Наблюдатель Васильева Т. В., 1978 год:
«Одновременно с грохотом близкого разряда молнии на выключателе появился светящийся шар величиной с человеческую голову и загорелся выключатель. У меня мелькнула мысль, что если загорятся обои, то сгорит и наш деревянный дом. Я с размаху ударила ладонью по шару и выключателю. Шар сразу же распался на множество мелких шариков, упавших вниз. На оставшейся половине выключателя появился огненный шарик величиной с кулак. Через секунду этот шарик исчез. Рука у меня сгорела до кости».
Наблюдатель Базаров М. Я., 1956 год:
«От заслонки трубы
на подушку упал неяркий красный шар размером с мяч 25 сантиметров. Он медленно скатился по подушке на шерстяное одеяло, которым я был укрыт. Мать, увидев это, голыми руками стала его забивать. От первого удара шар рассыпался на множество мелких шариков. За считаные секунды, ударяя по ним ладонями, мать загасила их. Ожогов у нее на руках не осталось. Только с неделю пальцы ее не слушались».

Погиб от молнии
Смерть Шешкина, как и жизнь его, была удивительной. Он сидел в своём доме у окна в ясную погоду. В чистом небе сверкнула молния - и ударила прямо в Петра Ефимовича. Прошёл слух, что Шешкина покарал небесный бог Торум за то, что тот показал святые места иноверцам.

Жизнь Петра Ефимовича Шешкина оборвалась неожиданно и трагично в ночь с 1 на 2 августа 1981 года в поселке Сосьва.

С 1937 года на железнодорожную станцию  Сама стали прибывать эшелоны уголовных и политических заключенных, которых распределяли по всей округе в лагерных пунктах Ивдельлага. В радиусе 10 км от станции были различные лагеря, в том числе  карантинно-инвалидный, где сидели доходяги - политические. В этих лагерях никаких библиотек не было,  даже газет  там не видели. Здесь же была женская зона. Есть сведения, что на Саме в течение нескольких месяцев отбывала свой срок известная певица Лидия Русланова.
Была в зоне и амбулатория. В зоне был отгорожен «психопункт» для душевнобольных. Им заведовал бывший главный психиатр Кремля Воронов, тоже сидевший по 58-й статье. Он погибнет в возрасте пятидесяти пяти лет летом 1945 года в своем кабинете от удара молнии.

Самый распространенный тип молнии – линейная. Этот тип молнии хорошо изучен и его возможно воспроизвести искусственно. Линейная молния, где ток идет прямолинейно, это и есть переменный ток, который открыл Тесла и ввел его в нашу жизнь.
Поражение такой молнией человека внутри здания практически невозможно. Молния бьет в самые высокие точки объектов, которые проводят ток, к примеру металл или тело человека. Затем ее энергия проходит через эти материалы и гасится материалами, не проводящими ток – дерево, резина, пластик, земля и т.д. Возможен вариант, когда молния образовалась в стороне от дома под углом к горизонту, и разряд произошел в сторону окна дома.
Если окно открыто на распашку, проход линейной молнии в дом теоретически возможен. В этом случае молния ударит в предмет внутри помещения, который будет лучшим проводником электричества. Если человек будет стоять вплотную к окну, он может пострадать.

Шаровая молния представляет собой яркий светящийся сгусток плазмы, где ток идет по кругу образуя шар – отсюда и название. Размеры шаровой молнии могут начинаться от размера грецкого ореха до футбольного мяча. Этот тип молнии до сих пор изучается и не был получен искусственным путем. Шаровая молния от линейной может отличаться «поведением», она может застывать в воздухе, но затем будет двигаться по прямой к интересующему предмету, именно поэтому шаровая молния гораздо опаснее линейной.
Шаровая молния, приблизившись к стеклу, в дальнейшем удаляется от него. Но по словам некоторых очевидцев, шаровая молния может пройти через стекло, оставляя в нем отверстие размером 3-5 см, хотя доказанных случаев нет.
Шаровая молния может проникнут в помещение не только через открытое окно, но и через щели в фасаде, особенно, если в помещении будет сквозняк. Далее она также, как и линейная ударит в объект, притягивающий ее – являвшийся проводником тока.

B Бypятии мoлния yбилa cтaдo живoтныx. Пacтyx чyдoм выжил Oт yдapa oн пoтepял coзнaниe. Пpoиcшecтвия 28 июля 2020, 11:17 9З58 Пoдeлитьcя B cepeдинe июля в Зaигpaeвcкoм paйoнe мoлния yбилa пacyщeecя cтaдo. Eщe бoлee З0 живoтныx пocтpaдaлo. O пpoиcшecтвии cooбщaeт paйoннaя гpyппa Зaигpaeвo-инфo. B мoмeнт гpoзы пacтyx гнaл cтaдo дoмoй. Чacть живoтныx, иcпyгaвшиcь cильнoгo гpoмa, cпpятaлocь пoд дepeвo в пoлe. B этoт мoмeнт тyдa yдapилa мoлния. - Этo пpoизoшлo нeпoдaлeкy oт ceлa Hoвaя Бpянь. Я, пoлyчив нeбoльшoй yдap, пoтepял coзнaниe. Oчнyлcя пpимepнo чepeз 15-20 минyт, cтoя нa кoлeнкax, ничeгo нe cлышaл. Pядoм co мнoй былa мoя coбaчкa-пacтyшoк, кoтopaя тoжe пocтpaдaлa oт мoлнии. Oнa вcя тpяcлacь, нo ocтaлacь живa, - paccкaзaл пacтyx Aнaтoлий Kaбылкин.
B пocтpaдaвшeм cтaдe живoтныe пpинaдлeжaли тpeм paзным xoзяeвaм. Ущepб кaждoгo cocтaвил бoлee З0 тыcяч pyблeй.

Haпoмним, cпacaтeли coвeтyют нe пpятaтьcя вo вpeмя гpoзы пoд выcoкими дepeвьями (ocoбeннo oтдeльнo cтoящими). Бoлee oпacными cчитaютcя тoпoль, eль, cocнa. Peжe мoлния yдapяeт в бepeзy и клeн. Ecли вo вpeмя гpoзы вы oкaзaлиcь внe пoмeщeния, пocтapaйтecь yкpытьcя в yглyблeнияx, y пoднoжия cклoнoв, мoжнo пpиcecть в cyxyю ямy, тpaншeю. Пpиcлoнятьcя к oтвecным cкaлaм и пpятaтьcя пoд cкaльным нaвecoм нeльзя. Пecчaнaя и кaмeниcтaя пoчвa бeзoпacнee, чeм глиниcтaя. Taкжe вo вpeмя гpoзы нe cтoит бeжaть, cyeтитьcя и пepeдвигaтьcя плoтнoй гpyппoй. Ecли вы eдeтe в мaшинe, ocтaнoвитecь, нo из мaшины нe выxoдитe, зaкpoйтe oкнa. Пopaжeнию yдapoм мoлнии cпocoбcтвyют мoкpoe тeлo и cыpaя oдeждa. Kpaйнe oпacнo кyпaтьcя в гpoзy. Ecли вo вpeмя гpoзы вы в лoдкe, нaдo нeмeдлeннo гpecти к бepeгy, нa вoдe вы – caмый вoзвышeнный пpeдмeт. Kpoмe тoгo, нeбeзoпacнo нaxoдитьcя oкoлo мeтaлличecкиx кoнcтpyкций, нaпpимep, y жeлeзнoй oгpaды. Oпacнo paбoтaть нa тpaктope в oткpытoм пoлe. B чacтнoм дoмe нe peкoмeндyeтcя нaxoдитьcя нa кpышe, oкoлo тoкooтвoдa и зaзeмлитeля (зaзeмлитeль – пpoвoдник, нaxoдящийcя в кoнтaктe c зeмлeй, нaпpимep, зapытый cтaльнoй лиcт). Здaния, имeющиe цeнтpaльнoe oтoплeниe и вoдoпpoвoд, пpaктичecки зaщищeны oт yдapa мoлниeй. Oднaкo мepы пpeдocтopoжнocти вce жe нyжны: нeoбxoдимo выключить из ceти элeктpoпpибopы, нe пoльзoвaтьcя тeлeфoнoм, нe пpикacaтьcя к вoдoпpoвoдным кpaнaм, нe cтoять y oткpытoгo oкнa. Taкжe cпacaтeли coвeтyют нe пoльзoвaтьcя в гpoзy мoбильным тeлeфoнoм. Лyчшe вceгo нa вpeмя нeпoгoды вooбщe oтключить aппapaт. Пpи yxyдшeнии пoгoды тypиcтaм нe peкoмeндyeтcя выxoдить нa тypиcтичecкиe и гopныe мapшpyты.

Шаровая молния. Глава из книги Владимира Кавуненко "Как будут без нас одиноки вершины"

Звонит Поляков. Он тогда работал инструктором ЦС «Спартак», спрашивает, почему мы не едем на Кавказ. Почему одна из сильнейших команд «Спартака» не участвует в первенстве ЦС. А мы с ребятами уже наелись альпинизма в том сезоне. Впрочем, долго я не сопротивлялся и начал обзванивать ребят. Первым согласился Башкиров. Наша команда к тому времени состояла из Башкирова, Саши Зыбина, Олега Коровкина и Вити Копрова. С нами поехал ещё и Юра Визбор.

Прилетели мы в «Узункол», все интересные маршруты уже разобраны. Есть там гора с очень красивой стеной, «Трапеция» называется. У многих альпинистов горел глаз на эту стену. Её не делали только по одной причине – она сильно била камнями. Била так, что камнепад перехлёстывал всю стену и уходил на ледник. Всё это непредсказуемо, но очень уж красивая стена. И мы заявили её на ЦС. Визбор тогда сказал: «Ты с ума сошёл?!»

Вышли мы на стену впятером. Юра шел с нами до штурмового лагеря. Идём мы по морене, по камням, которые слетели со стены. Юра беспокоен, я пытаюсь его заверить, что мы вернёмся, если почуем неладное. На этом и расстались. Но у него было предчувствие беды. Он мне неоднократно говорил – вернись. Юра был сильным телепатом.

Остались мы под стеной, день наблюдения, день обработка. На третий день мы прошли эту стену. И, представляешь, ни один камень нас не задел. Отколы, разрушение гигантского массива идёт потихоньку. Днем оттаивает, ночью замерзает. Нам повезло.

– Вот ты рассказываешь, Володя, и я вижу знакомую картину. По кулуарам и желобам с грохотом летят камни. Огромные «чемоданы», ударяясь, образуют небольшие облачка в виде каменной пыли. Вроде как разрывы небольших мин или снарядов. Всё несется вниз по кулуару, словно зона артиллерийского обстрела. И самый сильный обстрел в середине дня.

– В середине дня мы были уже высоко. Когда поднялись на гребень, началась непогода. Фронт идёт мимо нас, грозовая облачность. Видимости нулевая. Туман. Не видно, куда уходить с гребня. Поставили в снежной мульде палатку. Вернее, вкладыш от австрийской палатки, он меньше нашей памирки. Для пяти человек тесновато. Разобрали железо. Я попросил Коровкина и Башкирова не раздеваться на тот случай, если растянет облака и сможем увидеть спуск на ледник.

Устроились в палатке. И здесь опять сыграла роль моя судьба. Ещё раз убеждаюсь, что от своей судьбы никуда не уйдёшь. Я всегда спал в палатке слева, с краю. Это было мое место, хотя и не самое лучшее. Все это знали. А тут, поскольку было очень тесно, я и Зыбин, как самые крупные, легли головой внутрь палатки, а остальные «валетом» головой к выходу. Олег Коровкин лёг на моё обычное место – слева с краю. Мы дали вечернюю связь, сказали, что прошли стену. С нами всё в порядке, не можем пока спускаться из-за отсутствия видимости.

В два часа ночи я вдруг просыпаюсь и вижу, между мной и Зыбиным висит шар фосфорического цвета размером с теннисный мяч, который вдруг зажил своей жизнью. Не знаю в какой последовательности он работал, но отметины оставил на каждом. Помню крики то с одной, то с другой стороны. Потом меня оглушил сильный разряд и ожог. Дальше – больше. Что происходит, не пойму. Сознание мерцает – то возвращается, то уходит. Сколько это длилось, не могу себе представить, да и никто не знает. Шаровая молния вела себя непонятно. Ткань (материал) не трогала. На моём спальном мешке она оставила отверстие диаметром сантиметра полтора – небольшая дырочка. А поражено было почти всё бедро. И палатка осталась цела. Слышал я только треск.

