ч. При распространении насекомых скорость снижалась до 320 км/ч.

Имеющиеся на базе К-46 бактериологические бомбы хранились в подземных бетонированных складах, которые находились в районах, где производилась зарядка бомб. Склады были обнесены колючей проволокой. Бактериологические бомбы погружались в самолет специальным отделом вооружения. В случае неисправности двигателя самолета, несущего бактериологические бомбы, пилотам, если они летели над «своей территорией», предписывалось сбросить такие бомбы над безлюдным районом, затем связаться с радарной станцией, чтобы она отметила точно координаты самолета в месте сбрасывания бомб, и сообщить их командному пункту. При сбрасывании бомб, взрывающихся в воздухе, взрыватель требовалось не включать. При их вынужденном сбрасывании над территорией противника требовалось включить взрыватель.

Применение бактериологических бомб осуществлялось с целью заражения как можно большего количества людей. От пилотов требовали бомбометание проводить максимально точно, так как «бомбы стоят очень дорого», и по местам максимального скопления людей[21].

Для выполнения заданий по распылению бактериальных рецептур или насекомых обычно использовалось два самолета-истребителя, которые летели параллельно, находясь друг от друга на расстоянии около 200 ярдов. После того, как самолет с диспергирующим устройством возвращался с задания, за ним следовал специальный автомобиль, который проводил его дезинфекцию «на ходу» путем распыления дезинфектанта, одновременно дезинфицировалась взлетно-посадочная полоса. Летчик отводил самолет на особую стоянку, где его дезинфицировали уже более основательно силами специального отряда. Затем летчик покидал самолет, менял одежду и принимал душ, его одежду дезинфицировали. Персоналу базы, участвующему в подготовке таких полетов и в самих полетах, постоянно проводили термометрию и брали кровь на анализ.