Кого и как она жгла, трудно сказать, но меня поджарила прилично. В голове одна мысль, если мы не сообщим по рации о происшедшем, мы не выдержим болевого шока. Попросил Капрова (он единственный, кто мог что-то делать) найти рацию и передать в лагерь, что мы срочно нуждаемся в помощи. Последнее, что я чувствовал перед потерей сознания, – это то, что мне выжигают бедро. Когда же вернулось сознание, у меня было ощущение, что я весь сгорел. Голова работает, а тела нет. Я не чувствовал ни боли, ни рук, ни ног. Ничем не мог пошевелить. Сколько я пролежал в таком состоянии – не знаю. Одна мысль была, почему у меня работает голова, если я умер? Потом я ощутил пальцы левой руки и смог ими пошевелить. Я решил, если найду этой рукой у себя на груди зуб, то я жив и не совсем сгорел. Зуб кабана – мой амулет, талисман. Я родился в год кабана и всегда в горах ношу его зуб на цепочке. В Москве я его не надеваю, только в горах. Трогаю себя по груди, но зуба не нахожу. Делаю вывод, что сгорел. Но когда немного отпустило, и я почувствовал боль в ногах, понял, что жив. Прошу Витю Капрова развязать мне ноги. У меня сложилось впечатление, что ноги мои заплетены.

Стало отпускать, и я окончательно осознал необходимость связи и помощи, иначе мы долго не протянем. Связались и узнали, что люди к нам идут. Появилась надежда, надо было ждать.

Как потом оказалось, у меня восемь контактов с шаровой молнией в разных местах. Все ожоги 4-й степени, обугливание. У всех 4-я степень. Всё сразу сгорает до кости. Зыбин и Башкиров получили по шести. У Володи Башкирова ожоги выше левого глаза и на пятой точке, очень сильно поражено колено, рука. У Зыбина касание в мочеполовые органы. При мочеиспускании идёт жидкость с черными кусками. Один Капров получил незначительный ожог в пятку. Вниз он сам уходил. А вот Олег Коровкин, который лёг на мое место, получил три касания. Касание в солнечное сплетение, видимо, всё и решило.

Когда я пришёл в сознание, то потрогал его, он лежал рядом, и я понял, что он мёртв. Но я дал команду Капрову реанимировать его: искуственное дыхание рот в рот, массаж сердца.

Утром слышим по связи, что группа Кавуненко погибла на «Трапеции». Видимо, произошла путаница и решили, что погиб не только Олег, но вся группа.

Спасотряд возглавлил Боря Кораблин. Боря боец, спортсмен высокого класса. Когда я узнал, что он идет к нам, мне стало легче чисто психологически. Он подсчитал и сказал, что в 12 будет у нас. До 12 организм ждал, а когда пошла задержка по времени, боль начала усиливаться. А тут еще солнце стало припекать, обожжённые места горят. Башкиров отключился мгновенно, полностью вырубился. Саша Зыбин ведёт себя нормально, но у него подгорела мошонка и он очень переживает, как дальше всё пойдёт, будут ли дети. Я говорю: «Если ты, Саша, справляешь нужду, значит всё у тебя в порядке, ты на все 100% мужик». Не знаю почему мне в голову такое пришло, но, представляешь, он поверил и успокоился. В дальнейшем у него родился сын.

Подошёл спасотряд. Ребята немного задержались и это ожидание мы пережили очень тяжело. Я был в сознании.

Доктор предложил обработать ожоги спиртом. Я говорю, мы все поумираем от болевого шока, давайте лучше выпьем по 100 граммов спирта, а ты сделай нам обезболивающие уколы. Башкирову пришлось открывать челюсть чуть ли не ножом. Все в отключке, кроме меня. Не знаю от чего. Может, на мне лежала ответственность за группу.

Уложили нас на акии. Ожоги мокрые. Самое страшное – это перевязки. Меня отправили последним.

Очнулся я, когда нас почти вepтикально несли по травянистому склону. Думаю, не уронили бы. Подошёл мой сын Игорь. Принесли нас в лагерь. Врач Элконев начал делать перевязки. Невесёлое дело. Лежим мы после этого с Сашей Зыбиным и Володей Башкировым, и я предлагаю выпить коньяку. Володя не мог пить, был без сознания, а мы с Сашей выпили за милую душу бутылку. Стало легче.

Под утро приехала Люся Коровкина. Приходит ко мне: «Где Олег? Я привезла медикаменты, всякие лекарства, нужно ему помочь». «Люся, – говорю, – Олега нет, он от нас ушел. Мы оставили его там, где всегда снег, где холодно». Объяснил ей, как мог. И без всяких истерик выпили мы с ней коньяку. Почему я всё время говорю, выпили, выпили. Это снимало боль, но как ни странно, хмеля никакого не было.

Нас хотели перевезти вертолетом, но погода не позволила. Тогда акии погрузили в грузовик. Просто так лежать трудно, как не положи, всё равно попадаешь на обожженное место. А тут по горной дороге...

Приехали в Карачаевск. Из больницы вышел врач, поднялся на колесо, посмотрел на нас и говорит, таких больных не берём. Повезли нас в Пятигорск. Начался проливной дождь, кое-как натянули брезент, везде подтекает. Я лежу в акии, как в корыте с водой. Думаю, теперь я умру от воспаления легких.

***

Лежим третьи сутки, проблемы с туалетом. А рядом лежит дед и кричит, что у него при клизме оставили трубку. Для нас специально вызвали пожилую няню, как самую опытную. Так вот эта няня действительно вытащила у деда мундштук от клизмы.

Наконец, нас отправили в Москву. Там встретили альпинисты, знакомые врачи. Мой друг Лев Успенский, он старше меня, первый мой приятель в Москве. Когда я приехал в 60-м в Москву, Лев был председателем секции альпинизма московского «Спартака». По профессии он врач, хирург и инструктор альпинизма. Успел пройти часть войны. Он и сейчас работает, делает операции в 1-м медицинском. Лев для меня и московского «Спартака» сделал очень много. И когда я увидел в Москве Льва, поверил в благополучный исход.

Положили нас в ожоговый центр, но почему-то в разные палаты. Я долго просил нас объединить, но потом узнал, что врачи боялись наших воспоминаний о произошедшем. И нас разъединили, чтоб не было психологических сложностей.

Ожоговый центр. Каких только там мы не увидели ожогов, но таких, как у нас, не было. Заведовала отделением Юлия Михайловна, прекрасная женщина и специалист высокого класса. Душа у неё открытая. Она переживала за больных, болела вместе с ними. Она настолько была нам нужна, что забыть её невозможно, даже спустя много лет. От болей я часто терял сознание.

Однажды слышу сквозь пелену возвращающегося сознания два голоса: мужской и женский. Мужской говорит: «Мне нужно поговорить с ним, я должен сделать материал». Узнаю голос Ария Иосифовича Полякова. Приоткрываю глаз – действительно он. А женский голос отвечает: «Господи! Да оставьте вы его в покое. Он уже не жилец». Я понимаю, речь идет обо мне и говорю: «Юлия Михайловна, это вы о ком?» Она смутилась, а Арику все равно, какой материал писать, хоть хвалебные оды, хоть некролог.

– Я ему сказал, пусть пишет, что хочет, но только моей фамилии не называет. Я больше всего боялся, что мать узнает. Кстати, она так полностью всего и не узнала.

Мы часто беседовали с Юлией Михайловной. Она объясняла, что сначала надо ждать пока произойдет отторжение мёртвой ткани, затем мне предстояло восемь операций по пересадке кожи. Со здоровых участков брали кожу и приживляли на сожжённые места. Утром Юлия Михайловна сказала, что к нам придёт лично Михаил Ильич Кузин, учитель и шеф Льва Успенского. В то время он был директором института Вишневского, почётным членом многих наших и зарубежных организаций.

****

Спрашивает: «Ну, альпинист, как дела? Что будешь делать?» Я отвечаю, через год буду делать восхождения. Он засмеялся и говорит Юлии Михайловне, чтоб готовила меня на завтра к операции.

На следующий день лежу в операционной уже с маской, Юлия Михайловна пытается снять повязки. Боль жуткая, кожу сдирают. И слышу голос Кузина: «Что вы его мучаете? Через минуту он отключится, и делайте с ним, что хоти те». Очнулся в палате, спрашиваю у Юлии Михайловны, как мои дела. Она с восторгом рассказывает о работе Кузина, о его руках, с каким мастерством, как точно он отделял микроны мёртвой ткани от живой. Просто фантастика. Кузин оперировал всех нас. Мне, как и планировали, сделали восемь операций. Работа тонкая. У нас снимали слой здоровой кожи без нарушения волосяного покрова и прикладывали на больную часть.

Оказывается, у меня самый идеальный вариант для пересадки кожи: кожа смуглая, прямой волос и ещё что-то. Башкиров рыжий, курчавый, ему планировали шесть операций, а сделали штук двенадцать. Делают ему пересадку, а у него ткань отторгается. Не идут пересадки у рыжих и курчавых. Что ему только не делали. Шрамов у него осталось больше, чем у меня.

Последней мне делали ногу. Самая большая и сложная операция. Я после неё такое выкидывал! Ребята рассказывали, нёс несусветную чушь, пытался вставать с кровати. Мне потом Юлии Михайловне в глаза стыдно было смотреть.

Для снятия боли мне разрешили колоть наркотики без ограничений. А каждый укол на счету, на фамилию записывается. Спрашиваю у Юлии Михайловны, нельзя ли мне коньяку? Она отвечает: «Делай, что хочешь». И дала распоряжение медсестре делать всё, что запрошу.

Несли цветы, бутылки, продукты, разные деликатесы. Потом Юлия Михайловна не выдержала, плюнула – пусть идут. В ожоговом центре усиленное питание, требуются белки. Так вот нам из ресторана «Берлин» три раза в день приносили в судках еду. Наша секция альпинизма нас кормила. На этих харчах мы прилично раздобрели. Сколько мы пролежали, грешным делом, не знаю.

Помню, осматривает меня Юлия Михайловна и просит поднять руку. Под мышкой у меня приращивали кожу. Поднимаю руку градусов на 25, а она говорит: «Ленишься, Владимир Дмитриевич». Я в голову это положил. Сказала мне она об этом накануне выходных. В понедельник приходит, спрашивает, как рука. Я как поднял ее, аж на 90 градусов. Когда она глянула мне под мышку, сразу потащила в операционную: у меня полетела вся пересадка. Порвалась ткань. Пришлось делать всё заново. Остатки моей ткани (кожа) лежали в холодильнике, она их достала и заново приживила.

Реабилитационный период в первом физкультурном диспансере длился довольно долго. Зашёл в первый раз в спортивный зал, там занимается много больных. И прошёл шагом один круг. Инструктор посмотрел на меня и говорит: «Иди в палату, чтоб я тебя больше не видел». Неважно я, наверное, выглядел. Ломать себя приходилось ежедневно и обязательно без свидетелей, потому что приходилось и ругаться, и кричать.

В ожоговом центре, нам предложили оформить вторую группу инвалидности, без права работать. Но мы все единогласно отказались. И когда через год мы сообщили им, что сделали восхождение, они нам не сильно поверили.

В 79-м году мы были на Памире, совершили первопрохождение на первенство Союза – пик Абалакова, левое ребро. Правда, готовиться пришлось круто. До выезда на Центральный Памир сделали в Коксу очень интересную стену пика «Правды Востока» 5-й категории трудности. На этой стене я понял, что вновь могу работать, как и раньше, идти нормально, самостоятельно. С этим мы и уехали на пик Абалакова.

Коксу – переносной спортивный лагерь, куда давались коллективные путёвки для спортсменов со 2-м разрядом и выше, с опытом восхождений 5 категории трудности. Собирались перспективные спортсмены со всех регионов. Там я был начальником учебной части.

Путь в этот лагерь идёт от Алайской долины, Дараут-Кургана и 30 километров в сторону. Район автономный. Вершины под 5 тысяч. Район для нас нашли геологи. Путёвки на 30 дней. Оттуда многие выезжали делать восхождение на пик Ленина.

Валентин Иванович Аккуратов (1909 — 1993) — советский штурман полярной авиации, заслуженный штурман СССР, писатель.
В полярной авиации с 1934 года, в период с 1947 по 1971 год занимал должность главного штурмана полярной авиации. Автор учебника по навигации, создатель нового метода самолётовождения в полярных широтах.
В 1934 году закончил Ленинградский транспортный институт, получив направление в Гидрографическое управление Главсевморпути штурманом ледовой разведки.
В 1936 году совместно с М. В. Водопьяновым совершил высокоширотный полёт на остров Рудольфа (архипелаг Земля Франца-Иосифа).
В 1937 году на самолёте АНТ-6-4М-34Р «Авиаарктика» участвовал в высадке на льды первой в мире дрейфующей полярной станции «Северный полюс-1».
Принимал участие в поисках самолёта С. А. Леваневского.
С лётчиком И. И. Черевичным в марте 1941 года на самолёте АНТ-6 «Авиаарктика» Н-169 достиг арктического «Полюса относительной недоступности» (84°03′ с. ш. 174°51′ з. д. (G) (O)). Самолет был оборудован для выполнения стратегической ледовой разведки, в экипаж входили учёные Ленинградского Арктического института. С 2 марта по 23 апреля 1941 года Н-169 трижды летал на полюс недоступности с острова Врангеля, совершая посадки на льды. Всего экспедиция провела на дрейфующих льдах 15 суток.
В годы Великой Отечественной войны служил в арктической авиаразведке и в дальней бомбардировочной авиации. Принимал участие в эвакуации советского правительства из Москвы в Куйбышев в 1941 году.
Папанин пишет, что в 1943 году Л. Г. Крузе получил новый самолёт. Этим самолётом стал Douglas C-47 Skytrain бортовой номер СССР Н-368, вторым пилотом стал герой Советского Союза М. А. Титлов, штурманом В. И. Аккуратов.
В октябре 1945 года, в составе экипажа лётчика М. А. Титлова и ледового разведчика М. М. Сомова, совершил беспосадочный полёт от мыса Челюскина до Северного полюса и оттуда к Новосибирским Островам. Целью экспедиции была дальняя ледовая разведка и испытание навигационного оборудования самолета в период перехода полярного дня в полярную ночь. За 15,5 часов было покрыто расстояние в 4500 км.
Участвовал во многих других высокоширотных экспедициях.

Валентин АККУРАТОВ
ЭТОТ ОГНЕННЫЙ, РАЗУМНЫЙ, ЖЕСТОКИЙ ШАР
Случилась эта история в феврале 1946 года над лесным массивом Вологодской области. Наш экипаж возвращался из дальней ледовой разведки на базу полярной авиации в Москве. Позади остались почти ежедневные, длительные полеты в морях Арктики и в высоких широтах океана. Мы были изрядно измотаны. Но задание было успешно выполнено, и мы испытывали вполне законное удовлетворение: добытые сведения о состоянии и подвижках льдов позволят ученым Арктического института составить ледовый прогноз на время навигации по Северному морскому пути. Итак, на своем большом четырехмоторном "Петлякове-8" мы возвращались домой. В кабине навигатора, которая находилась в носовой части корабля, нес вахту штурман первого класса Зубов, я занимал левое боковое сиденье в трех метрах сзади него. Вели самолет прекрасные опытные летчики командир корабля Задков и второй пилот Самохин. Под их кабиной располагалась рубка радиста, где сидел пятый член экипажа, наш "снайпер эфира" Олег Куксин. Полет протекал нормально. Шли в облаках, на высоте 1200 метров. Самолет не качало и не встряхивало. Температура за бортом была -14°. - Пойдем дальше на этой высоте или запросим новый эшелон? - обратился ко мне Зубов, показывая на наружный термометр воздуха, стекла которого слегка затуманились пленкой льда. - Думаю, что не нужно. Обледенение слабое и не прогрессирует. К выходу из облаков подготовь сигнальную ракету "Я свой".

И в этот момент возле его головы вспыхнул ослепительно белый шар и повис, пульсируя и покачиваясь. - Штурман, ты что? С ракетницей не умеешь обращаться? - закричал я, но в тот же миг в мозгу вспыхнула догадка: шаровая молния! Но откуда она взялась? Зима, грозы нет. Да и как шар мог оказаться в герметичной кабине самолета? Все это пронеслось в голове мгновенно, пока я, как зачарованный, глядел на пульсирующий сгусток огня. А он тем временем, повисев возле Зубова, плавно, словно нехотя, двинулся вдоль левой стороны кабины в мою сторону. Щурясь от резкого света, я инстинктивно прижался к стенке, стиснув в руке целлулоидную навигационную счетную линейку. Может, ударить по нему линейкой? Дьявольский клубок, все так же пульсируя и покачиваясь, приближался к моему креслу. До него оставалось каких-нибудь 30-40 сантиметров. Но тепла я не чувствовал, зато явственным было покалывание в верхней части головы под шлемофоном. В кабине резко пахло озоном. Ударить или нет? А вдруг он от удара взорвется, как тогда, в Могоче? Мышцы мои напряглись, вдоль позвоночника пробежал неприятный холодок. Мы оба, онемев, напряженно следили за странной и опасной "небесной гостьей".

Трудно сказать, сколько прошло времени, казалось, что очень много, как вдруг шар, меняя цвет на зеленовато-золотистый, стал медленно отходить от моей головы. Не шевелясь, одними глазами следил я за его движением. Снижаясь, он плавно плыл к входу в рубку бортрадиста. Там работал ничего не подозревающий Куксин. - Олег! Вырубай передатчик! - выходя из оцепенения, закричал я в ларингофон, поскольку знал, что контуры работающих радиостанций активно привлекают молнии. В этот миг шар подкатился под сиденье бортрадиста и взорвался со страшным грохотом. Ослепительные искры огня скрыли Олега. Черный, едкий дым наполнил обе кабины, телефонная связь оборвалась, и никто на мои вызовы не отвечал.

Почти вслепую, стараясь не дышать, я кинулся на второй этаж. - Немедленно, аварийно вниз! Нижняя кромка облаков, по метеоданным Няндомы, четыреста метров. Высота препятствий под облаками - двести сорок метров. - Что случилось? Где пожар? - кашляя от дыма, Задков жадно хватал воздух из открытого бокового иллюминатора. - Шаровая молния! Горит теплозвукоизоляция кабины радиста. - Откуда? Зима же, минус четырнадцать! - Задков перевел машину на резкое снижение, в ушах остро закололо от быстрой смены атмосферного давления. Если не загасим пожар, придется садиться на тайгу или болото... Спустился вниз, где Зубов и Куксин боролись с огнем. Втроем вскоре сбили пламя с горящей обшивки. - Олег, живем? - Живем, Валентин Иванович! Но ни дьявола не понимаю! Какое-то дикое замыкание. Главная рация и внутренняя связь вышли из строя,- торопливо объяснял он, словно чувствуя себя виноватым. - Под тобой взорвалась шаровая молния. - Молния? Откуда ей взяться?

Эфир был спокоен, в наушниках никаких потрескиваний, как бывает в грозу. - Посмотри на свое сиденье, ножки-то расплавлены! Этот шар прокатился мимо нас с Зубовым, но не тронул. Как ты себя чувствуешь? - Все нормально... - Быстро проверь предохранители внутренней связи! Олег покопался в распределительном щитке: - Порядок, связь есть, говорите. Вернувшись в свою кабину, я вызвал пилотов: - Командир, очаг огня ликвидирован. Высота - четыреста, земля не проглядывается. Снижение прекратить. Москва запросила о причине аварийного снижения. Радист объяснил, как было дело. - Какая шаровая молния? - после довольно продолжительной заминки передала Москва.- Вокруг на две тысячи километров никаких признаков грозы! Следуйте на ваш аэродром. Докладывайте состояние каждые пятнадцать минут.

На высоте 1100 метров облачность неожиданно кончилась. Лучи холодного зимнего солнца осветили штурманскую кабину. Я внимательно осмотрел ее. Все иллюминаторы и люки плотно задраены, нет ни одной щели. Плотно закрыто даже то небольшое отверстие, куда обычно вставляется ракетница. Я связался по телефону с пилотами: - Вы видели что-нибудь перед проникновением молнии в самолет? - Я вел машину вслепую, по приборам,- ответил Задков,- отвлекаться не имел времени. - А вы? - спросил я второго пилота. - Видел, как на правом крыле около ходового зеленого огня появился яркий белый шар. Я подумал, что произошло короткое замыкание электролампы, но вспышка не исчезла, как обычно бывает. Шар медленно пополз по лобовой кромке крыла и исчез под носовой частью машины. Я не успел ничего сказать по телефону: раздался громкий треск, и в пилотскую повалил черный дым, связь оборвалась, - Николай,- обратился я к штурману,- может, ты заметил, откуда выкатился шар? Ведь он появился прямо у твоих ног. - Я взял ракетницу, чтобы проверить, какого цвета в ней заряд. Но открыть ее не успел. В тот же миг вспыхнул слепящий белый шар. Он, как глаз дьявола, всматривался в меня, а потом поплыл к вам.

На земле шаровые молнии - явление достаточно обычное, встречаются в самой различной обстановке. Но в воздухе, в закрытой кабине самолета, да еще в зимних условиях, о таком за тридцать лет полетов я не слышал никогда! У меня возникло к тому же явное ощущение, что этот огненный шар, прежде чем взорваться, внимательно осмотрелся и после некоторого раздумья направился к радисту, точнее, к расположенному под сиденьем выходу выпускной антенны. Но почему он проследовал мимо антенн радиокомпасов к выходу жесткой антенны коротковолновой рации, на которой в это время работал бортрадист? На душе было тревожно. Невольно мы поглядывали на задраенные люки, на крылья самолета, на жесткие антенны, ожидая нового вторжения. Шаровые молнии я наблюдал и прежде. На земле они появлялись обычно или перед грозовым фронтом, или, что случалось реже, в зонах внутри массовых гроз. Однажды на командном пункте Могочинского аэродрома (Дальний Восток), когда после сильной грозы с ливнем и интенсивным полыханием линейных молний выглянуло солнце, мы раскрыли окно и вдруг увидели, как через открытую верхнюю часть окна в комнату влетел ослепительный белый шар. Какое-то мгновение он задержался над подоконником, а потом бесшумно, покачиваясь слева направо, направился к телефону в деревянном футляре. Аппарат висел на стене в трех-четырех метрах от окна. Шар достиг телефона и завис над никелированными чашечками звонка. Он то почти касался их, то поднимался на 10-15 сантиметров вверх. При этом его цвет менялся от белого до бледно-голубого. - Шаровая! - крикнул наш аэросъемщик Константинов и, схватив увесистую книгу, метко швырнул ее в блестящий шар. Раздался взрыв. Комната наполнилась дымом, резким запахом гари и озоном. Мы бросились к двери, но тут же вернулись. Огня в комнате не было, телефона на стене - тоже. Стол, табуретки и большая скамья были опрокинуты. На полу валялись оплавленные части телефона.
- Товарищ главный штурман,- прервал мои воспоминания Зубов,- через двадцать минут Москва. После посадки просят подрулить к штабу отряда. Ожидает специальная комиссия. На земле комиссия подтвердила факт проникновения молнии в самолет и те разрушения, которые она произвела. В бюро погоды были тщательно проверены прогностические и фактические карты погоды. В европейской части Союза гроз нигде не было обнаружено.

Еще один раз шаровая молния проникла в современный самолет, совершенно герметически закрытый, тоже на Трассе Москва- Архангельск и при сходных погодных условиях, но с температурой воздуха в ноль градусов.
Московский экипаж самолета "Ил-62" под управлением летчиков-испытателей Кляуса и Лебедева находился на высоте 2000 метров в сплошной облачности. Обильный снегопад и начавшееся обледенение завершали картину. Вдруг летчики увидели, как ярко-голубое пламя вырвалось из-под приборной доски пилотов. Одновременно раздался громкий, похожий на пистолетный выстрел сухой щелчок. - Как мне показалось,- рассказывал Кляус,- пламя в виде шара улетело через голову бортинженера Орлова в пассажирскую кабину. Как потом подтвердили инженеры-испытатели, находившиеся там в тот момент, яркий сгусток пламени пролетел через весь пассажирский салон и скрылся где-то в хвостовой части самолета. - Яркое пламя "гостьи" на какой-то миг ослепило меня, а когда я очнулся,продолжал Кляус,- то увидел, что товарищи, также испуганные, смотрят на меня. Хорошо, что лайнер шел под управлением автопилота. Все приборы работали исправно, но какой-то пронзительный, воющий звук рвался из-за приборной доски. При осмотре самолета обнаружили в носу рваную дыру, через которую мог пролезть взрослый человек, а в хвосте- небольшое отверстие, прожженное в металлической обшивке. Обгорел также обтекатель антенны локатора. Заключение комиссии: шаровая молния необычной, расплывчатой формы проникла в герметически закрытый лайнер.

Таинственные и непредсказуемые появления шаровых молний заинтриговали меня. Чтобы понять их происхождение, я целый год проработал на самолете, который разгонял грозовую облачность, угрожавшую градобоем виноградникам юга. С летчиком Сазоновым на самолете "Ил-14" мы пронизывали грозовые облачные башни, распыляя в них особые порошкообразные смеси. Облака конденсировались, дожди выпадали на землю, и тучи рассеивались. Сполна насмотрелся я на дикую и бесшабашную игру электрических разрядов, не раз замирало сердце, когда линейный разряд, ударившись в левое или правое крыло, пронизывал самолет и вылетал из противоположного. А ведь я прекрасно понимал, что все части самолета металлизированы, что самолет представляет как бы монолитный электропровод и удар молнии по такой конструкции не опасен. Однако привыкнуть к такому разряду оказалось очень трудно. В окружении линейных молний мы налетали сотни часов. Они были самых разнообразных форм и мощности, но шаровой разновидности нам увидеть так и не пришлось.

Пересказ случая с Кавуненко

Но вот в горах Западного Кавказа 17 августа 1978 года произошел трагический и загадочный случай. Пять альпинистов спускались с вершины горы Трапеция и остановились на ночлег на высоте 3900 метров. Вот что я услышал от мастера спорта международного класса по альпинизму В. Кавуненко, когда навестил его в госпитале. "Проснулся я от странного ощущения, что в палатку проник кто-то посторонний. Высунул голову из мешка и от удивления замер. Около метра от пола висел ярко-желтый шар размером с теннисный мяч. "Что это такое, откуда взялось?" - подумал я и хотел поднять тревогу. Но не успел я крикнуть, как шар исчез в спальном мешке Коровина. Раздался дикий крик, а огненный "пришелец" выскочил и начал плавно ходить над остальными спальниками, скрываясь по очереди то в одном, то в другом. И каждый раз следовал душераздирающий вопль спящего. Скованные непонятной силой, без движения, словно парализованные, мы лежали в своих мешках. Когда шар проник и в мой мешок, я почувствовал дикую боль, словно меня жгли сварочным аппаратом, и потерял сознание. Через какое-то время придя в себя, я увидел все тот же желтый шар, который методически, соблюдая только ему известную очередность, проникал в мешки и каждое такое посещение вызывало отчаянный человеческий крик. Так повторилось несколько раз. Положение было ужасное. Когда я внось пришел в себя, кажется, в пятый или шестой раз, дьявольского шара в палатке не было. Все еще находясь в мешке, я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Тело горело, оно все превратилось в очаг чудовищной боли. И опять я потерял сознание... В больнице, куда нас доставили вертолетом, у меня насчитали семь ран. То были не ожоги: куски мышц оказались вырванными до костей. В таком же состоянии были мои друзья Шитинин, Башкиров, Карпов. Пятого альпиниста, Олега Коровина, этот огненный шар убил. Возможно, от того, что его спальный мешок лежал на резиновом матраце и был изолирован от земли. В нашей палатке, зашнурованной изнутри, находились радиостанция, альпенштоки, свернутый трос и другие металлические вещи. Но шаровая молния не тронула ни одного предмета, изуродовав только людей. Странный это был визитер. Казалось, он сознательно, злобно, как настоящий садист, издевался над нами, предавая страшной пытке",- закончил свой рассказ Кавуненко. Я спросил у него, какая погода была в эту ночь. - Было облачно, но без признаков приближения грозы. Мы, оставшиеся в живых, не раз раньше видели, как появляются шаровые молнии в горных районах. И мы уверены, что пытке нас подвергло нечто иное. - А что же? - Не знаю. Шаровые молнии я наблюдал не раз. Они появлялись или перед грозой, чаще после нее и, как правило, быстро исчезали. А этот огненный шар находился в палатке и буквально издевался над нами. Нет, это была не шаровая молния. Это было что-то другое... К сожалению, никто из нас не заметил, когда и как этот грозный пришелец убрался восвояси. - Может быть, это была разновидность НЛО? - Право, не знаю. Все может быть. "Летающих тарелок" никогда не видел, хотя наслышан о них немало... Позже я познакомился с выводами специальной комиссии по этому трагическому случаю в горах Кавказа, которая признала все-таки в загадочном "пришельце" шаровую молнию. Вот таков строптивый и непонятный характер шаровой молнии. До сих пор, несмотря на множество научных гипотез, очень умных и, казалось бы, неопровержимых, не удалось мало-мальски убедительно объяснить ее происхождение и "цели" появления на земле и в воздухе.

Квант  >>  1994 год   >>   номер 5
Квант  >>  Статья по физике 

Капица П. , О природе шаровой молнии.

Повелитель молний
01:18 08.02.2014 / Наука
В Рязанском радиотехническом университете исследуют новые источники энергии

Профессор Рязанского радиотехнического университета Александр Власов выиграл конкурс на получение государственного заказа от Министерства образования и науки России. В рамках федеральной целевой программы ему на исследования было выделено 3,9 миллиона рублей. Власов построил установку, где рождаются искусственные шаровые молнии.

Установка под названием «ИНГИР-мега-15» занесена в федеральный реестр. Похожа она на обычный металлический шкаф, придвинутый к стене. Дверца его со стеклом, за которым на ярком свету – увесистые катушки, изгибающиеся провода. Пространство рядом с ней отгорожено от остальной части лаборатории деревянным шкафом, на крышке которого и лежит пульт для запуска эксперимента.

Деревянная мебель – это укрытие. Дело в том, что установка производит не только молнии, но и «гром». Взрыв при начале эксперимента раздается столь оглушительный, что доктору технических наук Власову и другим сотрудникам приходится удаляться в это укрытие да еще и уши затыкать. В общем, все – как во время обычной грозы. Рождающиеся в установке шаровые молнии фиксируются, впрочем, автоматически работающими фотоаппаратом, видеокамерой, кроме того, данные о них мгновенно поступают на мониторы присоединенных к установке компьютеров.

Выскочив из укрытия, Власов успевает понаблюдать за светящимися внутри установки шариками диаметром от 3 до 5 сантиметров. Те висят в воздухе в течение 1,6 секунды. Для науки такой срок жизни искусственных шаровых молний – достижение. Для мировой – особо подчеркнем – науки! Еще через секунду Власов садится к мониторам, начинает компьютерную обработку данных, приступает к вычислениям, подведению итогов очередного эксперимента, размышлениям – к обычной работе современного физика.

Молнии – один из видов плазмы. Гигантская ее энергия проявляется, в частности, в термоядерных реакциях – от этого, например, светится Солнце. Возможности использовать содержащуюся в плазме энергию много десятилетий волнуют человечество. Исследования Власова касаются не только самих шаровых молний, но и связи их с управляемой термоядерной реакцией. В результате этой управляемости источники энергии могут появиться неисчерпаемые. Кстати сказать, искусственные молнии, им получаемые, носят в науке и другое имя – плазмоиды.

Федеральная целевая программа, на деньги которой Власов сейчас ведет исследования, называется «Исследования и разработки по приоритетным направлениям развития научно-технического комплекса России». В данном случае интерес государства к шаровым молниям понятен: нефти на планете становится все меньше, наука должна думать о ресурсах для будущего.

Но есть в государственном интересе к исследованиям Власова и другая сторона – научные традиции должны возрождаться. Раньше интерес к явлению был так велик, что в 1990 году был создан Международный комитет по шаровым молниям. Причем наука в СССР находилась, что называется, на самых передовых рубежах. Еще бы! Ведь толчок исследованиям дал в свое время знаменитый ученый Петр Леонидович Капица. Во всяком случае, всесоюзные семинары по шаровой молнии по числу участников были сопоставимы с международными симпозиумами. Увы, вскоре финансирование этого направления науки было сведено к нулю. В 1992 году отечественный центр по шаровым молниям был закрыт – и это через два года после создания международного комитета.

Исследовать явление продолжали в России только энтузиасты-одиночки, среди которых – Александр Власов. Шаровые молнии увлекли его еще в 1968 году, когда он учился в Рязанском радиоинституте. В городе этой проблемой тогда не занимался никто, и после окончания вуза Власову пришлось заниматься другой наукой – созданием лазеров в оборонном НИИ газоразрядных приборов. Пошла обычная жизнь рязанского ученого: публикации статей в специальных журналах, забота о защите кандидатской диссертации – с одной стороны, женитьба, рождение троих детей, заботы об их пропитании, о получении квартиры – с другой стороны. В общем, заветной проблемой молний он занимался урывками, в свободное от работы и быта время.

Первую специальную статью по этой проблеме он опубликовал лишь в 1990 году в престижном научном журнале. А потом занимался популяризацией явления, публиковал доходчивые тексты: «Шаровая молния – природный ядерный реактор» в девятом номере центрального журнала «Техника молодежи» за 1992 год, «Шаровая молния – индукционный разряд в вихревом кольце?» в седьмом номере «Науки и жизни» за 2009 год, например.

Любопытно другое. С 1995 года Александр Власов стал уникальным для Рязани человеком. Он на свои деньги ездил за границу – но не за товарами, как «челноки», и не на отдых, как многие другие, а на международные симпозиумы по шаровым молниям. Сначала написал письмо такому же энтузиасту-одиночке, живущему в Ярославле, тот дал координаты видного зарубежного ученого, который, в свою очередь, пригласил Александра Николаевича в Лондон. Потом были голландский Эйндховен, бельгийский Антверпен, другие дальние города.

Чтобы добывать деньги для поездок и исследований, да и семью кормить, устроился в частную фирму, занимавшуюся изготовлением и продажей лазеров гражданского назначения. Параллельно Власов принимал активное участие в деятельности вновь созданного Российского комитета по шаровым молниям, руководит которым, кстати, профессор МГУ Владимир Бычков. Рязанец ездил на семинары и конференции по всей России, числился в их протоколах ученым секретарем, делал, как и за границей, доклады, выступал. Немаловажное значение для получения Власовым денег по федеральной целевой программе имело, например, его блестящее выступление на конференции по физике плазмы в Звенигороде в 2012 году.

Смысл энтузиазма Власова – борьба за научные традиции. Ученый только тогда талантлив, когда он занимается новыми явлениями. Ему, соответственно, необходимо тесное взаимодействие с коллегами, дискуссии с деятелями науки, имеющими самые разные взгляды на явление, знание о том, над чем они работают и что ими достигнуто.

Борьба была тем актуальнее для Власова, что научные традиции помогали ему работать всю жизнь. Благодаря тесному взаимодействию с учеными из Рязанского НИИ газоразрядных приборов его студенческая дипломная работа сразу переросла в статью в солидном научном журнале – в соавторстве с В.М. Гримблатовым (ныне – профессором Принстонского университета в США). Защищая кандидатскую диссертацию, Власов уже имел готовую докторскую. Ведь вокруг него работала целая научная школа, сделавшая когда-то Рязань лазерным центром СССР. Власов привык заниматься наукой в коллективе, потому и коллег, исследующих шаровые молнии, так страстно искал. К тому же прежнее научное направление пересекалось с новым: созданные в НИИ Власовым лазеры использовались для диагностики плазмы.

В РГРТУ профессор Власов пришел из частной фирмы в 2004 году – когда ситуация в науке стала в стране стабилизироваться. В его обязанности входит чтение студентам курса общей физики. Заветным же своим научным направлением он по-прежнему занимается в свободное от основной работы время, правда, теперь уже при поддержке государства.

Природная шаровая молния живет не более 10 секунд. Она опасна – взрывается то в казанском троллейбусе, залетев туда в 2008 году на остановке, то в квартирах, то на кораблях, то просто на свежем воздухе. Выделяет колоссальную энергию при небольших своих объемах. По мнению Власова, это «как раз та плазменная конфигурция, которая способна привести к термоядерному синтезу и помочь человечеству решить энергетическую проблему».

В журнале «Наука и жизнь» Власов добавлял: «Природа обычной, линейной, молнии давно установлена – это газовый разряд в виде грандиозной искры, «проскакивающей» между сильно заряженными грозовыми облаками или облаком и землей. Поскольку появление шаровой молнии связано с линейной, естественно предположить, что природа их сходна».

Гипотеза пока оправдывается. В установке под названием «ИНГИР-мега-15» Власов создает во время экспериментов магнитное поле с такой же амплитудой, как в линейной молнии. В результате появляются в установке светящиеся шарики-плазмоиды. Они, повторяю, живут 1,6 секунды. По современным научным меркам, это уже немало. В ближайшее время Власов намерен продлить их жизнь до 3 секунд. Тем самым, по его мнению, будет сделан очередной шаг к новым источникам энергии.

Зловещий барьер

(пер. Татьяны Науменко)

Глава 1

«Первую же пчелу, которая вздумает жужжать о том, что мед украли, тут же прихлопнут», — размышлял профессор Педер Бьернсен. Мысль была новой и, казалось бы, шутливой, но своим рождением она была обязана ужасающим фактам. Профессор провел длинными, тонкими пальцами по рано поседевшим волосам. Взгляд его странно выпуклых, горящих жутковатым огоньком, глаз был устремлен в окно кабинета, которое выходило на бурлившую транспортом стокгольмскую улицу Хёторгет. Но смотрел он вовсе не на транспорт.

«А первую корову, которая возглавит борьбу против дойки, ждет скорая смерть», — закончил он про себя. Стокгольм гудел и ревел, не ведая о нависшей угрозе. Профессор безмолвно застыл, погрузившись в мрачные раздумья. Вдруг взгляд его ожил, глаза расширились, в них мелькнуло узнавание. Медленно, неохотно он отошел от окна.

Двигался он так, как будто одним лишь усилием воли принуждал себя пятиться от чего-то страшного, что, незримо притягивая, манило его.

Вскинув руки, он тщетно попытался оттолкнуть от себя пустоту. В неестественно выпученных глазах, по-прежнему холодных и неподвижных, сверкало нечто неподвластное страху. Как зачарованные, они следили за чем-то бесформенным и бесцветным, ползущим от окна к потолку. Сделав нечеловеческое усилие, профессор повернулся и бросился бежать.

Не добежав до двери, он судорожно вздохнул, споткнулся. Падая, сведенной рукой схватил со стола календарь и стащил на ковер. Потом всхлипнул, прижал руки к сердцу и затих. Искра жизни угасла. Верхний листок календаря трепетал от загадочного, невесть откуда прилетевшего ветерка. На листке стояла дата: 17 мая 2015 года.

Когда полиция обнаружила Бьернсена, он был мертв уже часов пять. Медицинский эксперт невозмутимо констатировал смерть от сердечного приступа и на этом успокоился. Тщательно осматривая помещение, лейтенант полиции Бекер нашел на письменном столе профессора записку — весть с того света.

«Знание — опасная штука. Человек неспособен ежеминутно, весь день напролет управлять своими мыслями, а по ночам ежечасно следить за неподвластными ему сновидениями. Скоро меня найдут мертвым — это неизбежно. Тогда вы должны…»

— Что мы должны? — спросил Бекер. Ответа не последовало. Голос, который мог бы произнести зловещий ответ, умолк навсегда. Бекер выслушал доклад эксперта, потом сжег записку. «Профессор, как и многие его коллеги, на старости лет стал чудить, — решил он. — И не удивительно: груз ученой премудрости оказался ему не по силам. Официальный диагноз — сердечный приступ. Какие могут быть сомнения?»

Тридцатого мая доктор Гатри Шеридан размеренной дергающейся поступью робота вышагивал по лондонской Чаринг Кросс Роуд. Глаза его, похожие на холодные сверкающие льдинки, были неотрывно устремлены в небо, ноги механически мерили тротуар. Он напоминал слепого, следующего по знакомому до мелочей маршруту.

Джим Ликок увидел Шеридана, когда тот, как заведенный, шествовал мимо, но не заметил в нем ничего странного.

— Эй, Шерри! — крикнул он, подскочив к приятелю, и уже было собрался хлопнуть его по плечу, но внезапно застыл в смятении.

Оборотив к встречному бледное напряженное лицо, на котором, как сосульки в голубоватом полумраке, поблескивали глаза, Гатри схватил его за руку и затараторил:

— Джим, видит Бог, как я рад тебя видеть! — Он часто дышал, в голосе звучала настойчивость. — Джим, мне необходимо с кем-то поделиться, или я просто сойду с ума. Я только что открыл самый невероятный факт в истории человечества. Поверить в него почти невозможно. И все же он объясняет тысячу таких вещей, о которых мы только догадывались. Или вообще игнорировали.

— Ну и что же это такое? — скептически осведомился Ликок, вглядываясь в искаженное лицо доктора.

— Джим, я хочу сказать, что человек — не хозяин и не властитель своей души и никогда им не был. Он всего лишь домашняя скотина!.. — Шеридан вцепился в собеседника. Голос его сорвался, потом поднялся на два тона. В нем зазвенела истерическая нотка. — Я это знаю, слышишь, знаю! — Ноги его подломились в коленях. — Все кончено! — Он рухнул наземь.

Потрясенный Ликок поспешно нагнулся над упавшим, расстегнул ворот его рубашки, приложил руку к груди. И ничего не ощутил. Сердце, которое только что бешено колотилось остановилось — навек. Шеридан был мертв. Скорее всего, сердечный приступ.

В тот же день и час нечто очень похожее произошло с доктором Гансом Лютером. Несмотря на обманчивую полноту, он вихрем пронесся по лаборатории, стремглав слетел вниз по лестнице, промчался через холл. При этом он все время испуганно оглядывался через плечо, глаза его сверкали, как полированные агаты. Подбежав к телефону, он трясущейся рукой набрал номер «Дортмунд Цайтунг» и потребовал редактора. Глаза его были прикованы к лестнице, телефонная трубка, прижатая к уху, дрожала.

— Фогель, — завопил он, — у меня есть для вас самая потрясающая новость со, времен сотворения мира. Нужно оставить для нее место, много места, и поскорее, пока не поздно!

— Расскажите подробнее, — терпеливо предложил Фогель.

— Земной шар, опоясанный транспарантом, и на нем надпись: «Держитесь подальше!»

Покрывшись испариной, Лютер следил за лестницей.

— Ха-ха! — безжалостно ответил Фогель. Его крупное лицо на видеоэкране, установленном над телефонным аппаратом, выражало снисходительное понимание: он привык к чудачествам ученых.

— Нет, вы послушайте! — отчаянно закричал Лютер, вытирая лоб трясущейся рукой. — Ведь вы меня знаете. Знаете, что я не лгун и не трепач. И никогда не говорю ничего такого, что не мог бы доказать. Так вот, я утверждаю: ныне, а возможно уже целое тысячелетие наша несчастная планета... A-a-a! А-а-а!

Из повисшей на шнуре трубки раздался встревоженный крик:

— Лютер! Лютер! Что с вами?

Доктор Ганс Лютер не ответил. Медленно повалившись на колени, он поднял странно поблескивающие глаза к потолку, потом упал на бок. Медленно, очень медленно провел языком по губам — раз, второй. Смерть его наступила в зловещей тишине.

На видеоэкране дергалось лицо Фогеля. Из раскачивающейся трубки еще долго раздавался взволнованный писк, который здесь уже никто не мог услышать.

Билл Грэхем ничего не знал об этих, трех трагедиях, случившихся раньше Зато он знал про Мейо. Все произошло у него на глазах.

Дело было в Нью-Йорка Он шел по Западной. Четырнадцатой улице и вдруг, случайно взглянув на отвесную стену Мартин Билдинг, увидел, как мимо двенадцатого этажа пролетела человеческая фигура.

Раскинув руки, дергаясь и вращаясь, тело беспомощно, как мешок тряпья, падало вниз. Ударившись о тротуар, оно подпрыгнуло футов на девять. Раздался звук — нечто среднее между хрустом и хлюпаньем. Асфальт выглядел так, как будто по нему шлепнули гигантской окровавленной губкой.

Толстуха, шествовавшая навстречу Грэхему, застыла как вкопанная ярдах в двадцати от него. Уставилась на пятно и распростертое на асфальте тело. Лицо ее позеленело. Выронив сумочку, женщина опустилась на тротуар, закрыла глаза и что-то невнятно забормотала. Около сотни пешеходов образовали вокруг изувеченного трупа быстро сжимающееся кольцо. Толкаясь и напирая, они так и пожирали несчастного глазами.

Лица у трупа не было. Выше окровавленной одежды виднелась жуткая маска, по цвету похожая на взбитую чернику со сливками. Нагнувшись над телом, Грэхем не ощутил особых эмоций: на войне доводилось видеть и кое-что пострашнее.

Его сильные смуглые пальцы скользнули в липкий от крови жилетный карман погибшего и извлекли перепачканную визитную карточку. Пробежав глазами текст, Грэхем не удержался и тихонько присвистнул от удивления:

— Профессор Уолтер Мейо! Вот это неожиданность!

Но к нему сразу же вернулось обычное самообладание. Бросив последний взгляд на бренные останки, распростертые у его ног, он стал пробираться сквозь все прибывающую, бурлящую толпу. Вихрем миновав вращающиеся двери Мартин Билдинг, он устремился к пневматическим лифтам.

Пока круглая одноместная площадка стремительно несла его вверх, Грэхем, машинально вертя в руках карточку, старался разобраться в беспорядочных мыслях, роившихся у него в голове. Надо же! Чтобы такое случилось именно с Мейо…

На шестнадцатом этаже площадка подпрыгнула как мячик и со вздохом остановилась. Грэхем бросился по коридору и, добежав до двери, ведущей в лабораторию Мейо, застал ее распахнутой. Внутри никого не было. Все выглядело вполне чинно и мирно, никаких следов беспорядка.

На длинном тридцатифутовом столе громоздился сложный агрегат, в котором Грэхем узнал установку для сухой перегонки. Он пощупал реторты — холодные. Похоже, что эксперимент так и не начался.

Пересчитав колбы, он сделал вывод: аппарат предназначался для получения продукта шестнадцатой фракции. Затем открыл дверцу электрической печи и обнаружил исходное сырье — сухие листья. Судя по виду и запаху, это было какое-то лекарственное растение.

Ветерок, залегавший в широко раскрытое окно, шевелил бумаги на письменном столе. Грэхем подошел к окну, глянул вниз и увидел толпу, окружившую четверых в синей форме и безжизненное тело. К тротуару подруливал фургон скорой помощи. Грэхем нахмурился.

Оставив окно открытым, он торопливо просмотрел бумаги, разбросанные на столе покойного профессора, но не нашел ничего, что смогло бы удовлетворить его бесцельное любопытство. Еще раз мельком оглядел комнату и вышел. Спускаясь на лифте, он пронесся мимо двух полицейских, которые поднимались ему навстречу.

В вестибюле выстроилась шеренга телефонных кабин. Грэхем вошел в одну из них и набрал номер. На круглом экране появилось миловидное девичье личико.

— Хетти, соедини-ка меня с мистером Сангстером.

— Хорошо, мистер Грэхем.

Девушка исчезла, уступив место мужчине с тяжеловатыми чертами лица.

— Мейо умер, — напрямик выпалил Грэхем. — Выпал из окна Мартин Билдинг минут двадцать назад. Пролетел шестнадцать этажей и приземлился чуть ли не у моих ног. Узнать его невозможно — разве что по шрамам на руках.

— Самоубийство? — кустистые брови собеседника поползли вверх.

— На первый взгляд, похоже, — согласился Грэхем. — Только я так не думаю.

— Почему?

— Потому что я достаточно хорошо знал Мейо. Когда я работал инспектором по связям между учеными и Ведомством целевого финансирования США, мне пришлось регулярно встречаться с ним в течение десяти лет. Вы, может быть, помните, что я четыре раза выбивал ему субсидии для продолжения работы.

— Да-да, — кивнул Сангстер.

— Большинство ученых — вообще народ малоэмоциональный, — продолжал Грэхем. — Так вот, Мейо был, пожалуй, самым флегматичным из всех. — Он взглянул собеседнику прямо в глаза. — Поверьте мне, сэр, Мейо был просто не способен покончить с собой — во всяком случае, находясь в здравом уме.

— Я вам верю, — без тени колебания сказал Сангстер. — Что, по-вашему, нужно сделать?

— У полиции есть все основания считать это рядовым самоубийством. И я тут не могу вмешиваться: ведь у меня нет никаких официальных полномочий. Полагаю, нужно сделать все возможное, чтобы полиция не закрыла дело, пока не будет проведено самое тщательное расследование. Нужно проверить все до мелочей.

— Все будет так, как вы скажете, — заверил его Сангстер. Он придвинулся к камере, его грубоватое лицо на экране увеличилось. — Этим займутся соответствующие службы.

— Спасибо, сэр, — ответил Грэхем.

— Не за что. Вы занимаете свою должность именно потому, что мы всецело полагаемся на ваше мнение. — Он опустил глаза и стал рассматривать что-то на столе, остававшемся за пределами экрана. Послышался шелест бумаги, — Сегодня произошло нечто похожее на случай с Мейо.

— Что? — воскликнул Грэхем.

— Умер доктор Ирвин Уэбб. Мы имели с ним дело два года назад: субсидировали его, чтобы он смог закончить одно исследование. В итоге наше Министерство обороны получило самонастраивающийся оптический прицел, основанный на Принципе магнитного поля.

— Как же, прекрасно помню.

— Уэбб умер час назад. Нам позвонили из полиции, потому что у него в бумажнике нашли наше письмо. — Лицо Сангстера омрачилось. — Обстоятельства его смерти вызывают недоумение. Медицинский эксперт утверждает, что он умер от сердечного приступа, и в то же время он испустил дух, стреляя в пустоту.

— Стреляя в пустоту? — недоверчиво переспросил Грэхем.

В руке у него был пистолет, и он всадил две пули в стену своего кабинета.

— Ну и дела!

— С точки зрения благосостояния и научного прогресса нашей страны, — продолжал Сангстер, тщательно взвешивая каждое слово, — смерть таких талантливых ученых, как Мейо и Уэбб, имеет слишком большое значение, чтобы мы могли пустить дело на самотек, тем более что присутствуют некие загадочные обстоятельства. Случай с Уэббом представляется мне более странным. И я хочу, чтобы им занялись вы. Желательно, чтобы вы лично просмотрели все документы, которые после него остались. Возможно, там окажется какая-то зацепка.

Установленный в углу магнитофон с механической точностью фиксировал сведения, ставшие теперь общим достоянием.
– Господа, – начал Грэхем, – не так давно шведский ученый Педер Бьернсен вел поиски в неисследованной области науки; месяцев шесть назад его работа была успешно завершена: при этом обнаружилось, что границы человеческого зрения можно расширить. Этот блестящий результат ему удалось осуществить благодаря применению йода, метиленовой синьки и мескаля. И хотя до сих пор не вполне ясно, как именно данные компоненты реагируют друг с другом, сомневаться в их эффективности не приходится. Человек, прошедший обработку по прописи Бьернсена, способен воспринимать гораздо более широкий диапазон электромагнитных частот, нежели тот, что доступен обычному зрению.
– Насколько более широкий? – раздался недоверчивый вопрос.
– Расширение происходит только в одном направлении, – ответил Грэхем, – в сторону инфракрасного диапазона. Если верить Бьернсену, граница проходит в пределах ультракоротких радиоволн.
– Неужели тепловидение? – раздался голос с места.
– Вот именно, тепловидение и даже сверх того, – подтвердил Грэхем.
Повысив голос, чтобы перекрыть возникший ропот изумления, он решительно продолжал:
– Каким именно образом достигается подобный эффект – предстоит поломать головы вам, ученым. Но во всем этом есть еще один поразительный факт, буквально вытащенный на свет Божий благодаря открытию Бьернсена, факт, который не может оставить равнодушным ни меня лично, ни нашу страну, ни весь мир. – Он сделал паузу, потом заявил прямо, без обиняков: – Господа, наша Земля принадлежит другим, более высоко развитым существам!
Как ни удивительно, не последовало ни гневного протеста, ни скептических смешков, ни даже гула изумления. Что-то удержало собравшихся некое общее чувство открывшейся истины или, быть может, ощущение полной искренности говорящего. Так они и сидели, как статуи, застыв на своих местах, устремив на Грэхема потрясенные, завороженные, тревожные взгляды. На лицах было написано: новость превзошла их самые фантастические ожидания.
– Уверяю вас, все, что я сказал, – реальность, не вызывающая ни малейших сомнений, – заявил Грэхем. – Я сам видел этих тварей. Видел, как эти бледные и в то же время странно светящиеся голубые шары проплывали по небу. Два из них стремительно и бесшумно пронеслись надо мной, когда я крался по безлюдной тропе из лаборатории Бича, затерянной в горах между Бойсе и Силвер Сити. Один покачивался в воздухе над стратопортом Бойсе незадолго до отлета лайнера, который доставил меня сюда. Когда я прибыл в Вашингтон, то застал здесь целые дюжины их собратьев. Вот и сейчас над городом парят десятки; возможно, некоторые крутятся над зданием. Они предпочитают людские сборища. Весь ужас в том, что они скапливаются там, где нас много.
– Кто же они? – спросил сенатор Кармоди. Его пухлое лицо раскраснелось.
– Никто не знает. Они не дают времени, чтобы их как следует изучить. Сам Бьернсен полагал, что они вторглись на Землю из других миров, причем сравнительно недавно, однако он понимал, что это чистой воды догадка, поскольку данных для подтверждения гипотезы у него не было. Покойный профессор Мейо тоже склонялся к мысли, что это организмы внеземного происхождения, но считал, что они захватили и поработили нашу планету много тысяч лет назад. Доктор Бич, напротив, думает, что они коренные обитатели Земли, так же, как микробы. Бич говорит, что покойный Ганс Лютер пошел дальше других и, основываясь на наших физических несовершенствах, предположил, что они и есть истинные земляне, в то время как мы являемся потомками животных, которых они вывезли из других миров на своих космических кораблях-скотовозах.
– Скот-скот-скот! – пронеслось по залу. Собравшиеся выговаривали это слово так, как будто оно было бранным.
– Что еще известно об этих существах? – спросил кто-то.
– Боюсь, что очень немногое. Они ничуть не похожи на людей и, с человеческой точки зрения, настолько чужды нам, что не ясно, каким образом мы сможем найти что-то общее, что позволило бы достичь хоть какого-нибудь взаимопонимания. Они выглядят как светящиеся шары около трех футов в диаметре. Их живая, сияющая поверхность окрашена в голубой цвет, но лишена каких бы то ни было внешних признаков. Их нельзя снять на обычную инфракрасную пленку, но Бич изобрел новую эмульсию, с помощью которой их можно регистрировать. Радиолокаторы их не обнаруживают, очевидно, по той причине, что они поглощают радиоимпульсы вместо того, чтобы их отражать. Бич утверждает, что они любят роиться поблизости от антенн радиолокаторов, как ребятишки в жару вокруг фонтана. Он считает, что именно они натолкнули нас на изобретение локатора, чтобы тем самым ценою нашего пота доставить им еще одно непонятное удовольствие.
На лицах слушателей отразилось смешанное выражение изумления и страха. Грэхем продолжал:
– Установлено, что взамен зрения эти зловещие шары применяют экстрасенсорное восприятие, достигшее у них поразительного развития. Вот почему они всегда могли следить за нами, оставаясь для нас неуловимыми: ведь это шестое чувство независимо от электромагнитных колебаний. Кроме того, органы речи и слуха им заменяет телепатическая связь, а может быть, она лишь оборотная сторона того же электрасенсорного восприятия. В любом случае, они могут читать и понимать человеческие мысли, но только на близком расстоянии. Бич назвал их витонами, поскольку, судя по всему, они бесплотны и являются сгустками энергии. Они принадлежат не ж животному, не к минеральному, не к растительному миру, а к миру энергии.
– Ерунда! – взорвался один из ученых, обретя наконец какую-то опору в своей области науки. – Энергия не может сохранять такую компактную и уравновешенную форму!
– А как же шаровые молнии?
– Шаровые молнии? – вопрос застал критика врасплох. Он неуверенно огляделся и пошел на попятный. – Должен признаться, вы меня поймали. Этому феномену наука пока не дала удовлетворительного объяснения.
– И все же наука не отрицает, что молнии представляют собой компактную, временно уравновешенную форму энергии, которую невозможно воспроизвести в лабораторных условиях, – произнес Грэхем серьезно. – Может быть, это умирающие витоны. Не исключено, что эти существа смертны, как и мы с вами, каков бы ни был срок их жизни. А умирая, они рассеивают свою энергию на таких частотах, что внезапно становятся видимыми. – Вынув бумажник, он извлек несколько газетных вырезок. – «Уорлд Телеграм», 17 апреля: сообщение о шаровой молнии, которая влетела в дом через открытое окно и, взорвавшись, подпалила ковер. В тот же день еще одна молния, подпрыгивая, прокатилась по улице ярдов двести и исчезла, оставив после себя волну раскаленного воздуха «Чикаго Дейли Ньюс», 22 апреля: сообщение о шаровой молнии, которая медленно проплыла над лугом, проникла в дом, попыталась подняться по каминной трубе, а потом взорвалась, разрушив камин.
Спрятав вырезки, он усталым жестом пригладил волосы.
– Я позаимствовал эти вырезки у Бича. У него их целая коллекция за последние сто пятьдесят лет. Около двух тысяч статей, посвященных шаровым молниям и другим подобным феноменам. Когда их просматриваешь, зная то, что наконец стало известно, все выглядит совершенно иначе. Они перестают быть коллекцией устаревших сведений и становятся уникальной подборкой неоспоримых, исключительно важных фактов, которые заставляют нас удивляться: почему мы никогда не подозревали того, что открылось нам теперь. Ведь устрашающая картина все время была перед глазами, только нам не удавалось как следует сфокусировать изображение.
– Почему вы считаете, что эти существа, эти витоны – наши господа? – в первый раз подал голос Кейтли.
– Бьернсен установил это, наблюдая за ними, и все его последователи неизбежно приходили к такому же выводу. Мыслящая корова тоже могла бы довольно быстро уловить, чьему господству она обязана тем, что ее сородичи попадают на бойню. Витоны ведут себя так, как будто они – хозяева Земли, но ведь так оно и есть! Они и есть наши хозяева – ваши, мои, президента, любого короля, любого преступника, рождающегося на нашей планете.
– Черта с два! – выкрикнул кто-то из заднего ряда.
Никто не обернулся. Кармоди недовольно нахмурился, остальные не спускали глаз с Грэхема.
– Нам известно мало, – продолжал Грэхем, – но и это малое стоит многого. Бич убедился, что витоны не только состоят из энергии, но еще и зависят от энергии, питаются энергией – нашей с вами энергией! Мы для них – производители энергии, которых им любезно предоставила природа для удовлетворения аппетитов. Потому они нас и разводят, то есть побуждают к размножению. Они пасут нас, загоняют в хлев, доят, а сами жиреют на токах, идущих от наших эмоций, точно так же, как мы жиреем на соках, выделяемых коровами, которым даем корм, содержащий стимуляторы лактации. Покажите мне очень эмоционального человека, чья жизнь была бы долгой и здоровой – и вот вам витонская корова-рекордистка, обладательница первого приза!
– Вот дьяволы! – раздался чей-то возглас.
– Если вы, господа, поразмыслите над этим как следует, – продолжал Грэхем, – то поймете весь ужас создавшегося положения. Давно известно, что выделяющаяся в процессе мышления нервная энергия, как и реакция желез на эмоциональное возбуждение, имеет электрическую или квазиэлектрическую природу. Именно этими продуктами и питаются наши призрачные владыки. Они могут в любое время увеличить урожай, сея ревность, соперничество, злобу и таким образом раздувая эмоции – и вовсю пользуются этим. Христиане против мусульман, черные против белых, коммунисты против католиков – все они льют воду на витонскую мельнипу, все, сами того не сознавая, набивают чужое брюхо. Витоны выращивают свой урожай так же, как мы выращиваем свой. Мы пашем, сеем и жнем – и они пашут, сеют и жнут. Мы – живая почва, взрыхленная обстоятельствами, которые навязывают нам витоны, засеянная противоречивыми мыслями, удобренная грязными слухами, ложью и умышленным извращением фактов, политая завистью и подозрительностыо, дающая тучные всходы эмоциональной энергии, которые витоны потом пожинают серпами беды. Каждый раз, когда кто-то из нас призывает к войне, витоны приглашают друг друга на банкет!
Мужчина, сидевший рядом с Вейтчем, поднялся и сказал:
– Может быть, вы знаете, чем мы занимаемся. Мы уже давно пытаемся расщепить атом. Пытаемся найти способ достичь полного рассеяния субатомных частиц в первоначальную энергию. Пытаемся создать волновую бомбу. И если нам повезет, это будет еще та штучка! Даже одна небольшая бомбочка разнесет мир на куски. – Он облизнул губы и огляделся по сторонам. – Что же, по-вашему, нас витоны вдохновляют?
– Вы еще не получили вашу бомбу?
– Нет еще.
– Вот вам и ответ, – сухо сказал Грэхеж – Может быть, вы ее вообще никогда не получите. А если получите, возможно никогда ею не воспользуетесь. Ну, а если вы ее создадите и взорвете!..
Раздался громкий стук в дверь. Несколько человек вздрогнули от неожиданности. Вошел военный, что-то шепнул Кейтли и сразу вышел. Кейтли встал, лицо его побледнело. Он взглянул на Грэхема, потом обвел глазами собравшихся и заговорил медленно и серьезно:
– Господа, мне очень жаль, но только что стало известно: в двадцати милях к западу от Питтсбурга потерпел крушение «Олимпиец». – Голос его сорвался. Было видно, как он взволнован. – Много пострадавших, один человек погиб. И эта единственная жертва – профессор Бич!
Он сел. Вокруг поднялся встревоженный гул. Целую минуту в зале не утихало волнение. Слушатели переглядывались, испуганно посматривали то на экран, то на лихорадочно горящие глаза Грэхема.
– Еще один из посвященных ушел навсегда, – с горечью сказал Грэхем. – Сотый или тысячный – кто знает! – Он выразительно развел руками. – Мы нуждаемся в еде, но не бродим наугад в поисках дикого картофеля. Мы его выращиваем, улучшаем, исходя из того, каким, по-нашему разумению, должен быть картофель. Вот и клубни наших эмоций, видно, недостаточно крупны, чтобы насытить властелинов Земли. Их нужно растить, удобрять, культивировать по правилам тех, кто тайком возделывает наше поле.
Вот почему мы, люди, которые в остальном достаточно разумны и даже настолько изобретательны, что порою сами поражаемся силе своего ума, не способны управлять миром так, чтобы это делало честь нашему интеллекту! – выкрикнул он, потрясая перед ошеломленными слушателями увесистым кулаком. – Вот почему сегодня мы, которые могли бы создать невиданные в истории человечества шедевры, живем в окружении жалких памятников нашей собственной страсти к разрушению и не способны построить мир, покой, безопасность. Вот почему мы достигли успехов в естественных науках, во всех порождающих эмоциональный отклик искусствах, во всевозможных возбуждающих затеях, но только не в социологии, которая с самого начала была в загоне.
Широким жестом он развернул воображаемый лист бумаги и сказал:
– Если бы я показал вам микрофотоснимок лезвия обыкновенной пилы, ее зубцы и впадины дали бы график, прекрасно воспроизводящий волны эмоций, которые с дьявольской регулярностью сотрясают наш мир. Эмоции – посев! Истерия – плод! Слухи о войне, подготовка к войне, войны, которые то и дело вспыхивают – кровавые и жестокие, религиозные бдения, религиозные волнения, финансовые кризисы, рабочие стачки, расовые беспорядки, идеологические демонстрации, лицемерная пропаганда, убийства, избиения, так называемые стихийные бедствия, а иначе – массовые истребления тем или иным вызывающим эмоциональный подъем способом, революции и снова войны.
Все так же громко и решительно он продолжал свою речь:
– Подавляющее большинство обычных людей всех рас и вероисповеданий больше всего на свете инстинктивно жаждет мира и покоя – и все же наш мир, населенный в основном трезвыми, разумными людьми, не может утолить эту жажду. Нам не позволяют ее утолить! Для тех, кто на шкале земной жизни занимает верхнюю отметку, мир, истинный мир – голодное время. Им нужно любой ценой получить урожай эмоций, нервной энергии: чем больше, тем лучше, и по всей Земле!
– Какой ужас! – вырвалось у Кармоди.
– Когда вы видите, что мир терзают подозрения, раздирают противоречия, изнуряет бремя военных приготовлений, будьте уверены: приближается время жатвы – чужой жатвы. Эта жатва не для вас и не для нас, ибо мы всего лишь жалкие недоумки, чей удел – быть отогнанными от кормушки. Урожай не про нас!
Он весь подался вперед – подбородок агрессивно выпячен, горящие глаза устремлены на слушателей.
– Господа, я пришел дать вам формулу Бьернсена, чтобы каждый мог проверить ее на себе. Возможно, кое-кто из вас думает, что я просто-напросто нагоняю на вас страх. Боже, как бы я хотел, чтобы все это оказалось заблуждением! Скоро и вы захотите того же. – Он усмехнулся, но усмешка получилась жесткой и совсем не веселой – Я прошу, нет, требую, чтобы мир узнал всю правду, пока еще не поздно. Никогда человечеству не изведать покоя, никогда не построить рай на земле, пока его общую душу гнетет это страшное бремя, пока его общий разум растлевается с самого своего рождения. Наверняка наше оружие – правда, иначе эти твари никогда не пошли бы на такие крайние меры, стараясь, чтобы она не вышла наружу. Они боятся правды, значит, мир должен эту правду узнать. Необходимо открыть миру глаза!
Он сел и закрыл лицо руками. Оставались еще кое-какие факты, которые он не мог им сообщить. Да и не хотел. Еще до утра некоторые из них обретут способность проверить истинность его утверждений. Они взглянут в грозные небеса – и кто-то из них погибнет. Они умрут, крича от страшной правды, проникшей в их умы, от ужаса, стиснувшего их бешено колотящиеся сердца. Напрасно будут они питаться отбиться или убежать от невидимого врага. Все равно им суждено умереть, лепеча бесполезные слова протеста.

UFO подают знак?

Владимир Рощупкин

Об авторе: Владимир Тимофеевич Рощупкин - кандидат политических наук.

Тэги: нло, послание

Тема неопознанных летающих объектов по-прежнему представляет интерес для широкой аудитории. Об этом свидетельствует и реакция читателей «Независимого военного обозрения» на статью «Мировая премьера» НЛО: факты и акты», опубликованную в еженедельнике 28 февраля с.г. Причем нередко в нескольких письмах, полученных редакцией, содержался вопрос: в каком регионе планеты НЛО появляются чаще всего? И как на это реагируют местные военные?

ОГНЕННЫЕ ШАРЫ

Недавно в крупном перуанском городе Куско состоялся 3-й Всемирный конгресс уфологов (специалистов по неопознанным летающим объектам). Но еще до начала работы он привлек к себе внимание многих зарубежных СМИ. Дело в том, что начало работы форума было отмечено падением крупного метеорита на территорию Перу, неподалеку от озера Титикака. Пораженные знатоки феномена НЛО (английская аббревиатура – UFO, испанская – OVNI) восприняли случившееся как символическое послание инопланетян.

Участниками конгресса стали специалисты из Англии, Аргентины, России, Коста-Рики, многих других стран. В числе организаторов была и эзотерическая группа «Чудесное явление «Альфа и Омега». Подобно другим аналогичным организациям, она занята выявлением, классификацией и регистрацией всех случаев появления НЛО, а также работой по массовой адаптации человеческого сознания к тому неизбежному в жизни Земли событию, когда инопланетяне, как говорится, во всей красе предстанут перед родом людским.

Но это – дело будущего. Что же касается настоящего, то участники конгресса узнали новые факты появления НЛО, особенно вдоль Тихоокеанского побережья Американского континента. Именно здесь активность неопознанных летающих объектов всегда была очень высокой. Однако обо всем по порядку.

В ночь на 16 сентября 2007 года жители перуанской области Дезагуадеро (провинция Пуно) заметили в небе огненный шар, который с оглушительным грохотом врезался в землю вблизи городка Каранкас. Власти Перу отправили на место падения несколько специальных комиссий. Специалисты осмотрели кратер шириной 30 м и глубиной 6 м, изучили осколки.

По свидетельству чиновника Марко Лимаче, «из кратера вытекала кипящая вода со скальными частицами, а вокруг нашли пепел». В интервью перуанскому радио сотрудник местного отдела здравоохранения Хорхе Лопес сказал, что «падение метеорита не прошло даром для здоровья местных жителей, которые побывали на месте необычного события: они жаловались на головные боли и рвоту, вызванные «странным запахом». Семеро полицейских, которые поспешили на вызов, также заболели, сообщило агентство Франс Пресс. Им срочно потребовался вначале кислород, а затем и госпитализация.

А вот выдержки их аргентинские хроник космических визитов. 19 января 2007 года жители поселка Кампо-Кихано в провинции Сальта наблюдали странное явление: огромный огненный шар угодил в склон горы и взорвался. При этом, как сообщали власти, никакие самолеты военно-воздушных сил и гражданской авиации в этом районе не летали, авиакатастрофы не зарегистрированы. Свидетели происшествия считают, что этот объект имеет космическое происхождение.

В то же время аргентинец Рикардо из аргентинской провинции Санта-Фе сообщил, что многократно в предрассветные часы он и члены его семьи наблюдали в небе неопознанные летающие объекты. А в последний раз НЛО появился в небе в разгар дня! В северной стороне неба отчетливо был виден очень блестящий серый цилиндр, двигавшийся с громадной скоростью.

ИНФОРМАЦИЮ ПЕРЕДАВАЛИ АМЕРИКАНЦАМ┘

НЛО не обходят стороной и соседнюю Чили. Приведем один случай, который заставил учащенно биться сердца чилийских уфологов. Вечером 16 февраля 2001 года, когда стало темнеть и на небе засверкали первые звезды, в окрестностях городка Ангол (в 1100 км к югу от столицы страны Сантьяго), сообщила газета «Ультимас нотисиас», Ингрид Сперберг, Патрисио Вальехос и Мария Кристина Сепульведа решили полюбоваться пейзажами со смотровой площадки Лас-Пиньяс. Они припарковали автомашину в 300 м от металлических ворот Лас-Пиньяс, чтобы немного пройтись пешком.

Но сделать им удалось только несколько шагов. Из-за невысокого кустарника метрах в 150 возник ослепительный луч света, буквально вонзившийся в темно-синее небо. Затем луч превратился в радужный веер, который начал медленно передвигаться в горизонтальном направлении. Через несколько мгновений этот «веер» неожиданно закрылся и ослепительный луч трансформировался в светящуюся сферу бело-лилового цвета диаметром в 2–3 м. Она зависла низко над землей, затем плавно развернулась и исчезла за горной грядой.

В этот момент внимание изумленной троицы привлек странный металлический перестук. За железными воротами появились два черных силуэта «ростом» примерно в 1,2–1,3 м, которые стали приближаться к решетке. «Вначале мы подумали, что это дети, – рассказала Ингрид Сперберг. – Но по мере того как эти две фигуры стали приближаться к нам, мы ясно увидели, что они были без рук и ног, странные непроницаемые силуэты, скорее биологическая масса, которая не шла, а ползла в нашу сторону». Одна из фигур «просочилась» сквозь решетку, но после нескольких секунд «раздумий» вернулась назад точно таким же способом. При этом можно было ясно услышать что-то наподобие невнятной, нечленораздельной «речи». Однако тут нервы подвели «контактеров». Они бросились к автомашине и покинули смотровую площадку.

По оценке чилийского уфолога Рауля Гахардо, это был самый сенсационный факт из всех, которые он зафиксировал за 35 лет своей исследовательской деятельности. Вместе с тем он подчеркнул, что в чилийском районе Ангол за последние три года отмечается активизация НЛО. Как правило, они возникают совершенно неожиданно из труднодоступных мест, взлетают на полтора-два километра вверх и затем стремительно уносятся в южном направлении. Особенно часто подобные феномены фиксируются в этом районе между октябрем–мартом.

Кристиан Риффо, известный специалист по НЛО, подтвердил в коротком интервью газете «Ультимас нотисиас», что неопознанные летающие объекты «посещали» Ангол не менее 60 раз за последнее время. Не исключено, что эти «визиты» связаны с периодическими «разрядами» ионизированного газа – продукта активной деятельности земных недр – в зоне Ангола. Взаимосвязь между появлениями НЛО и этими «разрядами» еще предстоит установить.

Между тем из недавно рассекреченных документов Разведывательного управления Министерства обороны США (РУМО) выяснилось, что чилийские военные в 1950–1980-е годы «делились» с коллегами из Пентагона секретной информацией о появлении в воздушном пространстве своей страны неопознанных летающих объектов. По сообщению крупнейшей чилийской газеты «Меркурио», в этих документах упоминаются случаи появления НЛО над городами Арика, Икике, Антофагаста, Чаньяраль, а также в зоне Мининко в Восьмом регионе. Кристиан Риффо, директор «Овнивисьон», частной чилийской организации, занимающейся феноменом НЛО, заявил в связи с этим, что рассекреченные документы свидетельствуют о той многосторонней помощи, которую ВВС Чили оказали Соединенным Штатам в прояснении загадок неопознанных летающих объектов.

Что ж, интерес американских ученых и военных к UFO в небесах Чили понятен: здесь они получили постоянную прописку. Причем самые «качественные» и хорошо документированные «явления НЛО народу» были зафиксированы в воздушном пространстве именно над этой латиноамериканской страной.

А как обстоят дела в Венесуэле, отличающейся ныне особо бурной политической жизнью? В последние годы о появлении «летающих тарелок» здесь сообщалось редко, наверное, потому, что в эпоху боливарианских реформ не до космических гостей. Однако стоило конфликтам внутри страны временно затихнуть, как авторитетные уфологи напомнили о своих наблюдениях. Недавно ими было зафиксировано несколько неопознанных летающих объектов над венесуэльской столицей и на посадочных площадках, расположенных на горе Авила, отгораживающей Каракас от Карибского моря.

Специалист-уфолог Марта Розенталь кропотливо собирала свидетельства очевидцев, видеоматериалы, сама вела наблюдение бессонными ночами. Итогом ее работы стала публикация книги «Звездные братья». Труд об инопланетянах также готовит Андрес Гонсалес, который сумел установить места базирования неопознанных летающих объектов в Венесуэле. Еще немного, отмечают местные СМИ, и наша страна перехватит пальму первенства по изучению «феномена НЛО» у авторитетных чилийских экспертов.

Происходит ли, однако, нечто подобное севернее Венесуэлы? Как сообщило Cи-эн-эн, конце 2003 года Объединенное командование аэрокосмической обороны Северной Америки (НОРАД) расследовало обстоятельства появления в ночь на 28 ноября в небе над островами Карибского моря Теркс и Кайкос инверсионного следа неизвестного происхождения. Далее он шел на северо-запад по направлению к США. В воздух с нескольких авиабаз были подняты истребители, которым была поставлена задача перехватить и идентифицировать объект, оставивший след. Однако он не был обнаружен. Как указывается в сообщении Пентагона, НОРАД продолжил расследование. Но затем в военном ведомстве по этому поводу как воды в рот набрали┘

ЭКВАДОРСКИЙ ТРАФИК

Но в Латинской Америке есть страна, которую НЛО «навещают» особенно «охотно». Речь идет об Эквадоре, где частотность фиксирования пролетов неопознанных летающих объектов самая высокая в регионе. Возможно, потому, что именно через ее воздушное пространство проходит основной «космический коридор» UFO-трафика. Наверное, по этой причине в Эквадоре особенно много людей, упорно пытающихся разгадать секреты феномена НЛО. Среди них наиболее известен Хайме Родригес, автор книг и телефильмов, посвященных «тарелкам», «дисколетам», «плазменным эффектам» и т.п.

Сеньор Родригес даже обратился к нынешнему президенту страны Рафаэлю Корреа с необычной просьбой: открыть ему доступ в секретные военные архивы. Он уверен, что там хранятся сотни и тысячи свидетельств активности внеземных пришельцев. Родригес просил о том же и прежних эквадорских президентов, но неизменно получал отказ. Однако на сей раз ему повезло: Рафаэль Корреа дал указание военным помочь энтузиасту в его поисках.

Помимо этого ученый получил право на интервью с теми военными, которые были очевидцами загадочных явлений в небе и на земле Эквадора. Судя по всему, президент Корреа сам давно интересуется «внеземными проблемами» и теперь решил с помощью Родригеса – прежде всего как глава государства – выяснить: представляют НЛО реальную угрозу национальной безопасности или нет?

Что же касается упомянутой организации «Альфа и Омега», то ее представитель уверенно заявил: «Инопланетяне – наши старшие собратья. Всех землян, с которыми они вступали в контакт, инопланетяне уверяли, что никогда не позволят себе враждебных действий негуманного характера». Правда, кому конкретно космические пришельцы это говорили, «альфаомеговец» не раскрыл┘

Кунсткамера аномалий

От 40 до 60 огненных шаров, по виду метеоритов, но двигавшихся столь медленно, что их можно было наблюдать целых 40 секунд, прошли над Канадой и Атлантическим океаном 9 февраля 1913 года. Из более чем 140 описаний У. Ф. Деннинг установил, что весь путь, вдоль которого их видели, составляет 5500 миль или примерно четверть земной окружности. Он решил, что шары двигались по околоземной орбите.

Точка расхождения метеоритов и формирования метеоритного «дождя» (известная под названием «радиант»), согласно теории, должна перемещаться по небосводу точно так же, как и Земля – по своей чуть неправильной орбите вокруг Солнца. Однако У. Ф. Деннинг, неоднократно наблюдавший метеориты и даже проследивший их радианты на конец XIX – начало XX века, обратил внимание на то, что «дожди», судя по всему, появляются из одного участка неба ночь за ночью, месяц за месяцем.

В 1913 году он заявил в журнале «Обсервейтори»: «Некоторые астрономы, осознавая непреодолимые трудности в объяснении „радианта“, просто отказываются обсуждать такие случаи, называя их недоказанными и подозревая, что само понятие возникло из смешения последовательных, но всё же раздельных метеоритных „дождей“ из разных направлений, просто в результате ошибок. Но подобные скептики добровольно отказываются от очень правдивых и убедительных свидетельств, поддерживающих гипотезу о фиксированном „радианте“ метеоритов. Следовательно, на небе существует нечто поддерживающее его стабильность, и хотя результаты прежних попыток вычислить „радиант“ не приняты всеми учёными. Тем не менее, нужно признать, что никакие наблюдения не будут удачными при простом мысленном стирании его с небосвода».

Сегодня мы знаем о метеорах намного больше, но загадка Деннинга остаётся нерешённой. Большинство метеоритных «дождей» ведут себя, как им и положено, их «радианты» перемещаются по небу, и доминантная траектория сдвигается от ночи к ночи, в то время как Земля проходит через кружащийся по орбите «космический мусор», – но до сих пор нет приемлемого объяснения, почему всё-таки с некоторыми «дождями» происходит иначе.

А теперь перенесёмся из балтийской Эстонии в холодную северную тундру, где даже временные места обитания человека могут оказаться беспокойными. Именно о таком случае летом 1996 года сообщил житель Воркуты М. А. Уляшев. К сожалению, Михаил Алексеевич не написал, когда это с ним было. Вот что он рассказывает:

"Как-то вечером, а вечера в Арктике очень длинные, так как в полярную ночь солнце вовсе не появляется на горизонте, двое из нашей геофизической партии рассказали мне весьма пикантную историю. Они в один голос утверждали, что из окна дощатого домика, где мы сидели возле печки и пили чай, они видели малиново-красный шар, приплюснутый к земле, и этот шар Двигался. Когда же они решили подойти поближе к неизвестному объекту, то шар начал подниматься и улетел за горизонт. Тогда я поинтересовался, а не выдавал ли в этот день начальник партии спирт для технических нужд? В геофизических поисковых партиях очень много точных приборов, требующих тщательной чистки и регулировки перед работами. Геологи отметили, что в этот день они действительно получали спирт, протирали и чистили приборы. Тут я не выдержал и громко расхохотался. «С пьяных глаз можно увидеть не только малиновый шар, но и кривоногих чёртиков», – сказал я им вполне серьёзно. Они недоуменно посмотрели на меня и обиделись. С тех пор мы поссорились на этой почве. Дело происходило в балке – домике на полозьях под номером четыре.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ЧУДЕСА С НЕБА

Сияние неба сопровождало землетрясение 23 августа в Сполдинге и 30 сентября в Нортхэмптоне.  Доктор  Доддридж  сообщил  об огненных  шарах,  замеченных  в  то утро,  о красном небе на следующую ночь, а еще через одну ночь в небе появилось "самое прекрасное сияние, которое он когда-либо видел".

"Великое множество светящихся сфер наполнили воздух в день  булонского землетрясения  во  Франции  1779 года" (Феликс Сестье.  Из трактата "О молнии").

"Шар огня и яркого света"  сопровождал  ураган  который  обрушился  на Англию  2  сентября  1786  года' Если это была шаровая молния,  то она оказалась необычайно длительной,  оставаясь в виду целых 40  минут"
(Чарлз Форт. "Полная книга Чарлза Форта").

8 декабря 1847 года в Форест-Хилле,  штат Арканзас, США, с утра стояла тишина.  Но приблизительно в три часа пополудни  неожиданно  появились облака,  похожие на "твердое руно черного цвета,  освещаемые откуда-то
сверху красным цветом,  как будто множеством факелов".  Громкий  взрыв потряс дома, раскачал язык церковного колокола, и некое горящее тело с бочку величиной рухнуло на землю сразу за городом,  проделав  в  земле
дыру  в восемь футов глубиной и более чем два фута в диаметре.  На дне образовавшейся ямы, где пахло серой и было так жарко, что налитая вода закипала,   обнаружился   кусок   скалы.  Через  двадцать  минут  небо
прояснилось и снова засияло солнце.

Было ли происшествие в Форест-Хилле связано с падением метеорита? Если признать  это,  то  остается  необъяснимым появление предварявших весь разыгравшийся спектакль таинственных облаков - ведь метеорит  проходит сквозь  атмосферу  за  какие-нибудь  несколько секунд и никак не может повлиять на нее в зоне близкой к своему пути,  тем более на расстоянии в сотни миль. Может быть, молния спекла почву в твердую массу, оказавшуюся на дне ямы? Такие камни, известные под именем фульгуритов, не так уж и необычны,  но о достигающих величины хорошей бочки до  тех пор никто не слышал.

Раскаленный смерч пронесся летом 1869 года по всему  графству  Читхем, штатТеннесси, США. В прессе того времени появилось такое его описание:
"На ферме Эдварда Шарпа, в пяти милях от Эшленда, вдоль соседнего леса прошло нечто вроде урагана,  срывая листья и мелкие ветки с деревьев и сжигая их в подобии пылающего цилиндра,  который двигался со скоростью
пять миль в час и рос во время пути.  Он пролетел над тем местом,  где паслись лошади,  и опалил волосы на гривах и хвостах до самых  корней;
затем двинулся к дому,  прихватив по дороге стог сена.  Казалось,  что жар внутри смерча возрастал, пока он двигался, и когда он достиг дома, то  дранка  на  кровле немедленно вспыхнула по всей площади здания,  и
через десять  минут  все  жилище  оказалось  объятым  пламенем.  Затем высокая  колонна  теплорода  (химическая  "субстанция" огня,  согласно теории,  которая снова вошла в моду в 1869 году.  -  Ред.)  продолжила
движение к пшеничному полю, которое только недавно сжали, и сожгла все стога, которые встретила на своем пути. Миновав поле, смерч отправился к перелеску вдоль реки. Зеленые листья на деревьях обратились в золу в
полосе шириной в 20 ярдов вдоль следования урагана по прямой линии  до Кумберленда.  Когда  столб  огня  достиг  воды,  то  внезапно  изменяя направление  и  отправился  вниз  по  реке,  оставляя  колонну   пара,
поднимавшегося к облакам на протяжении полумили,  до тех пор,  пока он не погас окончательно.  Не менее 200 человек наблюдали это странное из страннейших явлений,- и все в главном рассказывали о нем одно и то же.
Фермер Шарп остался благодаря ЭТОМУ огненному пожирателю без  жилища,  и  обе  его  посевные  площади  так
пострадали,   что   ничего  хорошего  ожидать  от  них  в  будущем  не приходится.  Несколько цветущих деревьев в  лесу  по  пути  следования урагана загорелись и продолжают гореть до сих пор".

"Нечто, что  могло  быть  шаровой  молнией",  явилось  одной женщине в Ременхеме,  Англия,  зимой 1871 года.  "Обои  и  мебель  в  комнате...внезапно вспыхнули розовым светом, который постепенно становился алым,
переливаясь   от   ярко-золотого    до    оранжевого,    лилового    и темно-фиолетового".   Женщина  выглянула  в  окно  и  увидела  "пузыри воздуха" в несколько дюймов диаметром,  которые болтались невысоко над
поверхностью снежного покрова.  Изнутри они переливались точно теми же цветами,  что и предметы в комнате,  и подпрыгивали вверх и вниз, пока ветер не отнес их в другое место.  Не было видно никаких электрических
искр, и не чувствовалось озона.

Одна буря,  случившаяся  в  1880 году близ Кларенса,  что в Швейцарии, была  особенно  ужасной.  Вот  что  отметил  корреспондент  лондонской "Тайме":  "...жуткий  раскат  грома потряс дома в Кларенсе и Тавеле до основания.  В тот же миг прекрасное вишневое дерево рядом с  кладбищем было  поражено молнией.  Группа крестьян,  работавших на винограднике, застыли на месте,  Увидев,  как электрическая "жидкость" заиграла  над девочкой,  собиравшей  вишни  и  уже  отошедшей  от  дерева  Шагов  на тридцать. Ее буквально завернуло в огненное одеяло.
Виноградари в  ужасе  бросились  прочь.  Шесть  человек  на  кладбище, разделившиеся  на  три  группы,  скрылись в светящемся облаке,  причем никто из них не был ближе чем на 250 шагов к вишне.  Их ощущения  были таковы,  как будто им в лица бьет град или мелкие камешки, а когда они прикасались друг к другу, то между их пальцами пробегали электрические искры.  В  то  же самое время люди видели,  как столб огня опустился в
направлении  Ле-Шатляр,  и  впоследствии   очевидцы   присягали,   что явственно  слышали,  как  электричество  пробегало  по железной ограде кладбища... Ни девочка, ни люди на кладбище, ни виноградари совершенно
не  пострадали...  Единственным  неудобством,  которое они испытывали, были неприятные ощущения в суставах,  как будто их очень сильно  трясло, ощущения,  которые не уходили и оставались более или менее сильными на
протяжении нескольких часов...  Ствол вишневого дерева  раскололся  на мелкие части, будто был взорван изнутри динамитом".

Четыре человека 23 июля 1885 года пережили нечто необычайное на  шоссе в Девидсон-Мейнс,  в пригороде Эдинбурга, Шотландия. Один из них потом рассказал  следующее:  "Мы  увидели,  как  слабо   светящееся   сияние
появилось  на  земле  в  тридцати  ярдах  от  нас  вниз по шоссе.  Оно двигалось   к   нам   каким-то   волновым   движением   со   скоростью приблизительно  тридцать  миль  в час и через мгновение словно укутало
нас. В моей левой руке, опущенной вниз, я ощутил то же самое, как если бы  получил  электрический  удар  от  слабой  гальванической  батареи. Примерно через три минуты мы услышали раскат грома..."

Другой из четверых очевидцев говорил,  что наблюдал нечто  похожее  на светящееся облако, перемещавшееся по шоссе скачками-волнами. Когда это нечто достигло группы людей,  то поднялось над землей и прошло  поверх
двоих  из них,  отбрасывая на их плечи призрачный свет...  Оказавшийся неподалеку  садовник  заметил  вспышку  молнии  несколько   сбоку   от светящегося  облака.  Он  также  утверждал,  что  верхняя часть облака
находилась в фугах трех-четырех от земли,  и  когда  оно,  поднявшись, проходило  над  головами  людей,  садовник  ясно увидел одного из них, освещенного сиянием...

Лето 1902  года  принесло в Австралию засуху и пылевые бури,  а ветра, дувшие на торговых путях,  поднимали так много пыли,  что сообщение  с Малайским  архипелагом  оказалось  сильно  затрудненным.  12 ноября на
целый  континент  обрушился  град  огненных  шаров.  Пыль  в   воздухе сгустилась  до того,  что обитатели Сиднея были вынунедены вывесить на улицах фонари.  О взрывающихся шарах - метеоритных,  электрических или
каких-то еще - сообщали из Парраматты и Каркоара.

20 ноября  Чарлз  Тодц  целых  четыре минуты наблюдал огненный шар над Аделаидской обсерваторией;  любой метеор, если бы он двигался со столь малой  скоростью,  не  смог бы раскалиться докрасна.  (Винсент Гаддис,
"Таинственные огни и сияния").

Молния во  время  грозы  9  июля 1923 года оставила на Деревянном полу одной лондонской конторы бесцветный отпечаток корзины для  мусора.  На изображении  корзины  были ясно различимы даже контуры ивовых Прутьев.
Контора представляла собой застекленную стройку, расположенную  между  Двух   больших   зданий   принадлежащих
богатому  торговцу.  Об отпечатке никак нельзя было сказать наверняка, возник он благодаря удару молнии или ее интенсивному свету.

Звуковое сопровождение  северного  сияния  было  зафиксировано   зимой 1925/26  года  на  арктическом  побережье  к  северу  от  мыса  Принца Уэльского.  Кларк М. Гарбер, считавший до этого все рассказы эскимосов
о  звуках,  издаваемых сиянием,  пустыми суевериям и,  на этот раз сам вместе со своим возницей в течение часа слышал все своими ушами.  "Как только  мы  сели  в  сани  и  огромные  лучи  прошли  прямо над нашими
головами,  - рассказывал он,  - они стали испускать отчетливо  слышный звук,  который  напоминал  свист  пара,  вырывающегося  из  небольшого мотора...  или звук,  возникающий,  если брызгать маленькими струйками
воды на очень горячую металлическую поверхность... эти лучи звучали по минуте и иногда даже дольше".

Огни, которые наблюдали во время землетрясения на японском полуострове Идзу 26 ноября 1930 года,  попали в более чем полторы тысячи  газетных сообщений. Текст одного из них был таким: "С одного места На восточной
стороне Токийского залива  свет  напоминал  столбы  северного  сияния, расходившиеся от некой точки на горизонте... Другие описывают свет как огненные шары... Когда землетрясение было в самом разгаре, на юго-западе появился прямой луч круглой массы света